Сказка про мальчика, который достаточно долго сидел на берегу реки 1 страница

Гала Рубинштейн

Мальчик сидел на берегу реки и ждал. Он знал, что если сидеть достаточно долго, то рано или поздно мимо проплывет труп врага. Не то чтобы у мальчика были враги, но очень уж ему понравилась идея. Мальчик вообще очень любил идеи. Однажды ему сказали, что месть — это блюдо, которое надо подавать холодным, так ему эта идея настолько понравилась, что он вообще перестал греть свою еду, а потом и вовсе перестал есть, потому что холодная еда — это не очень вкусно, а мороженое он не любил.

И тогда он сел на берегу реки и принялся ждать, а ему, к сожалению, совсем забыли сказать, что если сидеть на берегу реки достаточно долго, то рано или поздно мимо проплывет очень много трупов.

Ну вот, а надо вам сказать, что это был очень мудрый и необыкновенно терпеливый мальчик, и он действительно просидел на берегу реки достаточно долго.

И так и не искупался.

©Гала Рубинштейн, 2005

Гала Рубинштейн

Верховные существа и озоновая дыра

Верховное Существо сидело напротив озоновой дыры и жевало попкорн. Это была новая озоновая дыра, почти в два раза больше предыдущей, и видимость, конечно, не сравнить, чего уж там. Верховное Существо как зачарованное наблюдало за девочкой. Девочка кружила вокруг мальчика, не зная, как к нему прикоснуться, и делала вид, что ей вовсе даже и не хочется к нему прикасаться, а хочется заплетать косички и лепить куличи из песка — на ужин. Вечером девочка сказала, что, наверное, останется. Мальчик рассеянно спросил: где, здесь? Девочка не нашла, что ответить и уехала домой. По дороге она врезалась в огромный рефрижератор с живой рыбой и умерла от перелома основания черепа, или от переохлаждения — врачи так и не поняли. Когда мальчик об этом узнал, он пожал плечами и сказал, что так, наверное, даже лучше. Вечером он напился и заснул, не потушив сигарету. Начался пожар, и мальчик умер от многочисленных ожогов, или от разрыва сердца — врачи так и не поняли.

Верховное Существо отложило попкорн и горько-прегорько расплакалось от одной только мысли о том, что ему никогда не суждено будет умереть от любви, как, впрочем, и от чего-нибудь другого. Верховное Существо Постарше и Поумнее сонно пробормотало, ну что ты, глупое, и поцеловало его в ухо, ну или что там у него есть.

©Гала Рубинштейн, 2005

Гала Рубинштейн

Верховные Существа и Ближний Восток

Верховное Существо уткнулось носом, или что там у него есть, в другое Верховное Существо и бормотало, засыпая: “Ой, ну как же я раньше не догадалось, так все просто оказывается, сидишь, голову ломаешь, в чем дело не понимаешь, потому что когда у тоски есть глубокие психологические причины, это как-то облагораживает, а мне иногда хочется немножко облагородиться, и тут вдруг бац — и нет никаких причин, а просто хочется, чтобы посадили на коленки, и по голове гладили, и по спинке тоже, и на ушко тихонько говорили, что я никогда не умру, и ты всегда будешь рядом, и мы будем жить долго и счастливо, и вообще никто никогда не умрет… а вдруг и вправду, получится? Может, попросить мира на Ближнем Востоке? До кучи? А то я вечно ставлю личное выше общественного… Или пусть уже другие просят, которые взрослые, ответственные и совершенно вменяемые, и которые "вообще, приди в себя, ты же все-таки Верховное Существо", а я все равно хочу на ручки, и чтобы по голове гладили, и тогда я еще немножко поплачу, а потом засну. А с Ближним Востоком будем разбираться завтра, на свежую голову”.

©Гала Рубинштейн, 2005

Гала Рубинштейн

Сказка о принцессе, которая никак не могла выбрать для себя подходящую сказку

Часть первая. Вступительная. О том, как тучи постепенно сгущаются, но принцесса, со свойственным ей легкомыслием, надеется, что все как-нибудь обойдется.

