Царство медное 18 страница

Отсюда его теперь никто не выгонит - сиди хоть до второго пришествия.

(...пришествия нового бога трансформации, зверя из бездны...)

Кажется, ученому удалось даже задремать, и кому-то пару раз посчастливилось споткнуться о его ноги и не слишком культурно выразить свое отношение к молчаливому протесту Виктора. Ему показалось, что прошло довольно много времени. Однако, сверившись с циферблатом, профессор с удивлением отметил, что прошло не более двух с половиной часов. И то ли звезды в этот день были расположены благоприятно, то ли какая-то невидимая сила помогала ему, но ожидание было вознаграждено.

Едва лишь в конце коридора показалась знакомая фигура в сопровождении пожилого человека в белом халате, как Виктор подскочил с места и кинулся им наперерез. Динику явно не ожидал ни самого появления Тория, ни обнаруженной у него прыти - поэтому отступил назад и досадливо поморщился.

- Идите, Олав, - сказал он к спутнику. - Я догоню.

И только после этого обратился непосредственно к Виктору:

- Кажется, сегодня я не назначал с вами аудиенции.

- Не страшно! - беспечно отозвался профессор и поразился собственной наглости. - Я располагаю временем, чтобы получить интересующие меня ответы.

- К примеру, какие? - излишне вежливо осведомился Динику.

- К примеру, что сейчас происходит с Яном?

Динику некоторое время буравил ученого своим темным масляным взглядом, потом к нему пришло понимание.

- Ах, да. Вы про своего паразита... Я не сразу понял. Видите ли, мы не даем имен подопытным животным.

Агент усмехнулся снова, проследив за реакцией профессора. Потом сказал, словно утешая его:

- Не волнуйтесь. Для него скоро все закончится.

- Что это значит?

Продолжая загадочно улыбаться. Динику обогнул Виктора и направился к лаборатории.

- Что это значит? - повторил Торий и схватил агента за рукав.

- Спокойно, - предупреждающе сказал тот.

Охранник у двери шагнул им навстречу, и Виктор сразу же опустил руки. Динику аккуратно отряхнул пиджак, одернул рукава.

- Все в порядке, - сказал он. - Не будем устраивать драки.

В душе Виктор был другого мнения на этот счет, но прекрасно понимал, на чьей стороне перевес. Бессилие выло в нем, и узел злости скручивался внутри, где-то в районе солнечного сплетения.

- Я имею право знать! - тем не менее, выкрикнул он.

Это была довольно жалкая попытка, продиктованная скорее отчаянием. И умом Виктор понимал, что проиграл уже. Но что-то заставило Динику остановиться у самых дверей и обернуть к профессору смуглое, высокомерно улыбающееся лицо. И Виктор тотчас вспомнил их первую встречу и впечатление, которое произвел тогда агент - кот, играющий с мышью.

Возможно, хищнические инстинкты и теперь взяли над ним вверх. Потому что Динику сказал:

- Ну что ж. Раз вы так хотите... Да, полагаю, вы действительно имеете право. Ведь это вы привезли васпу в Дербенд!

Он сделал широкий приглашающий жест, и двери лаборатории бесшумно разошлись в стороны.

Первое, что Виктору сразу бросилось в глаза, так это то, что на этот раз в помещении было куда больше народа, чем в его прошлое посещение.

У дальней стены как всегда мерно попискивали приборы. Люди, сидящие за ними, как один настороженно обернулись на появление Виктора. Ему показалось, что их глаза смотрят недобро. Затем все снова вернулись к работе, но этого короткого момента было достаточно, чтобы почувствовать себя не в своей тарелке. А еще кроме ученых в лаборатории были военные. Профессор не мог вспомнить, находились ли они здесь раньше. Но сейчас их присутствие показалось даже ему необходимым, как необходимы дополнительные ограждения возле клетки с опасным и очень агрессивным животным. Потому что вовсе не Яна охраняли эти люди в камуфляже. Вернее, не того, кем Ян был раньше.

Сначала в памяти вспылили образы величественных снеговых шапок, лежащих на вершинах гор. Стерильная, нетронутая белизна, контрастно выделенная яркостью ламп, резала глаза, но не сверкала, как сверкают на солнце снежинки. Напротив, она будто поглощала свет. Была матовой и вязкой, как сахарная вата. А потом вспомнились слова Ингвара из далекого, и ныне мертвого города: "Она делает куколок из наших детей".

