С. Животный организм 12 страница

Далее, центром внимания отчасти стал облик отдельных образований как определяющая конструкцию (die Konstruktiori) всех частей, внутренняя связь, так что великий основатель сравнительной анатомии Кювье мог с гордостью заявить, что он берется по одной кости распознать существенную природу всего животного. Отчасти же всеобщий тип животного был прослежен через все, даже самые, казалось бы, несовершенные и разрозненные образования, он был познан в их зачаточных намеках (как в смешении органов и функций было познано их значение) и благодаря этому вознесен из круга особенностей в свою всеобщность.

Одной из главных черт этого подхода является познание того, как природа приспосабливает и приноравливает данный организм к той стихии, в которую она его бросает, к тому климату, к тому питанию, вообще к тому миру, в котором он живет (таким миром может быть и отдельная растительная или другая животная порода) 159. При этом для специального опредедения правильный инстинкт натолкнул на то, чтобы характерные признаки находить в зубах, когтях и т.д.- в оружии животного, ибо именно этим оружием оно полагает и сохраняет себя против других как сущее для себя, т.е. само себя различает.

Непосредственность идеи жизни - причина того, что понятие 160 не существует в жизни как таковое; и поэтому

==541

его наличное бытие подчиняется многочисленным условиям и обстоятельствам внешней природы и может являться в самых жалких формах; плодородность земли порождает жизнь повсюду и любого вида. Животное царство способно, пожалуй, еще меньше других сфер природы явить собой внутренне независимую разумную систему организации, сохранить определяемые понятием формы и отстоять их против несовершенства и смешения условий от путаницы, вырождения и переходов. Эта немощь понятия в природе вообще 161 не только подчиняет образование индивидуумов внешним случайностям - развитое животное (и человек в особенности) подвержено уродствам, - но и отдает роды целиком во власть изменений внешней общей жизни природы, изменчивость которой животное сопереживает (ср.§ 392, примечание), будучи, таким образом, только сменой здоровья и болезнп. Внешнее случайное окружение содержит в себе почти одно только чуждое; оно действует как постоянное насилие и угроза опасности на чувство животного - неуверенное, робкое, несчастное 162.

Прибавление. Животное как принадлежащая к природе жизнь есть еще по существу непосредственное наличное бытие п тем самым нечто определенное, конечное, частное. Жизненность, связанная с бесконечным множеством частных проявлений неорганической и затем растительной природы, существует всегда как ограниченный вид; и эту ограниченность живое преодолеть не может. Особенный характер не обладает всеобщностью существования (это было бы мышлением) как своим определением: животное в своем отношении к природе доходит только до особенности. Жизнь, воспринимающая эти природные потенции, способна к самым разнообразным модификациям своих образований; она может примениться к любым условиям и продолжать пульсировать среди них, хотя всеобщие стихии природы всегда остаются, безусловно, властвующими.

Классифицируя животных, поступают так: отыскивают то общее, к чему сводятся конкретные образования, и притом в каком-нибудь простом, чувственном свойстве, являющемся тем самым и внешним. Но таких простых определений не существует. Если взять, например, общее представление <рыба> как принадлежащее всему тому, что объединяется под этим названием в представлении, и если спросить: в чем простой признак рыб, их единое

