Профессиональная самореализация

Студенчество как способ интеграции

Не взирая на то, что впереди ждали серьезные испытания, с интернатом я распрощался с облегчением. Известные украинские писатели и ученые написали в приемную комиссию рекомендательные письма, в которых просили с должным пониманием отнестись к необычному абитуриенту. Но никто на их письма внимания не обратил, ибо документы на дневное отделение у меня не приняли. Между предложенными заочным и вечернем отделениями я выбрал последнее. Очень хотелось чувствовать себя полноценным студентом и посещать лекции на протяжении всего семестра.

Следующая трудность заключалась в том, что мне не позволили напечатать сочинение на пишущей машинке. Поэтому, естественно, его не прочли из-за неразборчивого почерка и поставили оценку «неудовлетворительно». Тогда мы с отцом пошли к ректору, который после сорокаминутной беседы по поводу пересдачи решил, что мне следует сдавать оставшиеся экзамены. Их я выдержал успешно. Так для меня распахнулись тяжелые университетские двери.

С первого же дня и однокурсники, и преподаватели относились ко мне без отторжения. Несколько студенток предложили писать для меня под копирку лекции, и это, пожалуй, было единственным в физическом плане отличием меня от остальных. Учился я с воодушевление и почти на пятерки, поэтому мог помогать обращавшимся за помощью товарищам.

Чувство сопричастности студенческим заботам, стремление к полноценной жизни в среде физически здоровых сверстников – все это переполняло сердце счастьем все шесть лет учебы. Конечно, я преодолевал различного рода физические и психологические трудности. С родителями, например, воевал за собственную независимость. Вначале в университет меня привозили, но после долгих уговоров я отвоевал право ездить самостоятельно, хотя зимой неизбежно прибегал к родительской помощи. Очень не хотелось, чтобы родители жестко контролировали своего больного дитяти, а сокурсницы видели во мне всего лишь беспомощного калеку, а не мужчину... В затяжной войне отцов и детей-инвалидов я одержал окончательную победу, когда меня без сопровождения отпустили в Евпаторию, где я почти ежегодно проводил летние каникулы.

На старших курсах я пережил также три операции, продолжительную болезнь и смерть матери, госпитализацию отца, но никакие испытания не вынудили меня отказаться от учебы или взять академический отпуск. Университет я закончил в отведенный для учебы срок с отличием.

В студенческие годы я много размышлял о профессиональной самореализации. Еще в школе я прочитал десятки раз перепечатанную и, к сожалению, до сих пор неизданную в России автобиографическую книгу Эоля Карлсона «Таким я родился». Ее автор – американский невропатолог, специалист по ДЦП, сам тяжелый спастик, на примере собственной судьбы детально описал, как человек со значительными двигательными расстройствами преодолевает житейские трудности. В предисловии Клод Вертран акцентировала внимание на главной идее книги: «В сущности, успех или неудача нашей жизни определяется не дефектами нашего существа, а скорее степенью использования способностей и качеств, которыми мы обладаем».

Эта идея стала для меня программной. Компенсировать физические недостатки профессиональной самореализацией – именно такой девиз выбрал я целью жизни. Но для воплощения столь долгосрочной программы необходим был опыт, который, подумал я, можно почерпнуть лишь в книгах, написанных инвалидами, либо рассказывающих о них. Таким образом, я прочел десятки документальных и художественных повестей и романов, а также написал три курсовые работы по данной теме, которые легли в основу дипломного проекта «Образ инвалида в русской литературе».

Параллельно я писал статьи на инвалидную проблематику для нескольких республиканских газет. Их публикации способствовало время горбачевской перестройки, когда с данной темы сняли табу. Ведь еще недавно, в 1983 году, объявленном ООН годом инвалида, советское правительство заявило, что в Советском Союзе таковых нет. И вот ранее запретный плод стал для журналистов своеобразной конъюнктурой. Правда, до сих пор папарацци так и не научились изображать инвалидов адекватно, без ненужных сантиментов. Мной же, как многое пережившим инвалидом, руководило чувство долга перед маргинальными собратьями, которым социальные институты отказывали в разрешении их проблем. В одних случаях мои острые материалы способствовали положительному решению конкретного вопроса, в других – инвалидов так запугивали и они наотрез открещивались от сказанного, в третьих – государственная стена была непробиваема. Но я не сожалею о том, что занимался ненужным делом. Во-первых, я одним из первых в так называемую перестройку акцентировал внимание общества и властей на проблемах инвалидов; во-вторых, познакомился с разными людьми, обогатившими мой жизненный опыт, в-третьих, научился публицистическому стилю изложения; в-четвертых, научился зарабатывать первые деньги, что явилось для меня большим моральным стимулом.

