Рента, антирента, квазирента в глобально-цивилизационном измерении 3 страница

войнами, и реальная возможность самоуничтожения человечества в результате термоядерной войны, столкновения цивилизаций.

Назрела необходимость коренного изменения самих основ взаимодействия природных и технологических факторов развития цивилизаций, их диалога и взаимодействия. Экологическим и тех­нологическим императивом, условием выживания человечества является партнерство цивилизаций в использовании могущества человеческого разума, науки и реализующих ее достижения техно­логий для восстановления сбалансированной коэволюции природы и общества, облагораживания окружающей среды, поиска и освое­ния принципиально новых источников существования человечест­ва при увеличении численности населения Земли в ближайшие полвека в полтора раза и росте потребления в беднейших странах и цивилизациях (а это более двух миллиардов человек с высокими темпами прироста населения). Принципы такой коэволюции сформулированы Н.Н. Моисеевым [27; 28]. Однако эти принципы не могут быть воплощены в рамках одной страны или цивилизации -природа не признает государственных и цивилизационных границ.

Природный фактор становится основой рациональной глобализа­ции, диалога и партнерства цивилизаций в XXI веке в неразрывном единстве с фактором интеллектуально-технологическим. Роковая альтернатива: либо человечество сумеет переломить траекторию скатывания к экологически-техногенной пропасти, либо ему суж­дено исчезнуть с лица планеты Земля.

2. Первые локальные цивилизации возникли в максимально бла­гоприятных для деятельности человека природно-географических условиях, там, где имелась возможность возникновения и присво­ения природной ренты — дополнительного продукта (преимущест­венно в нетоварной форме), позволяющего высвободить часть трудовых ресурсов для развития ремесла, строительства, торговли, искусства, управления возникшими государствами и военной служ­бы. Это преимущественно пояс плодородных земель к северу от экватора. Однако эти благоприятные естественные предпосылки возникновения цивилизаций могли быть использованы лишь на основе развития технологического фактора — освоения орошаемого земледелия, выплавки металлов, новой ступени в познании и ис­пользовании законов природы. Поэтому уже с первых шагов чело­веческой истории природная рента и технологическая квазирента существовали взаимосвязано, обеспечивая прогресс цивилизаций. Имелись и первые проявления экологической антиренты, напри­мер, когда в результате чрезмерного орошения происходило засо­ление и падение плодородия почв, исчезали с карты мира ранее процветавшие страны и цивилизации.

Следует отметить, что на первых ступенях развития цивилиза­ций рента, квазирента и антирента выступали в основном в форме

натурального дополнительного продукта, не приобретали товарно-стоимостной формы; тем не менее, они были экономической реаль­ностью — основой богатства общества.

3. В первые полтора тысячелетия после падения Римской им­перии соотношение природной ренты и технологической квази­ренты изменилось незначительно. Прогресс богарного земледелия позволял эффективно осваивать новые территории; возрастала роль промышленности и ремесла, торговли, падала доля агропромыш­ленного сектора — по нашим оценкам, с 45 % в VI в. до 25 % в XVI в. [55. С. 205]. Увеличивалось значение технологической квазиренты, создаваемой в промышленном производстве. Эпицентр техноло­гического прогресса переместился в Китай, Индию, Западную Ев­ропу: к 1750 г. их доля в мировом промышленном производстве составляла, согласно расчетам Пола Кеннеди, 32,8 %, 24,5 % и 18,2 % соответственно [66. Р. 149]. Однако разрыв в уровне промышлен­ного и сельскохозяйственного производства на душу населения, в производительности труда по цивилизациям оставался несущест­венным: по данным того же П. Кеннеди, уровень индустриализации (промышленного производства) на душу населения в 1750 г. со­ставил по отношению к Европе в Китае 100 %, Индии и Японии — 88 %, России - 75 %, США - 50 % [66. Р. 149]. Однако для разви­вавшихся в изоляции цивилизаций Нового Света столкновение с технологически более развитой западноевропейской оказалось смертельным: технологическое преимущество колонизаторов, в том числе в военном деле, было решающим.