==542

объективное свойство? - то ответ <плавание в воде> будет неудовлетворителен, ибо ведь плавает и множество сухопутных животных. Плавание не есть к тому же ни орган, ни образование, ни вообще какая-нибудь определенная часть формы тела рыбы, а некоторый способ ее деятельности. Нечто столь всеобщее, как рыба, именно как всеобщее не связано ни с каким особенным способом своего внешнего существования. Когда принимают, что такой общий признак должен определенно наличествовать в виде какого-нибудь простого определения, например плавников, а потом оказывается, что такового нет, тогда задача классификации животных становится затруднительной. В основу полагается при этом характер отдельных родов и видов, выставляемый как правило; но их многообразие, свободное раздолье жизни не допускает ничего всеобщего. Бесконечность животных форм нельзя поэтому учитывать с такой точностью, которая возможна, если бы необходимость системы соблюдалась абсолютно строго. Надо, наоборот, возвести в правило всеобщие определения и с ними сравнивать естественные образования. И если последние не соответствуют правилу вполне, но все же приближаются к нему, если они одной своей стороной подходят под него, а другой нет, то не правило, не характеристика рода или класса и т.д. должны быть изменены, словно они обязаны соответствовать данным существующим формам, а, наоборот, последние должны соответствовать первым; и поскольку действительность им не соответствует, постольку это ее недостаток. Амфибии, например, рождают живых детенышей и дышат легкими, как млекопитающие и птицы; но подобно рыбам они лишены сосцов и имеют однополостное сердце. Если уж относительно произведений человека допускается, что они могут быть неудачны, то еще больше таких неудач должно быть в природе, ибо она есть идея в форме внешнего существования. У человека это объясняется его выдумками, его произволом, небрежностью: таково, например, введение живописи в музыку, или изготовление мозаичных картин из камешков, или перенесение эпоса в драму. В природе же формы живого уродуются внешними условиями; но последние оказывают такое действие потому, что жизнь лишена собственной определенности и получает свои особенные определения также и от этих внешних фактов. Формы природы не могут быть, следовательно, приведены в абсолютную

==543

систему, и поэтому виды животных подвержены случайности.

С другой стороны, однако, понятие тоже проявляет свою мощь, но лишь до известной степени. Существует только один тип животного [§ 352, прибавление], и все различия суть лишь его модификации. В основе главных различий лежат те самые определения, которые мы видели выше в неорганической природе в качестве стихий. Эти ступени служат также и ступенями развития животного типа вообще, так что в названных определениях можно распознать ступени животных родов. Мы имеем, таким образом, два разных принципа, определяющих различие животных родов. Один принцип классификации животных, более близкий идее, заключается в том, что дальнейшая ступень есть только дальнейшее развитие единого типа животного; другой принцип - в том, что лестница развития органического типа существенно связана со стихиями, в круг которых брошена животная жизнь. Эта связь имеет, однако, место только на более высокой ступени животной жизни; низшие существа слабо связаны со стихиями и равнодушны к этим большим контрастам. Кроме этих главных моментов классификации животных дальнейшие определения содержатся в климатических условиях: так, мы уже выше заметили (§ 339, прибавление], что вследствие большей связности частей света на севере там наблюдается и большая связь растительного и животного царства; и, наоборот, чем больше мы продвигаемся в Африке и Америке к югу, где части света разделяются, тем на большее число видов распадаются роды животных. Если, таким образом, животное определяется климатическими различиями, то человек живет повсюду; но и здесь эскимосы и другие крайние типы отличаются от жителей умеренного пояса. Однако в гораздо большей степени местные условия горы, лес, равнины и т.д. - влияют на животное. Тут нельзя поэтому во что бы то ни стало выискивать определения понятия, хотя его следы встречаются повсюду.

В ступенчатом ходе развития, образуемом родами и видами, можно начать с неразвитых животных, у которых различия еще не существуют с такой определен;ностью в трех системах - чувствительности, раздражительности и воспроизводства. Человек - как наиболее сог вершенный живой организм стоит на высшей ступени развития. Эта форма классификации по ступеням разви-

==544

тия получила в зоологии особенное значение в последнее время 163, ибо считают естественным восхождение от неразвитого к высшему организму. Но для понимания низших ступеней необходимо знакомство с высшим организмом, ибо он является масштабом и первообразом для менее развитых; так как в нем все дошло до своей развитой деятельности, то ясно, что лишь из него можно познать неразвитое 164. Инфузории не могут быть положены в основу, ибо в этой глухой жизни зачатки организма еще настолько слабы, что их можно постигнуть только исходя из более развитой животной жизни. Но когда говорят, что животное совершеннее человека, то это неудачный способ выражения. Одна какая-либо сторона может быть, конечно, лучше развита у животного; но ведь совершенство состоит в гармонии организации. Лежащий в основе всеобщий тип не может, разумеется, существовать как таковой; всеобщее, раз оно уже существует, существует в каком-либо частном виде. Так же и совершенная красота искусства всегда должна быть индивидуализована. Только в духе обладает всеобщее как идеал или идея своим всеобщим наличным бытием.

