Tffiikffcmu ситуаций 2 страница

Первым из этих заблуждений является неспособность при­знать, что понимание индивидом внешних стимулов является в большей степени результатом активного и конструктивного пси­хического процесса, чем пассивного принятия и регистрирова­ния некоей внешней реальности. В связи с этим вспоминается один старый анекдот о трех бейсбольных арбитрах, обсуждаю­щих свою работу. Первый говорит: «Я зову их тем, кем они мне кажутся». Второй говорит: «Я зову их тем, кто они есть». И третий арбитр говорит: «Да они — ничто, пока я их как-нибудь не назо­ву». Мы утверждаем, что, подобно второму арбитру, большин­ство людей — философские реалисты, едва ли способные уви-

Введение 49

деть, насколько много привносят в их суждения их же собствен­ные когнитивные процессы. Проникновение в интерпретацион­ную природу суждения, свойственное первому арбитру, встре­чается редко, не говоря уже о крайнем субъективизме третьего.

Второе заблуждение — это неспособность осознать внутренне присущую субъективной интерпретации изменчивость. То, ка­ким образом два разных человека (или даже один и тот же чело­век) будут интерпретировать одну и ту же ситуацию, можно предсказать только очень приблизительно, и такое предсказание всегда будет в достаточной степени неточным. Именно потому что люди не осознают, насколько иначе могут оценивать ту или иную ситуацию другие, они склонны быть чересчур уверенными в своем предсказании их поведения. Люди могут проявлять из­лишнюю уверенность и в предсказании своего собственного по­ведения, если его контекст необычен или неопределенен. Мы утверждаем, что люди способны прогнозировать поведение с обоснованной уверенностью лишь тогда, когда их собственная интерпретация безупречно точна и одновременно вполне совпа­дает с интерпретацией, имеющейся у человека, чье поведение рассматривается.

Третье заблуждение касается причинных атрибуций поведения. Дело в том, что люди оказываются неспособны осознать степень, с которой наблюдаемые действия и результаты (в особенности нео­жиданные или нетипичные) могут служить отражением не лично­стных диспозиций действующего субъекта, а, скорее, объектив­ных факторов ситуации, с которыми он сталкивается, и его субъективной интерпретации этих факторов. В сущности, люди могут очень быстро заново «вычислить» человека (т.е. понять, что он или она в каком-то отношении отличаются от остальных), но при этом весьма медленно «пересчитывают», или интерпретиру­ют заново ситуацию (т.е. признают, что их первоначальное виде­ние ситуации неполно или ошибочно либо по крайней мере оно значительно отличается от видения этой ситуации, которого при­держивается находящийся в ней человек). Узнав о том, что биб­лиотекарша Джейн бросила свою работу и дом ради вакансии в туристическом агентстве где-то у черта на куличках, мы слишком поспешно заключим, что она оказалась гораздо большей авантю­ристкой, чем мы думали о ней раньше. И гораздо менее мы будем склонны предположить, что новая работа оказалась гораздо ин­тереснее прежней или что некоторые дополнительные, но скры­тые ограничения, связанные с работой библиотекаря, имели в

4-658

50 Глава 1

глазах Джейн вес, гораздо больший, чем мы могли бы предполо­жить. Большая часть наших исследований в последнее время была посвящена документальному подтверждению этих трех заблуж­дений и развитию вытекающих из них следствий. Эти исследова­ния представлены нами в главе 3, посвященной субъективной интерпретации, и в главе 5, посвященной обыденной теории личности.

Представление о напряженных сштелах

Третьим главнейшим вкладом социальной психологии и пос­ледним из трех концептуальных «китов», на которых покоится наша наука, является положение о том, что индивидуальная пси­хика, а также коллективные образования (от неформальных со­циальных групп до целых наций) должны рассматриваться как системы, пребывающие в состоянии напряжения. Анализ любой отдельной стимулирующей ситуации должен начинаться с при­знания, во-первых, того, что «поведение должно выводиться из всего количества одновременно сосуществующих фактов», а во-вторых, того, что «эти одновременно сосуществующие факты имеют характер силового поля постольку, поскольку состояние каждой части данного поля зависит от любой другой его части» (Lewin, 1951. С. 25). Существование простых механических зако­номерностей, соотносящих отдельные стимулы с конкретными реакциями, попросту невозможно, если учесть, что и те, и дру­гие встроены в динамический контекст, видоизменяющий и ог­раничивающий действие этих закономерностей.

