Года К.С. 16-й день Осенних Молний. – Сударыня, – возвестил Эйвон Ларак, горяча́ давным-давно отрекшегося от плотских утех жеребца

Надор

– Сударыня, – возвестил Эйвон Ларак, горяча́ давным-давно отрекшегося от плотских утех жеребца, – добро пожаловать в гнездо Окделлов!

– Благодарю вас, сударь, – соврала со всей возможной вежливостью Луиза, – я счастлива увидеть дом святого Алана.

– Я покажу вам его комнаты, – пообещал Эйвон Ларак, – они в Гербовой башне, самой высокой из всех.

– Ах, – закатила глаза капитанша, – я попала в легенду!

Правильнее сказать, вляпалась. Торчащий на горе замок казался высокомерным, унылым и облезлым. Чистый утренний снег лишь подчеркивал сие плачевное обстоятельство, словно Мирабеллу замотали в белые кружева и осы́пали бриллиантами.

Луиза вытянула шею и увидела исчезавший за сломанной ивой плащ с молнией и золотистый лошадиный хвост. Айри отказалась от опеки родичей, но такая наездница могла себе это позволить. Зато Селину пришлось посадить впереди себя офицерику из Эпинэ. Очень славному и даже родовитому, жаль, дочка не замечает горячих карих глаз. Очень недурных.

– Осторожно, – заволновался граф Ларак. – Надорские дороги могут показаться вам крутыми и узкими. Будет лучше, если я поведу вашу лошадь в поводу.

Справиться с одолженной в гостинице кобылкой Луиза была в состоянии, но почему бы не сделать человеку приятное?

– Вы так любезны, – протянула госпожа Арамона, к вящей радости своего печального кавалера, немедленно ухватившего ременный повод. Карету и эскорт пришлось оставить в трактире – дорога в легенду была недоступна столичным экипажам, а пристойной еды для полутораста солдат, по уверениям все того же Ларака, в Надоре не имелось. Теньент Левфож решил, что сопровождать будущую герцогиню Эпинэ отправятся десять человек во главе с ним самим, а остальные станут лагерем у «Надорского герба». Айрис со своей свитой рассталась спокойно, ее мысли были заняты другим, а вот дуэнье было любопытно, как господа южане будут добывать себе пропитание.

– Госпожа Арамона, я должен вам признаться, что беспокоюсь, – Ларак вздохнул, как простуженная лошадь. – Моя юная родственница стала еще более несдержанной. Будет печально, если встреча матери и дочери закончится ссорой.

Встреча сестры и брата закончилась дракой, но Луиза решила не пугать графа сверх необходимого.

– Девушки в ожидании свадьбы всегда волнуются, – капитанша многозначительно улыбнулась, – это естественно.

– Я рад за Айрис, – незамедлительно заверил Ларак. – Девочка нашла свою любовь, это так прекрасно. Я желаю ей счастья, но мы живем в очень тяжелое время. В очень тяжелое. Боюсь вас огорчить, но я не столь уверен в положении Его Величества, как Реджинальд.

Реджинальд уверен? Надо же! Во время пути Луиза присмотрелась к толстому виконту. На дурака кузен Айрис не походил, любовью к красотуну Альдо не пылал. Не хочет пугать родителя?

– Сударь, – улыбнулась капитанша, – давайте волноваться о том, что от нас зависит. Нам бы обоим хотелось, чтобы пребывание Айрис в Надоре не привело к сложностям, не правда ли?

– О да! – А у Ларака, оказывается, правильный нос. Любопытно, какой подбородок прячется под серенькой бороденкой. Если такой же, как у сына, граф, побрившись, из вороньего пугала превратится в побитого жизнью, но вполне приличного мужчину.

– Что нас ждет в Надоре? – поддержала беседу госпожа Арамона. – Вам удалось чего-нибудь добиться?

– Я мало преуспел в разговоре с кузиной Мирабеллой, – опечалился граф. – Она не простила ни дочь, ни сына, – когда дети не понимают родителей, это... Это...

– Это... прискорбно, – извлекла из памяти подходящее слово Луиза. – Но не напомнить ли герцогине о заповеданном нам милосердии?

– Я просил это сделать отца Маттео. – Несчастный дворянин и помыслить не мог, что был мысленно обрит, раздет и снова одет в приличный темно-серый камзол, возможно, даже с шитьем. – Он сделает все, что может, но моя кузина много страдала. Перенесенные несчастья наложили на нее неизгладимый отпечаток...