Ну, значит, так дело было. Давным-давно, в тридевятом царстве, тридесятом государстве жила-была принцесса. Вообще-то, “жила-была” — не вполне точно описывает ситуацию. Скажем так, почивала. Во хрустальном гробе, так сказать. Не то что бы это была вынужденная мера, ну там, заклятие, злая колдунья, веретено и общий всенародный траур — ничего подобного. Просто в королевстве так было принято. Но не будем забегать вперед, начнем сначала. Чтобы соблюсти, по мере сил, причинно-следственные связи.

Ровно через неделю после того, как принцессе исполнилось 17 лет, в ее опочивальню зашла королева-мать. Зашла, закрыла за собой дверь поплотнее, села на кровать рядом с принцессой и сказала: “Солнышко, я хочу с тобой поговорить. Ты уже взрослая, пора подумать о будущем. Все девушки в нашей семье в день совершеннолетия укалывают себе палец веретеном, спят потом тихо-мирно сто лет, пока не приходит прекрасный принц и не будит их поцелуем. Так вышла замуж твоя бабушка, да и я тоже, как ты знаешь. У этого способа есть, конечно, свои минусы — очень уж зависишь от случая, хорошо, если принц попадется действительно прекрасный, а то ведь всякое бывает. Мне с твоим отцом еще относительно повезло, а вот твоя двоюродная тетка до сих пор мучается, не приведи господи. Так что не знаю даже, что тебе и посоветовать, с одной стороны традиция, а с другой, если бы я сейчас, с моим опытом, могла выбирать заново, я бы пожалуй переоделась в лохмотья и пошла искать своего принца сама. Все-таки успеваешь его хотя бы рассмотреть. Придется, правда, ночь помучиться на горошине, ну так ведь ночь, не сто лет… Там, конечно, другие опасности — ночью, под одной крышей с молодым принцем, ну да ты у меня девушка серьезная, рассудительная, сама все прекрасно понимаешь. Короче, вариантов много, мы с отцом давить на тебя не хотим, выбирай, что тебе по душе”. “Хорошо, мамочка, Ваше Величество, — сказала принцесса рассеяно, явно думая о чем-то совершенно постороннем, — я подумаю”. Пожелала королеве спокойной ночи, подставила щечку для поцелуя, и улеглась на кровать прямо в ботинках, предварительно заперев дверь на ключ, разумеется. Она, конечно, давно была готова к этому разговору, тем более, что родители еще на прошлый день рождения подарили ей трехтомник “Иллюстрированная Энциклопедия Инфанты”, что вполне справедливо было истолковано принцессой как намек. Принцессу энциклопедия не слишком увлекла, там, конечно, было множество картинок, но речь в основном шла о выборе сказки, а вот как ее потом обустроить, сделать пригодной для жизни, так сказать, — об этом не было ни слова. Кроме того, у принцессы довольно быстро сложилось впечатление, что “выбор мифа”, как деликатно формулировали авторы фолианта, на самом деле всего лишь выбор способа выйти замуж, ну или, наоборот, сачковать это мероприятие всю жизнь. Замуж принцессе не хотелось, но и на всю жизнь планировать тоже, знаете, как-то… Короче, принцессе не очень-то хотелось выбирать себе сказку. А уж тем более делать ее потом былью. Ей почему-то казалось, что дело это хлопотное и неблагодарное, более того, она совершенно не понимала, зачем это нужно. Но она действительно была умной (для своих лет), и славной (аналогично, плюс еще не забывайте о ее происхождении) девушкой, так что к родителям с подобными вопросами не приставала.

