Участники. Орден тамплиеров (храмовников)

ОРДЕН ТАМПЛИЕРОВ (ХРАМОВНИКОВ)

Долгий период крестовых походов охватывает два столетия с 1095 г. по 1291 г., продолжаясь и в позднее средневековье, когда значительно возросло народонаселение, расширились сферы экономического влияния, имели место весьма динамичные социальные процессы, росла политическая консолидация, расцветала культура. Безусловно, и в XVI в. нередко поговаривали об очередном крестовом походе, однако именно в XII‑XIII вв. понятие крестовых походов стало жизненно важным для судеб большинства жителей христианского Запада. За этот период западное христианское сообщество испытало по отношению к крестоносцам целую гамму чувств — от экзальтированного восторга по поводу взятия Иерусалима во время Первого крестового похода до горького, все усиливавшегося разочарования, свойственного XIII в., когда столь многие из войн за Гроб Господень закончились поражением. Духовно‑рыцарский орден, разместившийся на Храмовой горе, где когда‑то стоял храм царя Соломона, изначально возник именно в связи с активной деятельностью крестоносцев и в первые два столетия крестовых походов сформировался и окреп благодаря чрезвычайному воодушевлению, царившему в массах и вызванному первыми успехами крестоносцев, которые и подняли орден на вершину славы, благосостояния и могущества, однако потом сами же народные массы и низринули его с этой вершины, подвергнув унижениям и разгрому, поскольку идеалы первых крестоносцев оказались поруганы и искажены, а новые крестовые походы неизменно оканчивались поражениями.

В годы, последовавшие за взятием Иерусалима в 1099 г., франки постоянно укрепляли свои заморские территории, но им вечно не хватало людских ресурсов, ибо многие из участников Первого крестового похода вернулись на Запад, а созданные на Востоке новые государства крестоносцев так и не привлекли достаточного количества поселенцев, способных должным образом защищать границы этих государств. В результате паломники, каждый год являвшиеся на поклон к палестинским святыням, часто подвергались нападениям разбойников и мусульманской конницы, ибо крестоносцы были просто не в состоянии обеспечить им должную охрану1. Изначально именно эти обстоятельства и послужили причиной создания ордена храмовников. Вот как эти скромные начинания описывает архиепископ Тирский Вильгельм:

В том же году несколько благородных рыцарей, людей истинно верующих и богобоязненных, выразили желание жить в строгости и послушании, навсегда отказаться от своих владений и, предав себя в руки верховного владыки церкви, стать членами монашеского ордена. Среди них первыми и наиболее знаменитыми были Гуго де Пейн и Год фру а де Сент‑Омер. Поскольку у братства не было пока ни своего храма, ни жилища, король предоставил им временное убежище у себя во дворце, построенном на южном склоне Храмовой горы. Каноники стоявшего там храма на определенных условиях уступили часть обнесенного стеной двора для нужд нового ордена. Более того, король Иерусалимский Болдуин (Балдуин) II, его приближенные и патриарх <Духовная юрисдикция по соглашению с Византией принадлежала патриарху Константинопольскому, как светский вассалитет — императору Византии. — Здесь и далее звездочкой отмечены примечания переводчика.> со своими прелатами сразу обеспечили ордену поддержку, выделив ему некоторые из своих земельных владений — одни пожизненно, другие во временное пользование — благодаря чему члены ордена могли бы получать средства к существованию. В первую очередь им было предписано во искупление своих грехов и под руководством патриарха «защищать и охранять идущих в Иерусалим паломников от нападений воров и бандитов и всемерно заботиться об их безопасности»2.

Итак, собравшись вдевятером, братья нового ордена заручились поддержкой таких важных лиц из числа крестоносцев, как Гуго, граф Шампани, и Фульк V, граф Анжуйский, однако об их деятельности мало кто знал до Собора в Труа в 1128 г., на котором орден был признан официально и Бернару Клервоскому поручили разработать его Устав, в который были бы сведены основные законы ордена3.