«...такие феномены, как производительность труда на фабрике, пред­ставляют собой результат действия множества сил. Некоторые силы подкрепляют друг друга, а некоторые противостоят друг другу. Не­которые являются движущими, а некоторые — сдерживающими си­лами. Подобно скорости течения реки, поведение группы людей за­висит от того уровня (например, от той скорости работы), на кото­ром противоборствующие силы достигают состояния равновесия. Если говорить об определенном культурном паттерне... необходимо иметь в виду, что совокупность этих сил остается постоянной на протяже­нии какого-то периода или, по крайней мере, что установившееся между ними равновесие находится на постоянном уровне в течение этого времени» (Lewin, 1951. С. 173).

Существует три важнейших следствия приложения понятия «напряженная система». Первое из них состоит в том, что анализ

Введение 51

сдерживающих факторов может быть так же важен для понима­ния и прогнозирования эффекта, полученного от впервые ис­пользуемого в ситуации стимула, как и анализ самого этого сти­мула. Эффект от внедрения новой формы материального поощ­рения производительности труда на фабрике зависит от баланса сил, поддерживающих производительность на текущем уровне. В случае, если существует групповая норма, осуждающая пере­производство или «погоню за показателями», то эффект от вне­дрения этого стимула может оказаться незначительным, если не обратным.

Динамическое противоборство противостоящих друг другу сил было прекрасно отражено Вольфгангом Кёлером (W. Koehler) в его концепции «квазистационарного равновесия», суть кото­рой состояла в том, что некоторые процессы (или уровни, на которых они протекают), подобные скорости реки у Левина или производительности труда на фабрике, колеблются в гра­ницах, заданных определенными сдерживающими и побуждаю­щими силами. Эти уровни могут легко смещаться вверх и вниз в определенных, сравнительно узких пределах. Выйти за эти пре­делы им уже гораздо труднее, а преодолеть более широкие границы — практически невозможно. Далее полагалось, что изме­нения в системе могут быть осуществлены двумя разными спосо­бами, чреватыми крайне отличными друг от друга последствия­ми. Можно добавлять или развивать побуждающие силы (увели­чивая тем самым напряженность в системе, так как влияние соответствующих сдерживающих сил также будет возрастать) либо устранять (или ослаблять) сдерживающие силы, препятствую­щие желаемым изменениям (уменьшая, таким образом, напря­жение). Так, в приведенном выше примере изменение группо­вых норм в отношении «погони за показателями» может оказать­ся более эффективным, чем обещание еще более значительных материальных поощрений.

Второе важное следствие является оборотной стороной пре­дыдущего. Дело в том, что, находясь на пороге изменений, сис­темы иногда пребывают в неустойчивом равновесии. Мы можем вернуться к аналогии с рекой, обратившись к некоторым инте­ресным фактам из истории заселения бассейна реки Миссисипи. На протяжении последних нескольких сот миль перед впадени­ем в Мексиканский залив река протекает в основном по руслу, для изменения которого требуется событие, по меньшей мере, катастрофического масштаба. Но направление ее течения на

4*

52 Глава 1

отдельных участках может резко меняться в результате вполне заурядных, незначительных событий. Представьте себе, что че­ловек с лопатой, принявшись за работу в нужном месте, проры­вает небольшую канавку, постепенно делая ее все шире и шире до тех пор, пока река не потечет по новому руслу и ее старый изгиб не сгладится. (В XIX в. эта возможность всегда принималась в расчет владельцами примыкавших к берегам реки земельных участков, которые зачастую нанимали специальных людей с при­казом стрелять без предупреждения в каждого, кто будет застиг­нут выше по течению с орудиями для земляных работ.)

Аналогия между течением реки и процессами, являющимися предметом как социальной психологии, так и психологии лич­ности, представляется вполне ясной. Квазистационарное равно­весие с трудом поддается изменению именно по причине балан­са противостоящих друг другу сил, которые поддерживают ста­тус кво (и в определенном смысле постоянно устанавливают его заново). Вместе с тем внедрение в систему или замена в ней не­значительных на первый взгляд сил, не чреватая, как это может показаться, последствиями, выливается иногда в крайне драма­тические и масштабные изменения.

