Артур POV

Мое имя Артур. Если я скажу свою фамилию, то вам не станет проще узнать, о том, кто я такой. Я не уверен, что вам вообще стоит об этом знать, но коли я начал, нужно лишь внимательно слушать. Я не желаю растягивать длинные истории из своего безрадостного детства. Если вы хотите посочувствовать кому-то, то лучше выберите объектом голодного бродягу или своего больного питомца. Жалость — самое ужасное, что человек может дать человеку. Но не стоит путать его с сочувствием. Я говорю о разных вещах.

Моя мать скончалась, когда мне было семь. Она умерла на операционном столе. Тогда мне показалось, что я слышал последний удар ее сердца, а затем режущую слух тишину. Будто в тот момент во мне что-то надломилось, расколов «я» неразумного ребенка на тягостное «до» и безысходное «после». Я остался без последнего человека, который смог бы меня полюбить. Да, первого и последнего. Своим единственным другом я всегда считал самого себя. Это проще, чем быть с тем, кто не поймет тебя в большинстве случаев. Когда ты задаешь вопрос самому себе, то наверняка уже знаешь ответ. Так проще и безопаснее. Ведь как бы то ни было, вряд ли бы я так легко смог стать изменником для самого себя.

Слово «предательство» звучало дико для моих ушей. Покойная мать частенько повторяла его, а в особенности регулярно оно стояло рядом с именем моего отца. Он бросил нас, едва мне исполнилось три года. Я никогда не винил этого человека ни в чем. Каждый волен проживать свою жизнь, как ему заблагорассудится, хоть и обязан отвечать за все свои поступки. Но кого это волнует?.. Родительский долг отец все же исполнил и не оставил меня сиротой. На том моя благодарность и заканчивалась, сменяя себя отсутствием всякого интереса к его персоне. Дом его новой семьи был огромным. Нет, не просто огромным. Он был гигантским. Таким, что семилетнему мальчику он казался целой вселенной. Мне приходилось делить его с мачехой и сводной сестрой. Имя последней звучало нарочито странно — Василина, а вот имя второй жены моего «благодетеля» я так и не смог запомнить. Здесь я никогда не был обделен вниманием, но то, что мой отец называл заботой, для меня было не что иное, как назойливое жужжание под ухом.

Именно тогда я влюбился в книги. Теперь я не был один: со мной были сотни печатных строк, которым я мог с легкостью доверить свою надломленную душу. Можете считать, что свое детство я провел среди пожелтевших страниц и пыльных корешков. Все, что было нужно, чтобы убежать ото всех, даже от себя, — раскрыть очередную историю. И не столь важно, о чем она была, об отважном Робинзоне или безумном Доне Кихоте, там мне нравилось куда больше, чем в мире, где мне приходилось жить.

Едва мне исполнилось двенадцать, отец решил, что домашнее образование пора заканчивать, и распорядился отдать меня в частную школу, находившуюся довольно далеко от дома. Против я не был, ибо все книги в домашней библиотеке были давно прочитаны, а новое место обучения давало возможность, как следует покопаться в их книжном запасе. Но там найти друзей у меня не получалось. И это не тяготило. Все что я хотел — это читать. Бестолковые люди никогда не были объектом моего обожания. Я не знал, любил ли я кого-нибудь за всю свою жизнь.

Загородная школа постепенно превратилась в мой дом. Иногда я задавался вопросом, а не бросил ли меня отец? Но вновь возвращался к разумному. А зачем он мне вообще—то и нужен? Основной массой учащихся были дети обеспеченных родителей. Остальными же были те, кто прошел по конкурсу. Но просто быть умным недостаточно. Тот, кто не вписывался в общество богатых подростков, загонялся в угол. Мне всегда было плевать на бесконечные распри и травлю между учениками. Зато меня частенько называли «ледышкой». Но что поделаешь, если отсутствие ума и здравого смысла не вызывает у нормальных людей интереса?

На десятом году обучения я впервые встретил её. В тот сентябрьский пасмурный день она ухватила меня за рукав во дворе школы, подняв голубые глаза к моему лицу. Я был удивлен, первоначально предположив, что девчонке плохо. Едва я открыл рот, чтобы позвать на помощь, она пробормотала нечто похожее на «нам надо поговорить». После этого мне оставалось обеспокоенно наблюдать, как незнакомка убегает в сторону женского корпуса. Тот свой сдавленный вдох я запомню на всю жизнь: чувство какой-то неминуемой трагедии не отступало от меня.