Устав состоял из семидесяти двух статей, определявших структуру ордена. Первоначально в него входили представители двух основных категорий: рыцарей и служителей (sergeants). Возраст вступавших должен был быть таков, чтобы они «могли держать в руках оружие». «Обычных» монахов в этом ордене не было, в отличие от собственно монашеских орденов4. На территории ордена не должны были проживать женщины, поскольку считалось «весьма опасным разрешать сестрам нашим присоединяться к ордену, ибо, как известно, враг рода человеческого многих сбил с пути истинного с помощью женщин»5. Полный отказ от общения с женщинами символизировал белый цвет. «Всем рыцарям — членам ордена летом и зимой мы предписываем носить по возможности белые одежды, чтобы они, оставив позади прежнюю, полную темных соблазнов жизнь, имели бы возможность по этим белым чистым одеждам отличать своих братьев и осознавать свое единство друг с другом и с Создателем. Ведь именно белый цвет — символ целомудрия, а целомудрие обеспечивает чистоту помыслов и здоровье плоти»6. Братья‑служители носили черные или коричневые тащи, что было отличительным признаком их более низкого социального статуса7. Женатые тоже могли присоединяться к ордену, однако носить белые одежды им не разрешалось. После смерти тамплиера его имущество передавалось братству, а вдове выделялась некая доля, которая должна была обеспечивать ее существование. Однако она добровольно должна была покинуть свой дом, поскольку братья, давшие обет безбрачия, не могли оставаться в одном доме с женщиной8. Тамплиеров не посвящали в духовный сан, и они в качестве духовников сперва пользовались услугами не состоявших в ордене священников, однако в течение XII в. внутри ордена сформировалась еще одна категория братьев — священники‑капелланы9. Подобно прочим крупным монашеским орденам, орден тамплиеров получил право на владение собственностью: «А потому, рассудили мы по справедливости, раз вы называетесь защитниками Храма… то должны иметь и дома, и земли, и слуг, и сервов, справедливо править ими и пользоваться всеми прочими юридическими и церковными правами»10.

Тамплиеры, присутствовавшие на Соборе в Труа, сразу же открыли во Франции и в Англии энергичную и весьма успешную кампанию по вербовке в орден, для чего большая их часть, подобно Годфруа де Сент‑Омеру, отправилась на родину. Гуго де Пейн посетил Шампань, Анжу, Нормандию и Фландрию, а также — Англию и Шотландию11. Помимо множества неофитов, орден получил щедрые пожертвования в виде земельных владений, что обеспечило ему солидное экономическое положение на Западе, особенно во Франции, и подтвердило его изначальную «национальную» принадлежность — т. е. орден прежде всего считался французским. Однако весьма скоро идея присоединения к этому духовно‑рыцарскому ордену захватила также и Лангедок, и Пиренейский полуостров, где близость враждебно настроенных мусульман заставляла местное население возлагать надежды в первую очередь на крестоносцев. Популярность ордена «рыцарей‑монахов» в XII в. можно проиллюстрировать тем, что военные функции были приданы и ордену госпитальеров, ранее, еще в 70‑е годы XI в., созданному на Востоке исключительно в благотворительных целях12, а также учреждением подобных рыцарских орденов в Испании и Португалии, где в 1164‑1170 гг. появились ордена Калатрава, Сантьяго и Алькантара, а в 1198 г. в Палестине был официально учрежден папой Иннокентием III Тевтонский орден.

Орден тамплиеров активно расширял рамки своей деятельности также благодаря тесному сотрудничеству с Бернаром Клервоским. В начале 30‑х годов XII в. именно он по просьбе Гуго де Пейна написал трактат, оправдывавший существование «сражающихся монахов». В определенном смысле основной его целью было «воспеть хвалу новому рыцарству» и заразить этой идеей различных христианских правителей Запада13. Тамплиер в трактате Бернара Клервоского был «рыцарем без страха и упрека, у которого тело укрыто латами, а душа — преданностью истинной вере. Не ведая сомнений, владея этим двойным оружием, он не страшится ни человека, ни дьявола, ни даже самой смерти — ведь он издавна возжелал ее для себя». И вот почему: «Война во имя благородной цели не может иметь порочных результатов, как и война неправедная не может быть сочтена делом благородным». Это утверждение Бернар Клервоский иллюстрирует примерами из жизни светских рыцарей того времени, занятых распрями и междоусобицами. «Вы покрываете лошадей своих шелками, под роскошью одежд прячете свои благородные доспехи; вы украшаете без устали свои знамена, щиты и седла; у вас позолоченные шпоры, а упряжь украшена еще и драгоценными каменьями, и вот, окруженные богатством и роскошью, вы с преступным недомыслием и позорным рвением спешите навстречу глупой погибели. Неужели все это — качества истинного рыцаря? Более подходят они, по‑моему, тщеславной и глупой женщине!» Причины войн, в которых участвовали эти рыцари, были, с точки зрения Бернара Клервоского, самыми заурядными и часто весьма легкомысленными, возникая из‑за вспышек неразумного гнева, из‑за тщеславных ли побуждений или корысти. Рыцари‑храмовники ничем не украшали себя — напротив, проявляли полное равнодушие к своей внешности и часто бывали неумыты, грязны, покрыты пылью, с нечесаными волосами и обгоревшими на солнце лицами. Мечей без особой на то причины они не обнажали, ибо главной их целью была борьба с неверными, они могли даже убивать злодеев, ибо это считалось «не убийством, но искоренением зла». Поскольку помыслы их были чисты, они не ведали страха и бросались в бой с врагами, каковы бы ни были шансы на победу, словно перед ними всего лишь безобидные агнцы.

