Бетина Крэн 17 страница

Подойдя к своему особняку на Парк-лейн, Питер почувствовал, что смертельно устал. Распри, возникшие в «Карлтоне», вымотали его до предела, а тут еще эти дурацкие воспоминания… Все к черту! Сейчас ему нужна горячая ванна, потом бокал бренди и хорошая сигара. Питер ускорил шаг и минуты через три уже входил в холл. Не успел он закрыть за собой дверь, как перед ним возник Парнелл.

— Что это значит? — недовольно спросил Питер, указывая на гору багажа возле пианино.

— Я пытался связаться с вами, ваша светлость, но никто не знал, где находитесь, — зачастил дворецкий. — Они приехали днем, без предупреждения. Клянусь, я ничего не знал.

— Они?

Питер бросил взгляд на саквояжи и чемоданы, которые показались ему смутно знакомыми.

— Вернулась ваша мать, сэр, и молодая леди Сэндборн. С ними приехала еще та, другая женщина, по-моему, мать вашей жены. Они настаивали, чтобы я отнес вещи новой хозяйки в вашу комнату, но, не зная вашего желания, милорд, я пока оставил их здесь.

Питер тихо застонал. Ну, чем же он так прогневил Бога? Почему Беатрис никак не хочет оставить его в покое? Внезапно он осознал, что Парнелл говорил о какой-то молодой хозяйке, и «той, другой женщине». Неужели Габриэлла здесь?

— Ты говоришь, вместе с моей матерью приехала и молодая леди Сэндборн? Габриэлла?

Дворецкий молча кивнул в сторону гостиной, На ватных ногах Питер пошел туда. Габриэлла. Здесь.

Беатрис сидела в кресле с неизменным вязанием в руках, а напротив нее на низеньком диванчике расположилась Розалинда Леко. Его педантичная мать и скандально известная теща мирно сидят в гостиной! На мгновение Питер лишился дара речи.

— Боже милостивый! — наконец выдавил он.

Розалинда отвлеклась от романа, который читала, Беатрис бросила считать петли, и обе женщины уставились на него. Первой подала голос леди Сэндборн-старшая:

— Полюбуйся, милая Розалинда, мой сын в своем репертуаре, — сказала она, царственно поднимаясь и подходя к Питеру. — Что же ты не приветствуешь свою семью, Питер Сент-Джеймс?

— Семью? — в замешательстве переспросил он, переводя взгляд с Розалинды на мать.

— Ну, разумеется, семью, дорогой граф. Я оставила герцога и сейчас просто физически не могу оставаться в своем доме, — пояснила Розалинда. — Ваша мать и жена были так любезны, что предложили мне пожить у них, пока я не решу, что делать дальше.

Питер оторопел. Сказанные Розалиндой слова казались ему глупейшей шуткой. Неужели она и вправду рассталась с Карлайлзом? Но даже если это и так, то почему мать и жена пригласили ее?

Мать и жена. Беатрис стояла прямо перед ним, а где же Габриэлла? Питер окинул взглядом комнату и увидел ее на кушетке возле окна. Девушка была одета в платье с облегающим лифом из барвинково-голубого муара. Простота покроя лишь подчеркивала соблазнительные изгибы ее фигуры, а цвет усиливал голубизну глаз. Волосы, собранные в свободный узел на затылке, оставляли шею открытой, и от этого Габриэлла выглядела еще моложе. Она была так красива и так желанна, словно вышла из его лихорадочных снов.

— Почему ты не в Торндайке? — раздраженно спросил Питер. Габриэлла взглянула на своих союзниц и промямлила:

— Я… мы… хотели сделать в Лондоне кое-какие покупки.

— Покупки, говоришь?

Питер чуть не поперхнулся этим словом. Ну, конечно, извечная женская уловка? Да только он на нее больше не попадется, хватит! Уж что-что, а заговор ему не составит труда распознать, тем более, когда в нем участвуют дилетанты.

Женщины молчали, Питер тоже не произносил ни слова. Он смотрел то на мать, то на жену, то на тещу и все яснее понимал, что они сговорились. Они захватили его дом и теперь намерены заманить в ловушку. Они хотят распоряжаться его жизнью, хотят превратить его в бессловесного раба, подкаблучника… Не бывать этому! Необходимо показать им, кто хозяин положения, иначе он обречен. Питер повернулся, распахнул двери и гаркнул:

— Парнелл!

— Да, ваша светлость.

Судя по скорости, с какой дворецкий явился на зов хозяина, он крутился где-то неподалеку.

— Скажи Джеку, чтобы немедленно подавал карету, — приказал Питер и взглянул на Габриэллу. — Видимо, в первый раз я недостаточно ясно выразился, поэтому повторяю: отныне твоим домом будет Торндайк, — отчетливо выговаривая каждое слово, сказал он. — Возьми накидку и перчатки, ты сегодня же возвращаешься в поместье.

Габриэлла отрицательно качнула головой, тогда Питер подскочил к ней и схватил за запястье.

— Значит, подчиняться по-хорошему ты не хочешь? — прошипел он.

— Я никуда не поеду, — твердо ответила Габриэлла, на всякий случай, вонзая каблуки в густой ворс ковра.

— Ты поедешь!

— Ни за что!

Они сверлили друг друга глазами, и каждый из них был решительно настроен стоять на своем. Матери безмолвно наблюдали эту сцену, не решаясь даже переглянуться. После продолжительной паузы Габриэлла, уже мягче, предложила:

— Я поеду в Торндайк только вместе с тобой.

— Прекрасно, — не замедлил откликнуться Питер. — Одевайся, я сейчас же отвезу тебя. Он потянул ее за руку, но она не сдвинулась с места, благодаря вовремя принятым мерам предосторожности.