Эти частности должны быть познаны в том виде, в каком они становятся определениями организма. Организм есть живой организм, внутренности которого определяются понятием; но в дальнейшем он всецело сообразуется с данной частностью. Это особенное определение пронизывает все части образа и приводит их в гармоническую связь. Гармония эта присутствует главным образом в членах (а не во внутренностях); ибо частность есть именно направленность наружу, в сторону определенной неорганической природы. Господство же партикуляризаций выражено тем резче, чем выше и развитее животные. Эту сторону дела развил Кювье, который пришел к этому благодаря своим исследованиям ископаемых костей: чтобы выяснить, какому животному принадлежат данные кости, он должен был изучить их образование. Так он пришел к рассмотрению взаимной целесообразности отдельных членов. В своем <Discourg preliminaire> к <Recherebes sur les ossements fossiles des quadrupedes> (Париж, 1812 г.) он говорит (стр. 58-59): <Каждое организованное существо образует целое, единую и замкнутую систему, все части которой соответствуют друг другу и своим взаимодействием способствуют в итоге одной и той же деятельности. Ни одна из этих частей не может 18 Гегель, т. 2

==545

измениться без изменения других, и, стало быть, каждая из них, взятая сама по себе, должна указывать на все другие>.

<Если, таким образом, внутренности какого-нибудь животного организованы так, что оно может переваривать только сырое мясо, то соответственно должны быть устроены и челюсти для пожирания добычи, когти для ее схватывания и раздирания, зубы для откусывания и разжевывания мяса. Далее, вся система органов движения должна быть приспособлена к тому, чтобы увидеть добычу издалека. Самой природой в мозг животного должен быть вложен необходимый инстинкт, заставляющий его прятаться и расставлять сети своим жертвам. Таковы общие условия плотоядных животных; каждое животное непременно должно заключать их в себе полностью. Особенные же условия - величина, вид и местонахождение добычи - вытекают из особенностей в пределах общих форм, и, таким образом, не только класс, но и порядок, род и даже вид выражены в форме каждой части>.

<В самом деле, чтобы челюсть могла схватывать, мыщелок (condyle)>-орган, который приводит челюсть в движение и к которому прикреплены мышцы, <должен иметь особую форму. Височные мышцы должны быть определенных размеров; поэтому требуется некоторое углубление в кости, к которой они присоединены, и в скуловой выпуклости (arcade zygomatique), под которой они проходят. Эта скуловая выпуклость должна также обладать определенной крепостью, чтобы служить достаточной опорой для жевательной мышцы (masseter)>.

И то же самое относится ко всему организму: <Чтобы животное могло унести добычу, мышцы, служащие для поднятия головы> (затылочные мышцы), <должны быть особенно сильны, а с этим связана в свою очередь форма позвонков, к которым прикреплены мышцы, и форма задней части головы, куда они прикреплены. Зубы должны быть достаточно остры для рассечения мяса и должны иметь твердую основу, чтобы ими можно было размалывать кости. Когти должны обладать известной подвижностью>-значит, их мышцы и кости должны быть высоко развиты; так же обстоит дело и с ногами и т.д.