На предпоследнем курсе университета я проходил педагогическую практику в санатории, где лечился ребенком. Девять проведенных уроков по русскому языку и литературе, а также поставленный с учениками спектакль, привели меня к мысли создать литературно-театральную студию для детей-инвалидов. После получения в 1989 году свободного диплома я вместе с женой Людмилой, также страдающей ДЦП, организовал в Киеве первый в СССР Городской творческий экспериментальный центр «Данко» для детей с поражениями опорно-двигательного аппарата. В центре функционировали ряд кружков: театральный, литературный, музыкальный, изобразительного искусства, пошива мягкой игрушки. Несколько раз районная администрация закрывала центр по причине нежелания решать возникающие проблемы. Но наша организация открывалась вновь. Правда, отсутствие государственного финансирования, невозможность самим зарабатывать деньги из-за несовершенного налогового законодательства, а также требования перевести обучение на украинский язык, привели в результате к тому, что я оставил пост директора центра. Итогом нашей работы можно считать то, что семнадцать воспитанников центра поступили в высшие учебные заведения, а после трое из них в аспирантуру. Но главное, подростки с ограниченными физическими возможностями в ходе общения с преподавателями избавились от многих психологических комплексов, которые мешали их социализации.

После переезда в 1993 году в Санкт-Петербург я никак не мог найти работу по специальности. Нищенская пенсия и отчаянье от невозможности применить на практике опыт работы с детьми-инвалидами стали спутниками нашей семьи в течение семилетней борьбы за выживаемость. Никто не хотел принимать на работу педагога с тяжелой инвалидностью. Даже коллеги дефектологи смотрели на такой энтузиазм свысока.

Желание работать по призванию осуществилось только в 2000 году, когда по рекомендации директора научно-исследовательского Института коррекционной педагогики, доктора педагогических наук, профессора Н.Н. Малофеева, я начал преподавать спецкурс «Образ инвалида в мировой литературе» в Институте специальной педагогики и психологии. Сложность задачи состояла в том, что мне, как инвалиду с дизартрией, следовало постараться внятно прочесть лекции будущим логопедам и специальным психологам. В первый год же работы я со своими студентами возродил театрально-литературную студию «Данко» для детей с ДЦП. Уже в ходе преподавания я разработал спецкурсы «Эмоционально-волевое воспитание детей с церебральным параличом» и «Инвалиды в мировом кинематографе». Последний спецкурс стал предметом моего научного исследования «Психологический портрет инвалида в мировом кинематографе». Проект этот победил на конкурсе стипендиатов Фонда Форда, что дало возможность закончить аспирантуру института, где я преподаю, и заниматься наукой.

Кроме преподавательской и научной деятельности я организовал театр «Антреприза им. Екатерины Орловой», в котором играю вместе с профессиональными актерами. Миссия театра в том, чтобы поднять статус инвалида, как среди самих инвалидов, так и в обществе, которое пока не что готово к плодотворному сотрудничеству с инвалидами.

Инвалидный опыт собственной профессиональной самореализации подтвердил мнение доктора Э. Карлсона о том, что для активной жизни спастика физические недостатки не имеют доминирующего значения при условии, если интеллект и воля работают совместно в качестве механизмов компенсации физических недостатков. Нужно только, чтобы у ребенка-инвалида педагоги и родители воспитывали «силу воли», тогда он, став взрослым, на протяжении всей жизни сможет самостоятельно запускать механизмы компенсации для достижения тех или иных целей.

Дата добавления: 2015-06-30