4. Значение технологического фактора (технологической квази­ренты) резко возросло в индустриальном обществе. Промышленная революция стала основой стремительного роста доли в мировом промышленном производстве Великобритании (с 1,9 % в 1750 г. до 22,9 % в 1880 г.), США (с 0,1 % в 1750 г. до 23,6 % в 1900 г.), а техно­логическое отставание Китая привело к падению его доли с 32,6 % до 6,2 %, Индии - с 24,5 % до 1,7 % [66. Р. 149]. В XX в. эта тенденция продолжалась и усилилась. Страны и цивилизации, обладавшие технологическим превосходством, присваивали быстро растущую массу квазиренты. По данным С. Хантингтона, в 1950 г. доля запад­ной цивилизации в мировом экономическом продукте составила 64,1 %, тогда как китайской — 3,3 %, индийской — 3,8 %, мусульман­ской - 2,9 %, латиноамериканской - 5,6 % [63. Р. 13]. Западноевро­пейская, а затем и североамериканская цивилизации стали мощным насосом, выкачивающим технологическую ренту со всего мира, опираясь на экспорт более эффективных систем машин и техноло­гий и вытесняя с мировых рынков потерявшие свою конкуренто­способность некогда мощные цивилизации Китая и Индии.

Стремительно возросшие масштабы мировой технологической квазиренты дополнялись многократно увеличившимися потоками

природной ренты. Этому способствовало как изобретение техно­логических способов вовлечения в производство новых природных ресурсов (нефти, природного газа, ряда цветных и редких металлов, агрохимических руд и т.п.), более эффективных технологий эксплуа­тации ранее использовавшихся ресурсов (добычи и переработки минерального и лесного сырья, повышения плодородия почв), мно­гократное сокращение издержек транспортировки природного сырья и продуктов его переработки, так и вовлечение в эксплуата­цию новых богатых запасов этого сырья в колониальных, полуко­лониальных и зависимых странах. Одновременно росли масштабы экологической антиренты, которую присваивали метрополии в результате хищнического истощения природных ресурсов в коло­ниальных и зависимых странах.

Потоки технологической квазиренты, природной ренты и эко­логической антиренты и стали теми дрожжами, на которых взошло богатство и могущество западной цивилизации, подчинившей своему прямому или косвенному господству иные цивилизации, обрекавшей их на отставание или застой. Борьба за перераспреде­ление этих потоков в XX в. стала причиной двух мировых войн, равных которым не знала история человечества.

5. Картина стала меняться в последней четверти XX в. с началом перехода от индустриального общества к постиндустриальному. Потоки мировой ренты начали оскудевать, усилился процесс их перераспределения между цивилизациями. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, индустриальный технологический способ производства вытесняется постиндустриальным; переход­ный характер носит пятый технологический уклад, лежащий в осно­ве современного Кондратьевского цикла [60. С. 101-108]. К борьбе за присвоение мировой технологической квазиренты присоедини­лись цивилизации и страны Востока - Япония, новые индустриаль­ные страны Азии, Австралия; да и темпы распространения базисных инноваций настолько возросли, что стало труднее долго удерживать основанную на их пионерном освоении и монопольном использова­нии сверхприбыль (квазиренту).

Во-вторых, становится все более очевидной угроза исчерпания вовлеченных в глобальный воспроизводственный процесс лучших природных ресурсов — богатейших месторождений полезных ис­копаемых, тропических лесов, доступных запасов пресной воды, массивов плодородных земель. Освободившиеся от колониальной зависимости цивилизации заявили претензии на рост своей доли в присвоении мировой природной ренты. Об этом ярко свидетельст­вовал энергетический кризис 70-80-х годов, многократно увели­чивший размер и долю природной ренты, присваиваемой нефтеэкс-портирующими странами. Это стало толчком для скачкообразного роста мировых экспортных цен - в 4 раза в 70-е годы, тогда как за

последующие 16 лет они повысились всего на 22 %. В результате доля топлива в структуре мирового экспорта в текущих ценах уве­личилась с 9,3 % в 1970 г. до 24 % в 1980 г.; но к 1997 г. она упала до 7,8 % [44. С. 40]. Ярко выражена тенденция падения доли мировой природной ренты и увеличения масштабов и доли технологиче­ской квазиренты, создаваемой прежде всего в машиностроении и химической промышленности. Присваивают технологическую ква­зиренту в основном развитые страны, на которые приходится 2/3 мирового экспорта и в структуре экспорта которых более 4/5 за­нимают готовые изделия.

