Магниты

Гаррет подвел Тито к дальнему концу второго стола, где на полулисте свежей фанеры лежало десять дисков, каждый не толще монетки, диаметром около трех дюймов.

Кто-то вначале опрыскал их лазурно-голубым аэрозолем, затем нанес серое напыление и под конец – тусклый слой кроющей краски, поэтому все кругляши были окружены расплывчатыми аурами. У края листа выстроились в ряд три аэрозольных баллончика. Натянув перчатки из латекса, Гаррет поднял один из дисков (на фанере остался идеально ровный, ничем не забрызганный круг) и повернул его к Тито обратной стороной из блестящего серебристого металла.

– Магниты из редкоземельных металлов, – сказал он. – Окрашены для максимального сходства с оттенком ящика. – Гаррет кивнул на распечатанные снимки контейнера грязно-бирюзового цвета. – Если приложить их к ровной стальной поверхности, оторвать почти невозможно, разве только с помощью ножа или очень тонкой отвертки. У нас десять штук, хотя отверстий будет не больше девяти. Один – запасной, на всякий случай, но постарайся ничего не ронять.

– Как я их понесу?

– Магниты либо слипаются (и потом не разделишь), либо сильно отталкиваются, смотря по тому, какими сторонами обращены друг к другу. Возьми вот это. – Гаррет показал на квадратный чехол из жесткого пластика, обмотанный серебристой изоляцией. С одной стороны через пару отверстий был продет кусок парашютного троса.

– Здесь мягкие заизолированные пакеты, по одному для каждого диска. Наденешь на пояс джинсов, а когда придет время лезть наверх – перевесь на шею. Доставай магниты по одному, пока не закроешь все отверстия. Так мы и их запечатаем, и скроем любые следы от выстрелов.

– Какие следы?

– Каждый раз, когда пуля пробивает окрашенную сталь, – начал Гаррет, – гибкий металл корежится, а жесткая краска трескается и частично испаряется. В итоге края отверстия начинают ярко блестеть, по ним обычно его и обнаруживают. Ведь само-то оно бывает не крупнее ногтя. И потом, его тоже нужно запечатать как можно плотнее. Мы же не хотим, чтобы сработали датчики.

– Ну а когда я все закрою?

– Ищи путь, как выбраться наружу. Тот, кто провезет тебя на территорию, здесь уже не поможет. Сейчас мы еще раз просмотрим карты и снимки со спутника. Не начинай подъем, пока не умолкнет полуночная сирена. Закончишь с работой и выбирайся. Окажешься за территорией звони нам. Мы тебя заберем. А так – используй телефон только в самом крайнем случае.

Тито кивнул и спросил:

– Ты знаешь эту женщину?

Гаррет помолчал.

– Ну, мы с ней раньше не встречались.

– Я видел ее плакаты на площади Святого Марка, в магазине. Почему она здесь?

– Это знакомая Бобби, – ответил Гаррет.

– По-моему, он ее не слишком рад видеть.

– Да он все время какой-то пришибленный. Но нам с тобой лучше не отвлекаться, правильно?

– Хорошо.

– Ладно. Будешь подниматься, надень вот это. – Гаррет достал черную защитную маску в большом чехле на молнии. – А то вдохнешь еще что-нибудь... Спустишься – спрячь ее где-нибудь, чтобы сразу не нашли. И, ясное дело, никаких отпечатков пальцев.

– Камеры есть?

– Повсюду. Но наш контейнер – третий снизу, а это «слепая» зона при нормальных условиях. Пока не долезешь, прячь лицо под капюшоном, и будем надеяться на лучшее.

– А женщина, – не отступал Тито, обеспокоенный очевидно серьезным нарушением протокола. – Если она не из ваших и ты ее раньше не видел, откуда вам знать, что на ней нет микрофона?

Гаррет указал под стол, где прятался передатчик наведенных помех в желтом корпусе с черными антеннами. Этим же устройством подавления связи он пользовался на глазах у Тито на Юнион-сквер.

– Отсюда им ничего не передать, – мягко произнес Гаррет. – Правильно?

Фо [170]

На этот раз Браун повел своего спутника в унылый вьетнамский ресторан, не удосужившийся обзавестись вывеской на английском языке. Влажная духота, словно в сауне, пришлась Милгриму по нраву, чего он не мог бы сказать о резком запахе дезинфицирующего средства. Казалось, будто в здании очень давно располагалось что-то другое, но вот что именно, мужчина так и не сумел определить. Вероятно, шотландское кафе-кондитерская. Фанерная обшивка сороковых годов давно утонула под бесчисленными слоями облупившейся белой краски. Посетители заказали фо и теперь наблюдали, как тонкие ломтики розовой говядины сереют в горячей лужице почти бесцветного бульона поверх лапши и брюссельской капусты. Милгрим впервые видел, чтобы Браун ел палочками. Надо признать, тот мастерски управился с целой миской фо, а когда она была чиста, раскрыл свой компьютер на черном столике из «Формайки»[171]. Милгрим не имел возможности взглянуть на экран, однако догадывался: его сосед либо зашел в Wi-Fi, просочившуюся с единственного верхнего этажа, либо изучает файлы, скачанные из сети ранее. Пожилая официантка принесла пластиковые бокалы с чаем, который вполне мог сойти за простую горячую воду, если бы не особый уксусный привкус заварки. Любопытно, что к семи часам вечера в заведении не появилось больше ни единого посетителя.