В общем, после ухода матери принцесса постояла некоторое время у книжных полок, но тут ей позвонила подружка и они болтали целый час, потом прилетел знакомый эльф, с которым они вместе ходили в кружок “Основы современной магии”, и они еще целый час курили в форточку и обсуждали последний фильм, который, если честно, совершенно не стоил никаких обсуждений, но это была самая безопасная тема, которую они только могли выбрать. Под конец принцесса решилась было пожаловаться эльфу на неожиданное затруднение, но тот явно перепугался, быстро и сбивчиво наплел что-то про сорок тысяч братьев и улетел, оставив принцессу в полном недоумении. Она побродила некоторое время по комнате, собираясь с мыслями, а потом решила все-таки позвонить фее-крестной. Чтобы хоть с кем-то посоветоваться. Фея-крестная, конечно, та еще сплетница и зануда, но у нее жизненный опыт какой-никакой, уж во всяком случае побольше, чем у эльфа, что он там видел, кроме двух-трех дюймовочек, пижон перепончатокрылый…

Фее-крестной удалось дозвониться с первого раза, что само по себе тянуло на полновесное чудо первой категории сложности, но разговор полностью оправдал худшие опасения принцессы — пришлось выслушать огромное количество совершенно бесполезной информации (а местами даже и не просто бесполезной, про эльфа, например, у него там, оказывается, ну да черт с ним, в конце концов, не до него сейчас), а напоследок получить какой-то расплывчатый то ли совет, то ли напутствие, общий смысл которого сводился к тому, что, мол, не ты первая, не ты последняя, и другая бы вообще сочла за удачу, и родители тебе только добра желают, хотя, между нами, в молодости, но тут уж принцессе пришлось срочно искать повод для прекращения разговора, а это, знаете ли, тоже требует изрядной сообразительности, потому что попробуй заикнись в родительском замке о сбежавшем молоке, хоть бы и в приватной беседе, к утру все шесть поварят будут на дыбе висеть, ох черт, ну правда, наверное, заснуть — лучший выход…

Утром за завтраком королева спросила, как продвигаются поиски, а принцесса ответила, что да-да, мамочка, я уже присмотрела несколько вариантов и сейчас как раз занимаюсь сравнительным анализом. Через неделю королева опять спросила, а принцесса ответила, что да-да, я как раз пишу программу, чтобы заложить в нее исходные данные, а программа чтобы сама просчитала все возможные варианты. Еще через неделю принцесса (да-да, мамочка) готовила доклад “Трансформация мифологических архетипов во второй половине прошлого столетия”, а потом фантазия ее иссякла. и она начала завтракать на час позже. Так продолжалось без малого год, но все хорошее когда-нибудь заканчивается, что хорошо известно каждому, у кого когда-нибудь были родители.

Часть вторая. Пессимистическая. О том, как принцесса потихоньку перестает надеяться на то, что все как-нибудь обойдется.

Итак, совершенно незаметно прошел год. Приближалось совершеннолетие принцессы. Придворные кутюрье в поте лица пытались соорудить нечто, что отвечало бы представлениям королевы о торжественности, и в то же время было “удобное, как джинсы”, как сказал, топнув стройной ножкой, не будем говорить кто. Повара обсуждали меню праздничного ужина с таким пылом, что дело доходило иногда до смертоубийства. Придворные поэты вовсю писали поздравительные оды, а заезжие менестрели бубнили их под лютню во всех трактирах. Над городом кружили стаи почтовых голубей с сообщениями, что, мол, я, граф такой-то, присоединяюсь к поздравлениям и всеобщему ликованию. Радуемся вместе с Вами, Ваше Высочество, ну и в таком вот духе, а если учесть, что графств в королевстве по последней переписи 134, то легко можно себе представить, что именно говорили подметальщики улиц по утрам. До знаменательной даты оставалось ровно три дня и три ночи.

Принцесса заперлась в опочивальне с бутылкой бренди и собиралась впервые в жизни напиться до полного бесчувствия (вот дуреха, если бы это было так просто, кто бы тогда на сказки время тратил, спрашивается…). За ужином король Его Величество как бы между делом сообщил ей о своем намерении зайти вечерком к ней в опочивальню, дабы “поболтать”. Принцесса в ответ улыбнулась вполне счастливой улыбкой, которой должна улыбаться каждая уважающая себя любящая дочь, когда ей на голову обрушивается потолок. И продолжала улыбаться еще минут 15, смакуя разнообразные фантазии, самой оригинальной из которых была “Вот умру, тогда вы все поплачете”.