Таким образом, третье следствие приложения понятия «на­пряженные системы» возникает в результате объединения пер­вых двух. Подобно принципу субъективной интерпретации, прин­цип напряженных систем помогает нам понять, почему кажущи­еся масштабными манипуляции с ситуациями не дают иногда значительного эффекта, в то время как внешне менее масштаб­ные манипуляции иногда бывают весьма эффективны. Масштаб­ные манипуляции могут оказаться бессильны перед лицом еще более масштабных сдерживающих факторов или даже увеличи­вать силу сопротивления последних. В противоположность этому менее масштабные манипуляции могут использовать факт нена­дежного равновесия либо важный канальный фактор, вызывая сдвиги в системе скорее посредством изменения направления си­ловых воздействий, чем посредством грубой силы.

Мы могли бы проиллюстрировать вышеприведенные замеча­ния, обратившись к удивительным событиям в странах восточ­ного блока, происходящим в момент написания этой книги. В течение 40 лет, начиная с окончания второй мировой войны и приблизительно до 1985 г., уровень большинства внутренних процессов в этих странах, равно как и уровень их внешних сно-

Введение 53

шений, удерживался в пределах, которые кажутся нам сейчас крайне ограниченными. Временами там имело место чрезвычай­но жесткое подавление инакомыслия, за которым следовали не­значительные послабления. Временами в этих странах могла про­являться определенная терпимость к предпринимательской дея­тельности, иногда же она почти отсутствовала. Колебания оттепели и заморозков в отношениях этих стран с государствами Запада в период холодной войны составляли такую величину, которая может быть теперь оценена в пределах одного градуса по Цель­сию. Подобные незначительные колебания в развитии социальных процессов могут быть хорошо объяснены в терминах квазиста­ционарного равновесия. Побуждающие факторы постоянно на­талкивались там на равные по силе сдерживающие факторы. Со­ответственно изменения протекания различных процессов ис­кусственно поддерживались на невысоком уровне.

Однако, как показали события последних лет, несмотря на то что эти системы пребывали в равновесии, в действительности они характеризовались очень высоким уровнем внутреннего на­пряжения. Присутствовавшие в них как побуждающие, так и сдер­живающие силы обладали огромным потенциалом. Соответствен­но, когда произошло открытие каналов воздействия, изменения начали происходить с захватывающей дух быстротой, и в насто­ящий момент уже ясно, что для людей, рожденных в первые восемь десятилетий нашего века, внешний облик мира окажется в скором времени неузнаваемым.

Данные события также обязывают нас критически оценить нашу способность к прогнозированию происходящего в мире, представляющем собой совокупность напряженных систем. Если бы кто-нибудь на Западе, скажем, в 1984 г. предсказал, что поли­тическая и экономическая система Советского Союза может из­мениться в результате либеральной революции сверху, за кото­рой вскоре последует конец партийного правления во всех, по существу, странах восточного блока, то этот человек скорее все­го был бы объявлен чудаком или мечтателем. Для всех разумных аналитиков было очевидно, что если от стран восточного блока и можно было ожидать движения к переменам, то скорее всего оно было бы подобно едва заметному движению ледника. И в самом деле, четыре послевоенных десятилетия должны были бы послужить вполне адекватным доказательством этой мысли для любого человека, готового проявить сколько-нибудь критичес­кое отношение к происходящему!

54 Глава 1

Леон Фестингер (L. Festinger) был социальным психологом, достигшим наиболее впечатляющих результатов в применении на практике концепции напряженных систем (Festinger, 1954;

Festinger, Schachter, Back, 1950). Он понимал, что индивидуаль­ные человеческие аттитюды могут быть наилучшим образом по­няты как существующие в состоянии напряженности по отно­шению к аттитюдам участников конкретной группы, к которой принадлежит тот или иной человек. Люди не любят пребывать в состоянии несогласия с ближними. Когда же они обнаруживают, что именно это фактически происходит, в действие вступают три процесса, восстанавливающих равновесие: попытки изме­нить мнение других с целью привести его в соответствие со сво­им собственным мнением, повышение восприимчивости к ана­логичным (направленным на изменение аттитюдов) действиям других людей и, наконец, склонность к отвержению отдельных участников группы в соответствии с мерой их нежелания про­двигаться в направлении основной тенденции формирования группового мнения. Имея в виду действие этих процессов, Фес­тингер вывел множество интересных социальных феноменов, к обсуждению которых мы перейдем в следующей главе.