Дались им эти страдания. В Олларии – Катари, здесь – Эйвон... Еще вопрос, что из чего вылупилось: норов надорской дуры из свалившихся на нее несчастий или несчастья из норова. Госпожа Арамона покачала головой:

– Боюсь, герцогиня Окделл своими бедами обязана не только судьбе, но и самой себе. На долю моей госпожи выпало не меньше мук, но она привлекает сердца, а не отталкивает. – Потому что не дура. Бедную киску пожалеют, брыкливую ослицу – нет.

– Ее Величество – ангел, – с чувством произнес граф, – но... Я надеюсь, это останется между нами. Беда моей кузины старше ее вдовства. Она была несчастлива в браке.

– Создатель! – Луиза поправила выбившуюся из-под капюшона прядку. – А был ли счастлив в браке Эгмонт Окделл?

– Кузен мертв, – Ларак завернул своего одра к кое-как расчищенному мосту, – и не мне его судить.

Если в переводе с благородного на человеческий это не означает, что почти святой Эгмонт грел чужие постели, то Луиза Арамона – красотка похлеще Марианны, а торчащие перед носом руины – алвасетский дворец. С фонтанами.

Из распахнутых ворот, над которыми зависла ржавая решетка, выскочило несколько бестолковых тощих псов. Видимо, это были надорские гончие. А может, борзые или даже волкодавы, но ни в коем случае не левретки. Левретки должны быть маленькими.

– Вы боитесь собак? – рука Эйвона все еще сжимала повод Луизиной кобылки.

– Нет, – улыбнулась капитанша, – я боюсь холода и иногда людей.

– Я распоряжусь, чтоб в ваших комнатах топили утром и вечером.

– Благодарю вас, – совершенно искренне произнесла капитанша, с сомнением глядя на выползавший из обглоданных временем труб чахлый дымок. – Я бы не хотела скончаться от простуды.

– Не шутите так, – разволновался Эйвон, – вы еще так молоды...

Луиза промолчала, хоть ее так и тянуло добавить: «и прекрасны».

Под несмолкающее тявканье кавалькада втянулась в облупленные ворота. Навстречу выскочила немногочисленная челядь, возглавляемая облезлым воякой в шляпе с достойным хозяина пером. Капитан Рут, надо полагать.

Люди приветливо улыбались, но главное крыльцо пустовало, а на заснеженных перилах с видом полноправной хозяйки восседала мрачная серая ворона. Госпожа Арамона с большим трудом подавила в себе желание сообщить птице, что почтительный сын шлет из столицы ей поклон и привет.

– Дейзи! – Айрис осадила коня у белых пушистых ступенек и спрыгнула вниз, ловко избегнув помощи кузена и спугнув ворону. Проорав что-то сварливое, божья птичка перебралась на стену. Айрис обняла круглолицую молодку, явно беременную. А кто-то обещал не фамильярничать со слугами.

– Вы позволите? – Луиза могла бы слезть с лошади сама, но решила глянуть, как скажется на Лараке близость законной супруги. Не сказалась никак. Граф по-прежнему был старомодно галантен.

– Добро пожаловать в Надор, – изрек он, глядя на Луизу глазами сразу собачьими и ангельскими. – Этим стенам так не хватало истинной красоты.

Хорошо, что ее держали, иначе б она села прямо в присыпанный сажей снег. Истинная красота... Слышала бы маменька, вот смеху-то было бы!

– Это капитан Рут. – Айрис, блестя глазами, подтащила примеченного Луизой вояку к крыльцу. – Он отказывался учить меня драться на шпагах. А это – капитан Левфож. Он из Эпинэ и всему меня научит. Правда, Рауль?

– Если разрешит Монсеньор, – для Левфожа решение Айри брать уроки фехтования явно было в новинку.

– Разрешит, – отрезала «невеста». – Робер мне все разрешит. А где Дейдри с Эдит?

– Ее милость велела открыть Гербовый зал, – капитан Рут явно предпочел бы провалиться сквозь землю. – Она там вместе с дочерьми, графиней Ларак и отцом Маттео.

– Вот как, – сдвинула бровки Айрис. – Госпожа Арамона, Селина, капитан Левфож, прошу прощения за состояние, в котором находится Надор. Всему виной небрежение вдовствующей герцогини, но дрова и горячая вода найдутся и здесь. А нет, мы всегда можем вернуться в гостиницу.

– Кузина, – квакнул Наль, – госпожа Мирабелла не имела в виду ничего... То есть она открыла парадный зал, самый парадный...