Когда начали подавать десерт, принцесса очнулась от сладостных грез и ушла к себе, посетовав по дороге на чудовищную мигрень, конечно, я немедленно вызову лекаря, не волнуйся, дорогая, это у нее пройдет после замужества, я знаю, дорогой, но мне почему-то кажется, что она не так счастлива, как мы привыкли думать…

Принцесса действительно зашла к лекарю и очень вежливым тоном сообщила ему, что ей требуется бутылка бренди, самого лучшего, а впрочем, неважно, мне для опытов нужно. Лекарь еще никогда не слышал настолько вежливого тона, поэтому он незамедлительно подтвердил свою репутацию человека умного и предусмотрительного и без лишних слов выдал принцессе бутылку абрикосового бренди, бумажный пакет и лимон, потому что для большинства опытов, насколько ему известно, лимон совершенно необходим.

Первую порцию принцесса выпила не сходя с места, после чего постояла немножко, прислушиваясь к новым ощущениям, а потом осчастливила лекаря сообщением, что опыт, судя по всему, обещает быть удачным. В общем, к разговору с королем принцесса изрядно подготовилась. И даже не очень расстроилась, когда король Его Величество сообщил нежно, но твердо, что сразу же после торжественного ужина состоится церемония выбора принцессой сказки, он очень просит отнестись к этому со всей возможной серьезностью, никаких Шреков, никаких мумми-троллей, ты же понимаешь, мать не переживет скандала. Генеральная репетиция послезавтра. И ушел, спрятав под мантией “Маленького принца”, от греха подальше, как он объяснил потом королеве (а что это, папочка, у Вас под мышкой, а это, доченька, я хочу книжку почитать перед сном, а то бессонница у меня, нервы, ты не поверишь, конечно, но у меня тоже есть нервы).

Наутро мигрень у принцессы разыгралась не на шутку. Ее тошнило, перед глазами плыли черные круги, и встречать улыбкой новый день, как призывал плакат под окном, не было ну ровным счетом никаких сил. Лекарь поил ее клюквенным морсом, менял компрессы на лбу и шепотом объяснял королеве, что это понятно, девочка нервничает, чего же Вы ожидали, и если уж зашел об этом разговор, то простите мне мою дерзость, Ваше Величество, но может быть отменить церемонию, ну хотя бы перенести на год, в самом деле, традиций много, а ребенок у Вас один, ну разве можно так ее насиловать, ну представьте себя на ее месте… простите, Ваше Величество, я забылся, да, конечно, завтра она будет в полном порядке.

Лекарь ошибся только в одном — принцесса, подстегиваемая мыслями о неумолимости времени, привела себя в полный порядок гораздо раньше. Она приняла холодный душ и уселась перед зеркалом, чтобы как следует все обдумать.

Часть третья. В которой ничего хорошего не происходит, но зато и плохого ничего не случается. Не считая того, что время идет, а мало-мальски подходящее решение до сих пор не найдено.

Минут двадцать принцесса задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале, собирала и распускала волосы и пыталась изобразить горькую складку у губ, тоскливый взор и общую покорность судьбе. Получалось плохо, даже несмотря на бледность и круги под глазами после вчерашнего. “В гроб краше кладут”, - подумала принцесса и нервно хихикнула.

— Ну и что ты молчишь, — спросила она у отражения? — Надо же что-то делать!

Отражение накручивало на палец прядь волос и не возражало.