Эта гармония приводит, впрочем, далее, и к таким соответствиям, которые имеют еще иную внутреннюю связь, не всегда легко распознаваемую: <Мы понимаем, например, что животные с копытами должны питаться растительной пищей, потому что у них нет когтей для

==546

схватывания добычи. Понятно также, что, не имея возможности использовать свои передние ноги иначе как в качестве опоры для своего тела, они не нуждаются в особенно крупной лопатке. Их растительная пища требует зубов с плоской коронкой для размалывания зерен и трав. Так как коронка должна быть при этом способна для размалывания к горизонтальным движениям, то мыщелок челюсти не будет у них столь же заостренным, как у плотоядных животных>. Тревиранус (указ. соч., т.1, стр. 198-199) говорит: <У рогатого скота в нижней челюсти обычно находится восемь резцов; верхняя же челюсть имеет вместо резцов хрящеобразное утолщение. Клыков у них большей частью не бывает: коренные зубы всегда пересечены как бы пилообразными поперечными бороздами, и коронки их не горизонтальны, а косо иззубрены, так что у верхних коренных зубов длиннее внешняя сторона, а у нижних - внутренняя, обращенная к языку>.

Следующее обстоятельство, которое отмечает Кювье, тоже еще легко объяснимо: <Более сложная пищеварительная система встречается у тех животных видов, у которых менее совершенны зубы>; таковы именно жвачные животные, которые нуждаются в такой более сложной пищеварительной системе главным образом потому, что растительная пища труднее переваривается. <Но я сомневаюсь, чтобы без соответствующих наблюдений можно было додуматься до того, что все жвачные животные имеют раздвоенное копыто, что, стало быть, система зубов совершеннее у однокопытных животных, не являющихся жвачными, чем у животных с раздвоенным копытом, т.е. жвачных. Наблюдается также, что развитие зубов идет рука об руку с большим развитием костной системы ног>; у рогатого скота, согласно Тревиранусу (указ. соч., т.1, стр.200), обыкновенно отсутствует малая берцовая кость (Colter. De quadrupedum sceletis, [1573], с. 2; {Peter} Campers. Naturgeschichte des Orangutang.[Dusseldorf, 1791].S.103) 164а. В цитированном выше месте Кювье прибавляет: <Невозможно объяснить причины этих соотношений; но что они не случайны, видно из того, что, когда у животного с раздвоенными копытами обнаруживается в устройстве зубов приближение к нежвачным, оно приближается к ним и по устройству своих ног.Так, верблюды, у которых в верхней челюсти имеются глазные зубы (canines) и даже два или четыре резца, 18*

==547

имеют среди костей пятки (tarse) одну лишнюю кость> по сравнению с другими животными, у которых система зубов не так развита. Точно так же у детей развитие зубов и умение ходить, а равно и способность речи появляются одновременно, на втором году жизни.

Отдельное определение вносит, таким образом, гармонию во все строение животного: <Мельчайшая костная площадка, малейший отросток на кости (apophyse) обладает определенным характером в зависимости от класса, порядка, рода и вида данного животного; так что достаточно иметь хорошо сохранившийся обломок кости, чтобы можно было, с помощью аналогии и сравнения, определить все остальное так точно, как если бы перед вами было все животное>: как гласит поговорка, ex ungue leonern. <Я часто применял этот метод на костях известных мне животных, прежде чем проникся к нему полным доверием по отношению к ископаемым костям, и всегда он увенчивался таким безошибочным успехом, что полученные мной этим способом результаты уже больше не вызывают во мне ни малейших сомнений>.

Но если в основе и лежит всеобщий тип, развиваемый природой в отдельных животных согласно их частной определенности, то нельзя все-таки думать, что все наблюдаемое в животном целесообразно. У многих животных встречаются зачатки органов, принадлежащих только к общему типу, а не к частному характеру этих животных и, следовательно, не получивших развития, так как особый характер этих животных в них не нуждается; поэтому они и не могут быть поняты из этих низших организмов, а становятся понятными только из высших. Так, у пресмыкающихся змей, рыб встречаются зачатки ног, не имеющие никакого смысла; так, у кита зубы не достигают развития и лишены всякого значения, скрываясь в челюстях в виде одних лишь зачатков. И наоборот, у человека есть много такого, что нужно только низшим животным: такова, например, на шее щитовидная железа, функция которой непонятна и в сущности уже упразднена; но у зародыша в материнском чреве и еще больше у низших животных видов этот орган является действенным 165.

