День шестой, вечер. Девяносто третья миля

Питер не понимал, чем именно обидел девушку.

– Я пишу, – попыталась отделаться от него Эми.

– А я принес тебе еще «Маргариты».

– Спасибо, не хочу.

Питер пожал плечами и отхлебнул сам.

– Ты ела?

– Нет.

– Почему?

– Я не голодна. И пытаюсь сосредоточиться, – намекнула Эми на то, что предпочла бы остаться в одиночестве. Она помахала блокнотом, но Питер сел рядом. – Ты что, слепой?!

Питер протянул ей кружку. Эми села и прижала блокнот к груди, как будто защищая его от посторонних глаз. Питеру она казалась старше своих семнадцати лет, но время от времени она начинала вести себя как особа среднего школьного возраста.

– Ну и когда ты начнешь соблазнять Дикси? – поинтересовалась Эми.

– Что?!

– Всем понятно, что она тебе нравится.

Питер поперхнулся.

– У Дикси есть парень.

– И что?

– Может быть, я попробую. Может быть, нет.

– Ты что, боишься? Ты девственник?

– А ты? – Сказав это, Питер тут же мысленно одернул себя: «Дурак! Смени тему!»

Эми заложила ручку меж страниц блокнота и взглянула на Джея‑Ти, возившегося на плоту.

– Расскажи‑ка лучше мне про свой первый раз, – потребовала она. – Сколько тебе было лет?

– Ты серьезно? Я не собираюсь распространяться об этом, – стараясь придать своему голосу соответствующую моменту решительность, заявил Питер. – Это против правил.

– Она тебе нравилась?

– Я сказал, что не буду это обсуждать.

– Тогда я спрошу у него, – пригрозила Эми и призывно помахала Митчеллу, не знавшему, как реагировать на подобное приглашение.

– О Господи. Ну ладно, – понизив голос, ответил Питер. – Было хреново.

– Почему?

– Она заплакала.

– А я была слишком пьяна, чтобы плакать, – призналась Эми. – Ты когда‑нибудь трахал пьяную девушку?

– О Господи!..

– Да?

– А как ты думаешь?!

Эми задумалась.

– Продолжим? – поинтересовался Питер.

– С меня хватит.

– Значит, договорились.

– Да.

– Хорошо. – Питер, движимый каким‑то смутным чувством братской заботы, раздражавшим его, но никак не желавшим исчезать, повернулся к Эми и прошептал: – Не стоило тебе напиваться. Знаешь, мужчины могут быть такими сволочами.

– Спасибо за совет.

Теперь Питер разозлился – на себя и на Эми. Он не хотел это выслушивать – и просто так уходить тоже не хотел.

– Почему ты так разозлилась, когда мы там болтали с Джил?

Впервые за все время разговора девушка посмотрела ему в глаза.

– Потому что не надо делать вид, будто ты знаешь, что такое для меня школа. Ты понятия не имеешь, каково мне в школе!

– Это как‑то связано с тем, что ты однажды напилась?

– Никоим образом.

Эми легла на песок.

– В первый вечер, в отеле, я еще не знала, что ты мне понравишься.

– Тогда я тоже не был уверен в том, что ты меня заинтересуешь.

– Потому что я толстая?

– Потому что у тебя слишком яркая футболка.

– Нет, потому что я толстая. Ничего страшного. Я многим из‑за этого не нравлюсь. Я привыкла. Иногда мне кажется, что лучше просто броситься в реку – ночью, когда все спят.

– Как готично.

Эми присела и взглянула на него. Питер понял, что зашел слишком далеко. А потом, к его изумлению, она рассмеялась, как будто он случайно сказал нечто значительное или крайне остроумное. Ему было безразлично, что она подумала; он мечтал просто оставить все как есть и смеяться вместе с Эми, пусть даже и не ведая причины.

Во всяком случае, он обрадовался, когда увидел Сьюзен, шедшую к ним с двумя тарелками чего‑то весьма аппетитного.

– Кстати, она не в курсе, – негромко заметила Эми и бодро добавила: – Привет, ма.

– Не откажетесь от десерта? – Сьюзен протянула им тарелки. Питер охотно взял свою порцию. Вишневое варенье, хотя, несомненно, консервированное, казалось таким вкусным здесь, на реке. Когда Сьюзен объявила, что Руфь, возможно, придется эвакуировать из‑за раны на ноге, до Питера это едва дошло: из‑за трех кружек «Маргариты», тарелки вишневого десерта и волнений по поводу произошедших за день событий он и сам чувствовал себя не вполне в форме.

Ночью, когда все спали, Эвелин отправилась вверх по течению, чтобы найти укромное местечко и облегчиться. По вечерам большинство путешественников просто заходили для этого в воду рядом с плотами, но Эвелин определенно смущало присутствие гидов. И она больше не собиралась себя в чем‑то ущемлять. Что такого, если ей требуется уединение?

Она, впрочем, не хотела заходить слишком далеко, чтобы не оказаться там, где стояли палатки четырех отвязанных туристок. Это же надо такое! Устроить тут стриптиз! Однажды они с Джулианом, в Мэне, отправились голышом купаться в океане. Светила луна, и узкие белые ягодицы Джулиана подпрыгивали на волнах. Оба боялись, что их застигнет чей‑нибудь нескромный взгляд, но это было в самом начале их романа, когда страсть вселяла в них смелость и готовность к рискованным поступкам.

Эвелин медленно входила в воду, темные волны бились о ее тело, а Джулиан ждал.

Поглощенная воспоминаниями, Эвелин добралась до валунов и уже собиралась присесть, когда услышала женский вздох. Она огляделась. За камнями, почти у кромки воды, на песке шевелилось тело. Точнее, два тела, и Эвелин поспешно отвела глаза, успев заметить, однако, женщину, лежавшую навзничь, раскинув руки, точно летящий куда‑то ангел, ну и мужчину, двигавшегося сверху.

Эвелин почувствовала, как в животе у нее что‑то сжалось. Вряд ли парочка ее услышала – но она‑то их видела. И немедленно в ней пробудилось желание, от которого, как ей казалось, она избавилась, бросив с моста Навахо ожерелье. Она немедленно вспомнила ту ночь в Мэне. Они с Джулианом были слишком пугливы, чтобы заниматься любовью на пляже. Но здесь…

До последнего дня путешествия Эвелин будет напрягать воображение, представлять, каково это – лежать обнаженной на теплом песке, слушать шум реки и осязать тело Джулиана, шепчущего ей на ухо милые непристойности.

Дата добавления: 2015-06-30