Св. Бернар (Клервоский) весьма четко уловил основные настроения в отношении к тамплиерам в первой половине XII в. В то время тамплиеры были весьма малообразованными людьми, не имевшими склонности к созерцательной мирной жизни, какую вели монахи в обычных орденах; их основным умением и занятием была война, а в орден их привлекала возможность сочетать высокую боевую активность с возможным и вероятным отпущением всех грехов, которое обеспечивал им орден. Тамплиеры являлись носителями многих потаенных верований, устремлений и даже инстинктов, которые подвигли людей и на участие, например, в Первом крестовом походе. В некотором роде они служили живым оправданием крестовых походов вообще, и до тех пор, пока христиане Запада сохраняли веру в праведность своих действий на Востоке, духовно‑рыцарским орденам оказывалась всемерная поддержка — земельной собственностью, деньгами и людьми. Однако подобный успех таил в себе определенные внутренние опасности. Если христиане и нуждались в некоей персонификации крестовых походов в виде реально существующего военного ордена, которому они могли оказывать щедрую поддержку, то не менее нуждались они и, так сказать, в козле отпущения, на которого можно было изливать свой гнев, когда идея крестовых походов несколько потускнела. Тамплиеры были неразрывно связаны с крестовыми походами, и благополучие ордена росло или уменьшалось вместе с этим движением.

Папство также с восторгом приветствовало создание нового ордена. С 1139 по 1145 гг. были изданы три буллы, определявшие отношения ордена с папством и белым духовенством. В булле «Omne datum optimum» от 29 марта 1139 г. был одобрен и утвержден Устав тамплиеров, а сам орден и обители братства взяты под покровительство папы. Эта булла также предоставляла ордену право свободно пользоваться награбленной у неверных добычей, позволяла тамплиерам иметь своего священника в каждом замке или крепости и отправлять свои обряды, в том числе и похоронные, в любом храме, а первым лицам ордена разрешала исключать из рядов братства бесполезных или недостойных его членов. Буллой запрещалось выбирать великого магистра не из числа самих тамплиеров и вносить изменения в Устав; последнее можно было делать только с согласия великого магистра и общего собрания братства; запрещалось также требовать, чтобы тамплиеры приносили вассальную клятву, и взимать с ордена церковную десятину. Булла «Milites Templi» от 9 января 1144г. даровала отпущение грехов жертвователям в пользу ордена и разрешала совершать богослужения на территории, временно подвергшейся интердикту, когда там присутствовали сборщики ордена. Булла «Milicia Dei» от 7 апреля 1145 г. разрешила ордену строить собственные часовни и хоронить умерших в освященной земле14.

Рост числа рыцарских орденов явился частью более широкого явления — возрождения монашеских братств, что наиболее ярко отразилось в возникновении картезианского и цистерцианского орденов. Первый крестовый поход существенно способствовал религиозному воодушевлению, охватившему все западное общество в целом, благодаря чему были созданы предпосылки для расцвета орденов. Ничего удивительного, что вскоре и сами крестоносцы стали создавать свои ордены. К середине XII в. их материальное благополучие и успех были очевидны всем. Тамплиеры владели землями и сервами, скотом и мельницами, давильными прессами и вересковыми пустошами, где паслись бесчисленные стада овец; владели они и ценными бумагами. Весьма скоро численность самих рыцарей‑монахов уже не шла ни в какое сравнение с громадной армией чиновников, бальи, ремесленников, слуг и сторонних благодетелей ордена, которые либо вступали в ряды тамплиеров, либо были тесно связаны с ними. Европейские земельные владения тамплиеров надежно обеспечивали экспансию на Восток, поставляя для нее как людей, так и денежные средства (так называемые responsions). Очень скоро орден стал финансировать также светских крестоносцев. Принятие на себя роли банкира было для ордена вполне естественно, ибо в монастырях всегда по традиции скапливались огромные средства, передаваемые туда на хранение, так что тамплиеры имели возможность давать деньги в долг. Было у них и еще одно преимущество — они владели многочисленными замками и крепостями как на Западе, так и в Святой Земле, где в безопасности хранились деньги, боны и долговые расписки, а при необходимости переправить деньги всегда имелась вооруженная охрана. Во время Второго крестового похода тамплиеры одолжили Людовику VII огромную сумму — 30 000 солидов; а когда в 1190 г. Филипп II отправился в свой крестовый поход, то отдал распоряжение, чтобы во время его отсутствия все подати, собранные в королевском домене, поступали на хранение тамплиерам Парижа15.