Что касается более специальной градации развития, составляющей главное основание для общего разделения животных, то заметим следующее: так как животное есть, во-первых, непосредственное производство самого

==548

себя (в своем внутреннем развитии) и затем производство, опосредованное неорганической природой производство (в своем внешнем расчленении), то различно образований животного царства основано на том, что дпе эти существенные стороны либо находятся в равновесии, либо животное существует или больше на одной, или больше на другой из этих сторон, так что одна из них оказывается более развитой, а другая отходит на задний план. Благодаря этой односторонности одно животное стоит ниже другого; но ни та ни другая сторона никогда не может отсутствовать совершенно. В человеке как в главном типе организма, поскольку дух в нем нуждается как в орудии, все стороны достигают совершеннейшего развития.

Старая классификация животных идет от Аристотеля, который делит всех животных на две главные группы на животных с кровью (еvaiua) и без крови (avaiua); при этом он выдвигает в качестве всеобщего, эмпирического положения, что <все животные с кровью имеют спинной хребет, костяной пли костистый>*. Таково это подлинное основное различие. Правда, против него можно было привести много возражений - например, то, что и бескровные, по всему своему облику животные, все жа имеют кровь: так, у пиявок и дождевых червей имеется красный сок. В общем спрашивается: что такое кровь? и в конце концов выходит, что ее специфическое отличие создается цветом. Поэтому классификация Аристотеля была отброшена как лишенная определенности, и Линней выставил взамен свое известное деление на шесть классов 166. Но подобно тому как в ботанике отказались от неповоротливой, рассудочной системы Линнея и приняли введенное Жюсъе 167 деление растений на однодольные и двудольные, так в лице высокодаровитого Ламарка 168 вернулись к аристотелевскому делению животных, отбросив только признак крови и разделив животное царство на животных с позвонками и без позвонков (animaux avec vertebres, animaux sans vertebres). Кювье соединил оба этих основания деления, ибо в самом деле позвоночные животные имеют красную кровь, а остальные имеют белую кровь и не имеют внутреннего скелета, или же скелет у них нерасчлененный, а если и расчлененный, то лишь внешний. У миноги впервые * Aristoteles. Historia animalium, 1, 4; III, 7,

==549

появляется позвоночный столб, но он все еще кожеобразеи и позвонки лишь намечены на нем бороздами. К позвоночным животным относятся млекопитающие, птицы, рыбы и амфибии; им противополагаются мягкотелые (моллюски), ракообразные, у которых от мясистой кожи отделяется известковая корка, насекомые и черви. Достаточно бросить общий взгляд на животное царство, чтобы убедиться в огромном различии между этими основными группами.

Это различие соответствует также отмеченному выше делению по признаку отношения организма внутренностей к внешнему органическому расчленению - делению, которое в свою очередь основано на важном различии между via organique u via animale. <У беспозвоночных нет поэтому и основы для настоящего скелета. Нет у них и подлинных легких, состоящих из клеток; а потому нет также голоса и соответствующего органа>*. Аристотелевское деление по признаку крови подтверждается в целом и тут: <Беспозвоночные, - продолжает Ламарк в приведенном месте, - не имеют настоящей крови, красной> и теплой; их <кровь> приближается скорее к лимфе. <Кровь обязана своей окраской интенсивности животного начала>, тоже отсутствующей у них. <В целом нет у этих животных и настоящего кровообращения; у них нет радужной оболочки в глазу, нет почек. Они не имеют также спинного мозга и большого симпатического нерва>. Позвоночные животные обладают, таким образом, более развитым строением, равновесием между внутренним и внешним; у другой же группы одно образовано за счет другого. Из беспозвоночных следует поэтому особенно выделить два класса - червей (моллюсков) и насекомых; у первых внутренности развиты больше, чем у насекомых, зато эти последние отличаются большей внешней отделкой. Далее идут полипы, инфузории и т.д., которые совершенно недифференцированы, представляя собой одну лишь кожу и студень. Полипы являются подобно растениям собранием нескольких особей, и их можно рассекать на части; также у садовой улитки отрезанная голова вырастает снова. Но сила воспроизведения есть слабость субстанциальности организма. У беспозвоночных животных наблюдается постепенное исчезновение сердца, * Lamarck. Elements de zoologie, t. I p. 159 [vgl, Philosophie zoologique, 2 Bde, Paris, 1809, chap. VI].