Тогда Виктор понял, что видит перед собой кокон.

Он занимал собой добрую половину камеры и спускался от потолка горкой, как осевший с крыши сугроб. Виктору почудилось, что внутри можно разглядеть шевеление темного и бесформенного сгустка. Однако это было только его разыгравшимся воображением - стены кокона, свитые из невесомых нитей, больше похожих на махровую плесень, были плотными и непрозрачными.

Скорлупа, внутри которой прямо сейчас рождается что-то невообразимое.

Сразу же вспомнился кокон мотылька между рамами, найденный прошлой ночью, и Виктору подумалось, что именно такого исхода он должен был ожидать. Должен был, как ученый, как биолог, как просто разумный человек.

- Там внутри... это ведь он там? - спросил Виктор, и не узнал собственного голоса, настолько тот показался далеким, чужим, охрипшим.

- Я вас предупреждал, профессор.

Динику сделал попытку подхватить Тория под локоть, но тот дернул плечом и отступил в сторону.

- Что вы с ним сделали? - потребовал он ответа. - Какой из ваших экспериментов дал подобные результаты?

- Сожалею, но теперь это не в вашей компетенции, - сухо ответствовал агент.

Виктор ощущал на своем затылке впивающиеся взгляды военных. Сейчас Динику стоило отдать короткий приказ - и его выведут под белые ручки из лаборатории, с базы, может вообще вышлют из города (или что делают секретные правительственные агенты с теми, кто узнал их сокровенную тайну?), но Динику молчал.

- Можете не говорить, - буркнул Виктор. - Я знаю, с какими образцами вы работали.

Глаза Динику были черными и горячими, как все кипящие смолы ада. И эта пылающая ненависть жутко контрастировала с вежливой - даже чересчур вежливой, - речью агента.

- Тогда я не скажу вам ничего нового, - плавно произнес он.

- Отчего же? - едко возразил профессор. - Я бы очень хотел узнать, какой из шести образцов произвел подобный эффект.

Он махнул рукой в сторону кокона, и военные напряглись. Виктор уловил краем глаза, как крепче они перехватили приклады автоматов, как ученые на всякий случай отступили к дальней стене.

"Здесь скоро будет очень горячо, - подумал Виктор. - Независимо от того, спровоцирует ли это Динику или я, или, что вероятнее всего..."

Он старался больше не смотреть на кокон. Его стерильная белизна пугала.

"Белый - цвет смерти", - подумал Виктор.

- Так какой образец, Динику? - повторил он.

- Боюсь, что эта информация конфиденциальна. Извините, профессор.

Никакого намека на извинение в голосе агента не было, и быть не могло. И это разозлило Виктора. Он непроизвольно сжал кулаки, и почувствовал покалывание в правой, недавно освобожденной от гипса.

- Вы ведь знали, к чему это приведет?

Всегда знали. Но - боже! Каким же дураком тогда выглядел Виктор!

- Каким дураком, - вслух пробормотал он. - Все было спланировано вами. Вся эта экспедиция в Дар. И скрупулезно, шаг за шагом, вы реализовывали необходимые условия, а я был только пешкой в этой игре.

Профессор тихо засмеялся. Во взгляде Динку теперь читалось отвращение, но Виктору было все равно. Он смеялся над собственной глупостью, над наивностью, над всеми своими идеалами. Но оставался еще один вопрос, не дающий Виктору покоя:

- Как вы нашли нужного васпу?

Динику смерил его презрительным взглядом и ответил, будто делая большое одолжение:

- Было несложно. Вы биолог, знаете, как помечают дрозофилу. Надо было всего лишь подбросить нужную информацию, создать иллюзию могущества и заставить поверить в нее.

Виктор горько кивнул. Ян не был первым, кто предал Устав. Но единственным, кто согласился принять предложенную ему роль и пожелал приоткрыть завесу тайны. Пройти дальше по ступеням эволюции, завершить трансформацию (ритуал). И для этого ему не нужно было даже слишком стараться над достоверностью своих театральных эффектов (... лезвие ножа входит в основание горла, рана набухает кипучей кровью...), чтобы его провести.

"В Даре с ним делали более страшные вещи..."

- Королева делает куколок из детей, - пробормотал Виктор. - И мы все думали, что васпы - это и есть конечная форма развития. Но это не так. Теперь я понимаю. Поэтому и васпы чуяли это и так настойчиво шли по следу Яна. Одно его существование угрожало привычному порядку всего Улья и Королеве в частности.

