Царство медное 15 страница

Он запыхался, остановился. Натянутые жгуты мышц болели страшно, кажется, с костяшек сошла кожа, и Виктор не знал, его ли это кровь обрызгала диван или кровь Яна.

- Ты закончил?

Голос васпы прозвучал сипло, но все в том же бесстрастном тоне, что выводил ученого из себя.

- Это приятно, да? - продолжил Ян, приподнимаясь с пола и проводя пальцами по своим разбитым губам. - Теперь ты видишь. Как сладка власть. Как это опьяняет. Чем же ты отличаешься от меня?

- Тем, что ты выродок! - с ненавистью выплюнул Виктор, и снова занес руку для удара.

Но теперь Ян не позволил ему это сделать. Он обхватил ладонью его кулак, и сжал так сильно, что захрустели хрящи.

- Хватит.

Кость не выдержала давления и сломалась. Колени Виктора подкосились, он закричал от боли.

- Это тебе урок, - ровно произнес Ян. - Не спорь с тем, кто заведомо сильнее тебя.

- Подонок!

Виктор осел на пол. Его рука горела огнем. И тот же огонь выедал его изнутри, а на глаза навернулись слезы ненависти и бессилия.

- Отчего же? - возразил васпа. - Только оттого, что она выбрала меня? Не тебя, человека. А меня, монстра.

Он тихо засмеялся. Виктор захлебнулся слюной, закашлялся.

- Ты хоть знаешь...? - прохрипел он. - Знаешь, кто она? Она может быть... твоей сестрой...

- Знаю, - все так же холодно отозвался Ян.

- Тогда как ты... как ты можешь? - Виктор поднял на него мокрое от слез и пота лицо. - Ты ведь говорил, что раскаиваешься... ты же, черт возьми, хотел покончить с собой!

Улыбка Яна теперь стала хищной, похожей на оскал. Он оттянул книзу ворот рубашки, продемонстрировав розовый, уже зарубцевавшийся шрам поперек горла.

- Это? - спросил он и ухмыльнулся снова. - Пустяки. В Даре со мной делали гораздо более страшные вещи.

- Ты лгал! - теперь Виктор готов был убить себя за излишнюю доверчивость. В Яне не было ничего человечного. Не было, и быть не могло.

- Я даю то, что от меня ждут, - жестко ответил тот. - Считаешь себя хозяином? Пусть так. Считаешь себя сильнее? Я достаточно вынослив, чтобы вынести пару ударов. И почему я не могу позволить вам пожалеть меня, если вы так этого хотите? - Ян усмехнулся и добавил:

- На деле, штурм крепости ничем не отличается от штурма женщины. А ты действительно подумал, будто бы я захотел умереть из-за самки?

Он рассмеялся неприятно, колюче. И, отсмеявшись, сказал:

- Довольно. Я должен завершить начатое. Ты все еще со мной?

Виктор замотал головой, сплюнул тягучую слюну.

- Будь ты проклят! - прошептал он.

- Это значит "нет"?

Виктор закричал снова. Боль прошила его от плеча до груди, в ушах стоял неприятный звук ломающихся костей. Кажется, теперь это была ключица.

- Отвечай, слизняк, когда спрашивает господин Дарский офицер! - взревел Ян, изо всех сил поддав носком ботинка под ребро.

Внутри снова что-то лопнуло с мучительным треском. Виктор взвыл, скорчившись на манер эмбриона. Перед глазами теперь стояла мутная пелена, к горлу подкатывала тошнота, и ученый подумал, что вот-вот потеряет сознание.

- Нет любви, - механически сказал Ян, снова пнув Виктора по ребрам, и с каждым словом продолжая наносить точные и размеренные удары. - Нет доверия. Нет привязанности. Нет благодарности. И справедливости тоже нет.

Подошва башмака с силой опустилась на сломанное плечо, из горла Виктора вместе со стоном пузырями выплеснулась кровь.

