Тема: Языки описания электронной аппаратуры 2 страница

БОЦМАН. Это все неправильно. Иисус Христос – это неправильно.

Олег молчит, странно смотрит на Боцмана.

БОЦМАН. Это неправильно. Он хочет чтобы все страдали, чтобы все мучались. Ему только этого и надо. Понимаешь?

Олег молчит.

БОЦМАН. Это все неправильно. Крестить не надо. Я это еще вчера понял Это неправильно.... а сегодня… когда отец Владимир сказал на сатану плюнуть три раза, я отвернулся тихонечко… и на пол просто плюнул… так что считай - не было никакого крещения! я спас ее! понимаешь?

Олег молчит.

БОЦМАН. Ну как ты не понимаешь? Когда мать твоя приехала… я сначала подумал… когда все это случилось… помнишь? С этими деньгами на водку, когда я купил, а потом… потом смерть увидел? Помнишь?

ОЛЕГ. Нет.

БОЦМАН. Я подумал, что теперь… раз Бог он такой… сильный… теперь все будет по-другому… я поверил… я думал… я пить бросил, курить, я матом перестал ругаться, я работать стал, я в церковь ходил, постился, я книжки читал… жития святых… я молился три раза в день… я исповедовался и причащался… я говел… а мне… и я думал, что стану счастливым. а мне все хуже и хуже, понимаешь?!

ОЛЕГ. Понимаю.

БОЦМАН. А потом… я с матерью твоей говорил… я про тот случай рассказал ей… в Гане… помнишь?

ОЛЕГ. Нет.

БОЦМАН. Как папуасы эти маску нам свою подарили? Духа предков?

ОЛЕГ. Ну.

БОЦМАН. Она сказал, что из-за нее Нина умерла.

ОЛЕГ. (устало) Какая Нина?

БОЦМАН. Мать твоя сказала, что Нинка… жена моя… из-за маски этой… потому что она... ну, маска… в спальне нашей висела… раком заболела и умерла… потому что демоны в ней… Я сразу домой прибежал, взял топор, хотел разбить, а потом… чувствую… я не знаю… я просто взял ее… снял со стены…. на кухню отнес… на стол поставил, потом взял бутылку водки… ту самую… еще с того раза, что я купил и выпить не смог… и я смотрел на нее… на маску… и… потом взял рюмку, налил спокойно и выпил… и выпил… я смог выпить, понимаешь?! и меня не пригвоздило!… и потом я сказал одно слово, одно единственное слово и меня попустило!

ОЛЕГ. Какое слово?

БОЦМАН. Слово "блядь"! Понимаешь?! Я смог! и я пил, и вспоминал Нинку, и плакал и говорил: сука-блядь!! И я почувствовал себя живым, понимаешь?! А когда я не пил и не ругался - я был мертвый! Ну что это?! для чего? что это за вера такая, что даже водки нельзя выпить и сказать, что думаешь? что это… за вера такая? где же оно тогда нахрен счастье?! ты понимаешь, Олег?! Понимаешь или нет?!

ОЛЕГ. Нет.

БОЦМАН. Ну, как ты не понимаешь? Там жрать нечего, СПИД кругом, денег нет…

ОЛЕГ. Где - там?!!

БОЦМАН. В Африке! Живут в землянках, жопу пальмовым листом прикрыли, танцуют, в барабаны бьют и счастливы! А у нас как? В платок замотались, на колени на заплеванный пол, яйца нельзя, мясо нельзя, танцевать нельзя, пить нельзя, ни хера нельзя, можно только болеть, страдать и дохнуть! Они же знаешь, что с собой делали?!

ОЛЕГ. Кто?

БОЦМАН. Я читал! Они специально на себя вериги натягивали и до крови, до шрамов… и на столбе сидели, и не ели месяцами, и в гробах спали, и молчали по году, по десять лет молчали!… это у них подвиг веры называется! но это же пиздец а не подвиг! (показывает на Кристину) ты что для этого что ли - для подвига что ли… растил ее? а?!

Боцман вынимает из другой клетчатой сумки большую африканскую маску.

