Эсэсовец и вопрос крови. 30 страница

2-й период (XII-й — XIV-й век). В этот период происходит выработка и установление знаменного или крюкового пения, которое по напевам представляет нечто своеобразное, и даже в позднейшем виде, дошедшем через XVII в. до наших дней, представляющее больше отличия, чем сходства с теми известными напевами, которые составляют пение обычных “гласовых напевов.” Иногда пение второго периода называется временем “истинноречья.” Слово “истинноречье” указывает на то, что буквы и слоги в словах пелись и произносились так, как были изображены: а- за а, о — за о, ъ и ь не произносились. Но то было в третьем периоде. В это время буквы и слоги стали произноситься по-другому, причем различие особенно сказалось в буквах ъ и ь. Эти полугласные буквы стали считаться за гласные, ъ — за о, ь — за е. Вследствие этого получилось растяжение слов, напр. вместо пребысть — пелось “пребыстя.” Вместо пришедъши — “пришедоши,” вместо согрешихомъ — “согрешихомо,” вместо беззаконновахомъ — “беззаконновахомо,” вместо воньми — “вонеми.” Так как перемена чтения и пения особенно заметна было в конечном слоге “хомъ” (пелось “хомо”), то такое пение и время его распространения в России стало называться “хомонией” (рис. III).

3-й период (XIV—XVI-й век) — период господства хомонии. Это пение унылое, тягучее, с носовым оттенком, малоблагозвучное. Нестроение в пении и, следовательно, в богослужении происходило не только от того, что полугласные ъ и ь стали читаться как гласные, но и потому, что по преемству от греков в песнопения включались украсительные слова — нерусского происхождения, не имевшие никакого отношения к смыслу молитв, а только к манере пения, например, слова “хубово,” “ненена,” “хавуа.” Само собою следует, что такие слова — непонятные даже для греков, будучи включены в мелодию и текст славянской молитвы, искажали смысл ее до неузнаваемости [68]). Это был мрачный период состояния русского пения; более мрачный и неблагоприятный для религиозной жизни России, чем облик церковной живописи, который назван также мрачным за то же время. Распространялось такое пение по преимуществу в северо-восточной Руси.

Для улучшения церковного пения и для облегчения понимания “нотных крюков,” весьма сложных, многочисленных, употреблявшихся для определения высоты и продолжительности звука и для выражения оттенков исполнения (напр. скоро, протяжно, оживленно и т. п). (рис. IV), здесь же, в северо-восточной Руси принимались некоторые меры. Такова была попытка в конце XVI в. Новгородского певца Ивана Шайдурова, который для ознакомления высоты той или другой ноты стал надписывать около “знаменных крюков” красной краской (или киноварью) славянские буквы, напр. “в,” “п,” “н,” “с,” “м,” и др. Эти буквы являлись инициалами и сокращениями слов, обозначающих высоту звука, напр. “в” — высоко; “с” — средним голосом, “н” — низко; “п” — повыше и др. Но “пометы” Шайдурова оказались также неудобными, потому что при тогдашнем состоянии печатного искусства затруднительно было напечатать одновременно красную и черную краски. В то время, как северо-восточная Русь безрезультатно занималась улучшением церковного пения, в юго-западной Руси уже проглядывал светлый луч. Здесь, в юго-западной, или Киевской Руси, под влиянием знакомства с напевами то с православно-славянскими, то с западно-католическими, у русских возникли новые напевы, отличающиеся простотою и мелодичностью, и проникли в Московскую Русь в 4-м периоде. Эти напевы называются киевским, новогреческим и болгарским.

4-й период — XVII-й век, царствование царя Алексея Михайловича и при патриархе Никоне. Этот период характеризуется попытками церковно-гражданской власти устранить “хомонию” из церковного пения, восстановить старое истинноречье, исправить смысл неправильно переведенных слов, ввести хоровое пение в дополнение к унисонному и заменить крюковую систему нот линейной. Для улучшения церковного пения и устранения в нем крупных недостатков царь Алексей Михайлович созвал в Москву 14 “дидаскалов,” т.е. учителей и знатоков пения; но занятия этих дидаскалов были прекращены вследствие наступившей моровой эпидемии. Затем русский Церковный Собор в 1666—1667 г. занимавшийся между прочим вопросом об исправлении богослужебных книг, постановил исправить и нотные книги. И действительно, в 1868 г. было созвано второе собрание дидаскалов в количестве 6 человек. Эти ученые работники озаботились исправлением произношения молитв (было восстановлено “истинноречье”) и упрощением нотных знаков. Для изучения нотных “знамен” ученым монахом-певцом Алекс. Мезенцом была составлена азбука знаменного пения. Однако эта азбука не принесла практических плодов (до конца XIX века оставаясь даже не напечатанной). Потребные нотные книги стали печататься не “знаменами,” а линейными нотами, оказавшимися более понятными и позаимствованными из Киевской Руси. (рис. V и VI). С тех пор все нужное для пения в течение долгого периода заимствуется из родной Киевской Руси, воссоединенной с Московской в 1654 г. [69]). Противники новой (“линейной”) системы нотописания должны были признать ее превосходство перед старой. Как более простая для усвоения, эта система встречала все большее и большее распространение и проводила в Московскую Русь Киевский, Новогреческий и Болгарский напевы. Киевский напев — есть упрощение “знаменного,” Новогреческий — есть напев южнославянских народностей, соприкасавшихся с греками; Болгарский — напев придунайских славян и болгар. Так начинается Б. — Вторая эпоха русского церковного пения — эпоха партесного пения, которая также делится на периоды.

Дата добавления: 2015-06-30