- Я бы мог выпотрошить тебя прямо сейчас, - ровно произнес Ян. - Но ты привел меня в свой мир. Спасибо тебе за это.

Он улыбнулся и добавил мечтательно:

- Доверчивый, слабый мир... Я сомну его, как фантик.

Ян в последний раз пнул Виктора в пах, и пока тот корчился на полу, задыхаясь и отплевываясь розовой пеной, подобрал пальто и вышел вслед за Лизой в холодеющую тьму.

Туда же, во мрак и холод, проваливался и Виктор. Но перед тем как окончательно потерять сознание, его рука нащупала спрятанный в кармане телефон.

Сдерживая рвотные позывы и балансируя на краю реальности, он набрал скользкими от крови, дрожащими пальцами номер.

- Инспектор следственного отдела Каранка слушает, - сразу же отозвались в трубке.

- Это Торий, - прохрипел Виктор.

Говорить было больно, с каждым словом с губ срывалась пузырящаяся слюна. Виктор прокашлялся, собрал всю волю в кулак и произнес четко:

- Я знаю, кто убил Карину Полгар.

28. Человек ниоткуда.

Когда рядом с полицейским участком остановилась машина с правительственными номерами и оттуда вышли двое мужчин в одинаковых серых костюмах, инспектор Майра Каранка ни на йоту не усомнилась, по чью душу они пришли.

Не было ни беготни, ни суеты. Просто капитан Тышкевич очень вежливо провел их в свой кабинет и вызвал туда Майру с полным отчетом о проделанной работе.

- Специальные агенты Баэр и Динику, - представил их капитан.

Мужчины молча сидели в кожаных креслах. Пожилой седеющий Динику докурил сигарету и потушил окурок в любезно предложенной ему пепельнице.

- Благодарю за радушный прием, - любезно сказал он. - Но к делу. Вы что-то можете рассказать о подозреваемом в убийстве Карины Полгар?

Майра сдержанно кивнула, открыла досье на первой странице.

- На самом деле, мы не знаем о нем многого, - начала она. - Предположительно, его имя Ян Вереск (в кармане куртки найдена справка на имя Родиона Шипки). Возраст: около тридцати лет. Документов не имеет, место жительства не установлено. Приезжий, предположительно из Выгжела. Сразу после его ареста мы послали туда запрос, но подтверждение до сих пор не пришло.

Мужчины переглянулись.

- А вы не слышали? - очень вежливо и осторожно спросил Динику. - Выгжела больше не существует. Вчера на город сошла лавина. Восемьдесят процентов населения уничтожено...

Уловив замешательство инспектора, агент добавил:

- Сейчас там идут спасательные операции. В новостях прошел первый репортаж, но вы, вероятно, пропустили его?

- Вероятно, - пробормотала Майра.

Стало не по себе. Меньше всего инспектору хотелось выглядеть глупо - и перед начальством, и перед выхолощенными типами из правительства. Но, кажется, Тышкевич сам был не в курсе происшествия.

- Мы послали запрос более двух дней назад, - сухо парировал он. - Может, вернемся к делу и поскорее с этим покончим?

Майра не первый год знала шефа, чтобы понять - вся эта процедура очень и очень ему неприятна. И неприятно не только вмешательство в дело правительственных агентов, но и невозможность установить даже личность таинственного убийцы.

Человека, в одиночку расправившегося с пятью полицейскими.

- А что случилось со свидетелем? - спросил второй агент, Баэр.

До этого он молчал и вообще выглядел куда скромнее своего старшего товарища.

- Подозреваемый напал на него, - ответила Майра. - Свидетель получил множественные ушибы и переломы. Сейчас он находится в госпитале.

- Как и сам подозреваемый, - отметил Динику.

Майра согласно кивнула.