К оглавлению

==550

мозга, жабер, кровеносных сосудов, слуховых, зрительных и половых органов, наконец, ощущения вообще и даже движения*. Там, где самостоятельно господствует внутреннее, развиты пищеваредие, органы воспроизведения как конкретное всеобщее, в котором еще нет различия. Лишь там, где животное царство переходит в область внешнего, наступает вместе с появлением чувствительности и раздражительности некоторая дифференциация. Если, таким образом, у беспозвоночных органическая и животная жизнь противополагаются друг другу, то у позвоночных, где оба момента слиты в единство, должно выступить другое существенное основание деления, а именно по признаку той стихии, в которой животное живет, - по тому, является ли оно сухопутным, водяным или воздушным; беспозвоночные же не обнаруживают в своем развитии этого отношения к стихиям, потому что они уже подчинены первому основанию деления. Но есть, разумеется, и животные промежуточного типа; это объясняется немощью природы, ее неспособностью остаться верной понятию и выдержать в чистоте определения мысли.

а) У червей, моллюсков, конхилий и т. д. внутренний организм сравнительно развит, но внешне они бесформенны. <Несмотря на все внешнее отличие моллюсков от высших животных, мы тем не менее находим, что внутри они отчасти организованы так же, как эти последние. Мы видим мозг, покоящийся на глотке, сердце с артериями и венами, но не находим селезенки и поджелудочной железы. Кровь моллюсков имеет белую или синеватую окраску; фибрин не образуется в кровяном сгустке, его нити свободно плавают в сыворотке. Мужские и женские половые органы редко бывают распределены между различными особями; и, когда это имеет место, строение этих органов так своеобразно, что часто нельзя даже догадаться об их назначении>**. <Они дышат жабрами, имеют нервную систему, но их нервы лишены узлов, т. е. не представляют собой ряда ганглиев; наконец, они имеют одно или несколько сердец, которые однополостны, но все же развиты>***. Зато система внешнего расчленения развита у моллюсков гораздо слабее, чем у насекомых: <Различие головы, груди и живота, еще * Ibid, р. 214. ** Тревиранус, указ. соч., т. 1, стр. 300-307. *** Ламарк, указ. соч., стр. 165.

==551

заметное по некоторым следам у рыб и амфибий, исчезает здесь совершенно. Нет у моллюсков и носа; у большинства отсутствуют всякие внешние члены, и они двигаются либо посредством попеременного подтягивания и ослабления брюшных мышц, либо же совсем не способны к поступательному движению>*.

Ь) Насекомые в отношении органов движения стоят гораздо выше, чем моллюски, у которых двигательных мышц вообще очень мало; насекомые имеют ноги, крылья и, далее, определенное различие головы, груди и живота. Зато внутри они развиты гораздо меньше. Дыхательная система проходит у них через все тело и совпадает с пищеварительной, как у некоторых рыб. Кровеносная система насекомых тоже имеет мало развитых органов, да и те едва можно отличить от органов пищеварительных; наоборот, внешнее расчленение, например, органов пожирания пищи развито тем определеннее. <У насекомых и других низших животных движение соков происходит, по-видимому, без круговорота, именно так, что с поверхности пищевода в тело все время поступают соки, используемые для роста частей, а затем они постепенно выделяются через Поверхность или другими путями наружу в качестве отбросов>**. Таковы главные классы беспозвоночных животных; по Ламарку (указ. соч., стр. 128), они распадаются на четырнадцать отделов.