- Насекомые действительно чувствую опасность, - согласился Динику. - Особенно ту, что может обернуться вымиранием всего их вида. И стремятся убить особь, способную принести гибель. Но нам это было не нужно - мы отвлекли их Выгжелом...

Виктор сглотнул комок слюны, как ему показалось - раздувшийся в горле едва ли не до размеров теннисного мяча.

- А как же невинные люди? - хрипло спросил он. - Женщины? Дети?

И застыл, увидев ответный взгляд агента - жесткий, решительный взгляд человека, не останавливающегося ни перед чем.

- Цель оправдывает средства, - холодно проговорил Динику. - Помните об этом, профессор. Когда идет речь о благополучии миллионов цивилизованных жителей, что за дело до горстки диких северян? В конце концов, Дар всегда был только экспериментальной площадкой.

Виктор почувствовал, будто его с головой окунули в грязь, и оттого ему захотелось выдраить себя дочиста.

- Вы знаете, что играете с огнем? - спросил он и сам же ответил на свой вопрос:

- Конечно, знаете... Не знаете только одного - каким именно окажется ваш имаго.

- Мы предполагаем, - ответил Динку. - Учитывая, что взрослая форма развития васпы - Королева.

- Женская особь?

- Не обязательно. В конце концов, в природе не так уж редки случаи гермафродитизма, когда особь способна одновременно продуцировать и мужские, и женские гаметы, либо и вовсе сменить фенотип. Думаю, это не лишено логики. Тем более, что донором для подобного превращения обязательно должна была выступить женщина. Возможно, взрослая особь будет иметь чисто мужской фенотип. Но это не столь важно. При положительном исходе эксперимента мы сможем синтезировать Королеву из женской особи.

Из женской? Из сестры?

Теперь Виктору стало по-настоящему страшно. За ничего не подозревающую Лизу, за себя, за весь мир (...доверчивый, слабый мир, я сомну его, как фантик...), который скоро поглотит немыслимое чудовище, зверь из бездны. Бездны, отпертой руками человека.

'Кто донор васпы? Чья кровь послужила катализатором для метаморфозы? Кто потенциальная Королева?' - хотел спросить Виктор. Но не спросил.

Образцы поставлялись в 'другую' лабораторию, в контейнерах под маркировкой FORSSA. И еще тогда это слово показалось профессору знакомым, но только теперь он вспомнил, где уже встречал его.

Буквально недавно, когда пролистывал отчет Глеба о возможных родственниках Яна. Насупленная девочка с плюшевым медведем в обнимку. Воспитанница интерната из Кобжена, а ныне ведущий специалист в области биоинженерии - Ева Форсса.

- Эгерское Королевство! - потрясенно проговорил Торий, и его изначально полупустой непонимающий взгляд начал наливаться гневом. - Вы отчитываетесь перед Эгерским Королевством?!

- Я называю это 'сотрудничество', - с ухмылкой поправил Динку.

- А закон называет это 'шпионаж'! - выпалил Виктор. - Вот, кому это нужно! Вот, кто стоит за всем этим! Вражеское государство!

- Довольно пафоса, - поморщился Динку. - Вы ведь тоже в одной с нами лодке, не правда ли, профессор? - его голос стал до отвратительного мурлыкающим. - Вы согласились на сотрудничество с нами. Вы привезли один из шести контрольных образцов. В конце концов, вы привезли сюда васпу...

Он развел руками и покачал головой, как бы осуждая.

Все, что хотел сделать Виктор - это ударить в лоснящуюся ухмыляющуюся физиономию. Динику был ему противен до дрожи. Куда противнее Яна. И теперь уж точно не Ян был воплощением всех существующих чудовищ. Не любой из васпов, и даже не Королева.

Чудовища имели человеческий облик, они думали как люди и действовали, как люди. Но их цели, их мораль были вовсе не человеческими. Именно с согласия таких, как Штефан Динику, появилось Дарское подразделение, под их руководством жестоко измывались над детьми, делая из них послушных солдат.

- Вы чудовище, - сказал Виктор.

- Как вам угодно - ухмыльнулся Динику. - Но теперь вы удовлетворили свое любопытство? Если да, вы свободны. Я освобождаю вас от должности консультанта, а пропуск оставите у проходной. Всего хорошего.