Была версия, что свидетель и не свидетель вовсе, а соучастник. Иначе откуда бы взяться одинаковым крестообразным шрамам на ладонях и настолько полной осведомленности обо всех похождениях убийцы? В этом деле было слишком много совпадений, чтобы поверить в их чистую случайность. Но, конечно, агентов не заботили умозаключения штатного инспектора. Их заботил только "человек ниоткуда" - Ян Вереск.

А ведь он действительно вошел в Дербенд, будто пришелец из иного мира. Майра даже не была уверена, настоящее ли у него имя: не было ни документов, ни каких-либо фактов, подтверждающих личность. Только голые, ничем не подкрепленные слова самого подозреваемого.

Майра снова раскрыла папку, но сухие слова рапортов не могли передать всего, что случилось в ту ночь на трассе К-48...

...он пришел с севера, почти одновременно с черными снеговыми тучами. И мир накрыла непроглядная тьма. Свет фар растворялся в чернильной густой жиже, и поэтому патрульные не сразу увидели вынырнувшую из мрака красную машину.

Она ехала с выключенными фарами, будто водителю было наплевать на видимость. И полицейские определили приближение автомобиля только по реву двигателя и отражению фар их собственных автомобилей на лобовом стекле.

Человек за рулем был или слепым, или сумасшедшим. Или тем и другим, вместе взятым. Все произошло мгновенно.

На полном ходу незнакомый автомобиль протаранил заслон из патрульных машин. От удара его круто развернуло. Заскрипела резина, оставляя на асфальте черные полосы. Машина еще раз ударилась боком, затем багажником. Веером брызнули осколки фар. Наконец, автомобиль дернулся в последний раз и заглох. Из-под решетки радиатора валил белый пар.

Три патрульные машины также находились в плачевном состоянии. Оставшийся за рулем нерасторопный полицейский теперь сидел, упершись разбитым лбом в кнопку гудка. Воздух разрывали резкие, тревожные звуки. Один из патрульных бросился помогать товарищу. Четверо других кинулись к красной машине.

- Полиция! Не двигаться!

На их удивление, за рулем не оказалось никого. Кто-то сунулся в салон, подсвечивая себе фонариком. Слишком поспешное решение, как оказалось.

Потому что в следующую секунду прямо в его яремную впадину вошло тонкое лезвие копья. Полицейский выкатил глаза, приоткрыл почерневший от крови рот. Из горла вырвались булькающие звуки, словно его сейчас стошнит. Фонарик выпал из обессилевших пальцев, а сам мужчина начал заваливаться на бок.

Кто-то выматерился. Сразу же заскользили взад-вперед затворы. Серия пуль вошла в пахнущую топливом и перегоревшей проводкой тьму салона. Раненый патрульный, все еще хрипя, взмахнул руками на манер марионетки. Несколько пуль вошли в его грудь, одна прошила щеку.

- Не стреляйте! - взвизгнул самый молодой из полицейских.

Человек, находившийся за рулем красного автомобиля, использовал тело мертвого патрульного, будто щит. Перекатившись через бок, он отпрыгнул за колесо и выстрелил тоже. Вторая пуля попала молодому патрульному в шею - подозреваемый учитывал снаряжение полицейских, поэтому стрелял в незащищенные участки. И стрелял на удивление точно. Еще две пули вошли вслед за первой, и парень упал с коротким всхлипом.

Полицейские рассредоточились. Используя собственные машины, как укрытия, они открыли огонь. Двое начали короткими перебежками обходить с другой стороны.

Несколько пуль ушли с короткими тихими хлопками. Силуэт за красной машиной дернулся и скрылся снова.

- Попали?

Если и так, подозреваемый ничем не обозначил свое ранение: он не издал ни звука, ни лишнего шороха. За красной машиной установилась тишина.

- Патроны кончились? - шепнул кто-то.

На вопрос никто не ответил, но вместо этого крикнули:

- Вы окружены! Сдавайтесь!

Ответом была все та же тишина. Полицейские, отбежавшие к другой стороне дороги, подняли большие пальцы.