ОЛЕГ. Зачем это?

БОЦМАН. (шепотом) Вдруг поможет?

Олег делает шаг вперед к Боцману, у него дергается лицо.

БОЦМАН. Давай просто… положим здесь…

ОЛЕГ. Зачем?

БОЦМАН. Понимаешь они… с этой штукой… с ее помощью народ в воздух подымали… что ж она… думаешь… Кристинку на ноги не поставит?

ОЛЕГ. (тихо) Ты что охуел совсем?

БОЦМАН. (шепотом) Но попробовать-то можно?! У нее же штырей никаких железных нет внутри? А?

ОЛЕГ. А ну вали отсюда, придурок!

Боцман вынимает из своей сумки толстую папку с бумагами.

БОЦМАН. Смотри, что я у нее в комнате нашел, у Кристины.

ОЛЕГ. (хватает папку) Ты что?! Ты что в вещах ее рылся, урод?!

БОЦМАН. Рылся! Потому что мне не все равно! Потому что я Кристинку вот с такого знаю! А вы - что?! Родители, едрена мать! У вас вон ребенок налысо побрился и с балкона выпрыгнул - вы б хоть в ящик стола ее заглянули!!

ОЛЕГ. (читает) Реферат. Традиционные верования народов черной Африки.

Олег листает реферат. Внезапно из папки выпадает какой-то лист бумаги. Олег его поднимает.

Весна. Скамья перед храмом. зелено, солнечно, весна. На скамейке сидят Наталья и Марина.

НАТАЛЬЯ. Завтра пасха.

Марина молчит.

НАТАЛЬЯ. В народе говорят: на Пасху умер – яичко в руку.

Марина молчит.

НАТАЛЬЯ. Счастье большое считается, везение – на Пасху умереть… Как раз райские ворота открываются и до самого конца светлой Седьмицы открытые без охраны стоят… Вот кто на Пасху помер, даже грешник большой, в рай попадает…

Марина молчит.

НАТАЛЬЯ. (глаза на мокром месте) Я всё думаю: а может зря я приехала? разбередила у вас всё… я же когда…когда Олежик маленький был, два года ему было… отец его нас бросил, а я беременная была… и без работы, Олежик маленький и я беременная… и работы - нет… и пошла я Марина на грех великий - на аборт пошла… а потом… как не стало мне жизни… все болела…. и Олежик болел… соседка сказала: пойди ты, Наталья, в церковь… я пошла, к батюшке, к отцу Анатолию, а он и говорит: грех великий на тебе, матушка, отмаливать надо… долго отмаливать… страшный грех… езжай, говорит, в Почаев… молись о прощении… и уж как я уезжать не хотела! Олежик маленький и уж как он просил меня, как плакал: мама, не уезжай!! и я вместе с ним плакала… (строго, с каменным лицом) но понимала, что если не отмолю - грех мой и на детей моих, и на внуков… я же ради Олежика и уехала, по монастырям скиталась! я же все эти годы за вас каждую ночь молилась! мы же все грешники, грешники, Марина, все перед богом виноватые…

Наталья замолкает. Сморкается. Начинает говорить с неожиданным оптимизмом в голосе.

НАТАЛЬЯ. Марина, а ты еще квартиры продаешь? Нет? Продала бы вашу с Олежиком квартиру да и в деревню уехали бы, в Дивеево… на природе, в молитве, в покаянии… А там вдруг Господь вам еще ребеночка пошлет… ты женщина не старая еще…

Марина внезапно встает и уходит.

НАТАЛЬЯ. Мариша! Мариночка! Куда ты?!

Наталья еще какое-то время сидит на скамейке одна. Закрывает глаза, шепчет молитву, крестится, уходит.

Больничная палата. Кристина все также все в той же позе без сознания лежит опутанная трубками. У окна стоит ее отец и что-то тихо наигрывает на кларнете. Перед ним на подоконнике лежит листок бумаги, выпавший из реферата по религиям народов Африки. На стуле перед кроватью Кристины сидит Боцман и листает реферат. Боцман то и дело поглядывает на большую африканскую маску, которую он прислонил к стене таким образом, чтобы маска «смотрела» на Кристину.