В-третьих, масштабы истощения природных ресурсов и загряз­нения окружающей среды настолько возросли, что получать эколо­гическую антиренту становится все более затруднительным. Во всех странах и цивилизациях усиливается экологический контроль со стороны государств и общественных движений («зеленых»).

Следовательно, глубинной экономической основой столкно­вения интересов и противоборства цивилизаций на рубеже тыся­челетий является обострение борьбы за межгосударственное и межцивилизационное перераспределение оскудевающих в период трансформации индустриального общества в постиндустриальное потоков мировой квазиренты, ренты и антиренты, за сокращение чрезмерного разрыва между богатыми и бедными цивилизациями и ведущими странами (см. табл. 1.5).

6. Каковы перспективы глобальных рентных потоков и их межци-вилизационного распределения и перераспределения в XXI веке? Следует выделить несколько факторов, влияющих на этот процесс.

Во-первых, глобализация, усиление мощи транснациональных корпораций (ТНК) ускоряют формирование глобального техноло­гического, экономического и информационного пространства, ос­лабляют влияние национальных государств на ограничение рентных перетоков. Вместе с перетоками ресурсов между мировыми фи­нансовыми центрами осуществляется распределение и перерас­пределение всех видов мировой ренты в интересах ТНК, которые получают возможность практически бесконтрольно формировать рентные потоки и использовать их в своих интересах.

Во-вторых, в ответ на вызов глобализации по западной модели и в интересах ТНК нарастает сопротивление иных локальных цивили­заций, формируется четвертое их поколение. Растет экономическая мощь Китая, Латинской Америки, Индии, преодолевают шок конца 90-х годов Япония и новые индустриальные страны Азии, начинает осознавать свои национальные интересы Россия, оправляющаяся от глубочайшего цивилизационного кризиса. Постепенно будет усили­ваться сопротивление присвоению мировой ренты западными циви­лизациями и ТНК.

В-третьих, становление постиндустриального технологическо­го способа производства, шестого (с 10-20-х годов XXI в.) и седьмого

Таблица 1.5 Макроэкономические показатели локальных цивилизаций и ведущих стран, 2000 г. [71. Р. 18-20]

(с 2050-60-х годов) технологических укладов приведет к увеличению масштабов создания и присвоения мировой технологической ренты. Однако осуществлять ее перераспределение в пользу нескольких авангардных цивилизаций (североамериканской, западноевропей­ской, японской) станет более затруднительным. Вряд ли оправданы

прогнозы о расколе цивилизаций на постиндустриально-постэконо-мические (североамериканская, западноевропейская) и остальные, которым навеки суждено прозябать в индустриальном или доин-дустриальном мире и служить источником рентных потоков для авангардных цивилизаций [60].

В-четвертых, доля, а затем и масштабы мировой природной ренты в перспективе будут, вероятно, уменьшаться в связи с ис­черпанием природных ресурсов — месторождений полезных иско­паемых, тропических лесов, рыбных запасов в Мировом океане, сокращением площади плодородных земель и т.п. - в условиях продолжающегося почти до конца столетия роста населения Земли. Препятствовать этой тенденции будет абсолютное и относительное удорожание природного сырья на мировом рынке, но и оно имеет свои пределы.

В-пятых, можно предвидеть сокращение доли и массы миро­вой экологической антиренты вследствие усиления национального и международного контроля за загрязнением окружающей среды. Одновременно возможно возрастание рентных потоков на стыке технологической квазиренты и экологической ренты вследствие распространения более эффективных природосберегающих тех­нических систем, малоотходных и безотходных технологий и т.п.

В силу действия указанных факторов можно ожидать усиления межцивилизационной борьбы за распределение и перераспределе­ние рентных потоков. Вместе с тем очевидно, что возникающие на этой основе проблемы и противоречия могут быть эффективно решены лишь на основе диалога и партнерства цивилизаций. Уже к середине XXI в. перед человечеством во весь рост встанет про­блема крупномасштабной замены истощающихся источников ми­нерального топлива и сырья, лесных и водных ресурсов иными источниками, являющимися плодами технологического переворота. Эта проблема может быть рационально решена только в глобаль­ном масштабе, объединенными усилиями всех цивилизаций. По­требуются совместные усилия для предотвращения глобальной экокатастрофы, угрозы самоубийственного столкновения цивили­заций, для сближения уровней технологического и экономиче­ского развития и качества жизни населения разных цивилизаций. Этому может служить более справедливый механизм распределе­ния и использования мировой ренты, антиренты и квазиренты в общих интересах.