Вперед рванул самый нетерпеливый.

Из-за красной машины полыхнуло огнем. Патрульный замер, будто его дернули за невидимые нити, и повалился лицом на асфальт без единого вскрика.

Полицейские снова открыли огонь. С асфальта взвились фонтанчики пыли. Лопнули пробитые насквозь шины. Стекла разлетелись крошевом...

- Как вам удалось его взять? - перебил Динику.

- У подозреваемого оказались проникающие ранения груди,- пояснила Майра.

Она сверилась с записями в досье и зачитала по пунктам

- Поступил в госпиталь в тяжелом состоянии, с выраженным цианозом, одышкой. Пульс 110 ударов в минуту, ритмичный. Далее показатели давления, температуры... Так. Вот: ранение средостения, без повреждения крупных сосудов и органов. Отека окружающих тканей нет. Приложена рентгенограмма. Инородное тело (пуля) удалено хирургическим путем. Сейчас состояние стабилизировалось. Температура в норме...

- Сколько он в госпитале? - снова поинтересовался Динику.

- Дней пять.

Агенты со значением переглянулись снова.

- Передайте нам результаты анализов, пожалуйста, - очень вежливо попросил Баэр.

Майра молча отдала ему папку.

Это было ее головной болью. С того момента, как медицинский эксперт впервые получил образцы крови. Майре казалось, что будет гораздо легче, если она просто примет это, как данное, и не станет задавать лишних вопросов. Уж правительство определенно знает, что делать с монстром, только выглядящим как человек, но по хромосомам больше похожим на...

- Насекомое, - под нос себе пробормотал Баэр, будто закончив мысль инспектора. - Этого следовало ожидать.

- Что ж, господа, - поднялся с кресла Динику и кивнул в сторону Майры, - и дамы. С этого момента мы берем дело в свои руки. Полагаю, капитан не будет против, если рапорт окажется несколько видоизмененным?

Тышкевич неопределенно качнул головой, и Майра поняла, что теперь от его желания не зависит по сути ничего. Монстр появился в городе. И за монстром пришли спецслужбы. И ни она, ни ее начальство, ни кто-либо еще не может помешать этому.

- Постойте, - заволновалась она. - А как же убийство Полгар?

- У вас был подозреваемый и до Вереска, разве нет? - спокойно отозвался Динику.

- Кто? Муж Карины? - Майра задохнулась от возмущения. - Но если Вереск настоящий убийца!

- Тогда найдите кого-то еще, - раздраженно отмахнулся Динику.

Он аккуратно сложил досье и убрал его в кожаный портфель. Щелкнули полированные замки, будто сомкнулись железные зубы. Так исчезло последнее доказательство существования монстра.

- Вы проводите нас? - спросил агент.

На самом деле, он не нуждался в ответе. Это был последний долг Майры перед тем, как положить дело об убийстве Полгар в картотеку нераскрытых.

- Я провожу, - тем не менее, ответила она.

В западном крыле госпиталя, где держали обычно всех преступников, было тихо. Шаги посетителей гулким эхом отдавались от стен, и Майра видела, как возбужденно подрагивают пальцы агентов, и дергаются губы Динику в усмешке, навеваемой какими-то ведомыми ему одному мыслями.

Конечно, они волновались. Кто бы не стал?

- Как он выглядит? - шепотом спросил Баэр.

Его вопрос был очевиден: к делу не было приложено фото.

- Увидите, - кратко ответила Майра.

Охрана у дверей посторонилась, искоса посматривая на агентов. Динику сделал глубокий вздох - будто перед нырком.

Майра понимала его возбуждение. Она сама видела подозреваемого только однажды, когда его везли на каталке, опутанного проводами капельниц. Но и теперь перед глазами пронеслись сумбурные картины...

".. пылающие глаза... двигающиеся челюсти-жвалы... капли яда на гладком жале..."

Они отбросили предрассудки и вошли в палату.