– Реджинальд, – в каменном колодце голос Айрис казался громким и звонким, как зов боевой трубы, – позвольте мне опереться на вашу руку. Я хочу повидать сестер и отца Маттео. Капитан Левфож, прошу вас позаботиться о лошадях. Они могут заболеть, особенно если принадлежат мне.

– Прошу вас, кузина, – верный Реджинальд был готов сразиться за свою даму не только с какой-нибудь изначальной тварью, но и с родственницей.

Дейзи сдавленно ахнула, кто-то из слуг, судя по виду, конюх, сунулся что-то сказать, но Айрис, увлекая за собой кузена, уже рванула к крыльцу. Селина оглянулась на мать и побежала следом, капитан Левфож, выбирая между лошадьми и девицей, уверенно выбрал девицу. Может, у него со временем что-то и выйдет...

– Надеюсь, вы простите герцогине ее отсутствие. – Эйвон словно бы усох на глазах. – Ее неудовольствие никоим образом не направлено против вас.

– Я бы предпочла наоборот, – заверила Луиза, волоча несчастного в пещеру драконицы. – И что теперь будет?

– Боюсь даже представить, – шепнул Ларак, – но кузина Мирабелла всегда отчитывала детей и... и всех членов семьи в парадных комнатах.

Сколько сложностей! Аглая Кредон, чтоб поставить чад и домочадцев на место, использовала подручные средства и всегда добивалась успеха. Сила маменьки была в ее слабости, а слабость надорской дуры – в ее дурости.

– Граф, мы сделали все, теперь мы можем лишь положиться на милость Создателя. – Луиза оперлась на локоть Эйвона, разрываясь между долгом дуэньи и желанием насладиться в полной мере встречей надорских герцогинь. Это было ужасно, но любопытство стремительно брало верх.

В Гербовом зале было не то чтобы холодно, но зябко и затхло. Огонь в огромном, впору быка зажарить, камине не горел, пахло гарью, сыростью и старыми куреньями. Разумеется, погребальными.

Закутанная в серое Мирабелла укором совести восседала во главе стола, длинного, как кладбищенская стена. Рука вдовицы покоилась на здоровенном, переплетенном в кожу томе, над головой перекрещивались закопченные балки, по стенам пузырились выгоревшие шпалеры. Слева от маменьки тыкали иголками в пяльцы две девочки, одежда которых исторгла бы из груди Аглаи Кредон воркующий стон. Правый фланг занимали серый священник и круглая дама, для разнообразия влезшая в коричневое платье времен Алисы. Надо полагать, графиня Ларак.

– Эрэа Мирабелла, – голос Эйвона, нужно отдать ему справедливость, не дрогнул, – позвольте представить вам госпожу Арамона, ее дочь Селину и капитана Южной гвардии Левфожа, сопровождающих герцогиню Окделл.

– Надор благодарит вас, – соизволила произнести Мирабелла. Она была права, засев в Гербовом зале: копоть и моль изумительно подходили к серой вуали. – Прошу вас сесть. Сейчас будет подан обед.

– Сюда, Айри, – худенькая девочка отложила пяльцы и неуклюже вскочила.

– Сядь, Эдит, – велела вдовствующая герцогиня, – гости Надора не могут занять место хозяев.

Эдит беспомощно оглянулась и плюхнулась назад, на скамью, столкнув на пол дурацкое шитье. Мирабелла поправила вуаль. Святая Октавия, она, наверное, и спит в таком же зале, зацепится ногами за балки, повиснет вниз головой и спит.

– Я найду, где сесть, – Айрис повернулась спиной к матери и бросилась вон. Луиза отступила к изъеденной шпалере, откуда открывалось изумительное зрелище.

Мирабелла Окделлская грозно взирала на непокорную дочь. Непокорная дочь в алом плаще, вскинув голову, маршировала мимо замерших родственников. Сварливо скрипели рассохшиеся половицы, в проломившихся сквозь мутные витражи столбах света с достоинством порхала помнящая еще святого Алана моль.

– Кузина, – выпалил Реджинальд, – кузина, не уходите... Эрэа Мирабелла пошутила...

– Моя мать не умеет шутить, – Айрис остановилась у противоположного конца стола и потянула чудовищное деревянное кресло, без сомнения, жившее воспоминаниями о чреслах убиенных Алана Святого и Эгмонта. Реджинальд, решивший идти до конца, поспешил на помощь кузине. Гроб черного дерева негодующе заскрипел и сдался, Айрис плюхнулась на широченное сиденье и оперлась руками на стол. Мирабелла дернулась, словно ее укусил кто-то суставчатый и ядовитый.