Таким образом, в XII в. орден превратился в некую международную корпорацию, имевшую в своем распоряжении как обширные земли, так и крупные суммы денег, принадлежавшие коронованным особам и высокопоставленным лицам христианских государств. Однако прежде всего орден предназначен был для защиты заморских территорий этих государств на Востоке. В 1172 г. некто Тео‑дорих, совершавший паломничество в Иерусалим, описал свои впечатления с наивным ужасом и восторгом: «Трудно даже представить себе, сколь велико могущество и богатство тамплиеров — они и госпитальеры властвуют почти во всех городах и селеньях некогда весьма богатой страны иудеев… и повсюду высятся их замки, где обитают сами рыцари и их войска; известно также, что и в иных странах у них имеется множество земельных владений»16. Казалось совершенно естественным, что в том же году английский король Генрих II Плантагенет передал тамплиерам на хранение крупную сумму денег в качестве штрафа за убийство Бекета <Св. Томас Бекст (1118‑1170), архиепископ Кептсрберийский, убит за противостояние Генриху II в церковных вопросах.>, и этой суммы хватило на содержание двух сотен рыцарей в Святой Земле в течение года. В завещании этого короля в 1182 г. орденам тамплиеров и госпитальеров также было пожаловано по 5 000 серебряных марок каждому, а их великие магистры назначались хранителями еще одной крупной суммы в 5 000 марок за охрану стен Иерусалима17.

Круг обязанностей рыцарских орденов еще более расширился в XIII в., ибо слабые или живущие за границей и мало интересовавшиеся делами собственного государства правители имели недостаточно власти, тогда как, особенно во второй половине столетия, высшее баронство заморских территорий сочло чересчур сложным и дорогостоящим для себя содержание укрепленных замков, столь необходимых для защиты прилегавшей к замкам территории18, и лишь рыцарские ордена имели достаточно средств, чтобы должным образом выполнять эту функцию. Так, в 1217/18 гг. тамплиеры построили огромный Замок Паломников на морском побережье между Хайфой и Кесарией (Цезареей), а в 1240 г. начали восстанавливать Сафед в Галилее19.

Тамплиеры также славились как воины; именно благодаря военному искусству отряда тамплиеров, сопровождавшего Людовика VII во Втором крестовом походе в 1147/48 гг., король вообще сумел достигнуть Святой Земли20. Семьдесят лет спустя Жак де Витри, епископ Акра, так охарактеризовал этих воинов: «По приказу своего командира они вступали в бой и продолжали биться отважно и смело, сохраняя боевой порядок и не поддаваясь искушению вступить в беспорядочную схватку с противником, так что, первыми начав битву, отступали последними… вот почему они вызывали такой ужас у врагов веры Христовой — ведь они в одиночку способны были выступить против тысячи, а вдвоем могли преследовать десять тысяч»21. Мусульмане также прекрасно сознавали, сколь огромен вклад тамплиеров в реальную защиту христианства. Арабский историк Ибн ал‑Асир, наиболее внимательный исследователь и летописец деятельности Саладина, считал тамплиеров и госпитальеров «сердцевиной и движущей силой войска франков»22. После победы над франками при Тивериадском озере в 1187 г. обычно довольно милосердный Саладин приказал отрубить головы пленным тамплиерам и госпитальерам, ибо они «проявили большее рвение в бою, чем все остальные франки», и ему хотелось избавить свой народ от столь свирепых противников23.

Рост численности тамплиеров был отражен в Уставе. Примерно в 40‑е годы XII в. Устав был переведен на французский язык, и в него были добавлены новые правила, связанные с изменением конкретной ситуации. Французский вариант Устава подчеркивает иерархическое строение ордена во главе с великим магистром и его заместителем сенешалем. Владения ордена подразделяются на приорства. Десять из них названы в Уставе: Иерусалим, Триполи, Антиохия, Франция, Англия, Пуату, Анжу, Португалия, Апулия и Венгрия. В каждом имелись свой собственный магистр и командор, возглавлявшие местное братство. В XIII в. была создана новая должность — генеральный досмотрщик ордена; он подчинялся лишь великому магистру. Должность эта была создана в чисто практических целях: генеральный досмотрщик должен был выполнять функции командора всех владений тамплиеров на Западе24. В руках великого магистра ордена сосредоточились невероятная власть и богатство; все члены братства обязаны были безоговорочно ему подчиняться; и хотя большая часть особо важных решений должна была приниматься на собраниях, однако, видимо, состав участников этих собраний сам по себе уже во многом зависел от воли и желания великого магистра, ибо один лишь сенешаль имел право присутствовать на них без его разрешения. Если великий магистр умирал, его преемник избирался на особом собрании братьев и в полном соответствии с весьма сложными правилами Устава25.