Принцесса вздохнула, пошарила рукой под креслом, извлекла оттуда хрустальный шар и придирчиво его осмотрела. Вроде не треснул, даже странно, умели же раньше делать вещи… Принцесса довольно долго сдувала с шара пыль, дышала на него, протирала краем мантии и даже почистила зубным порошком. Наконец шар заблестел и сделался почти совсем прозрачным. Принцесса положила его на столик перед зеркалом, сама села напротив и сосредоточилась. В инструкции было написано, что “следует погрузить свое сознание в центр сферы и растворять его там, пока не услышишь звон, с которым преломляются солнечные лучи”. Принцесса подозревала, что это какая-то сложная метафора, хотя фея-крестная утверждала, что у нее получается. Но фея-крестная не показатель, особенно во всем, что касается звона. В общем, принцесса предпочитала не рисковать — за свое сознание она не могла поручиться, даже когда оно было вполне сконцентрировано, о растворенном варианте она вообще предпочитала не думать. Так что она просто-напросто начала глубоко дышать и расфокусировала зрение. Минут через пять шар замерцал теплым оранжевым светом, а по зеркалу прошла рябь.

Отражение вздрогнуло, огляделось по сторонам, невнятно пробурчало что-то себе под нос, с тяжелым вздохом откинулось на спинку кресла и со страдальческим видом уставилось в потолок. Принцесса вертела в руках край мантии и собиралась с духом, потому что совершенно непонятно, как начинать разговор с человеком, пусть даже собственным отражением, в том случае, когда предыдущая беседа закончилась именно так, как она закончилась. Хотя какое, к черту, отражение, смешно говорить, и лучше вообще не задумываться о том, кто эта женщина, и как она оказывается с той стороны зеркала, и почему смотрит она так пристально, и улыбается так странно, как будто все наперед знает, но вот об этом в первую очередь не стоит задумываться, потому что тогда ведь получается, что все бесполезно, и нет никакой разницы, но тут размышления принцессы были прерваны негромким покашливанием. Принцесса попыталась счесть это покашливание деликатным, но у нее не получилось.

— Прошу прощения за мою назойливость, — с подозрительным смирением произнесла… а действительно, кто она такая? Ну хотя бы, как ее зовут? Фея-крестная, например, называла ее “О, Всезнающий Дух Зеркала”, но это, во-первых, слишком длинно, а во-вторых, женщина в зеркале каждый раз так выразительно фыркала, когда слышала нечто подобное, что не заметить это могла ну разве что фея-крестная. Королева называла ее “Свет мой, Зеркальце”, но о такой фамильярности принцесса не смела даже помыслить, да и нам, честно говоря, не стоит, неизвестно ведь, как оно там все дальше обернется… Ладно, пусть будет Женщина в Зеркале. Тоже не бог весть как коротко, но зато понятно, о ком речь идет, и кроме того, не знаю, что дальше будет, но пока что это единственный персонаж, у которого есть личное имя, ох, боюсь, что неспроста. Итак:

— Прошу прощения за мою назойливость, — с подозрительным смирением произнесла Женщина в Зеркале, — но если тебе не до меня, так я, пожалуй, зайду в другой раз.

Принцесса покраснела, а Женщина в Зеркале продолжала, явно наслаждаясь результатом:

— Если ты хотела ОПЯТЬ спросить у меня, кто на свете всех милее, то предупреди заранее, что именно ты хочешь услышать. Здесь тебе не кегельбан, хватит уже бросать в меня хрустальным шаром. А то он в конце концов разобьется, и мне совершенно нечем будет заниматься бессонными ночами…

— Извини, — принцесса покраснела еще сильнее, — я же не знала, что у тебя ночь. Это случайно получилось, ну в прошлый раз, с шаром. Просто, знаешь, из рук вырвался…

— Да ладно, — Женщина в Зеркале немножко оттаяла. — Я тоже, если честно, наговорила лишнего. Давай, спрашивай, что там у тебя?

— Ты понимаешь, мне восемнадцать исполняется через два дня, ну и предки… — принцесса запнулась и опять схватилась за край мантии, ну потому что одно дело гадать перед зеркалом на эльфа (да что ж такое, как он опять сюда пролез, ладно, теперь буду следить, чтоб духу его тут не было, ясно же сказано — не до него сейчас), или узнавать пикантные подробности из жизни руководительницы кружка “Основы современной магии”, и совсем другое — сидеть вот так, друг напротив друга, с серьезными лицами, и — да, будем откровенны, — замышлять недоброе.