7. Рентный фактор играет важнейшую роль во взаимодействии Цивилизаций Востока и Запада. Цивилизации Востока присваивали преобладающую часть мировой природной ренты и технологи­ческой квазиренты в доиндустриальную эпоху, во второй полови­не I и большей части II тысячелетий нашей эры. 0днаи1лшщ>щь ленная революция, эпицентром которой стала Запа^нИЙСЩрйгф}

радикально изменила картину. Западноевропейская, а с конца XIX в. и североамериканская цивилизации стали основными по­лучателями технологической квазиренты, которую они собирают со всего мира. Формирование колониальных империй позволило им направить в свою сторону и потоки мировой природной ренты. Именно рентный фактор стал основой стремительного возвышения Запада, застоя и эксплуатации цивилизаций Востока.

Перелом тенденций произошел после Второй мировой войны. Колониальные империи распались. Страны Востока заявили обос­нованные претензии на большую долю в мировой природной рен­те. Как показал опыт энергетического кризиса 1970-х годов, иногда им это удавалось: за десятилетие мировые цены на нефть выросли в 7 раз, тогда как средние экспортные цены — в 4 раза. Однако затем развитые страны взяли реванш: условия торговли (отношение ин­дексов средних цен экспорта к индексам средних цен импорта) для развитых стран к 1996 г. (1980 г. =100) выросли на 14 %, тогда как для развивающихся стран упали на 16 % [44. С. 49]. Некоторые страны Востока (Япония, новые индустриальные страны Азии, Китай) совершили технологический скачок и значительно увели­чили долю присваиваемой ими мировой технологической квази­ренты.

Если посмотреть в корень современной глобализации, осу­ществляемой по западной модели в интересах ТНК, то ее глубин­ной основой является устремление цивилизаций Запада (северо­американской, западноевропейской) повернуть в свою сторону мощные потоки мировой природной ренты, технологической и финансовой квазиренты. В этом экономическая суть концепции однополярного мира. Россия и цивилизации Востока объективно заинтересованы в модели многополярного мироустройства, поз­воляющей использовать рентный фактор в качестве источника своего возрождения и развития.

Из сказанного выше очевидно, что рентные отношения и по­токи играют важнейшую роль в возникновении, цикличном раз­витии и будущих судьбах локальных цивилизаций. Эти проблемы должны быть подвергнуты теоретическому осмыслению и коли­чественной оценке при сравнительном изучении цивилизаций. Международный институт Питирима Сорокина-Николая Конд­ратьева, Отделение исследования циклов и прогнозирования РАЕН приступили к исследованию этой проблемы. Первые результаты изложены в докладе «Рента, антирента и квазирента — источники глобального устойчивого развития» [76] на заседании Круглого сто­ла глобального гражданского форума Всемирной встречи по устой­чивому развитию в Йоханнесбурге (2002 г.) и получили поддержку участников Круглого стола.

Можно надеяться, что предложенные российскими учеными пионерные идеи по этой слабо разработанной проблеме будут по­лезными для мирового научного сообщества, станут существенным вкладом в формирование постиндустриальной научной парадиг­мы, в развитие цивилизационного подхода к исследованию истории и будущего человечества и методологии сравнительного изучения цивилизаций, помогут поставить процесс глобального устойчивого развития на реальную экономическую почву. Однако нужно пони­мать, что реализация этих идей встретит ожесточенное сопротивле­ние транснациональных компаний и представляющих их интересы государств, которые не захотят расстаться хотя бы с долей ныне при­сваиваемых ими потоков сверхприбылей. Понадобится объединение интеллектуальных и социальных сил формирующегося глобального гражданского общества, чтобы преодолеть это сопротивление, шаг за шагом решить задачи выявления, оценки, распределения и эф­фективного использования мировой ренты, антиренты и квазирен­ты в интересах всего человечества.