Считая разговор завершенным, агент подал знак военным. Из строя отделилась парочка людей, и неспешно двинулись к Виктору. Бессилие и гнев душили его, но, все еще стараясь сохранить достоинство, он направился к выходу сам. Но покинуть помещение не успел.

Позади него, за плотным стеклом бокса, что-то лопнуло с треском рвущейся ткани.

Холодея от предчувствия, но, уже понимая, что случилось на самом деле, Виктор медленно повернулся и увидел, как белизну кокона наискось перечеркнула зияющая рана трещины.

35. Зверь.

...И дивилась вся земля, и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?...

Сначала удивляться было нечему - Виктор не видел ничего, кроме густой черноты между разорванными стенками кокона. Завораживающая тьма глубоководной впадины, где рождается неведомая, и оттого еще более пугающая форма жизни.

Хлоп!

Треск повторился снова, и теперь рядом с первой трещиной возникла вторая - стенки кокона разошлись, как расходится операционный шов. Виктор видел натяжение нитей, обрывающихся под давлением изнутри, по краям расщелины выступили густые прозрачные капли - отошедшие воды при родовых схватках.

Хлоп!

Вслед за очередным звуком разрываемого панциря последовал высокий жалобный стон. Краем глаза профессор видел, как осела на землю молодая женщина в белом халате. Другие ученые разом обернулись в сторону Тория, и по их лицам можно было понять, что этот человек пугал их не меньше, чем рождающееся чудище внутри бокса. Тогда Виктор, будто загипнотизированный, сделал шаг вперед. Динику тенью двинулся следом, и дула автоматов тоже послушно повернулись за ним. Но Виктор уже не обращал ни на кого внимания.

Там, за прозрачным бронированным стеклом, скорлупа вспучилась, пошла многочисленными трещинами, и верхушка раскололась на тонкие невесомые ломти, как яичная скорлупа.

Медь и антрацит - так можно было описать то, что сейчас предстало их взгляду.

Сначала белоснежную хрупкость оболочки прорвал округлый, будто полированный купол. Некоторое время он дрожал и вибрировал, словно внутри его работал встроенный кем-то двигатель. Затем купол вытянулся и развернулся, и Виктор понял, что не купол это, а только один сегмент исполинского тела. Вслед за ним показался второй, затем еще один, и профессору пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вырастающего к самому потолку громадного зверя. А сегменты все разворачивались и разворачивались - ленты червленой меди. По блестящему панцирю жидко перетекали черные узоры, будто принадлежащие кисти авангардного художника. И от этой завораживающей мешанины цветов, от яркости ламп защипали, заслезились глаза. Наверное, поэтому выбирающееся из кокона чудовище (бог) казалось Виктору ослепительным в своей красоте и мощи. Смотреть на него было все равно, что смотреть на солнце.

Существо теперь заполнило собой почти весь бокс. Где-то вверху часть его тела надломилась и опустилась к стеклу. Перед взором Виктора возник громадный - чуть ли не с его собственную голову, - шар тускло клубящегося пламени.

Сразу же вспомнилась первая ночь в Даре - зеленоватый свет, падающий на снег, мерцающие вдалеке болотные огни, зияющая глубина хлябей...

Существо смотрело ни Виктора единственным глазом (еще бы, ведь Ян был одноглаз), похожим на многократно увеличенный огонь святого Эльма. Но на некотором расстоянии от него Виктор заметил и другой - еще только рудимент, но со временем он разовьется в полноценный орган.

"Одна из голов его была смертельно ранена, но эта смертельная рана исцелела".

Тогда Виктор услышал звук - он походил на гудение высоковольтных проводов, низкий электрический гул. Хотелось закрыть уши ладонями, но вряд ли это помогло бы - звук отзывался в теле легкой вибрацией.

Дальнейшее произошло слишком быстро.

Стены бокса начали оплывать и таять, словно были выполнены не из бронированного стекла, а из тонких восковых пластин. Едкий запах химикатов ударил в ноздри. Затем тугая медная пружина развернулась.

Были сдавленные крики и высокое шипение, словно от работающих механизмов. Потом - глухие удары отброшенных тел и короткая автоматная очередь...

...такая же бесполезная в данном случае, как легкий дождик в середине лета.

Новорожденное божество прошло по лаборатории ураганом, ломая тела, словно сухие ветки. Виктор успел увидеть кровь, вытекающую из разбитых голов, видел разломанные автоматы, искры, гейзером бившие из какого-то оборудования. Успел увидеть до того, как что-то гибкое, острое - не то коготь, не то жало, - вошло аккурат между глаз стоящего рядом агента.