ОЛЕГ (задумчиво) Какой-то я не современный, да?

Боцман непонимающе смотрит на Олега. Олег прекращает играть, кладет инструмент на подоконник, берет в руки письмо, снова перечитывает, хватается за голову.

ОЛЕГ. (отчаянно) Господи, какой идиотизм!

Меряет шагами больничную палату, зажав в руке письмо.

БОЦМАН. Раньше надо было думать.

ОЛЕГ. Я же поверил, я же думал…

БОЦМАН. Что ты думал?

ОЛЕГ. Ну я не знаю… Ну, что я мог думать!

БОЦМАН. Ты думал, что твоя дочка, которая всю жизнь отличница, школу с золотой медалью закончила, во всех олимпиадах, что она вот так раз – стала бухать и с мужиками на пляже путаться? Вот так - раз – и в дебилку превратилась? из института выгнали?!

ОЛЕГ. А что я мог думать?! Откуда я знал?!

БОЦМАН. Пипец! У меня хоть детей нет, но даже я знаю, что просто так с балконов не кидаются!... Это только в бога можно за один вечер поверить! А для всего остального надо до фигища времени!…. Спросить ты не мог?! Она же тебя больше всех любила… любит…. ты же ей…

ОЛЕГ. Ой, заткнись! Тоже мне! То поклоны бьет, то потом из себя Кашпировского строит! Откуда я знал?!

БОЦМАН. Надо было знать!

Олег смотрит на дочь, садится на край кровати.

ОЛЕГ. (плачет) Честное слово, хоть я тебя никогда не бил – вот так бы взял бы ремень и так бы дал бы тебе по жопе! Как же можно из-за какого пидораса, Кристина?! (потрясает письмом) да он же… он же… он ногтя твоего не стоит!!! (читает)… «мир с тобой и мир без тебя – это два разных мира. И если мне нельзя жить в первом, я отказываюсь жить в последнем»… Кто он? Ну, кто?!

Внезапно падает маска, стоящая в углу, прислоненная к стене. На аппарате, к которому подключена Кристина, начинает мигать красная лампочка. Олег вскакивает с места.

7.

Ночь. Берег моря. Учитель выволакивает из воды Кристину. Она нахлебалась воды. Учитель переворачивает Кристину лицом вниз и бьет ее кулаком по спине – изо рта льется вода. Затем он кладет ее на спину и делает непрямой массаж сердца.

УЧИТЕЛЬ. Дыши, сука, дыши!

Учитель делает ей искусственное дыхание. Кристина делает вдох, открывает глаза.

УЧИТЕЛЬ. (орет) Дура конченная! Там же мелко!! Там же балки, штыри на дне, там же летом двое пацанов убились!

Учитель бьет ее с размаха по лицу. Кристина приподнимается на локтях, хватает Учителя за куртку, притягивает его к себе. Они целуются. Учитель быстро расстегивает Кристинины мокрые джинсы. Они занимаются любовью.

Учитель быстро кончает, еще секунду лежит неподвижно, потом вскакивает и спотыкаясь, бежит.

КРИСТИНА. Куда ты?!

УЧИТЕЛЬ. Иди ты нахуй!! Оставь ты меня в покое!!

Убегает.

Больничная палата. Аппарат, к которому подключена Кристина тревожно мигает и пищит. Олег выбегает из палаты с криком: «Врача, врача!». Боцман затравленно оглядывается, поднимает с пола маску, подходит к Кристине и накрывает маской ее лицо. При этом Боцман что-то неразборчиво шепчет, подвывает и цокает языком.

БОЦМАН. Ум-м-м-м-м-м… М-м-мааааааа…. Ум-м-м-м-м-м…. М-м-м-м-ма-а-а-а…. Счхаа-а-а-а…. Счха-а-а-а-а…. Ум-м-м-м-м-м… М-м-мааааааа…. Ум-м-м-м-м-м…. М-м-м-м-ма-а-а-а…. Счхаа-а-а-а…. Счха-а-а-а-а….

