Вводные замечания. Становление социологии политики[70] в России не было последовательно-линейным и поступательным процессом

Становление социологии политики[70] в России не было последовательно-линейным и поступательным процессом. Скорее, периоды довольно энергичной жизнедеятельности сменялись погружением в состояние «анабиоза», вызванного запрещением исследований власти. Социология политики не стала даже «птицей Феникс», поскольку ей никогда не предоставлялась естественная возможность не только распустить, но и просто как следует отрастить свои крылья. Потому-то она выступает в сегодняшней России конца XX в. в очередной раз «новой и юной» отраслью социологии. И в этом смысле судьба отечественной социологии политики выглядит еще более драматично даже на общем фоне истории развития и институционализации социологии в нашей стране, описанной в предыдущих разделах. Ведь первый удар наносился государственной бюрократией именно по этой, наиболее для нее опасной ветви социологии.

До второй половины 60-х гг. XIX в. критическое изучение государственной политики было запрещено, затем контролировалось со стороны царского правительства вплоть до революции 1905—1907 гг. и было окончательно запрещено советским государством в начале 20-х гг. XX в. Вслед за робкой и рискованной попыткой возродить социологию политики в рамках «марксистско-ленинской теории» через четыре-пять десятилетий, наступил период очередной «заморозки» и жесткого контроля со стороны структур партийно-государственной власти. Лишь в конце 80-х гг. начинается нынешний этап становления дисциплины — без каких-либо гарантий ее превращения в полноценную и независимую от идеологического контроля государства область научной деятельности.

К социологии политики в полной мере можно отнести вывод, сделанный И.А.Голосенко и В.В.Козловским: «В судьбах социологии новая власть оказалась союзником и преемником старой имперской власти. Только еще более свирепым» [41, с. 34]. Ретроспективный взгляд на результаты и достижения российской социологии политики за более чем вековой период ее существования, к сожалению, подтверждает пессимистическое пророчество М.А.Бакунина относительно отечественной социологии: «Потребуются века, по крайней мере, одно столетие, чтобы она могла окончательно утвердиться и сделаться наукой серьезной и сколько-нибудь полной и самодостаточной» [16, с. 50].

Сегодняшнее отставание российской социологии политики от мирового уровня, как это ни удивительно, обусловлено вовсе не поздним ее стартом. Как раз наоборот, на «стартовые позиции» к концу XIX—началу XX в. она подошла в шестерке лидирующих социологических держав (наряду с Италией, Германией, США,

Францией и Англией)[71]. Россия внесла свой достаточно весомый вклад в международный багаж социологии политики теориями М.Я.Острогорского, М.М.Ковалевского, П.А.Сорокина, Г.Д.Гурвича, Н.С.Тимашева и, наконец, Г.В.Плеханова, В.И.Ленина и Н.А.Бухарина[72]. Но затем, как уже отмечалось, началось серьезное отставание, связанное прежде всего с вненаучными — идеологическими и государственными факторами.

До политических реформ 1860-х гг. вообще и речи идти не могло о социологическом исследовании официальной политики. «Теперь только в России может возникнуть политическая литература, без которой общественное развитие всегда остается ничтожным. Теперь только русская мысль может испробовать свои силы», — писал в 1866 г. Б.Н.Чичерин в одной из первых политико-социологических работ «О народном представительстве» [141, с. IX]. В ней он связал реализацию свободы человека с механизмами народного представительства, проанализировал пути и способы воздействия общественных групп на государственные органы, аппарат управления. Но и после этого существовали запретные темы и четкие регламенты на исследование политической проблематики. Например, в университетских курсах конца XIX в. можно было анализировать социальные и этнокультурные условия развития конституционализма и представительной демократии на Западе, но не подвергая сомнению социально-политические основания российской монархии и не вступая в прямое противоречие с официальной идеологией.

Еще более жесткую позицию заняла советская бюрократия, которая решила сделать политическую социологию «верной и покорной служанкой» официальной идеологии и партийной номенклатуры. Можно было изучать правящую элиту и бюрократию за рубежом, на «загнивающем» Западе или «развивающемся» Востоке, но ни в коем случае — коммунистическую номенклатуру в СССР и странах социалистического лагеря. Можно было разрабатывать концепцию партийного строительства или социологию партийной работы, но не было страшнее «ереси» — подвергнуть сомнению тезис о «руководящей роли КПСС».