Подобные генеральные собрания ордена происходили в Иерусалиме, и на них решались наиболее важные вопросы, однако проводились и еженедельные собрания братьев, обязательные для всех и происходившие в приорствах. На этих собраниях рассматривались текущие дела, в частности, выносились наказания нарушителям Устава в соответствии с его предписаниями. Чаще всего налагались лишь легкие епитимьи, а серьезные преступления, такие, как симония, предательство, ересь, содомия или раскрытие тайн ордена, передавались на рассмотрение в более высокие инстанции26. Еженедельные собрания также имели право представлять кандидатов на поступление в орден. Если с данной кандидатурой была согласна большая часть братства, собрание принимало ее, и, после того как вступающий в «орден подтверждал свое желание стать тамплиером, его экзаменовали двое или трое старших братьев. „Им следовало спросить его, нет ли у него любимой женщины, жены или невесты и не давал ли он клятвы верности или иных обетов другому ордену; также необходимо было выяснить, нет ли у него долгов, которые он не в состоянии уплатить, здоров ли он телом и не имеет ли скрытых недугов, а также — не является ли он чьим‑либо сервом“. Затем кандидат призывался к великому магистру или одному из его заместителей, где его наставляли примерно так:

Добрый брат, ты просишь о великом, ибо тебе видна лишь внешняя сторона нашей жизни — прекрасные лошади, которыми мы владеем, и великолепная упряжь, и вкусные яства, и дивные напитки, и красивые одежды, так что тебе кажется, что, вступив в члены братства, жить ты будешь легко и приятно. Но не ведаешь ты тех суровых заповедей, которым подчиняемся мы в братстве своем: и самое сложное для тебя, привыкшего распоряжаться собой по своему усмотрению, стать рабом Господним и верно служить лишь Ему одному.

Затем неофит давал обет безбрачия, послушания и бедности, обещая во всем следовать Уставу и обычаям святого братства и до конца жизни с оружием в руках защищать Святую Землю. Неофиту накидывали на плечи плащ тамплиера, и каждый из братьев с пением псалмов и молитв подходил к нему и целовал его в губы27.

И все же, если тогдашнее общество и способно было без ущерба для себя «переварить» не слишком большую группу одетых в лохмотья христиан‑идеалистов, то орден такой величины и могущества, как тамплиеры, не мог существовать долго, не вступая в конфликт с представителями знати, особенно когда данные ордену папой римским привилегии, всенародное уважение и экономические успехи возымели следствием признаки свободомыслия и даже некоего высокомерия его членов. Папские привилегии обеспечивали тамплиерам независимость от местного духовенства, а также — теоретически — и от светской власти. Подобное положение вещей весьма возмущало, например, Вильгельма Тирского, считавшего, что тамплиеры слишком озабочены воплощением в жизнь собственных корыстных целей и чересчур небрежно выполняют предписанные им патриархом Иерусалимским обязанности, не повинуясь его воле, хотя именно благодаря его поддержке в первую очередь и получили возможность создать свой орден, тогда как всем известно, что «смирение — вот истинный хранитель всех добродетелей и самостийно восходит на трон, с которого низринуто быть не может». Тамплиеры же отказывают патриарху в том послушании, какое являли их предшественники, и оскорбляют храмы Божьи тем, что отбирают у них законную десятину и первые плоды, попирая тем самым их законные права без всякого на то основания28.

В 1179 г. на Третьем Латеранском соборе Вильгельм Тирский возглавил наступление белого духовенства на военные ордена, и Собор постановил: ограничить привилегии, полагавшиеся тамплиерам до той поры29.

Тамплиеры также все чаще вызывали гнев и раздражение в народе. Уже в 1160г. папа был вынужден издать буллу, запрещавшую стаскивать тамплиеров с коня, оскорблять их действием или словом, и с тех пор булла эта неоднократно подтверждалась30. С 1199 по 1210гг. папа Иннокентий III несколько раз требовал не причинять ущерба самим тамплиерам, их слугам и их собственности и осуждал епископов, провоцировавших стычки тамплиеров с их братьями во Христе и даже посадивших кое‑кого из членов ордена в тюрьму31.