ГЛАВА П

Мировая природная рента

В национальном масштабе природная рента, особенно земель­ная, известна давно и изучена основательно — ей посвящены десят­ки концепций, сотни книг, тысячи статей в изданиях многих стран. Иное дело — мировая природная рента. Хотя она также существует не одну сотню лет, с тех пор как международный обмен продуктами сельского хозяйства, а затем лесным и минеральным сырьем приоб­рел регулярный характер, а стимулом для развития экспорта природ­ного сырья стала возможность излечения при этом сверхприбыли, эта категория до сих пор не подвергалась всестороннему научному исследованию.

2. 7. Новый облик природной ренты

Выходя за национальные границы, природная рента во многом меняет свой облик, факторы формирования и динамики, механизм присвоения и распределения. Ее объектом становится сверхпри­быль, получаемая от международной торговли природным сырьем и топливом (минеральными и лесными продуктами, продуктами сель­ского и рыбного хозяйства). Субъекты присвоения — участники международной торговли: компании, транснациональные корпора­ции (ТНК), государства. Важнейшим фактором, определяющим уро­вень, структуру и динамику природной ренты, становятся мировые экспортные цены. Мировая рента находится под воздействием множества противоречивых факторов — как экономических, так и геополитических. Она меняется по фазам экономических циклов — падает в периоды кризисов и депрессии, при сжатии мирового рын­ка (хотя бывают и исключения — например, в связи со скачкообраз­ным повышением мировых цен на нефть и другие минеральные продукты в период кризиса середины 70-х годов, принесшего огром­ные сверхприбыли нефтеэкспортирующим странам), возрастает в фазах оживления и подъема, когда спрос на минеральные продукты увеличивается. Геополитические кризисы, военные столкновения отражаются на размерах мировой природной ренты. Ее динамика находится под непосредственным влиянием технологических циклов. Освоение новых поколений техники и технологических укладов, вовлечение в производство новых естественных ресурсов, расширение международной торговли ими увеличивают масштабы мировой природной ренты.

Формы мировой природной ренты традиционны, хотя несколь­ко модифицируются по сравнению с рентой на внутреннем рынке. Бесспорно наличие дифференциальной ренты трех родов. Дифрента I рода выражает сверхприбыль (дополнительный доход), получаемый агентами мирового рынка, обладающими лучшими или более благо­приятно расположенными по отношению к мировому рынку запаса­ми природных ресурсов. При этом сохраняется тенденция тяготения цен к издержкам экспортеров с относительно худшими естественны­ми условиями - без этого они не станут поставлять свои продукты на мировой рынок. Дифрента II рода возникает у поставщиков природ­ного сырья на мировой рынок, применивших более эффективные технологии, обеспечившие сверхприбыли по сравнению с использо­ванием преобладающих технологий. Дифрента III рода формируется на основе межотраслевой конкуренции, в отраслях, где продукция имеет в среднем более низкие издержки по сравнению с издерж­ками, определяющими уровень цен по данной группе взаимоза­меняемых товаров (например, природный газ по сравнению с нефтетопливом и энергетическим углем). Оценка мировой диф­ференциальной ренты производится только по тому продукту, кото­рый поступает на внешний рынок. Обращающиеся на внутреннем рынке продукты попадают в расчет лишь в том случае, если они взаимозаменяемы с экспортируемой продукцией, замещают ее.

Однако и с худших участков (месторождений) продукт не будет поступать на мировой рынок, если собственники этих ресурсов не получат определенный доход — абсолютную ренту, которая соответ­ственно будет включена в цену продуктов со всех участвующих в международном обмене участков как экономическая реализация права собственности на природные ресурсы.

Для отдельных экспортеров и стран, которые обладают уникаль­ными с позиций мирового рынка природными ресурсами, имеется возможность устанавливать и поддерживать монопольно высокие цены на свои продукты, порождающие мировую монопольную при­родную ренту. Однако количество таких экспортеров невелико, а уровень монопольных цен имеет свои пределы, определяемые как межотраслевой конкуренцией, так и ограниченными пределами спроса на мировом рынке. Колебания мировых цен могут увеличи­вать или уменьшать размеры мировой природной ренты.

Виды мировой природной ренты определяются по видам приро-доемкой продукции, обращающейся на мировом рынке, (табл. 2.1). Из приведенных данных следует несколько важных выводов о структуре и динамике природной ренты.