Таким образом, характерной чертой послереволюционной социологии политики была официальная заангажированность, даже несмотря на смелые попытки прикрыть эзоповым языком «творческого ленинизма» некоторые идеи структурно-функционального подхода к интерпретации политических процессов (Ф.М.Бурлацкий, АЛ.Галкин и др.). Заметим, что дореволюционные исследователи, настроенные либерально (кадеты и др.) или радикально (эсеры, социал-демократы и др.), были в основном оппозиционны по отношению к царскому (а затем и к советскому) правительству [95, с. 12].

В процессе возникновения и становления отечественной социологии политики традиционно выделяются три этапа: 1) дореволюционный (или досоветский); 2) советский и 3) постсоветский (или посткоммунистический), делящиеся, в свою очередь, на более дробные периоды. Для этих этапов характерны дискретность в развитии, отсутствие преемственности и отрицание (а затем и отрицание отрицания) накопленного научного знания и методологии предшествующих периодов.

В целом же периодизацию становления и разработки социологии политики в России можно представить таким образом.

I. Дореволюционный (досоветский) этап (конец 60-х гг. XIX в. 20-х гг. XX в.) в котором выделяют следующие фазы.

Возникновение социологии политики (конец 60-х — конец 90-х гг. XIX в.): первые политико-социологические работы (А.И.Стронин); начало эмпирических исследований политической жизни России (В.В.Ивановский - местное самоуправление и т.д.); разработка первых социологических концепций политических институтов и процессов (Б.Н.Чичерин, М.М.Ковалевский, М.Я.Острогорский, Г.В.Плеханов и др.).

Формирование исследовательской проблематики и развертывание основных направлений социологии политики (конец 90-х гг. XIX в. — середина 20-х гг. XX в.): дифференциация дисциплины и развитие ее «вширь»; формирование исследовательских направлений — социологии государственной власти и политических институтов; социологии политических партий и общественных объединений; бюрократии и элиты; выборов и электорального поведения; политических изменений (кризисов и конфликтов, революций и реформ) и социологии международных отношений (войны и мира), а также разработка качественных и количественных методов политико-социологических исследований (анализ земской и электоральной статистики, политических документов, наблюдение за деятельностью фракций Думы и т.д.).

II. Советский этап (середина 20-х — конец 80-х гг. XX в.).

Освоение «марксистско-ленинской теории» как базовой концептуальной структуры «интерпретации» политико-социологических проблем и лишение самостоятельности социологических дисциплин (конец 20-х — середина 60-х гг.): запрещение эмпирических исследований советской политики; вульгарно-марксистская интерпретация социальных механизмов политической жизни; отождествление социально-политической теории и официальной политической идеологии; изоляция от мировых достижений и зарубежных разработок в области политической социологии.

Воссоздание социологии политики и ее адаптация к официальной идеологии (конец 60-х — конец 80-х гг.): возрождение и институционализация социологии политики в рамках марксистско-ленинского учения; теоретический политико-социологический «андерграунд» в научном коммунизме, историческом материализме, востоковедении, «рабочеведении», теории государства и права и т.д.; критический марксистский анализ западных политико-социологических концепций и разработок; возобновление конкретно-социологических исследований и теоретический анализ политических институтов СССР (социология «партийной, советской, комсомольской, профсоюзной работы»); начало анализа бюрократии, элит и лидерства.

III. Постсоветский этап (конец 80-х — конец 90-х гг.).

Возрождение аутентичного статуса социологии политики в России: «открытие» запретных политических тем для социологического анализа — российской элиты и бюрократии, политического плюрализма, социального механизма власти и пр.; возникновение в России новых политических объектов для социологического анализа (партии, объединения, группы давления, выборы, парламентаризм и т.д.); бурный рост эмпирических исследований российской политической жизни, проводимых независимыми центрами (ВЦИОМ, Фонд «Общественное мнение», «ИНДЕМ» и др.); разработка теории и методологии дисциплины (А.Б.Зубов, Ю.Л.Качанов и др.); начало институционализации социологии политики (появление специальности «Политическая социология» в государственных стандартах и номенклатуре научных дисциплин, первых университетских курсов и учебников).

Дата добавления: 2015-06-30