Ничего этого не было. Чуда не случилось. Монстр не сошел с картинок фантастических книг.

На кровати лежал человек, опутанный проводами и бандажами, из-за чего он походил на древнюю мумию. В свете люминесцентных лап поблескивали хромированные сочленения капельниц. Мерно попискивала система жизнеобеспечения, заставляя сердце Майры биться в том же ритме.

- Он совсем не похож... - вырвалось у Баэра.

Это насмешило Майру, и она издала короткий нервный смешок.

"Полное разочарование, господа правительственные агенты, не так ли?"

- Гм.. Вереск?

Ее голос прозвучал хрипло. Майра мысленно выругалась: меньше всего ей хотелось выглядеть глупо перед агентами.

Майра откашлялась и попробовала снова:

- Ян Вереск? Я инспектор полиции Каранка, а это специальные агенты Динику и Баэр. Мы пришли поговорить с вами.

Человек оставался неподвижным. Его грудь тяжело вздымалась. Белесая щетина скрыла часть шрамов, но черная повязка лежала рядом на столике, и при виде затянувшейся впадины на месте глаза Майру едва не затошнило.

- Позвольте, я поговорю с ним сам, - вежливо предложил Динику.

Он мягко отстранил ее в сторону, и это был жест, означающий, что роль Майры в этом деле сыграна, и человеку ниоткуда пришел срок снова уйти в никуда.

Динику подошел к кровати и тронул человека за плечо.

- Встать, солдат.

Его голос прозвучал по-военному отрывисто и грубо.

Человек на кровати по-прежнему не пошевелился, но все же открыл глаз. Динику улыбнулся ему радостно и тепло, будто наконец-то повстречал старого и горячо любимого друга.

- Вставай, сынок, - уже мягче произнес он. - Погулял и хватит. Пришло время забрать тебя домой.

29. Кошки-мышки.

Зима овладела Дербендом в считанные часы, и тот сдался без боя. Склонился перед могуществом стужи, очистившей город от нашествия ос. За одну ночь листья на деревьях потемнели, застыли тонкими омертвелыми пластинками. Иней лег на провода и звездчатым полотном покрыл крыши домов. Снежная буря обошла Дербенд стороной, но там, откуда она явилась, вовсю уже царствовали метели.

Чистый, словно только что вышедший из-под рук мастерицы снеговой рушник укрыл развалины далекого Выгжела. Оставшиеся в живых никогда не расскажут об истинной причине разрушения города, и только будут тихо оплакивать тех, кто навсегда пропал в молочной круговерти.

Плакала и слепая ведьма в своей одинокой зимовке, и шептала, уставивши в морозную тьму незрячий взор: "Остановись, оска... остановись...". Но ее шепот не был слышим за многие мили в ревущей зимней кутерьме. И белая муть заливала ее глаза. Высокие снежные столбы вырастали под окнами, и буря стонала от бессилия и тоски, и неслась дальше, на север.

Там, под тяжестью торфа и болотной тины лежали мертвые девушки: их упругие тела почернели и высохли, когда-то сияющие глаза сомкнулись навеки, в волосы набился ил. Хотелось встать - но не было сил пошевелиться. Хотелось любить - но не бились больше нежные сердца. И тоска от этого становилась еще невыносимее, и голод еще мучительней. Тогда вздымался над замерзшими болотами саднящий вой. И снежный вихрь летел дальше. До макушек заметал порыжевшие от радиации мертвые леса, и казалось, что теперь это царство не меди, а серебра. И уже не призрачный звон колоколов прокатывался над тайгой, а ревела труба пятого архангела, отворяющего бездну.

И в бездне - в самой сердцевине Дара, окруженная роем своих послушных подданных, - притаились она.

Богиня зимы и меда, пыток и плодородия. Королева Дара.