Как оказалось позже, голубоглазую девушку звали Лизой. Порою серьезная и милая блондинка была объектом обожания всего мужского контингента школы. А в качестве подруги и женского. В любом случае, мне было все равно, но ради уважения к слабому полу пришлось принять ее предложение о встрече. Доселе я редко общался с девушками в отличие от резвых одноклассников, которые то и дело травили скучные байки о своих сексуальных приключениях. Ясное дело, практически все эти приключения случались в фантазии подростков. Я редко позволял себе это слушать, предпочитая прочесть очередную главу достойной книги. Так и протекали безынтересные годы моей учебы.

В день моей встречи с Лизой, я буквально силой заставил себя отложить томик Чехова и небрежно накинуть на плечи ветровку. Накрапывал дождь, а я меланхолично шаркал по лужам, загребая кроссовками мутную жижу. Честно сказать, я понимал, о чем может говорить девушка с юношей, особенно тет-а-тет, но о чем со мной может говорить такая, как она, в уме абсолютно не могло уложиться. Она призналась. Призналась, что давненько следила за мной, все это время, находя тысячи причин для бесконечной любви. Видимо, девушку привлекали глыбы льда, похожие на меня. Дабы не разговаривать под проливным дождем, та пригласила меня к себе в комнату, под предлогом общения. Я не был против, как и не был за. Я просто повиновался случайной знакомой, которая так откровенно и искрометно открыла мне душу.

Что я чувствовал? Ничего.

Мы целовались. Долго и с упоением, вплетая пальцы в шелковистые волосы друг друга. Я был неопытен, оттого частенько прикусывал губу своей воздыхательницы. Она лишь скромно посмеивалась, прижимаясь ко мне всем телом. Ладони плавно скользили под моей рубашкой, после чего начали медленно расстегивать ее пуговицы.

Что я чувствовал? Ничего.

Лиза моментально скинула и одежду с себя, обнаженным телом припав к моему

Что я чувствовал? Ничего.

Ее поцелуи жадно покрывали каждый миллиметр моего тела, пока я отрешенно вглядывался в семейные фотографии на ее книжной полке. На ней не было книг.
Я не смог ничего ощутить, я не смог ничего почувствовать. Меня ломила бескрайняя тоска, отчего хотелось молниеносно собрать все свои вещи и ринуться обратно к себе. Там меня ждал недочитанный томик. Но я молча продолжал повиноваться ей, жарко надеясь, что смогу разбудить в себе что-то похожее на чувство.

Но нет. У нее не получилось.

В тот дикий момент я осознал, что никогда не смогу полюбить девушку.

После окончания школы отец предложил мне поступать в Москву. Учеба в столице меня прельщала, ведь где, как ни там из меня бы вышел первоклассный хирург. Но этот город был для меня пустым. Я всегда считал — то, что является всем, по сути ничего из себя не представляет. Оттого я переубедил своего благодетеля, и тот позволил мне отправиться на учебу в родной город. На тот момент мне едва исполнилось восемнадцать. На свое совершеннолетие в подарок я получил квартиру, отчего стал абсолютно независимым от отца. Все же тот настоял на своем и добавил в банк приличную сумму, дабы я мог спокойно жить и учиться. Все это казалось мне противным. Будто он извинялся за то, что сотворил с моей матерью с помощью денег, которые по мере его успеха на работе, заменяли душу. За учебу в институте платить не пришлось — школу я закончил с наибольшим количеством высоких баллов, что позволило мне с легкостью занять бюджетное место в единственном медицинском ВУЗе небольшого города.

Но я все еще не чувствовал.

Моим первым юношей стал развратный и наглый третьекурсник. Затем еще пара ребят с учебы. Я спал со всеми подряд, каждый раз надеясь, что внутри что-то стукнет и позволит всем моим чувствам выплеснуться наружу. Да, у меня был физический интерес к парням, куда больший, чем к девушкам. Это тоже я считал аморальным. Но лучше так, чем ловить одиночество. Ведь до сих пор я был живым человеком.

После многочисленных сексуальных контактов я с легкостью мог совратить любого юнца из своего окружения. Не гнушался я и парнями старше себя, напуская на тех бесконечное обаяние. Но все это было не настоящим, как и я сам. Я ждал, когда «оно» придет. И пришло.

Пару лет назад я был уверен, что никогда не смогу полюбить. Частенько я прокручивал в голове разнообразные образы, представляя, та ли это девушка или юноша, что может вызвать во мне нечто подобное интересу. Нет. Все они были безлики. Тогда в библиотеке я впервые увидел этого мальчишку. Его влажные волосы поблескивали в лучах вечернего солнца, а губы то и дело подрагивали, прочитывая название интересных книг. Мне понравились его глаза. Измученные, испуганные, но живые. Настолько живые, что жизни в них хватило бы на двоих. В тот момент меня задело. Он для меня?

Нет. Я для него.

Мы друг для друга.

Саша был единственным человеком, с кем мне хотелось делить завтра.

Дата добавления: 2015-07-01