Внезапно в палату входит Учитель. У него белое лицо, в руках какой-то уродливый вялый букетик. Учитель в ужасе смотрит на тело, где вместо лица – маска. В палату врываются Олег и Доктор. Олег в шоке. Доктор невозмутим - он, видимо, видел и не такое. Он спокойно подходит и снимает маску с лица Кристины. Ее веки вздрагивают и открываются. Доктор щупает Кристине пульс. Девочка пытается что-то сказать. Доктор знаком указывает ей молчать. Затем тем же знаком он предлагает заткнуться всем остальным. Доктор внимательно осматривает Кристину, светит ей в глаза фонариком, сжимает пальцы ее руки, еще раз щупает пульс. Затем оборачивается к Олегу.

ДОКТОР. Я не знаю, что вы тут устроили. Но если еще раз накроете лицо этой хуйней – она задохнется. А в остальном – поздравляю. Пока о качестве жизни говорить рано… Но можно говорить о жизни, как таковой. Девочка будет жить.

Доктор выходит. Боцман бросается на шею Олега. Олег отталкивает его и падает на колени перед кроватью дочери, улыбается, пытается что-то сказать и ничего не может произнести. Вдруг Олег замечает, что Кристина не сводит глаз с незнакомого парня с букетиком цветом, который стоит в углу абсолютно потерянный. Олег смотрит на Учителя.

ОЛЕГ. (тихо) Ты кто?!

Олег встает и подходит к Учителю.

ОЛЕГ. Кто ты?!

Учитель молчит.

ОЛЕГ. Ты кто? Ты – этот пидорас?

Учитель молчит. Олег хватает письмо, смотрит на дочь.

ОЛЕГ. Он кто?! Он что?! Он - этот пидорас?

Кристина улыбается одними глазами. Затем моргает в знак согласия. Олег кидается на Учителя с кулаками. Боцман встает между ними.

БОЦМАН. Не надо.

ОЛЕГ. (кричит) Я тебя, пидораса, убью!

Учитель молчит. Олег опять кидается к постели дочери, гладит ее по руке, что-то бормочет, плачет, смеется. Кристина не сводит глаз с Учителя. Ее глаза улыбаются. Входит Марина. Она кричит, бросается к Кристине. Олег крепко обнимает жену.

ОЛЕГ. Представляешь, я думал, что это из-за меня, из-за нас, что она… что это просто… а это все - из-за этого пидораса!

БОЦМАН. Это Дух Предков.

ОЛЕГ. (кричит на учителя) Это пидорас!

МАРИНА. (плачет) Слава Богу!

9.

Воскресенье. Пасха. Ранее утро. Только забрезжил рассвет. Отдаленный звон колоколов. У входа в больницу стоит Боцман и курит. Вокруг - пусто и безлюдно. На аллее появляется Наталья. У нее в руках корзинка с пасочкой и яйцами. Боцман молча перегораживает Наталье дорогу.

НАТАЛЬЯ. Христос воскрес, Коля!

Боцман молчит.

НАТАЛЬЯ. Коля, Христос воскрес!

Боцман молчит.

НАТАЛЬЯ. Коля, надо говорить: воистину воскрес! А я службу отстояла, молилась за всех… пасочки вот посвятила…

Боцман молчит.

НАТАЛЬЯ. Да что с тобой, Коля?! (тревожным шепотом) Что – преставилась Кристиночка?

БОЦМАН. Нет.

НАТАЛЬЯ. (крестится) Охо-хо. Все мучается, бедная.

БОЦМАН. В себя пришла. В сознании. Доктор говорит: жить будет.

НАТАЛЬЯ (радостно вскрикивает) Господи! Боже ж мой! Радость-то какая! Милость господня! Услышал! Услышал молитвы мои Господь наш всемогущий! Услышал Христос!

БОЦМАН. Это не Христос.

НАТАЛЬЯ. Что?

БОЦМАН. Это не Христос. Это Дух Предков. Это он ее спас.

НАТАЛЬЯ. Что?! Да ты что, Коля?! Очумел совсем, бесы взяли?! Дай пройти, что ты стал тут истуканом?! мне внучку увидеть надо!