Кто видел ее, сокрытую в сгустке клубящегося тумана? Кто осмеливался заглянуть в глаза, полные сладострастия и безысходной тоски? Не было ни зверя, ни птицы, ни человека, ни существа, познавших суть единственного, милостивого и вечно голодного древнего бога. Отзываясь на далекий рев ангельской трубы, она беспокойно ворочалась в своем логове и стонала протяжно, жалуясь на вечную тьму и одиночество. И чуяла приближение чего-то гнетущего, невообразимого, еще более голодного, чем она сама.

Или это все же надрывно выла метель, высоко вскидывая крылья над мертвой землей. Туда, где границы мира раздвигались, образуя водоворот белого огня, в котором исчезали болота, деревья, дома.... Звезды дрожали и падали колючими льдинками. Наплывали и рушились спиральные облака галактик.

И в палате госпиталя Виктор тоже стонал во сне, и слабо вскидывал руки, защищаясь от надвигающегося апокалипсиса.

- Не надо...

И, вздрогнув, проснулся.

Безудержное верчение прекратилось. Неизмеримо далекие бездны затянула корочка наста - обыденная, посеревшая от копоти. Вместо луны - одинокое око фонаря, сочащееся тусклым мертвенным светом.

Краткий миг обманного лета закончился, и в мире воцарилась зима.

И зима же обосновалась в душе Виктора.

Поначалу он старался держаться, списывая свое состояние на боль физическую. Но вместе с тем, как постепенно срастались его изломанные кости, душу продолжал терзать пожар горечи и обиды.

Его друзья теперь покоились под слоем земли и глины, и их знакомые улыбчивые лица обращались в черный прах. Прахом стала и Линда, но осталась в памяти не манящей красивой женщиной, а разбитым вдрызг сосудом из кости и крови.

И следом за всеми ушла Лиза.

Виктору было страшно признаваться, но иногда ему хотелось, чтобы и она умерла тоже. Так было бы легче перенести предательство, так было бы проще сохранить теплые воспоминания.

Что теперь Линда? Цветущий холмик за выкрашенной в небесно-голубой цвет оградой. Покой и умиротворение. Боль, прошившая сердце и оставившая после себя затянувшийся, но теперь уже почти невидимый рубец.

Пусть бы и Лиза была потерей горькой, но со временем рана бы затянулась. И новый покой сошел бы на душу Виктора, как сошло понимание и прощение погибшей когда-то жены.

Но Лиза была жива. Об этом ежедневно сообщал телефон, разрываясь звонками с ненавистного номера. В конце концов, Виктор не выдержал и снял трубку.

Он почти не слышал оправданий девушки. Да и не хотел слушать. Боль и обида голодными акулами ходили в его душе. Их изогнутые плавники вспенивали кровь, и оттого Виктору хотелось самому стать хищником, чтобы рвать - тело или душу, не имело значения, - и причинять боль. И в этом он очень хорошо теперь понимал господина Дарского офицера.

Лиза была такой же.

"Яблочко от яблоньки..."

Поэтому Виктор говорил сам - говорил много, жестко (даже порой жестоко), и сам радовался своей жестокости, смаковал ее (как смаковал свои удары Ян). И когда, в конце концов, Лиза расплакалась и отключила связь, он обрадовался, на миг почувствовав облегчение.

Но затем боль вернулась снова, чтобы с еще большей силой возобновить мучения.

Тогда Виктор плакал перед единственным человеком, с кем еще сохранил хороший отношения. И это был его друг Марк.

Ему Виктор выплескивал все, накопившееся на душе за последние недели. И было это и страх, и отчаяние, и разочарование, и боль, и мука, и много чего еще. Марк выслушивал его, утешал и говорил, что та девушка приезжала в больницу и спрашивала о состоянии здоровья Виктора. Но на этом месте ученый всегда его обрывал и продолжал выплескивать желчь и злобу. Таким Марк его не видел никогда. В конце концов, он подумал, что Виктору просто нужно время, чтобы все переосмыслить и проанализировать. И, может, пожалеть о сказанном в запальчивости.