– Это кресло главы Дома Скал, – разлепила губы вдова. – Ты заняла место Эгмонта Окделла!

Надо же, оказывается, у Мирабеллы имеются глаза, она даже пытается метать ими молнии.

Мать и дочь взирали друг на друга через стол разъяренными кошками.

– Это место Повелителя Скал, – прошипела Айрис, – а напротив место его супруги. Место вдовствующей герцогини по правую руку от хозяина, а сестер и братьев – по левую в порядке старшинства. Отец Маттео, вы объясняли нам именно так.

– Так было заведено, – пастырь возвел глаза к пятнистому потолку, то ли испрашивая совета у высших сил, то ли не желая смотреть в глаза своим духовным дочерям. – Но Ричард Окделл сейчас отсутствует...

– А его жена тем более, – перебила Айрис. – Я займу положенное мне место, но лишь после матушки. Или останусь здесь!

Голос дурочки прерывался: нечего ей делать в этом склепе, да еще в обществе маменьки!

– Ты мне не дочь, – Мирабелла вскочила, нетопыриными крыльями плеснула вдовья вуаль. – Ты не дочь великого Эгмонта! Ты – позор дома Окделлов...

Позор дома Окделлов расхохотался. Громко, глупо, жалко; расхохотался и закашлялся. Селина бросилась к подруге, но Айри лишь затрясла головой.

– Если я не дочь Эгмонта, – рука в алой перчатке рванула воротник, – скажите – чья! Кто мой отец, капитан Рут? Отец Маттео? Или какой-нибудь конюх, который травит по вашему приказу лошадей?

– Будь ты проклята, – выдохнула мать. – Ты и все, чего ты касаешься...

– Эрэа... Эрэа Мирабелла, – Реджинальд выкатился впереди отважной тыквой. – Вы не можете так говорить... Айрис была с королевой в Багерлее, она туда пошла сама. По доброй воле, а вас там не было.

– Замолчи, – Мирабелла даже не взвизгнула, она проскрежетала, как скребет нож по черепице. – Ничтожество! Отродье навозника!

Айрис стало совсем худо, она уже не отталкивала Селину и ничего не говорила, и Луиза бросилась в бой.

– Сударыня, – разевая рот, капитанша еще сама не знала, что скажет, но слова нашлись сами собой. – Я должна вам сообщить, что в Ракану прибывают графы Карлионы из Агариса. Они намерены оспорить право вашего семейства на родовое имя.

Подействовало! Не то чтобы мегера сообразила, о чем речь, но она шмякнулась о новость, как разогнавшаяся телега о забор. Ведро воды было бы еще лучше, но ведра тут нет...

– Я не сомневаюсь, – чопорно произнесла Луиза прямо в тускло-зеленые гляделки, – что Его Величество из любви к Роберу Эпинэ отвергнет эти притязания, потому что женой Повелителя Молний может быть лишь ровня. Конечно, Альдо Ракан знает агарисских Карлионов с детства, но победу ему принес все-таки Эпинэ.

Победу раканышу принесли подлость Манриков и их же глупость, но это мы оставим для другого раза.

– Эрэа Мирабелла, – Эйвон Ларак вклинился между Луизой и кузиной, – Его Величество высоко ценит заслуги дома Окделлов... Вы же читали письмо. Он взял опеку над Айрис на себя. Его Величество не поймет...

– Создатель велит нам прощать, – подал голос и священник, – эрэа Мирабелла...

– Матушка, – мяукнула Эдит, – матушка, Айрис плохо!

Луиза торопливо оглянулась. Селина тащила побелевшую подругу к дверям, впереди катился Наль. Леворукий бы побрал эту замшелую дуру! Луиза кинулась следом.

–...памяти моего супруга, – донеслось у самого порога, – равно как и моей веры в Создателя всего сущего...

Луиза не выдержала, святая Октавия, да кто б такое выдержал!

– Его Величество Альдо скоро откроет монастыри, – бросила герцогине капитанша. – Скоро вы сможете навеки удалиться от мира, чтобы оплакивать своего супруга. Нет сомнений, Его Величество сделает для вдовы Эгмонта Окделла все возможное.

Может, Мирабелла что и ответила, но госпожа Арамона уже захлопнула чудовищную дверь.

Глава 12

Дата добавления: 2015-06-04