Тамплиеры перестали быть угодны светским властям Иерусалимского королевства. Вильгельм Тирский насчитывает четыре инцидента, во время которых члены братства вступали в конфликт с верховной властью, каждый >. раз наихудшим образом трактуя мотивы подобного поведения тамплиеров. Так, во время осады Аскалона в 1153 г. великий магистр, по слухам, помешал всем осаждавшим, кроме нескольких рыцарей‑тамплиеров, ворваться в город, как только пали его стены, и это чуть не привело атакующую сторону к поражению. Вильгельм Тирский отстаивает ту точку зрения, что великий магистр сделал это исключительно из желания обеспечить своему ордену возможность захватить как можно больше добычи при разграблении города, ибо, согласно обычаю, те, кто входил в город первым, могли брать столько, сколько сумеют унести. В 1165г. тамплиеры сдали «священную пещеру» на восточном берегу р. Иордан мусульманскому полководцу Ширкуху. Король иерусалимский Амальрих повесил около дюжины тамплиеров, ответственных за оборону, хотя члены ордена пользовались церковной и светской неприкосновенностью. Затем, в 1168 г., великий магистр отказался поддержать третий поход Амальриха против египтян, и тот потерпел поражение. По мнению Вильгельма Тирского, отказ тамплиеров был вызван тем, что «совершить этот поход подстрекал короля великий магистр соперничающего ордена (госпитальеров)». И наконец, в 1173 г. тамплиеры убили посланника мусульманской секты «ассасинов», прибывшего в Иерусалим для ведения переговоров о союзе с королем Амальрихом; видимо, он решился на это потому, что король согласился освободить «ассаси‑нов» от уплаты тамплиерам ежегодной дани в 2 000 золотых динаров. И хотя великий магистр требовал уважения права на неприкосновенность, король велел арестовать рыцаря, ответственного за это убийство. По мнению Вильгельма Тирского, если бы Амальрих не умер в 1174 г., он непременно поднял бы вопрос о неприкосновенности тамплиеров перед главами всех христианских государств32.

Однако предвзятое отношение архиепископа Тира к тамплиерам широко известно33, и описанным выше событиям можно дать множество иных толкований; тем не менее, подобные инциденты свидетельствуют о том, что орден стал вызывать всеобщее недовольство. В XIII в. не раз звучала критика по адресу тамплиеров, подобная той, с которой выступил Вильгельм Тирский. Да и папство теперь оказывало ордену менее щедрую поддержку. В 1207г. Иннокентий III обвинил тамплиеров в необузданной гордыне и недостойном использовании своего привилегирочто члены ордена «по наущению дьявола ставят знак Святого креста на груди любого бродяги»,

что они, не задумываясь, громоздят один грех на другой, позволяя каждому, кто за год сумел собрать для них хотя бы два‑три денария, присоединяться к братству и, благодаря этому, быть похороненным по церковному обряду, даже если этот человек отлучен от церкви; таким образом, даже прелюбодеи, мошенники‑ростовщики и прочие преступники получают возможность быть похороненными в освященной земле, подобно истинно верующим католикам.

В 1265 г. после ссоры между папством и орденом Климент IV писал великому магистру и братьям ордена, желая вновь напомнить им, что «если Святая церковь хотя бы на время лишит орден своего покровительства перед лицом прелатов и светских правителей, то ему не устоять под их ударами». Таким образом, тамплиерам недвусмысленно советовали не рубить тот сук, на котором они сидят, «который единственно, кроме Господа нашего, поддерживает (их)», и проявлять большее смирение и покорность35.

Разумеется, в середине XIII в. мотивы действий тамплиеров часто толковались их противниками превратно. Во время крестового похода Людовика Святого в Египет в 1248г. великий магистр Гийом де Соннак посоветовал брату короля графу д'Артуа не нападать из вполне понятных тактических соображений на крепость Мансура. Однако Матвей Парижский <Хронист XIII в.>, воспользовавшись этим для нападок на сам орден, сообщает, что граф д'Артуа обвинял рыцарские ордена в попытках воспрепятствовать крестовым походам из корыстных побуждений, ибо, если бы Египет был завоеван, члены ордена уже не смогли бы владычествовать на этих землях, откуда получали столь значительные доходы36. Особо явственно недоверие это выразилось в отношении к Гийому де Боже, последнему великому магистру, правившему орденом в Палестине, у которого имелись осведомители в рядах египетской армии, предупреждавшие его о готовящихся нападениях. Когда, по его просьбе, султан Калаун предложил осажденному Акру заключить перемирие при условии, что каждый его житель уплатит по одному венецианскому пикколо <3/4 французского королевского денье.>, великий магистр чудом избежал гибели, объявив об этих условиях жителям города, ибо они сочли это предательством37. 15 мая 1291 г., когда Акр пал под ударами мамелюкской армии ал‑Ашрафа, сына и наследника Калауна, Гийом де Боже погиб в бою, у бреши, пробитой врагами в городской стене. Уцелевшие защитники города из числа тамплиеров бежали на Кипр <Этот остров был отдан им Ричардом I Львиное Сердце.>, ставший их штаб‑квартирой.