Так он и посоветовал сделать Лизе во время ее следующего посещение больницы. Они еще встретятся и еще выяснят отношения, но - не теперь.

- Не нужно форсировать события, - так и сказал Марк.

И Лиза согласилась с ним. Только, уходя, она повернулась и сказала грустно, даже виновато, будто оправдываясь:

- А ведь все было совсем не так... Жаль, что Виктор не хочет мне поверить.

Ученый не верил теперь ничему: слишком глубоко в его сердце забралась лютая стужа. В нем сейчас не было места для новой весны.

Виктора выписали домой через две недели. Кости срастались на удивление быстро, но на какое-то время ученому пришлось бы мириться с бандажом и гипсовой повязкой. Впрочем, это беспокоило его меньше всего.

Вернувшись домой, Виктор первым делом собрал тетрадь с записями наблюдений за васпой, рентгенограммы и показания температуры и давления, чтобы в последующем сжечь все это добро. Его не интересовало, куда пропал Ян и почему от самого Виктора вдруг отстали полицейские, которые терпеливо ждали его выздоровления и дачи показаний. Он справедливо думал, что люди разберутся без него. И даже если он исчезнет вдруг - мир по-прежнему будет вращаться, люди будут влюбляться и разочаровываться, а сезоны сменять один другой. Он был лишь винтиком в гигантском механизме жизни, и, осознав это, еще больше замкнулся в себе.

Стужа окончательно заковала его в броню. И теперь в его собственном, свернувшемся под ледяной скорлупой мирке (коконе?) не осталось места для радости, или мечтаний, или надежд.

Так думал Виктор ровно до той поры, пока в его квартиру не постучали.

Уверенный в том, что это снова ищет встречи с ним ненавистная предательница, Виктор не сразу подошел к двери. Но стук продолжал раздирать тишину его холостяцкой квартиры, становясь все более настойчивым. Тогда он порывисто прошел по коридору и рывком распахнул дверь.

- Да?

На пороге стоял пожилой представительный мужчина в дорогом пальто.

- Профессор Торий?

- В чем дело? - раздраженно осведомился Виктор. - Мне вызвать полицию?

- В этом нет нужды, - вежливо улыбнулся незнакомец, стряхивая с воротника пальто налипший снег. - С полицией мы уже все обсудили. Разрешите представиться.

Он продемонстрировал ученому синюю корочку.

- Штефан Динику, управление государственной безопасности.

Виктор окаменел.

- Что вам нужно? - только и смог выдавить он.

- Во-первых, давайте пройдем и все обсудим, как цивилизованные люди, - предложил агент, будто квартира профессора была его собственным кабинетом.

Виктор молча посторонился.

Черные живые глаза специального агента только раз скользнули по убранству гостиной, но ученый был уверен, что ни одна мелочь не ускользнула от пристального взгляда. И - что скрывать? - Виктор нервничал.

Ему страстно хотелось ошибиться в причине этого неожиданного визита.

- Не буду ходить вокруг да около, - сразу перешел к делу Динику. - У меня есть предложение, от которого, уверен, вы не сможете отказаться.

Виктор недовольно сдвинул брови. Напор мужчины был ему неприятен. Вся эта встреча казалась одним сплошным испытанием.

- Что за предложение и почему вы уверены в том, что оно меня заинтересует?

- Но по-другому и быть не может, - уверенно возразил ему Динику. - Это же очевидно. Хотя бы, судя вот по этим записям.

Он подхватил лежащий на столе дневник. Первой реакцией Виктора было дернуться, возмущенно выхватить из рук наглеца свою собственность. Но весь его напор разбился о снисходительную улыбку агента.

- Мне не нужно даже раскрывать его, чтобы понять, о чем идет речь, - сказал он. - Об этом кричат ваши работы, ваши книги. Ваша недавняя экспедиция. Вам не придется делать что-то сверх того, что вы обычно делали. Я предлагаю всего лишь завершить свою работу.

