Каков был Эдди?

Истина сурова

Покаяние Каина

Я уже давно приценивался к мысли: а не полюбопытствовать ли мне, кактам мои давние тулонские пристанища? При том что во Франции не было места,где бы я ни ошивался и ни бил баклуши, предлагая жаждущим бесценноесодержимое моей башки, в Тулон я попал лишь однажды - и с тех пор незаглядывал туда тридцать лет. Поначалу как-то само выходило, что мое присутствие всегда требовалось вкаком-то ином месте. В этих иных местах меня ждали деньги или ночлег или жестрелка моего компаса - того, что ниже талии - указывала на север, на юг, назапад или восток, включая прочие возможные варианты, за исключением Тулона. Однажды я проезжал Тулон по дороге в Ниццу - в три часа утра, вспальном вагоне, - но я лежал ногами к окну, штора была опущена, ночь стояласлишком темная, к тому же на ногах, как известно, нет глаз. И я сталпобаиваться Тулона. - Ты что, боишься Тулона? - спросил Юбер, подъезжая к городу. - Город юности, знаешь ли... Юности - во всей правде ее.Я утратил все - пожалуй, это так, все, за исключением пути - вкартографическом понимании этого слова. Я всегда мог отличить, где право,где лево, но что касается различения правды и кривды... Я лишился (порядокперечисления произволен) карандашей, бумажника (и не одного), документов,книг, чемоданов, машин, пушистых зверьков, пятнадцатилетней отсидки в тюряге- всего, кроме собственного занудства. И хотя я не был здесь три десятка лет, я пробирался через сплетениеулиц без малейших колебаний. Вот я на улице, где когда-то жил. Такое чувство, будто просто выскочилна угол в магазин и теперь возвращаюсь обратно. Ничем не примечательнаяулочка, и здания на ней - как везде, только вот я на ней жил, а это непустяк. Этого возвращения я побаивался всерьез, ибо, неоднократно навещая иныебезумные пристанища, служившие мне домом в юные годы, я, может статься,переусердствовал - эти мои набеги просто вытоптали память. Воспоминаниянаползали на другие воспоминания, наслаивались, образуя путаный клубок,покуда не слились в одно неразборчивое пятно. А Тулон - Тулон стоял среди них особняком. Оттиск памяти, четкий, какгравюра. Я раскупоривал вино моей молодости - урожая того самого года.Считается, что все мы тоскуем по юности. Особенно настаивают на этом поэты.Звонкая зурна времени.В молодости (двадцать лет) у Эдди были здоровье, будущее и моральныепринципы. Красивые женщины, с которыми я отказался спать 1.1 Категория эта невелика, очень и очень невелика. Даже если ее расширитьдо понятия «женщины, с которыми я отказался спать», в ней будетлишь один персонаж. Речь идет об одной из преподавательниц той тулонской школы, гдеподвизался ваш покорный слуга. Как-то она пригласила меня домой на чашкучая. Придя в гости, я старался не поднимать на нее глаз, ибо опасался, чтовсякое внимание с моей стороны вызовет такую бурю в ее душе, - ее кожа - онапредательски много выбалтывала... Мне оставалось только коситься в сторонуили смотреть куда-то поверх моей собеседницы, удерживая ее образ напериферии зрения. Мы были одни. Ее муж, рентгенолог, был много старше ее. Чаепитиепроходило в его отсутствие. Разговор наш описывал примерно следующие круги:«Эдуард, я люблю играть в теннис. А муж - нет. Не хотите ли сыграть втеннис, Эдуард?» Минутой позже: «Я люблю ходить куда-нибудьпотанцевать, Эдуард. А муж не любит. Хотите, сходим куда-нибудь, потанцуем,Эдуард?» Чуть позже: «Я люблю ездить на пляж, Эдуард. А муж -нет. Эдуард, хотите, поедем на пляж?» Было яснее ясного, к чему все эти вопросы. Никакой двусмысленности.Но... Я допил чай и раскланялся - и все потому, что она была замужем. Естьвещи почти святые - и моему дружку там делать нечего. Невозможно поверить,что у этой дамы может быть со мной что-то общее. Об ту пору никто неудосужился мне объяснить, что брак воспринимается всерьез всеми, кроме тех,кто в нем состоит. Теперь-то - теперь-то, если речь заходит о моемудовольствии продолжительностью секунд десять, то пусть хоть население целойстраны - средних размеров - исчезнет с лица земли...

Дата добавления: 2015-07-02