с) Что касается дальнейшего различения, то проще всего делить позвоночных животных согласно стихиям неорганической природы - земле, воздуху и воде: сухопутные животные, либо птицы, либо рыбы. Это различие является здесь решающим и сразу открывается непредвзятому взору; в предыдущей же группе оно не играло никакой роли. Так, например, у многих жуков есть плавники, но они живут также на суше и имеют, кроме того, крылья для летания. Впрочем, и у высших животных имеются переходы от одного класса к другому, уничтожающие названное различие. Жизнь в различных стихиях объединяется вместе, и именно поэтому в представлении о сухопутном животном не удается выделить единичную определенность, которая заключила бы в себе его простой существенный характер. Только мысль, рассудок, может устанавливать твердые различия; только дух, * Tpeвupaнуc^ указ. соч., т. 1, стр. 305-306. ** Аутенрит, указ. соч., ч. 1, стр. 346.

==552

потому что он дух, может создавать творения, сообразные этим строгим различиям. Творения искусства или науки так абстрактны и существенно индивидуализованы, что они остаются верны своему индивидуальному характеру и не смешивают то, что существенно различно. Если же иногда в искусстве и допускается такое смешение, как мы это видим в поэтической прозе или прозаической поэзии, в драматизированной истории, при введении живописи в музыку, или в поэзию, или в скульптуру, когда, например, последняя изображает кудри (барельеф есть тоже скульптурная живопись), то этим нарушается своеобразие каждой формы искусства; ибо, только выражая себя в определенной индивидуальной форме, может гений создать истинно художественное творение. Когда один человек хочет быть одновременно поэтом, живописцем, философом, и результат получается соответствующий 168а. В природе это не случайно: образование может развиваться в двух различных направлениях. Но если и сухопутное животное может в лице китообразных снова вернуться в воду; если рыба в лице амфибий и змеи снова поднимается на сушу, являя там самое жалкое зрелище, поскольку у змей, например, есть зачатки ног, не имеющие, однако, никакого значения; если птицы становятся плавающими птицами, и Ornithorynchus составляет даже переход к сухопутным животным, а в страусе птица становится сухопутным животным, подобным верблюду, покрытым больше волосами, чем перьями; если некоторые сухопутные животные, например вампиры и летучие мыши, способны даже летать, как существуют и летающие рыбы, - то все это не снимает тем не менее указанного основного различия, которое не должно быть общим, но определено в себе и для себя. Вопреки перечисленным несовершенным произведениям природы, представляющим собой лишь смешение разных определений, подобных влажному воздуху или влажной земле (т.е. навозу), основные различия должны быть сохранены и переходы должны быть введены как смешения этих различий. Млекопитающие, эти настоящие сухопутные животные, наиболее совершенны; за ними следуют птицы, а наименее совершенны рыбы.

а). Рыбы принадлежат воде, как об этом свидетельствует все их строение; их расчлененность ограничена стихией и поэтому сосредоточена в самой себе. Кровь рыб еле теплая; она мало отличается от температуры среды,

==553

в которой они живут. Рыбы имеют сердце однополостное или с несколькими полостями, которые, однако, всегда непосредственно связаны друг с другом. Ламарк, описывая в цитированном выше месте (от стр. 140 и далее) четыре высших класса животных, говорит о рыбах: <Они дышат жабрами, имеют гладкую или чешуйчатую кожу и плавники; у них нет дыхательного горла (trachee), нет гортани, нет чувства осязания и, вероятно, нет обоняния>. Рыбы и другие животные прямо-таки отталкивают от себя своих детенышей, их потомство перестает их интересовать тотчас же после своего появления на свет. Такие животные не доходят поэтому до ощущения единства со своими детенышами.

Дата добавления: 2015-07-02