Женщина в Зеркале не дала ей договорить:

— Да знаю я, знаю. Ты мне еще о погоде расскажи. Я же все-таки Всезнающий Дух Зеркала, как выражается твоя крестная, вот уж дура, прости господи, ты бы знала, о чем она меня спрашивает… В прошлый раз, например…

— Знаешь, — принцесса опять покраснела, на этот раз от злости, — если тебе сейчас не до меня, так я могу зайти в другой раз. Лет через сто.

Женщина в Зеркале хихикнула и посмотрела на принцессу с явным одобрением.

— Тоже еще, взяла моду хамить Всезнающему Духу Зеркала, — сказала она, очень надеясь, что это прозвучало строго, ну хоть самую малость. А то действительно, взяла моду, тоже еще… — Давай, спрашивай, а то я тут до утра с тобой проторчу.

Часть четвертая. В которой приоткрывается завеса будущего, хотя, по-моему, так не говорят, “завеса будущего”, говорят как-то иначе, но я сейчас не помню.

— Я не знаю, что мне делать, мне нужен твой совет. От одной мысли об этом чертовом гробе у меня просто мороз по коже. Но одеваться в лохмотья и мокнуть под дождем в поисках принца мне тоже как-то, знаешь ли… Я все сказки перебрала, так там если и попадается мало-мальски приличный сюжет, обязательно вначале будет какая-нибудь милая деталь, про то, что “мать ее умерла, и отец женился на другой”. Короче, не знаю я, что делать. Хоть из дому беги. Есть еще один вариант, правда он мне не очень нравится. Потому что все равно придется выходить замуж. Причем не за принца, это обязательное условие. Мне тогда ничего выбирать не надо. Разница, конечно, невелика, но хотя бы без походов и некрофилии обойдусь. Нет, ну ты скажи мне, станет нормальный человек целовать девушку, которая лежит в гробу, если, конечно, не он сам ее туда свел? То-то и оно, а мне с ним потом жить… А в “Принцессе на горошине”, ты только прикинь, какую я свекровь получаю.

Времени, конечно, в обрез, но можно успеть. Знаешь герцога соседского, папа с ним в шахматы играет по выходным? Ну так он давно сватается, и родители, я думаю, очень уж сильно не будут огорчаться, мезальянс, конечно, но ничего, терпимо. В общем, что мне выбрать?

— Не знаю, солнце, выбирать-то тебе. На тебя и так родители давят, если еще и я начну… Давай-ка просто глянем, какие там варианты есть. С чего начнем?

Принцесса задумалась. Ведь в конце концов, родители ей действительно хотят добра, может и правда…

— Ну давай с этого нашего фамильного развлечения, а там посмотрим, — принцесса уселась поудобнее и приготовилась смотреть. Женщина в Зеркале прикоснулась указательным пальцем к хрустальному шару и что-то прошептала. Шар ожил, замерцал, внутри закопошились крошечные фигурки. Принцесса приблизила лицо к отполированной поверхности и затаила дыхание.