Во-первых, объем экспорта продовольственных, сырьевых и топливных товаров - материальных носителей природной ренты -постоянно возрастает, увеличившись за 29 лет в 17,6 раза (рис. 2.1). Однако расчет в текущих ценах на учитывает «революцию цен»

Таблица 2.1 Динамика и структура мирового экспорта продовольственных и сырьевых товаров [44. С. 54, 139, 293, 693].

70-х годов, когда произошло изменение масштаба цен, падение реального стоимостного содержание доллара в несколько раз под влиянием скачка цен на нефть и другие топливно-сырьевые товары. Доля топливно-сырьевых и продовольственных товаров в общей

Рис. 2.1 Индексы мирового производства и экспорта промышлсного сырья (1990г.= 100)

структуре мирового экспорта имеет общую тенденцию к падению — с 43,7 % в 1960 г. до 18 % в 1999 г. - более чем вдвое; перерыв тен­денции наблюдался только во второй половине 70-х годов в ре­зультате опережающего удорожания топлива и других сырьевых товаров. Значит, хотя общий объем мировой природной ренты, выраженный в текущих ценах, значительно возрос, в физическом выражении этот процесс выглядит гораздо скромнее, а доля при­родной ренты в общей стоимостной структуре мирового экспорта заметно снизилась.

Во-вторых, в структуре экспорта продовольствия, топлива и промсырья наблюдаются заметные сдвиги, что отражается и в структуре мировой природной ренты. Опережающими темпами развивается экспорт топлива и соответственно объем топливной (прежде всего нефтегазовый) ренты: доля топлива выросла с 22,6 % в 1960 г. до 58,7 % в 1980 г. (при многократном увеличении нефтега­зовой ренты), затем снизилась до 39,8 %, что в 1,7 раза превышало долю 1960 г. В 1998 г. уровень мировых цен на нефть снова упал, но в последующие годы вырос, что восстановило тенденцию струк­турных сдвигов в пользу топлива. Доля продовольствия в 1999 г. осталась примерно на уровне 1960 г., хотя в 1980 г. произошло ее резкое падение; соответственно колебался и размер мировой зе­мельной ренты. Доля экспорта промышленного сырья (через кото­рый реализуется горнорудная и лесная ренты) снизилась в 1,8 раза; соответственно упала и доля этих видов мировой ренты.

В-третьих, произошли изменения в распределении природной Ренты и ее основных видов по группам стран. Примерно полови­на топливно-сырьевого и продовольственного экспорта приходится

на развитые страны; около 43 % — на развивающиеся; доля стран с переходной экономикой (включая Россию) незначительна — всего 6 %. Исключением стал 1980 г., когда доля развивающихся стран возросла до 55 %, а развитых — упала до 37 %. Однако «бунт» разви­вающихся стран вскоре был подавлен, мощные ТНК, оперирующие на мировом рынке, восстановили прежнюю структуру.

Доля групп стран (цивилизаций) по разным группам товаров неодинакова. В экспорте топлива (и соответственно в топливной ренте) лидируют развивающиеся страны, хотя удельный вес их не­сколько снизился - с 73 % в 1980 г. до 59 % в 1999 г. Доля развитых стран упала с 27 % в 1960 г. до 18 % в 1980 г., затем выросла до 31 % в 1999 г. Страны с переходной экономикой, обладающие значитель­ными запасами минерального топлива, и прежде всего Россия, не смогли реализовать свои преимущества: их доля в экспорте топлива опустилась с 13 % в 1960 г. до 9 % в 1989 г., поднялась до 16 % в 1990 г., но затем вновь снизилась до 10 %. Доля этих стран в мировой нефтегазовой ренте существенно ниже, поскольку издержки добычи нефти и газа в несколько раз выше, чем у основных нефтеэкспор-теров - стран Ближнего Востока.

