Может ли быть слово без корней.

ВНУТРЕННИЙ ГОРДЕЦ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ

Это как же, восклицает наш внутренний гордец, - всякий человек есть икона?! А как же убийцы, террористы, воры, всякого рода проходимцы, которым несть числа. Парадоксальность, – но только внешняя – заключается именно в том, что и они, так страшно распорядившиеся данной им божественной свободой воли, - тоже «по образу и подобию», тоже иконы, только поврежденные. Порой до неузнаваемости. Восстановить же утраченную иконичность под силу ее Создателю, которому, в отличие от человеков, все возможно. Как это происходило в истории христианства со многими святыми. Как случилось и с тем, кто непостижимым для нас Промыслом Божиим из неистового гонителя христиан Савла стал святым первоверховным апостолом Павлом, а в одночасье, на Голгофе – с благоразумным разбойником, принесшим искреннее покаяние и первым же последовавшим вослед за воскресшим Спасителем в рай.

Вспомним, сколько копий было сломано, сколько слов потрачено педагогами и философами, писателями и политиками, всевозможными специалистами в области образования и воспитания по поводу формирования гармонически развитой личности, как непримиримы порой их позиции в определении самого главного – критериев этой самой личности. И это изрядно поднадоевшее: а Наполеон – личность? А Чингиз-хан? А Сталин? Нельзя не обратить внимания на то, что «номинантами» на роль личностей, как правило, выступают люди, пролившие моря крови. И разве ж это не красноречивое свидетельство нашей ущербности? Как печально напоминают они незадачливого крыловского персонажа, умудрившегося разглядеть в музее превеликое множество букашек и таракашек, не заметив самого главного – слона. А ведь обретение личности – это, прежде всего прочего, уподобление Тому, Кто Есть носитель Лика. И именно по этому пути шли все наши святые, иного просто нет. Что же касается пресловутых критериев, то о них убедительно свидетельствует Евангелие через слова и поступки, но прежде – поступки самого Христа. Личность – это Тот, кто будучи Господом, смиренно умывает пыльные ноги своим ученикам, простым галилейским рыбарям. Личность – это Тот, Кто с необозримой высоты Голгофского Креста, истекая кровью, зверски избитый и оплеванный, оклеветанный и осмеянный, распятый, одного взмаха ресниц Которого было бы достаточно, чтобы смести всю эту толпу, все это воинство, весь этот неблагодарный, погрязший в мерзостях мир… просит Отца Своего Небесного: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23, 34).

Не приходилось ли вам задумываться о том, почему нам так больно, именно больно, смотреть на избитое, обезображенное лицо другого человека? Несколько лет назад, оказавшись в паломнической поездке в Никольском женском монастыре города Арзамас, с болью в сердце припал к иконе Пресвятой Богородицы, над которой глумились, в бесовском опьянении, безбожники, изрубив топором изображение глаз Пречистой. Но, свершилось Божье чудо и над шрамами заново проявились очи Приснодевы, как вечное напоминание всем нам о том, что святыня поругаема не бывает. А разве ж человек – не святыня? И разве ж допустимо для нас, православных, называть несчастных обездоленных людей, все равно несущих на себе, пусть замутненный, но отпечаток Бога, постыдной аббревиатурой бомж, позабыв, что подобных людей на Руси всегда называли бродягами, бедолагами, горемыками, бездомными, босяками, что – помимо простой человечности самого слова – очень точно отражало их состояние. Не будем, следуя заветам мудрых предков, зарекаться: ни от сумы, ни от тюрьмы.

Вспомним, однако, что все эти уродливые наросты на нашем языке: «бомж», «зэк», «комбед», «наркомпрос», «наркомпром», «эсэсэсэр» и им подобные появились в нашем языке сразу же после воцарения безбожной власти. А потому напоенные христианской поэтикой сестра милосердия и брат милосердия преобразились в медсестру и медбрата. Смешно сказать, но этой печальной участи не избегло даже жалованье, превратившисьв зарплату. Хоть и не худшее из всех «новоязовских» слов, но насколько оно неуклюже по сравнению с его благородным предшественником! И все это случилось неспроста, а как одно из позорных свидетельств отпадения русского человека от Бога, когда человек попросту перестал рассматриваться власть предержащими как творение Божие, Его образ. Так, и именно так, могло появиться позорящее этот самый образ выражение, столь печально укоренившееся среди, так называемого, «простого народа», когда спиртным и снедью запасаются в расчете не на человека, а на (прости, Господи!) рыло. Почти по Гоголю!

Вспоминаю, как три десятилетия назад в одной южной республике тогдашнего СССР отец семейства, дождавшийся, наконец, после трех дочерей рождения вожделенного сына, назвал его… Нэрд, именем, которого нет, как оказалось, ни у одного народа. Так что и в ЗАГСе отказались поначалу записывать малыша. Но отец проявил-таки настойчивость, испоганив на целые шестнадцать лет (когда у парня появилась законная возможность взять самостоятельно нормальное благозвучное имя) жизнь своего единственного наследника и сделав его объектом многочисленных насмешек и издевок сверстников. Дальше – хуже. Оказалось, это аббревиатура, позволившая ее автору хоть как-то выразить свою оригинальность, не пожалев собственное чадо. Ибо Нэрд было задумано и осуществлено как научный эксперимент Рагима Джавадова (вот как!).

На нашей приличной, в общем-то, улице жили два брата-близнеца, оба отъявленные хулиганы, одного из которых звали Маркс, а другого Комиссар. Помню, как сокрушались тогдашние взрослые по поводу того, что, дескать, позорят они такие высокие имена. Я же ныне понимаю, что именно носители таких имен имели больше шансов стать бандитами и головорезами.

Дата добавления: 2015-06-30