Ах Ты Боже мой, Боже Ты мой! — вскричала она. — Я ведь собиралась попить чаю и отправиться в церковь, на собрание прихожанок

Солнце катилось через крышу ее дома, а мисс Матильда все сидела и читала. Попугай спал, спрятав голову под крыло. Лишь изредка устраиваясь слегка поудобнее, эти двое проявляли признаки жизни. Но когда где-то вдалеке пробили часы на церковной башне, мисс Матильда вздрогнула и очнулась.

Она опять впала в молчание, и лишь иногда тихо бормотала, стараясь уяснить себе значение некоторых наиболее непонятных слов. «Хроники Акаши», «астральное путешествие», «Небесные поля».

Почему это наш проповедник всегда говорит, что если человек не является добрым католиком — то есть добрым прихожанином, — то ему не достигнуть Царствия Небесного? Что, если духовник не прав и люди иной веры также отправляются к Небесам?

Мисс Матильда, на этот раз держа в одной руке спицу, во рту — конфету, а левой рукой придерживая книгу, снова уселась и продолжила чтение.

Она на мгновение остановилась и потянулась к дальнему краю ящика с аспидистрами, чтобы взять несколько засахаренных фруктов, которые там хранила. Затем опять со вздохом поднялась и подала одну фруктовую конфетку свирепо таращившемуся на нее попугаю. Стремительным движением птица схватила угощенье и зажала его в своем клюве.

Не найдя мешавшего ей предмета у себя за спиной, но несколько уняв свой зуд, она отложила спицу и взялась за книгу.

И она с новой силой принялась чесать себя вязальной спицей, причем ее лицо так и светилось от удовольствия.

Ах, — воскликнула она, — какое облегчение! Что-то мне мешает за корсажем. Волос туда попал, что ли? Почешука я еще — это так успокаивает.

Она снова взяла книгу с колен, но, не успев поднести ее к глазам, вдруг замерла в нерешительности и вновь отложила, потянувшись за длинной вязальной спицей. А затем, нежданно обнаружив удивительную для ее возраста гибкость, она с видимым наслаждением почесала себя вдоль спины между лопаток.

Попугай взъерошил свои перья, а затем положил голову под крыло, то воркуя, то громко чирикая.

С этими словами она посадила попугая на перекладину, закрепленную на полутораметровом шесте, основанием которому служило что-то вроде подноса или поддона для крошек. Осторожно обвив тонкой цепочкой лапку попугая, она затем проверила, полны ли чашки с водой и кормом, что стояли у основания шеста.

Ах ты, глупая птица, — ответила ему мисс Матильда. — Да ты УЖЕ вышел! Сейчас я посажу тебя на жердочку.

Полли хочет выйти, Полли хочет выйти! — снова проскрежетал попугай.

Она осторожно открыла дверцу золоченой проволочной клетки и, запустив туда руку, сняла с шеста слегка потрепанного старого попугая и бережно извлекла его на волю.

О Господи! — воскликнула она. — Прости меня, моя крошка: я совсем забыла перенести тебя на твою жердочку.

Мисс Матильда Хокерсниклер подскочила так, словно ее кто-то толкнул.

— Ах, Полли, — сказала Мисс Матильда, — лучше бы ты почитал со мной эту книжку. Здесь все говорится о том, что мы представляем собой, когда нас здесь нет. Я хотела бы знать, во что этот автор и вправду верит, — сказала она, усаживаясь снова и с благопристойным тщанием оправляя свои юбки, чтобы под ними ни в коем случае не обнаружились колени.

— Смерть, — сказала она себе, а возможно беспечному попугаю, — если бы знать, что и ВПРАВДУ думает автор о том, что будет после смерти.

Она останавливалась еще несколько раз:

Она быстро вскочила и аккуратно вложила резную закладку в книжку в бумажной обложке, которую затем спрятала под швейный столик.

Она пошла готовить свой запоздалый чай, и в это время, пожалуй, только попугай мог разобрать ее невнятный шепот:

— Да, хотела бы я знать, во что действительно верит этот автор... Хотелось бы мне с ним поговорить. Это было бы такое утешение!

Дата добавления: 2015-06-04