Динику не успел издать ни звука, деревянно рухнул навзничь, и аккуратная круглая дырочка была так похожа на рану в горле давно погибшей Мириам.

Спираль истории завершила свой виток. И сейчас все повторялось - но по-другому.

В этом кровавом аду Виктор снова остался единственным выжившим. Только не человек в красном мундире стоял перед ним, а исполинский зверь - существо, чей яд легко плавил металлические перекрытия. Не похожее ни на одно из живущих на земле. Божество новой эры.

Оно склонилось над Виктором, дохнув на него знакомым запахом нагретого металла и озона. Глаз существа был лишен зрачка, но профессор был уверен, что его разглядывают с любопытством, как разглядывает мальчишка попавшегося на его пути невиданного жука. Раздавить или унести с собой в спичечном коробке?

Виктор опасался, что выбор в любом случае будет сделан не в его пользу.

Однако существо, некогда бывшее Яном, стояло не шелохнувшись. От потрясения, или от слепящих отблесков на медном панцире, или пелены слез - но Виктор так и не мог разглядеть целиком представшего перед ним монстра (кто подобен зверю сему?), хотя мог протянуть руку, чтобы его пальцы уперлись в полированный горячий бок существа.

Между тем монстр наклонил голову - или то, что должно быть головой, - и принюхался.

Жар окутал Виктора, словно окунул в бушующее вулканическое жерло. Он вибрировал, накатывал густыми волнами, и его хватило бы, чтобы растопить вечные льды обоих полюсов. Дышать стало невыносимо, каждый вдох причинял режущую боль в легких. Казалось, кожа вот-вот начнет вспучиваться волдырями, лопаться, истекая мутной сукровицей. Затем обуглится, свернется хрустящей корочкой, и все что останется от Виктора - это голый почерневший скелет.

Когда новое, жаркое солнце взойдет над миром, ничто больше не будет важно...

"Пожалуйста, - подумал Торий. - Сделай это быстро..."

Он до боли стиснул кулаки, зажмурился, стараясь не двигаться, почти не дышать. Он не знал, сколько еще прошло времени. Но только почувствовал, что плита смертельного жара больше не давит на него, воздух стал свежее, а на смену ослепляющим медным сполохам пришла благословенная темнота.

Виктор потихоньку открыл один глаз, затем второй.

Он по-прежнему был жив и находился в разрушенной лаборатории, среди груд мертвых тел и разбитых аппаратов. Но зверя не было.

Исполинское чудовище обогнуло Виктора, как попавшийся на пути камень, и последовало дальше, прочь из лаборатории.

(Отворилась бездна, и вышла саранча...)

Волны вины и боли нахлынули на Виктора, сбили с ног. Единственный выживший... почему снова?

(...и дано ей было мучить людей, которые не имеют знака Зверя....)

Он в изнеможении опустился на пол. Из груди вырвался мучительный стон, эхом отразившийся от безмолвных стен.

(...начертание на правую руку их...)

Все так же, как и тогда в Даре.

(...меченый...)

Виктор запустил пальцы в волосы.

Это было слишком страшным, чтобы быть реальностью. Но все же зверь вышел из отворенной руками не ангела, но человека бездны, и принес с собой смерть и разрушение. И Виктор был тем, кто помог ему в этом - прямо или косвенно. И если предположить наличие чувства благодарности у монстров - то это вполне могло быть проявление оной.

И самоуверенный создатель - Штефан Динику, - лежал сейчас с пробитым черепом. А где-то далеко на северо-западе, в средоточие Объединенного Эгерского Королевства, за экспериментом с интересом наблюдает теневая корпорация FORSSA.

А еще прямо сейчас в поезде ехала на родину ничего не подозревающая Лиза.

Все чувства вдруг разом схлынули, уступив место одному - страху.

"При положительном исходе эксперимента мы сможем синтезировать Королеву из женской особи".

Так сказал агент Динику. И Виктор сразу же понял, куда направилось чудовище.

Он подскочил, едва не споткнувшись о валявшийся под ногами обломок арматуры. Двери лаборатории были оплавлены и вырваны с мясом, на полу виднелись неровные вмятины (они оставляют следы, подобные ужасным язвам, и там, где падает пена с их жвал, вырастают ядовитые травы...)