Аттитюды, существующие в голове индивида, Фестингер также рассматривал как пребывающие в состоянии напряженности. Некоторые из них подкрепляют друг друга, а некоторые проти­воречат друг другу. Противоречивые аттитюды пребывают в со­стоянии напряженности, которое получило название «когнитив­ный диссонанс» и которое нуждается в разрешении. Аттитюды должны изменяться один за другим до тех пор, пока состояние равновесия не будет восстановлено (см. Festinger, 1957; Aronson, 1969).

Представление о напряженных системах применялось Фес-тингером наиболее впечатляющим образом в случаях, когда дву­мя конфликтующими друг с другом когнитивными элементами являлись аттитюд и отражение соответствующего поведения. Та­кое случается, когда человек совершает нечто, не продиктован­ное ни его собственными установками, ни каким-либо внешним мотивом — таким, например, как ожидание вознаграждения. Фестингер показал, что в подобной ситуации от людей можно ожидать подстраивания собственных убеждений под поведение. Так, если кто-то вынужден произнести речь, не отражающую убеждений, исповедуемых им до этого, и при этом он не полу­чает за это деньги (или получает, но немного), то существующие

Введение 55

у такого оратора внутренние установки смещаются в направле­нии требуемой от него позиции. Однако на пути данного про­цесса возникает непреодолимое препятствие, если за произнесе­ние речи оратору выплачивается существенная сумма денег. В этом случае произнесение неискренней речи вполне согласуется с получаемой за это платой и человек готов признать отсутствие связи между своими прежними убеждениями и тем, что он вы­нужден был сказать.

Анализ феномена изменения аттитюдов и когнитивного дис­сонанса, предпринятый приверженцами одноименной теории, заострил всеобщее внимание на том, что представляет собой, возможно, наиболее важный вклад социальной психологии в исследование мотивации, а именно на значении воспринимае­мой личной ответственности и личного выбора (Calder, Ross & Insko, 1973; de Charms, 1968; Under, Cooper & Jones, 1967). Ког­да люди убеждены в том, что они свободно избрали свой способ поведения как средство непосредственного выражения собствен­ных целей и аттитюдов, социальные процессы развиваются со­всем по-иному, чем в том случае, когда люди считают, что их насильно заставили вести себя подобным образом или когда их действия контролируются внешними вознаграждениями. Люди, которым платят за произнесение речи, думают о своем поведе­нии как о не имеющем отношения к их убеждениям, и эти убеж­дения остаются при этом неизменными. Те же, кто не получает за это деньги, считают подобный способ поведения избранным свободно и поэтому чувствуют себя вынужденными привести свои взгляды в соответствие с ним. Рабочие, получающие указа­ния выполнять определенные задания в установленном порядке, работают зачастую как низкопроизводительные автоматы и уг­рюмо «вкалывающие» повременщики. Но если тех же самых ра­бочих попросить организовать свою работу самостоятельно, они начинают действовать как свободные профессионалы, вносящие собственный вклад в успех общего предприятия.

Хотя представлению о напряженных системах не будет посвя­щено отдельной главы, однако мы будем постоянно возвращаться к нему в главе 2 в ходе обсуждения феномена власти ситуации, в главе 6 при обосновании предсказуемости социального мира, в главе 7, анализируя взаимодействие культуры и личности и пыта­ясь понять условия культурных изменений, а также в главе 8, ана­лизируя участь успешных и безуспешных социальных программ.

Глава 1

Т1 РДСКАЗУШОСТЪ U НедЕГЕРЛШНУРОВАННСГЬ

Все три фундаментальных принципа социальной психоло­гии, рассмотренные выше, самым непосредственным образом отсылают к вопросу о предсказании поведения, в частности к вопросу о высших уровнях предсказуемости, которых могут дос­тичь ученые, а также о типичных уровнях предсказуемости, при­сущих обычным людям в их повседневной социальной практике. В рамках данной книги нас, безусловно, будут волновать пути, которыми следуют и ученые, и обычные люди, прогнозируя че­ловеческое поведение, а также существование пределов и спосо­бов повышения эффективности предсказания. Давайте же попы­таемся предвосхитить наше дальнейшее обсуждение этих двух интересующих нас типов прогнозирования.