Последним великим магистром ордена тамплиеров в 1293 г. стал Жак де Моле, человек уже немолодой и самым искренним образом стремившийся восстановить власть христианства на земле Палестины. В 1294 и 1295 гг. он посетил Италию, Францию и Англию в безнадежной попытке собрать средства и людей для нового похода на Восток. Он организовал отправку караванов судов с зерном, оружием и одеждой для тамплиеров, обосновавшихся на Кипре, и обеспечил охрану острова боевыми галерами. Он принимал участие в морских налетах на Розетту, Александрию, Акр и остров Тортосу и даже попытался создать постоянный опорный пункт на маленьком островке Руад вблизи Тортосы и оттуда наносить стремительные удары по сарацинам. Однако в 1302 г. значительно превосходящие египетские силы буквально смели с острова небольшой гарнизон тамплиеров38.

Столь постоянные военные неудачи никак не соответствовали быстрому росту численности и развитию ордена тамплиеров после Собора в Труа в 1128 г. В народе росло разочарование всем движением крестоносцев; бесконечная череда поражений вызывала у многих сомнения в целесообразности крестовых походов, ибо даже Людовику Святому не удалось завершить свой поход победой. Похоже, сам Господь не желал более покровительствовать своему воинству; возможно, следовало просто прекратить военные действия и сесть за стол переговоров. Более того, слишком часто в XIII в. крестовые походы служили узким политическим целям, в частности, интересам папства, особенно папы Иннокентия IV (прав. 1243‑1254). С определенной точки зрения, крестовые походы в начале XII в. были порождением экспансионистской политики всего западного общества в целом, тогда еще довольно разрозненного, свободного от прочных политических связей. Однако ко второй половине XIII в. уже вполне были различимы первые признаки экономического упадка, которым отмечен весь XIV в. Неудивительно, что на тех, кто был связан с движением крестоносцев, обращался и гнев — следствие гаснувшего энтузиазма — и именно они становились теми «козлами отпущения», которых можно было винить во всех неудачах. Впоследствии главной жертвой растущего недовольства предстояло стать папству, однако же сиюминутный гнев выплескивался на его любимое детище — духовно‑рыцарские ордены, чей raison d'etre <Смысл существования (фр.).>, собственно, целиком был связан с крестовыми походами, лишившимися теперь всякой поддержки, и с Иерусалимским королевством, которого больше не существовало. Однако движение отнюдь не «скончалось в одночасье». Лионский собор 1274г. был созван папой Григорием X главным образом для того, чтобы выработать реальный план очередного крестового похода, что встретило, впрочем, весьма слабую поддержку; даже Гийом де Боже, великий магистр ордена тамплиеров, не был готов посвятить себя этой идее, а один из членов ордена, присутствовавших на Соборе, сравнил крестовые походы с «моськой, лающей на слона»39.

И тем не менее, хотя в 1291 г. движению крестоносцев оказывалось весьма мало практической помощи, нельзя не заметить, что современники отнюдь не считали неудачи этого года решающими, поворотными, как это теперь видится нам из дали времен. Климент V, ставший папой в ноябре 1305г., решительно намеревался предпринять еще один великий крестовый поход. В июне 1306 г. он призвал Фулька де Вилларе из ордена госпитальеров и Жака де Моле из ордена тамплиеров на Собор в Пуатье и велел им готовиться к походу40. Жак де Моле отправился во Францию в сопровождении Рэмбо де Карона, приора Кипра, который, как можно предположить, лучше разбирался в сложившейся ситуации, и небольшого отряда рыцарей. Де Моле явно не собирался оставаться во Франции навсегда, ибо остальные руководители ордена находились на Кипре, как и большая часть денежных средств41. Великий магистр прибыл во Францию в конце 1306 г. или в начале 1307 г. и, видимо, прежде всего посетил в Пуатье папу. К июню 1307 г. де Моле добрался до Парижа, где состоялось общее собрание братства42.