Стараясь не смотреть на оставленные за спиной переломанные тела, Виктор двинулся к выходу. Но то, что его ждало снаружи, можно было описать одним словом - хаос.

Новый Шива - разрушитель миров, - прошел здесь каких-то двадцать минут назад, оставив после себя сорванные двери, оплавленные, искореженные стены и разбитую аппаратуру. Осколки стекла и листы отслоившегося металла на полу.

И, конечно, здесь тоже были жертвы.

Люди лежали в неестественных позах - в проходах или возле стен. Белые халаты были присыпаны осколками и штукатуркой. Военные выносили раненых из-под обломков бетона. На выходе из здания он столкнулся с человеком в камуфляже. Тот схватил его за плечо, заорал кому-то:

- Сюда! Еще один гражданский! - и, повернувшись к профессору, с тревогой цепко оглядел его с головы до ног. - Вы не ранены?

- Я в порядке, - слегка ошеломленно ответил Виктор.

Мимо быстрым шагом прошли солдаты, на носилках волоча стонущую молодую женщину. Ее волосы на затылке были слипшимися и почерневшими от крови, и в груди у профессора заледенело - такой он видел Линду после того, как грузовик...

Подбежавший сержант перехватил его, выдернув из оцепенения, и настойчиво начал подталкивать к дверям.

- Проходите, проходите, не задерживайте! Вы видите, сколько раненых? Не создавайте панику!

- Я и не создаю, - пробормотал Виктор.

Сержант вывел его через черный ход и повел между двумя ангарами, один из которых напоминал бесформенный ком пластилина. Земля вокруг была почерневшей и оплавленной - след зверя.

"Вы знаете, что васпы ядовиты?"

- Он прошел здесь?

Сержанта скосил на профессора глаза. По его лицу было видно, что он колеблется - военная тайна должна была остаться таковой, даже если от нее уже мало что осталось.

- Вы его тоже видели? - наконец, спросил он.

- Видел.

Сержант покачал головой.

- Никогда в жизни не встречал ничего подобного. Что же это, а?

- Бог, - бездумно слетело с языка Тория.

Казалось, сержант вовсе не удивился его словам. Только пробурчал что-то нечленораздельное, откашлялся и уже окрепшим голосом доверительно сообщил Виктору:

- Так и есть. Его ни пули не берут, ни гранаты...

Трудно ожидать чего-то иного от закованного в броню имаго.

Они вышли к грузовикам, в которых уже сидели уцелевшие люди, готовые к эвакуации. Воздух наполнялся взволнованными голосами, криками боли и стонами. Хрипло и гортанно раздавались приказы военных. И Виктор подумал, что эвакуация могла быть вовсе бесполезной. Ведь скоро весь мир погрузится в плавильный горн нового апокалипсиса, и не будет спасения нигде - ни в Славене, ни в Даре, ни в Эгерском королевстве, ни в Загорье.

Солнце не пощадит никого. Оно начисто вымоет своим жарким языком постаревшее лицо планеты. И принесет то, что не смогли принести первые десятилетия Сумеречной эпохи - стерильность и пустоту.

- Что вы планируете делать дальше? - спросил он у сержанта.

- Это не мне решать, - буркнул тот. - Мое дело провести эвакуацию.

- А кто решает?

Виктору показалось, что сейчас-то его и пошлют по матери. Поэтому поспешил добавить:

- Я профессор биологии. И был причастен к эксперименту. Возможно, я мог бы быть полезен...

- Да в чем? - зло выкрикнул сержант. - Мы почти все перепробовали!

"Васпы ядовиты почти как осы..."

- А яды?

Кажется, это застало сержанта врасплох. Но Виктор уже не боялся показаться нелепым. Он думал о шершнях и об осиных гнездах. О лаборанте Феликсе, который когда-то окуривал ос возле своего дома.

- Многие виды насекомых подвержены воздействию токсинов, - поспешно заговорил он. - В целях защиты зерновых культур от насекомых применяются некоторые виды ядов. Например, на основе зета-циперметрина. Вы ведь не пробовали токсичные вещества, не так ли?

Сержант, казалось, медлил с ответом.

- Отведите меня к командующему, - предложил тогда Виктор. - Кажется, я знаю, как остановить зверя.

36. Прятки.

Вокзал был на удивление пустынным. Может быть, этому способствовало наступление зимы. И люди, повинуясь древним инстинктам, стремились больше к оседлости, нежели к путешествиям. Поэтому и в купе Лиза оказалась одна.