* * *

Церемония выбора сказки прошла быстро и довольно буднично. В присутствии семи волшебниц принцесса сообщила, что выбирает сказку “Спящая красавица”, без принуждения, находясь в здравом уме и трезвой памяти, при этом эльф (я не собиралась его сюда пускать, но принцесса очень просила, а когда она меня очень просит, я не в состоянии ей отказать, хорошо, что она об этом не знает) очень развеселился и сказал, что если здравый ум является необходимым условиям, то все могут смело расходиться по домам — клятва недействительна. У принцессы сильно кружилась голова, но, как говорится, мастерство не пропьешь, то есть, я хотела сказать, порода — она и есть порода, так что держалась она молодцом и даже улыбалась, хотя и несколько натянуто. Фея-крестная, которую назначили на должность злой волшебницы голосованием (ну зачем вы так, почему сразу “ненавидели”, все очень хорошо к ней относились, просто так вышло, и потом она единственная была в фиолетовом платье, сами подумайте, ну разве может быть злой волшебницей фея цветов, в своем неизменном розовом платье с оборочками? Вообще-то, руководительница кружка “Основы современной магии” могла бы неплохо справиться, к тому же, она была, как обычно, в черном, но с ней, если честно, никто не хотел связываться), так вот, фея-крестная достала из стеклянной банки одноразовое стерильное веретено и протянула его принцессе, бормоча при этом какую-то совсем уж невыносимую чушь, даже хуже, чем ее обычный бред, который тоже, знаете ли, не каждый мог вынести. Что-то про кровинушку, и на кого ты нас, и мы здесь а ты — туда, как будто без нее недостаточно тошно…

Принцесса взяла веретено, закрыла глаза и начала очень медленно разматывать нитку, молясь при этом всем богам сразу, чуть ли не вслух, что пусть это веретено (это еще большая удача, что она меня не додумалась попросить, а то ведь страшно подумать…) превратится в тутового шелкопряда, и нитка будет тянуться долго-долго, а когда закончится, на ладони будет сидеть маленькая серая бабочка, и как только она улетит, можно будет спокойно вернуться домой и выпить чаю, потому что в горле совсем пересохло, тоже мне, королевство называется, королевская дочь умирает от жажды, а никто и не почешется.

На пальце выступила капелька крови, принцесса открыла глаза, улыбнулась побледневшей королеве и погрузилась в беспробудный сон, успев подумать напоследок, что как, все-таки, глупо и несправедливо устроен мир, вот сейчас бы жить и жить, пока фея-крестная молчит…

Прошло сто лет. Принцесса спала, а вместе с ней спали все придворные, это специально было так задумано, чтобы принцесса проснувшись увидела вокруг знакомые лица, можно подумать, что они ей не надоели еще сто лет назад. Эльф тоже спал. На него, конечно, заклинание не действовало, после церемонии он вообще уехал из королевства на два года, но потом вернулся, зашел один раз, потом второй, а через несколько месяцев приволок раскладушку, разложил ее рядом с гробом и дремал там практически беспрерывно. Конечно, сложно, а вы как думали, но если в правильных пропорциях сочетать алкоголь, аутотренинг и барбитураты, то можно добиться неплохих результатов. Чаще всего он спал без всяких сновидений и был вполне счастлив, но иногда его мучили кошмары — то ему снилось, что принцесса умерла, то — что наоборот, проснулась, а один раз в полнолуние ему вообще привиделось, что принцесса ровно в полночь встает из гроба, не просыпаясь подходит к нему, прокусывает горло и выпивает всю кровь. Неделю после этого он спал в лесу, на самом высоком дереве, а потом ничего, вернулся. В общем, время шло, шло, и дошло до того, что некий принц, хотелось бы сказать, что на белом коне, но нет, вообще без коня, еще больше хотелось бы сказать, что прекрасный, но — увы, так вот некий принц стоял перед заколдованным лесом и боялся.

Часть пятая. В которой автор начинает чувствовать себя Шахерезадой и подозревать, что сказка никогда не закончится, а принцесса между тем понимает, что все, видимо, даже хуже, чем она могла себе предположить.