- Завершить работу? - эхом повторил Виктор.

- Именно так, - Динику положил тетрадь на место и наклонился вперед, сцепив пальцы в замок. - Мы знаем, что вы нашли в Даре. И мы знаем, кто такой Ян Вереск.

Прозвучавшее имя кольнуло Виктора, словно в висок вошла раскаленная игла. Он поморщился и поправил перевязь загипсованной руки.

- Будем называть его тем именем, которое он сам выбрал, - с улыбкой продолжил Динику. - Думаю, вы уже поняли, что сейчас он находится у нас. Видите ли, генерал Кертес, который отрядил вашу экспедицию, еще не последнее звено в цепочке. Также, как и я, в общем-то говоря.

- А кто последнее? - машинально спросил ученый. - Президент? Парламент? Иностранная разведка?

- Я не могу вам этого сказать, - снова снисходительно улыбнулся Динику, и Виктор ответил ему почти ненавистным взглядом. Сама тема для разговора была крайне неприятна ему, как неприятен и этот человек, похожий на сытого кота. Пока он лениво развалился у камина и наблюдает. Но сделай одно неверное движение - и хищник прыгнет.

Виктор никогда не любил игр в кошки-мышки.

- Но, - продолжил Динику, - мы очень ценим ваш вклад в общее дело. Действительно, очень! Ведь вы привезли гораздо больше, чем мы планировали получить.

Виктор почувствовал, как его внутренности медленно закручиваются в штопор. Все тайное однажды становится явным. И теперь его тайна открывалась, натужно, один за другим, снимая пласты спокойной, благополучной и беспечной жизни.

"После встречи с монстром ничего не будет идти так, как раньше".

- Что вы хотите сказать? - тем не менее, сухо спросил Виктор.

Динику достал из кармана пачку сигарет, открыл крышку, но оглядел помещение еще раз и с вздохом убрал пачку в карман.

- Курите, если нужно, - позволил Виктор.

Агент вздохнул снова, отозвался виновато:

- Пытаюсь бросить, - после чего снова придал своему голосу уверенность и продолжил, - Так вот, профессор. Вы сами знаете, о чем я говорю вам. Естественно, ваши труды не останутся незамеченными. Представьте только, как щедро оплачивается работа, в которой заинтересованы государственные службы.

Виктор молчал. Больше всего ему хотелось выпроводить незваного гостя за порог. Но с правительством шутки плохи. И он слишком хорошо понимал, что, начав игру, невозможно выйти из нее чистым.

- У меня ведь нет выбора, - сказал Виктор.

Динику вежливо улыбнулся снова.

"Но посмотри на это с другой стороны, - сказал себе ученый. - Разве после всех обид ты не можешь позволить себе реванш? Разве не достоин того, чтобы твое имя узнал мир?"

- А если я соглашусь? - спросил он.

Агент откинулся на спинку сиденья, снял очки, старательно протер стекла, надел их снова и ухмыльнулся.

- Я рад, что мы пришли к пониманию и оставили эти глупые детские ссоры. Мы разумные люди, не так ли?

- Ближе к делу! - сухо перебил Виктор. - Что конкретно вы можете предложить?

Динику написал сумму на клочке бумаги и показал его Виктору.

- Неплохо, - скупо одобрил тот.

Бумажка отправилась в урну.

- Что ж, профессор, - Динику поднялся, давая понять, что разговор закончен. - Я был очень рад с вами познакомиться. Надеюсь, наше сотрудничество будет долгим и плодотворным.

Виктор поморщился, нехотя пожал протянутую руку.

- Когда мне приступать?

- Я заеду за вами, как только будут произведены некоторые приготовления, - ответил агент. - А пока отдохните, соберитесь с мыслями. Вы ведь недавно из госпиталя?

Дата добавления: 2015-06-30