Прежде довольно аккуратная, теперь она в беспорядке забросила чемоданы в проход, переоделась в спортивный костюм и свернулась на нижней полке, положив под щеку кулачки. Мысли ее вертелись снежной каруселью, ни на чем не останавливаясь толком. Но все они были беспокойны и болезненны - эти воспоминания прошедших дней. В конце концов, Лиза не выдержала эмоциональной нагрузки и расплакалась.

Плакала она долго и от души, и это принесло ей облегчение и усталость. Поэтому, выплакавшись, девушка провалилась в сон и проспала около двух часов.

Сны были также бессюжетны, полные туманных образов. Это было сродни предчувствию чего-то гнетущего и опасного. И, проснувшись, Лиза ощутила болезненную тяжесть в затылочной части головы.

Поезд давно миновал столичные пригороды и теперь несся по лесистой местности - за окном проносились буковые леса, почти сбросившие свою листву. Кое-где оставшиеся пожухлые листья привносили коричневый оттенок в общую серость неба и снега, и это тоже создавало довольно угнетающую атмосферу, так что Лиза отвернулась от окна и опустила босые ноги в кроссовки. Некоторое время она сидела тихо, потирая сонные глаза и раздумывая, не сходить ли к проводнице за чаем. Когда вдруг к стуку колес добавился еще один звук.

Сначала Лизе подумалось, что поезд слишком близко прошел к плотной стене леса, так что разлапистые ветки деревьев протяжно заскрежетали по стеклам и крыше. Потом она почему-то испугалась: в памяти всплыли все слышанные когда-либо истории о железнодорожных катастрофах. И словно в подтверждение этих мыслей вагон ощутимо тряхнуло. Он подпрыгнул, будто на ухабе. Лиза подпрыгнула вместе с ним. С полок полетели сумки. Наспех зашнуровав кроссовки и накинув куртку, девушка выбежала в тамбур.

Там уже находились несколько таких же обеспокоенных пассажиров. Проводница вежливо отбивалась от нападок долговязого мужчины, который самоуверенно потрясал какой-то корочкой и грозился жаловаться на компанию вышестоящим инстанциям.

- Прошу вас, беспокоиться не о чем, - возражала ему проводница. - Вы видите, теперь все в порядке. Машинист уже сообщил о неполадке, и этот участок дороги проверят рабочие. Вам не о чем волноваться, поезд прибудет на станцию по расписанию.

Поезд действительно на всех парах несся дальше, не было больше ни тряски, ни зловещего скрежета. Успокоенные пассажиры принялись потихоньку разбредаться по купе. В тамбуре постепенно не осталось никого, кроме проводницы, Лизы, пожилой женщины и долговязого, который все еще недовольно бубнил себе под нос. Но и он сдавал свои позиции, и вскоре эта история закончилась бы и забылась. Как вдруг послышался топот бегущих ног, с лязгом разомкнулись двери тамбура, впустив запыхавшегося молодого парня в униформе проводника. С первого взгляда он чем-то напомнил Лизе Феликса, заставив ее сердце болезненно сжаться.

- Бегите! - закричал он. - Быстрее, в первый вагон!

Распахнув от удивления глаза, Лиза безмолвно воззрилась на парня. Теперь он уже не так походил на Феликса, как ей показалось сначала. Но больше всего ее поразил неподдельный испуг на его лице. Словно он увидел что-то из ряда вон выходящее. Что-то, не на шутку взволновавшее его. Да что там - повергнувшее в состояние паники.

- Что? Что такое, Ник? - недоуменно вопрошала его проводница.

Парень протяжно застонал, нелепо взмахнул руками, произнеся быстро-быстро что-то вроде "идет..." и "спасайтесь!". Но кто идет и от кого надо спасаться - так добиться и не удалось. Лиза даже не поняла, кто первым делом крикнул это слово - пожар! Возможно, это была пожилая женщина, оставшаяся в тамбуре. Но слово вылетело, и было подхвачено побледневшим долговязым, и затем разнеслось на все лады по вагону. Паника накрыла всех волной, как накрывает людей общее веселье в разгаре вечеринки. Лиза опрометью метнулась в свое купе, начала поспешно запихивать разбросанные вещи в чемодан. И тут вагон тряхнуло во второй раз.

Дата добавления: 2015-06-30