БОЦМАН. Прости, мать. Доктор сказал - ей волноваться нельзя.

НАТАЛЬЯ. Господь с тобой! Пропусти!

БОЦМАН. Прости мать. Не впущу.

НАТАЛЬЯ. Да ты, что?! Что страх совсем потерял?!

БОЦМАН. Потерял. Шла бы ты отсюда.

НАТАЛЬЯ. Да я… Я сейчас Олега позову!

БОЦМАН. Да Олег тебя сам же…. Уйди, мать.

НАТАЛЬЯ. Да как же… да что ж это… Мне Марину увидеть надо! Поговорить.

БОЦМАН. Не хочет она с тобой разговаривать, мать. Наговорились уже.

НАТАЛЬЯ. Это же дети мои! Впусти, Коля! Это же родные мои! Что ж это такое, Господи Иисусе?!

БОЦМАН. Не нужен он нам.

НАТАЛЬЯ. Кто не нужен?

БОЦМАН. Христос.

НАТАЛЬЯ. Как… ты что ж…что ж говоришь такое?

БОЦМАН. Мы в Духа Предков теперь верим. Он Кристину спас. А Христос нам не нужен.

НАТАЛЬЯ. (крестит Боцмана) Господь с тобой!

Боцман хватает ее за руку.

БОЦМАН. Иди отсюда по-хорошему, мать.

Наталья смотрит на Боцмана, вдруг резко его отталкивает, кидается ко входу в больницу. Боцман успевает ее схватить, притянуть к себе.

БОЦМАН. (с угрозой) Уйди по-хорошему, мать.

10.

В больничном скверике на скамейке сидит Наталья. Ее глаза закрыты. У нее на коленях - корзинка с пасхой и свечами. В ее руке красное пасхальное яичко. Кажется, что Наталья спит.

ЭПИЛОГ

КРИСТИНА. Я вообще смутно очень все это помню. Как в тумане. Я даже не верю, что это я была. Но врачи сказали, что и правда чудо. Что так не бывает. И что ходить, конечно, не буду. И тут через полгода - раз - и второе чудо. Там какие-то функции… как-то они… сказали что… восстановились… Теперь я заново учусь ходить. Это очень трудно. Но интересно. Вот это главное, наверное, пожалуй, на сегодняшний день у меня. А… ну… Я пока лежала, оказывается умерла бабушка. Жаль, потому что… я как-то даже не успела ее узнать, познакомиться ближе... Потом папа ушел. Честно говоря, я не понимаю, почему он не сделал этого раньше. Мы теперь живем с мамой. Вдвоем. Никогда бы не подумала, что нам будет так хорошо вместе. Просто и хорошо. Мы даже иногда вместе слушаем музыку, она книги у меня берет, диски… Ну, вот… Всё, наверное… А! По поводу … да… Черт, это смешно, но вот сейчас я уже даже не могу вспомнить его лица. Не знаю… точно не знаю… Но, знаю, что он, кажется, защитился, да, и теперь… как его… доцент… Он ходил в больницу ко мне, ходил… А я в какой-то момент не выдержала и говорю: Сереж, ну че ты ходишь-то сюда? Ну, какой смысл? Не знаю. Как-то все отмерло. Кончилось. Я думаю, в следующем году в универе восстановиться, доучиться хочу, это главное для меня сейчас - физически восстановиться и закончить учебу. Это важно. А все остальное - неважно. Не знаю.

