Изучение переселений в досоветский период

По словам В.О.Ключевского, многовековая история Российского государства -это история непрерывно колонизуемой страны. И в дореволюционный, и в советский периоды шло активное расселение разных народов, в первую очередь самого многочисленного — русского, на присоединяемые к России сопредельные территории. Одна часть этих территорий на востоке и севере страны была практически не заселена вплоть до второй половины XIX в. Другая часть — Кавказ, Центральная Азия — имела собственное население, и расселение там выходцев из европейских районов страны осуществлялось через интеграцию в инонациональную среду. Россия — государство, возникшее в результате многовекового процесса объединения земель, населенных одним этносом, вокруг Московского княжества с последующим присоединением к нему как новых, так и утраченных ранее территорий. Этот процесс не сопровождался, в отличие от истории колонизации ряда других стран, сгоном и уничтожением аборигенного населения. История колонизации Россией сопредельных районов не знала гибели не только миллионов (Северная Америка), но даже и тысяч их коренных жителей.

Расширение территории сделало из России многонациональное государство. Оно превратило ее в страну с особой этногеографической структурой. Миллионы русских, украинцев, белорусов переселились не только в Сибирь и на Дальний Восток, но и в Центральную Азию, Закавказье, Прибалтику; в свою очередь, сотни тысяч коренных жителей этих регионов влились в население европейской части единого Российского государства.

За 300 лет существования династии Романовых на юг европейской части России переселилось 11 млн. человек. Поток переселенцев особенно возрос во второй половине XIX в. К началу XX в., по данным А.А.Кауфмана, ежегодно на юг и восток страны переселялось по 200 тыс. человек, т.е. 0,14% населения страны [13, с 4]. Особенно интенсивно заселялись восточные районы. В 1900—1914 гг. в Сибирь и на Дальний Восток переселилось 4,5 млн. человек [23, с. 150].

Вторая половина XIX в. — это и период роста масштабов переселений в России, и время зарождения активного изучения миграции, органично связанной с расширением государства, колонизацией присоединяемых территорий, изменением географии расселения народов. Исследование миграции в дореволюционный период было тесно связано с практикой переселенческого движения. Более того, многие исследователи сами были его организаторами, губернскими чиновниками, а также учеными (географами, статистиками и т.п.), в силу чего изучение миграционных процессов не ограничивалось узкими рамками переселений и обустройства новоселов. Обобщенно можно выделить следующие направления исследований в этой области. Прежде всего много внимания уделялось анализу такого понятия, как колонизация. Его рассматривали Г.К.Гинс [4], В.Н.Григорьев [5], И.АТурвич [6], ААИсаев [12], А.А.Кауфман [13], В.И.Ленин [19], И.Л.Ямзин и В.П.Вощинин [77] и другие. Так, А.А.Кауфман считал, что колонизация — это способ развития человечества, распространяющий культуру по лицу земли. Определение отнюдь не оригинальное, основанное на подходах французских и немецких социологов. В свою очередь, взгляды А.А.Исаева и Г.К.Гинса представляют собой русскую интерпретацию идей Леруа-Болье. А.А.Исаев выделял два вида колоний: 1) заселяемые, которые по своим природным условиям пригодны для жизни европейцев, и 2) эксплуатационные, где по природным условиям жизнь европейцев затруднена.

Несмотря на различия определений, почти все дореволюционные исследователи сходились в том, что «переселение есть акт частной жизни, а колонизация — государственной» [7, с. 24]. По сути, происходило смешение двух процессов: миграционного, то есть переселений любого вида, и хозяйственного освоения новых территорий вне зависимости оттого, осуществлялось ли оно государственным или частным образом. Проблемы колонизации и переселений в дореволюционные годы рассматривались в органической связи с аграрными и другими социально-экономическими вопросами, что нашло отражение во многих работах того времени.

Другой практической и научной проблемой было изучение приживаемости и обустройства новоселов. Уже в начале XX в. было выработано четкое представление о том, что вслед за стадией переселения наступает стадия приживаемости новоселов, эффективность которой зависит от характера обустройства мигрантов. Была введена градация пришлого населения на новоселов и старожилов, причем переход из первой группы во вторую зависел от определенных условий и длился 10 лет [1, 77]. Многие эмпирические выводы, полученные в тот период, позднее, в 60—70-е гг., нашли свое подтверждение в работах современных ученых [8, 35, 43, 47].

Непосредственно из практики переселенческого движения возникла необходимость подбора состава переселенцев. Проблема состояла в том, что Россия — страна с громадными природными, географическими, этнокультурными и иными различиями, и массовые миграции нельзя было вести без учета этих факторов. Они определяли приживаемость новоселов и эффективность переселений. В связи с этим в работах дореволюционных авторов большое внимание уделено собственно переселенческим концепциям.

Концепция, которой придерживались официальные круги царской России, исходила из целесообразности поэтапных, или волновых переселений. Обоснование ее зижделось на трех положениях: 1) переселенцам легче переходить из малообжитых регионов в необжитые; 2) переселяться в близко расположенные регионы легче, чем в удаленные; 3) в результате таких переселений в них вовлекается значительное число лиц, имеющих миграционный опыт [47].

Согласно другой концепции, условием успешной адаптации мигрантов в местах вселения является правильный подбор районов их выхода. Предпочтение тех или иных регионов выхода определялось, исходя из сходства природных и хозяйственных условий (жителей лесных губерний следовало переселять в таежные места, а из степных губерний подбирать переселенцев в земледельческие) [4, 23, 76]. Наряду с этим высказывались соображения относительно необходимости введения в отбор демографических критериев: опыт заселения Америки, Австралии, а в России — Сибири показывал, что эффективность миграций тем выше, чем более пропорциональна возрастно-половая структура мигрантов и чем выше доля семейных среди них [1, 23]. Назывались и другие социальные характеристики. Так, отдельные авторы полагали, что следует дифференцировать потенциальных переселенцев на «сильных» и «слабых». Первые энергичны, имеют собственные средства и способны быстро и без посторонней помощи прижиться на новом месте; вторые не только нуждаются в помощи, но и плохо адаптируются к новым условиям. На основании этого деления делался важный практический вывод — о нецелесообразности каких-нибудь благотворительных мер стимулирования миграций [1, 23, 53].

В своих работах дореволюционные авторы опирались на данные двоякого рода. Во-первых, существовала регистрация переселенцев, которая в пореформенный период была организована в Сызрани и Челябинске. Здесь переселенцам оказывалась материальная и другая помощь, выяснялось, откуда и куда следуют мигранты. Так, оба переселенческих пункта зафиксировали, что в целом за 1907—1911 гг. на восток Империи проследовало 2,6 млн. человек [45]. Во-вторых, работниками переселенческих органов, а также и другими исследователями, проводились и выборочные обследования состава мигрантов, их экономического положения и т.п. Обширное обследование крестьянских и казачьих хозяйств Дальнего Востока было проведено в начале XX в. — здесь отдельно изучалось экономическое положение казаков, старожилов, новоселов и т.д. Накануне Первой мировой войны его результаты были в нескольких томах опубликованы в С.-Петербурге и Саратове [24, 25]. Безусловно, это обследование, как и все остальные, носило статистический характер и было лишено какой-либо социологической направленности, что неудивительно: до разработки теории миграционного поведения оставалось 60—70 лет.

Дата добавления: 2015-06-30