Что касается продовольствия (и соответственно земельной ренты) и промсырья (горнорудной и лесной ренты), то здесь ли­дерство явно за развитыми странами, доля которых в экспорте продовольствия выросла с 53 % в 1960 г. до 67 % в 1999 г. (особенно возросла дифференциальная рента II рода за счет технологическо­го переворота в сельском хозяйстве) и в экспорте промышленного сырья — с 53 % до 59 % за те же годы. Доля развивающихся стран в экспорте продовольствия сократилась с 39 % до 31 %. Доля стран с переходной экономикой в экспорте продовольствия упала вчетверо (с 8 % до 2 %), а в экспорте промсырья оставалась стабильной в пре­делах 8—9 % (в основном за счет вывоза металлов и горнохимиче­ского сырья), но к 1999 г. снизилась до 6 %.

Как повлияют процессы глобализации и современного научно-технологического переворота, лежащего в основе становления постиндустриального технологического способа производства, на динамику и структуру мировой природной ренты? Здесь следует отметить несколько процессов.

Во-первых, будет продолжаться тенденция роста доли готовых изделий, промышленных товаров и высокотехнологичных изделий в структуре экспорта, что значительно уменьшит спрос на про­довольствие, минеральное и лесное сырье и их долю в структуре экспорта, которая существенно различается по группам стран и цивилизациям (табл. 2.2).

Подавляющая часть высоких технологий (89 %) приходится на страны с высоким уровнем доходов; они же присваивают основ­ную часть мировой технологической квазиренты. На долю стран с

Таблица 2.2 Доля в экспорте промышленных товаров и высоких технологий по цивилизациям и отдельным странам в 2000 г., % [71. Р. 220—222, 320—322]

низким доходом приходится всего 0,6 % экспорта высоких техно­логий, России — 0,3 %. Доля природоемких товаров в мировой тор­говле будет падать, соответственно будет сокращаться простор для мировой природной ренты.

Во-вторых, фактором падения доли развивающихся стран в мировой природной ренте станет углубление технологического разрыва между богатыми и бедными странами. Освоение шестого технологического уклада связано с крупными вложениями в науч­ные исследования и разработки, инновации, модернизацию про­изводства. Средств для этого страны с низким уровнем дохода не имеют: в 2000 г. прямые иностранные инвестиции в эти страны составили 6,6 млрд. долл., в страны с высоким уровнем доходов — П01 млрд. долл., в том числе в США - 287,7 млрд., Великобрита­нию - 134 млрд., Германию — 189 млрд., Францию - 43 млрд. долл. [71. Р. 352—354]. Серия финансовых скандалов в СШАв 2002 г. пока­зала, что такой приток инвестиций во многом был связан с мошен­ничеством ряда крупнейших компаний, искусственно вздувавших

курс акций в азарте строительства своеобразных финансовых пи­рамид. В странах с низким уровнем доходов рассчитывать на круп­номасштабные вложения в базисные инновации не приходится.

В-третьих, глобализация осуществляется по неолиберальной модели в интересах ТНК, приводит к усилению процессов пере­распределения доходов вообще и рентных доходов в частности. Значительная часть ренты, создаваемой на базе природных ресур­сов стран с низким и средним уровнем доходов, фактически при­сваивается ТНК с помощью трансфертных цен, обхода налогов, подкупа чиновников и т.п. Это еще больше сужает возможности присвоения развивающимися странами и странами с переходной экономикой той доли мировой природной ренты, которая причита­лась бы им при более справедливом распределении и использовании мировой природной ренты.

При сохранении этих тенденций и последовательной реализа­ции неолиберальной модели глобализации мировая экономика окажется в тупике. С одной стороны, занимающие подавляющие позиции в мировом производстве, внешней торговле, инвестициях богатые страны, несмотря на все успехи в снижении энергоемкости и материалоемкости своей продукции, не могут обойтись без воз­растающего импорта невоспроизводимого сырья и топлива, а также лесоматериалов и некоторых видов сельхозпродуктов из стран с низким и средним уровнем развития. С другой стороны, многие из бедных стран - экспортеров природного сырья и топлива - не имеют достаточных ресурсов для модернизации своей экономики и обеспечения минимально достойного уровня жизни населения; миллиарды людей борются за выживание в тисках бедности, не имея возможности воспользоваться рентными доходами, присваи­ваемыми ТНК. Растущая поляризация достигает пределов, при которых мировая социально-экономическая система не может нормально функционировать как единая целостность, идет враз­нос, движется к глобальному социальному взрыву, который в на­сыщенном смертоносным оружием мире легко может привести к самоуничтожению человечества.

Дата добавления: 2015-07-02