Милгриму стало немного лучше. В парке он попросил у Брауна «Райз», и тот, уйдя с головой в работу, отрешенно расстегнул карман черной сумки, а потом протянул своему пленнику целую, даже не вскрытую упаковку на четыре дозы. Теперь, под защитой поднятого компьютерного экрана, Милгрим выдавил из целлофана вторую таблетку и запил ее водянистым чайком. Пожалуй, настало время почитать книгу, которую он захватил с собой из машины, предвидя, что Браун и здесь продолжит работать на лэптопе.

Мужчина раскрыл томик и нашел свою любимую главу: «Элита аморальных суперменов (2)».

– Что ты там все время читаешь? – неожиданно спросил Браун из-за экрана.

– «Элита аморальных суперменов», – ответил Милгрим и сам удивился, услышав, как его собственный голос повторяет название главы.

– Все вы так думаете, – проворчал Браун, думая уже о чем-то постороннем. – Либералы...

Милгрим подождал, не добавит ли сосед еще что-нибудь, не услышал ни слова и принялся за «Бегардов и бегинок»[172]. Он уже дошел до квинтинистов[173], когда Браун опять подал голос:

– Да, сэр. Это я.

Милгрим похолодел от изумления, но быстро сообразил, что разговор идет по сотовому телефону.

– Да, сэр, это я, – повторил Браун. Последовала пауза. – Да. – Молчание. – Завтра. – Еще одна пауза. – Да, сэр.

Экран телефона закрылся с тихим щелчком. А в ушах у Милгрима раздался звон фарфора, долетающий со дна узкого лестничного колодца на улице N.

Тот самый сэр? Человек на черном автомобиле?

Браун потребовал счет.

Милгрим захлопнул книгу.

С веток и проводов беспрестанно капало. Пока мужчины потели в сауне для любителей фо, в уличном воздухе копилась влажность иного рода. Горный хребет укрылся за плотной мглистой завесой. От этого небесный купол съежился, и, на взгляд Милгрима, стало только уютнее.

– Видишь его? – спросил Браун. – Вон тот, бирюзовый. Верхний из трех.

Милгрим прищурился, глядя в австрийский монокуляр, через который они когда-то следили за НУ из фургона, припаркованного на Сохо[174]. Четкость была поразительной, но зрителю никак не удавалось отыскать цель. Туман, огни, стальные ящики, сложенные аккуратными штабелями, словно кирпичи; гнутые трубы, похожие на части головоломки, огромные ко́злы подъемных кранов – и все это дрожало, подпрыгивало, накладывалось одно на другое подобно разноцветным стеклышкам в детском калейдоскопе. А потом изображение вдруг сошлось в одной точке – на бирюзовом прямоугольнике, верхнем из трех.

– Вижу, – сказал Милгрим.

– Сколько же было шансов, – проговорил Браун, вырвав у него из рук монокуляр, – что его складируют у нас на виду?

Милгрим решил рассматривать вопрос как риторический и промолчал.

– Ладно, хоть не на земле, – буркнул Браун, вдавливая окуляр себе в глазницу. – Сверху. Туда мало кто полезет.

Но даже эта, судя по всему, хорошая новость не помогла ему опомниться от увиденного.

Они стояли у новенького сетчатого ограждения двенадцати футов в длину, рядом с длинной уродливой закусочной из бежевого кирпича, прямо из которой вырастала аккуратная коричневая гостиница в четыре этажа под вывеской «Принстон». Милгрим успел подметить обыкновение здешних баров сохранять на себе останки вымирающих гостиниц. Огромная спутниковая тарелка на здании казалась настолько древней, что прохожий помоложе мог бы счесть их ровесниками.

За спинами мужчин трехполосная трасса, образуя Т-образную развилку, вливалась в улицу, на которой стоял «Принстон». Последняя граничила с портом, неподалеку от крохотного парка «CyndiNet». Сам порт напомнил Милгриму длинный, но удивительно узкий чертеж поезда, опоясывавший стены в комнате одного приятеля его деда.

– С улицы видно, – сказал Браун с монокуляром, который, казалось, рос у него из глаза. – Это же сколько было шансов, что выйдет по-другому?

Милгрим не знал ответа, да и если бы знал, наверное, придержал бы его при себе, видя, как удручен и сердит его спутник; однако, подстегнутый второй дозой, он вдруг решился поменять тему.

– А как же родные НУ в Нью-Йорке?

– А что?

– Они ведь не переписывались на волапюке, правильно? Вы же обходились без переводчика?

– Насколько мы знаем, они вообще не писали. Не звонили. Не слали е-мейлов. Они совсем не объявляются... Вот уже какое-то время.

Милгрим подумал о следящем устройстве, которое позволило Брауну перехитрить НУ, имевшего обыкновение постоянно менять телефонные трубки и номера́. Вспомнил, как сам предложил обратиться в Управление национальной безопасности, применить «Эшелон» или что-то в этом роде. Последние слова собеседника внушили ему сомнения: что, если кто-нибудь так и сделал?

– Полезай в машину, – процедил Браун, разворачиваясь к припаркованному «форду». – Еще не хватало сегодня, чтобы ты у нас думать начал.

Дата добавления: 2015-06-30