МАРИНА. Мне вообще трудно что-то сказать по этому поводу. Вы спрашиваете о счастье. Я каждый день смотрю на нее и испытываю счастье. Она живая. Она ходит. Хочет учебу закончить университет. Конечно, жизнь - это качели. Счастье? Конечно. И боль. Когда Олег ушел - я, честное слово… я совершенно не была к этому не готова…. Но человек… он никогда не готов… Ни к счастью, ни к смерти, ни к чему… Я все время думаю: а где я была раньше? чем занималась? не в том смысле, что я пропустила дочь… Хотя и в этом тоже. Чего же я хотела? Чего мне не хватало? Мне же все время чего-то не хватало, я же все время была несчастной - это при живых муже и дочери, не больная, не бездомная, с руками, с ногами… Почему? Я и сейчас не знаю. Я пытаюсь понять. И то, что со мной было… и то, что происходит сейчас - всего лишь попытка понять… Нет. Не думайте, что я стала интересоваться этой музыкой и книгами, которые читает Кристина…. потому что боюсь упустить какой-то еще тревожный… сигнал что ли… нет. Я уверена, что она всегда теперь будет поступать разумно. Мне, действительно, интересно. Я хочу найти то, что меня увлечет. Сейчас, например… Вы будете смеяться. Я читаю Жюля Верна. "Путешествие к центру земли". Это я не у Кристины, это я в Интернете скачала… Сама, да. Научилась. Уже в поиск вбивать умею, скачивать могу…. И мне еще никогда в жизни не было так интересно. Потому что работа… Риэлтор - это все-таки не работа, я имею в виду… ну вы понимаете… Шитье я в принципе люблю, но это… это не то. У Олега есть музыка. Кристина хочет закончить учебу. У меня тоже что-то будет. Что-то свое. Я найду. А по поводу Бога. Странный вопрос. Я не сомневаюсь, что он есть.

ОЛЕГ. Ну, наверное… через месяц…. через месяц, как Кристину домой перевезли… да, я и... Внезапно? Почему внезапно? Нет. Нет, не то чтобы внезапно. Я просто… я просто вдруг вспомнил, как познакомился со своей… с Мариной…… я шел в консерваторию и увидел ее на улице… она стояла какая-то растерянная на автобусной остановке, как будто не знала - ехать ей или не ехать… и вокруг нее… как это объяснить? А вокруг нее было небо. Его было много. Оно было тяжелое и чистое. И я так четко вспомнил это чувство… как у меня сжалось сердце… таким… таким обжигающим холодом… что я не могу пройти мимо… что у этой девушки такое лицо, что я сам готов лечь на дорогу, чтобы по мне проехал автобус, в который она сядет, и меня бы накрыло этим катком… этим прессом… тяжелого, чистого неба… И каждый раз, когда я обнимал ее - я чувствовал эту боль и этот воздух. А потом… потом это чувство куда-то делось. И я забыл, и я так долго жил и не помнил, как это - когда сердце вот так… сколько? пятнадцать, двадцать лет? представляете, двадцать лет без воздуха? а потом... когда все это… понимаете?! в последний раз я искренне обнимал жену в больнице, после того, как наша дочь спрыгнула с балкона… Мне кажется, что это ненормально. И я … потихонечку… начал вспоминать. Я не знаю, как это объяснить. Двум людям… стоит быть вместе … только в том случае, если готов под автобус… и небо. Вы меня понимаете? А иначе… иначе - это ад… Нет… Я снял комнату… в коммуне… Нет, конечно, Боцман позвал меня к себе, но я отказался… Смысл уходить из дома, чтобы поселиться в квартире напротив?… Боцман? Он сначала пил по-страшному, что я даже думал - всё… А потом вдруг как-то успокоился… стал читать какие-то книжки… потом ходил на какие-то курсы… два месяца назад ушел в рейс… представляете? на рыболове…. не знаю… куда-то в Африку… Если честно, я думаю, что он - псих. Я? Нет. В филармонию меня так и не взяли. Все-таки за столько лет - квалификация… вы сами понимаете… Вообщем, я успокоился. Музыка уже не так мне интересна. Играю… нет… редко.… вообщем, редко. Работаю. Ничего особенного. В компании. Торговым представителем. В церковь? Вы будете смеяться, но иногда захожу. Что делаю? Стою просто. Свечку ставлю. Думаю… Да, конечно, я хожу к ней на могилу. Мама есть мама. Я уверен, что она… ее роль во всем этом… возможно, если бы не она - все было бы намного хуже… Обвинять? Я нахожу только одного виноватого. Вы знаете кого.

ЗАНАВЕС

Дата добавления: 2015-06-30