В ответ на просьбу папы дать ему совет относительно готовящегося похода, Жак де Моле подготовил две записки. В первой содержались его предложения относительно организации похода. Он просил правителей западных государств предоставить для этого 15 000 рыцарей и 5 000 пехотинцев. Итальянские города должны были обеспечить крестоносцев боевыми кораблями43. Приведенные цифры явственно демонстрируют, сколь сложной была ситуация: ограничение планов могло дать лишь временный эффект, а полномасштабная экспедиция являлась всего лишь голубой мечтой. Однако признать такое положение дел — т. е. полностью изменить свою точку зрения на роль и функции рыцарских орденов — Жак де Моле, человек уже немолодой, весьма упорный в своих намерениях и достаточно консервативный, был просто не способен. Его вторая записка была посвящена идее возможного объединения военных орденов. Она дает отчетливое представление об ограниченности мышления де Моле. Развивая свою идею, де Моле замечает, что данный вопрос уже обсуждался на Лионском соборе в 1274 г., что после событий 1291 г. к нему вновь вернулся папа Николай IV, а Бонифаций VIII, хоть и уделил этой идее некоторое внимание, все же в целом ее отверг. Затем де Моле предпринимает попытку аргументировать целесообразность данного плана, однако же весь тон его рассуждений, как ни странно, представляется нам враждебным этой идее. Так, он утверждает, что нововведения всегда опасны; что членов ордена не следует принуждать к изменениям в Уставе и традициях; что сама система материальной поддержки рыцарских орденов может оказаться под угрозой; что могут возникнуть волнения, если оказывать давление на мелкие провинциальные приорства. С другой стороны, соперничество между орденами, по мнению де Моле, лишь идет им на пользу, да и само существование двух мощных рыцарских орденов неоднократно доказывало свои значительные тактические преимущества. Затем де Моле пытается рассмотреть возможности объединения орденов, однако это у него получается довольно плохо. Его положительные доводы: объединенный орден сможет лучше противостоять нападкам светских и церковных властей, и расходы на его содержание будут меньше. В итоге он обещает папе непременно собрать наиболее опытных членов своего ордена, обсудить с ними данный вопрос и передать Клименту их советы, ежели он выразит желание их получить, а также уверяет его, что самый дешевый способ финансировать предстоящий крестовый поход — это воспользоваться услугами рыцарских орденов. Если же папа имеет намерение назначить орденам определенное и регулярно выплачиваемое содержание, то он, де Моле, предпочел бы, чтобы эти средства поступали в канцелярии орденов раздельно44.

Иных конструктивных решений де Моле не предложил, проявив весьма слабое понимание того, насколько уязвимы тамплиеры; рост враждебности по отношению к рыцарским орденам, похоже, скорее озадачивал его, чем пугал. Но были и другие — особенно во Франции, — кто требовал незамедлительной реформы. Одним из наиболее красноречивых ее сторонников был норманский юрист Пьер Дюбуа. Большая часть его трудов являла собой весьма пылкую защиту политики французской монархии, хотя сам он был всего лишь королевским адвокатом и никогда, похоже, никакого официального поста не занимал. Реальный же объем его неофициальных связей с высшими политиками так и остался тайной. В 1306 г. Дюбуа написал длинный трактат «О возвращении утраченной Святой Земли». Составной частью предложенного им плана было объединение рыцарских орденов, которые, по его словам, получают огромный доход и собирают невероятные урожаи со своих бескрайних земельных владений по эту сторону Средиземного моря, однако же крайне мало делают для укрепления и защиты границ самой Святой Земли. Поскольку порой внутри этих орденов случаются раздоры и они раскалываются на враждебные группировки, осыпая друг друга издевательствами и насмешками, совершенно необходимо, по мнению Дюбуа, во имя процветания Святой Земли объединить ордены как в плане управления ими, так и в плане их Уставов, статуса и средств, выделяемых на их содержание. Решать все эти вопросы должен церковный Собор. Члены орденов, проживающие как в Святой Земле, так и на Кипре, должны быть лишены своего имущества.

Благодаря подобным мерам, считает Дюбуа, можно получать 800 000 турских ливров ежегодно, что даст возможность переправить корабли с крестоносцами через море. «Те члены орденов, которые до сих пор были не в состоянии пересечь море и жить в иных землях, должны быть отправлены в монастыри цистерцианского ордена и других богатых монашеских орденов, дабы искупить свой грех чрезмерного обогащения». Как только в результате подобной политики будет получен реальный ежегодный доход, «сразу станет явным недостаток веры как у тамплиеров, так и у госпитальеров, которые вплоть до сего дня ради собственного обогащения предавали Святую Землю и грешили против нее»45. Хотя план Дюбуа в целом касался обоих орденов, в нем имелся небольшой постскриптум, очевидно приписанный позднее и в значительной степени направленный против тамплиеров. Возможно, к лету 1307 г. Дюбуа было уже известно, сколь недоброй славой пользуется в народе этот орден, ибо он пишет, что сразу же после объединения орденов и передачи их собственности новой организации «весьма желательно полностью уничтожить даже саму память об ордене тамплиеров и, справедливости ради, стереть его с лица земли»46.

Дата добавления: 2015-06-30