Прогнозирование поведения специалиста/ли 6 области социальных uayk

Думается, что в области прогнозирования поведения людей ученые до сих пор преследовали нереалистичные цели. Мы можем так никогда и не научиться предсказывать, как конкретные инди­виды будут реагировать на новые для них ситуации (основываясь как на личностных оценках, так и на объективном описании ситу­ации). Мы можем также никогда не научиться предсказывать, как будут реагировать на эту новизну люди в целом или отдельные группы людей, поскольку ситуации и их интерпретации в высшей степени многосложны. Одним из практических следствий данного затруднения (об этом более подробно речь идет в главе 8) явля­ется то, что способы реформирования общества должны, как правило, проверяться на моделях меньшего масштаба. Это спра­ведливо и для случаев, когда используемый способ уже доказал свою эффективность в сходном, на первый взгляд, контексте. Матрица ситуационных сил и ограничений и то, как люди их интерпретируют, может обладать едва уловимыми отличиями от известных образцов, что далеко не всегда предусматривается теми, кто планирует и осуществляет социальные программы.

Мы не чувствуем вины за наличие пределов предсказуемос­ти, равно как и не разочаровываемся по поводу практических следствий их существования. Это не означает, что мы не в состо­янии эффективно осуществлять воздействия с целью улучшения

Введение

условий жизни отдельных людей, социальных групп и общества в целом. Данные ограничения лишь указывают на то, что суще­ствуют пределы наших возможностей и нужно немного пораз­мыслить, используя наилучшие гипотезы из тех, которые суще­ствуют в нашей науке, а также результаты ряда тщательно про­веденных пилотажных исследований, прежде чем мы реализуем эти возможности.

Другая причина, по которой мы спокойно относимся к воп­росу о существовании ограничений, состоит в том, что положе­ние, сложившееся в социальных науках, не отличается фунда­ментально от того, которое мы имеем в естественных науках. Уже давно признано, что законы физики не позволяют нам с боль­шой уверенностью предсказать, когда тот или иной лист упадет с дерева. И лишь не так давно физики начали осознавать пределы предсказуемости, существующие для самого широкого круга си­стем — таких, например, как экологические или метеорологи­ческие. Хотя некоторые эффекты и здесь весьма ясны и отлича­ются высокой степенью предсказуемости, однако другие эффек­ты в высшей степени нестабильны.

Для описания незначительных по величине и непредсказуе­мых возмущений, могущих иметь впечатляющие последствия, был введен специальный термин «эффект бабочки» (Gleick, 1987). Это причудливое название отсылает к замечанию некоего метео­ролога о том, что бабочка, машущая крыльями в Пекине, может при определенных обстоятельствах повлиять на погоду, устано­вившуюся на среднем западе США несколькими днями позже. Вследствие крайней чувствительности атмосферных условий к локальным возмущениям в настоящее время невозможно осуще­ствить долговременное прогнозирование погоды, и даже, согласно некоторым ученым, этого нельзя будет сделать никогда. Анало­гичное замечание может быть адресовано и экологам. Иногда разведение жуков, поедающих личинки, производит желаемый эффект, и все вредные насекомые, от которых намеревались из­бавиться, бывают уничтожены. Иногда выпущенные жуки не­медленно истребляются хищниками и исчезают как вид в преде­лах данного ареала. Иногда же они сами начинают представлять еще большую угрозу, чем те вредные насекомые, которых они должны были вытеснить в соответствии с первоначальным планом.

И вновь возникает совершенно конкретный вопрос: можно ли с точностью предсказывать подобные эффекты, имея дело со сложными, интерактивными, нелинейными системами? Но за

58 Глава 1

выявление и описание источников такой имманентной непредска­зуемости в естественных науках, равно как и в науках о поведе­нии, едва ли надо оправдываться. Оно представляет собой серьез­ный интеллектуальный вклад, имеющий далеко идущие теорети­ческие и практические следствия.

Дата добавления: 2015-06-30