Принцу совершенно не хотелось углубляться в такой темный лес, да еще и по такой невнятной тропинке. Он задумчиво царапал мечом кору ближайшего дерева и подбадривал себя мыслями о том, что выбора все равно нет, а другие сказки еще хуже. В них обычно приходится убивать драконов, нет, вы не подумайте, что принц боялся драконов, наоборот, пожалуй, только их он и не боялся. Один дракон даже жил у него дома, в подземелье, время от времени принц выводил его на прогулку, и тогда они летали над лесом, плавали в озере, ох, ну ладно, нечего травить себе душу воспоминаниями. Перед тем как уйти из дома, принц выпустил дракона на свободу, дракон жалобно скулил и жался к решетке, пришлось на него прикрикнуть и даже замахнуться палкой. Дракон ушел обиженный, а ведь неизвестно, как оно там все дальше сложится, когда они увидятся, да и увидятся ли вообще… В общем, принц даже помыслить не мог о том, чтобы вот так, мечом, убить такое ласковое и нежное существо, с такими доверчивыми глазами, а все эти слухи — ну да, у драконов несколько своеобразное представление о безобидных играх, но зачем же сразу убивать, они прекрасно понимают слова… А в тех сказках, где драконов нет (потому что если они есть, то все немедленно кидаются их убивать, просто руки у людей чешутся, как будто занятий других нет на свете), приходится приводить принцессу к себе в замок, а это совершенно невозможно, замок почти полностью разрушен, казна пуста, и единственный способ как-то поправить дела — сами понимаете, не будем говорить об этом вслух, в общем, принц отправился на поиски истинной любви. И теперь он стоял перед заколдованным (конечно, заколдованным, садовники сто лет спят, чего же вы ожидали) лесом и уговаривал себя, что бояться нечего, стерпится — слюбится, и вообще, не факт еще, что я до замка доберусь, может там волки в лесу, сожрут — и вся любовь… На этой оптимистической ноте принц собрал волю в кулак и двинулся в путь, прорубая его себе мечом, конечно, был бы с ним его дракон, не пришлось бы мечом махать, сожгли бы они этот чертов лес, а при удачном стечении обстоятельств, огонь вполне мог бы перекинуться и на замок.

Так, размышляя о тщете всего сущего, принц постепенно приближался к замку, где спала в хрустальном гробе его истинная любовь. И буквально через три дня он уже стоял перед хрустальным гробом и рассматривал принцессу. Конечно, за сто лет праздничное платье изрядно помялось, да и прическа, как вы понимаете, тоже, но несмотря на эти детали, принцесса была чудо как хороша. Принц даже залюбовался, но потом вспомнил дракона, и так ему стало, знаете… Ну как бы вам объяснить… Ну вроде все хорошо, а при этом — совершенное не то. Тоска, в общем. Принц тяжело вздохнул, наклонился и поцеловал принцессу в губы.

Это оказалось вполне приятно, и принц увлекся, но вдруг почувствовал за спиной какое-то шевеление, знаете, бывают такие звуки, вроде ничего особенного, шорох как шорох, но спина почему-то напрягается, и совершенно не хочется поворачиваться, но принцу не впервой было делать то, что не хочется, годы тренировок, знаете ли, даром не проходят, так что он все-таки повернулся. И немедленно об этом пожалел, потому что прямо перед ним стоял эльф, и не просто стоял, это бы еще полбеды, а натягивал тетиву лука и очень нехорошо улыбался. Если вы никогда не видели нехорошо улыбающихся эльфов, то вы вряд ли поймете, что именно почувствовал принц, но может быть вас сможет утешить то, что я, например, в этом случае искренне вам завидую, а если вы до сих пор не поняли, что я имею в виду, то могу только сказать, что принцесса, натолкнувшись на эту улыбку, обрывала речь на полуслове и удивленно спрашивала, а что она такого сказала.

Совершенно неизвестно, как могли бы развернуться события, если бы дело действительно дошло до драки, потому что мне, например, не очень ясно, как можно в данном конкретном случае договориться по-хорошему, но тут веки принцессы дрогнули, щеки порозовели, она открыла глаза, села и чихнула. А еще через минуту сказка перестала трещать по швам, потому что король Его Величество проснулся и очень быстро понял, что именно тут, черт побери, происходит. Он вежливо улыбнулся принцу, пожал ему руку, потом обнял эльфа за плечи и сказал, что мы все будем очень рады принять вас завтра, ближе к вечеру, а сейчас — извините, масса дел накопилась… Эльф направился к выходу, чувствуя, как сильно колотится у него сердце, то ли от отчаяния, то ли от облегчения, непонятно.

Дата добавления: 2015-06-04