— Проклятье, Габриэлла, ты ведь знаешь, что если понадобится, я понесу тебя на руках?

— Неси.

Она опустилась на колени и, кокетливо подогнув турнюр, легла на пол.

— Ты, кажется, собирался нести меня на руках, так что же ты медлишь? Неси, я полностью в твоей власти.

— И понесу! — рявкнул Питер, присел и попытался обхватить ее за талию.

Габриэлла удивленно вскрикнула. Она явно не ожидала, что он выполнит свою угрозу. В конце концов, ему удалось ее приподнять, и Габриэлла тут же этим воспользовалась. Она нежно обняла Питера за шею и прижалась к нему всем телом. Пошатываясь и тяжело дыша, он вдыхал ее запах. Розы… Какого дьявола она всегда пахнет розами?

Затаив дыхание, Питер зашагал к парадной двери и, только дойдя до нее, понял, что, подхватив жену на руки, совершил большую тактическую ошибку.

Ведь теперь ему придется ждать, пока вернется Парнелл и выпустит его наружу, и еще неизвестно, сколько он прождет Джека с каретой.

Габриэлла была предательски легкой, и он чувствовал, как напрягаются его мышцы, когда она теснее прижимается к нему. Тело вдруг стало горячим, а на лбу выступили бисеринки пота. Не в силах больше сдерживаться, он вдохнул полной грудью, и его немедленно окутал аромат ее духов. Питер понял, что еще несколько минут, и они никуда не поедут. Он беспомощно огляделся по сторонам и пробормотал:

— Куда, черт побери, запропастился Парнелл? Габриэлла заметила, что он слабеет, склонила голову ему на плечо и зашептала в самое ухо:

— А тебе не кажется, что несправедливо отправлять меня в ссылку? Я ни в чем не виновата. К тому же нам надо кое-что решить.

— Нам нечего решать, — угрюмо процедил он.

— Ты не прав, очень даже есть что, — дразня дыханием его щеку, сказала она. — Впрочем, мы можем обсудить это в карете по дороге в Торндайк.

Ее вкрадчивый голос заставил его задрожать. Намек был слишком прозрачен, чтобы не понять его.

Наконец, явился Парнелл и, заметив хозяина в столь бедственном положении, кинулся открывать дверь. Питер вышел на крыльцо и с облегчением вздохнул: похоже, пытка скоро кончится. Но не тут-то было. Оказавшись на улице, Габриэлла прильнула к нему, и сквозь тонкую ткань Питер почувствовал волнующее прикосновение ее груди.

Несколько часов наедине с ней… в темной карете, несущейся по освещенной луной дороге… Намеренная податливость ее тела обещала горячий отклик, а ее губы так и манили к поцелую. Питера бросило в жар, он ощутил, как им овладевает желание.

В сумрачном свете он заглянул в ее сияющие глаза, и его охватила паника. События определенно ускользали из-под контроля. Нужно срочно на что-то решаться!

— Ты не проведешь меня, Габриэлла, — вдруг заявил он, резко отстраняя ее. — Я вижу твою игру, так что не надейся снова заманить меня в ловушку, все равно у тебя ничего не выйдет. С этими словами он втащил жену обратно в дом и усадил на чемодан.

— Давай… распаковывай вещи, занимай какие.угодно апартаменты, вешай ситцевые занавески и раскладывай повсюду кружевные салфеточки. Если тебе угодно, можешь даже выкрасить окна в розовый цвет, мне плевать!

Питер подошел к дверям столовой, откуда пугливо выглядывал Парнелл, и громко, чтобы слышала Габриэлла, сказал:

— С этого дня я переселяюсь в «Кларендон». Пусть кто-нибудь из лакеев завтра перенесет туда мою одежду и бритвенные принадлежности.

Отдав еще несколько приказаний, Питер, не глядя на жену, продефилировал мимо и скрылся в ночи. Сиротливо сидя на чемодане, Габриэлла не знала радоваться ей своей победе или огорчаться. Да и победа ли это вообще? Несомненно одно — он по-прежнему хочет ее, а это уже хорошо. Все-таки Розалинда была права: обольщение — великая вещь и великое искусство, но как же многому ей еще следует научиться…

Торопливые шаги заставили ее вздрогнуть и поднять глаза. Заинтересованные стороны были тут как тут.

— Что случилось? — запыхавшись, спросила Беатрис.

— Питер рекомендовал мне покрасить окна в розовый цвет и повесить ситцевые занавески, — довольно улыбаясь, ответила Габриэлла. — Можно также разложить кругом вязаные салфетки.

— Какие окна? Какой ситец? — сердито воскликнула Розалинда. — Он что, рехнулся? Держа тебя на руках, он думал лишь об обустройстве дома? Святители небесные, выручайте! Оказывается, граф гораздо больше похож на свою мать, чем я думала.

Невероятно, но факт: Беатрис пропустила колкость Розалинды мимо ушей. В данный момент ее занимали совсем другие проблемы.

— Значит, он уступил тебе дом? — задумчиво проговорила она. — Прекрасно! Нашим следующим шагом будет упрочение твоего положения в обществе. Все должны знать, что ты графиня Сэндборн, законная жена Питера Сент-Джеймса.

— Чушь! — отмахнулась Розалинда. — Габби должна делать шаги совсем в другом направлении.

— Но в первую очередь ей нужно обеспечить свое надлежащее место в высшем свете.

— В первую очередь ей нужно обеспечить себе место в его постели, — не унималась Розалинда. Обе дамы готовы были наброситься друг на друга. Похоже перемирию, которое они по молчаливому соглашению соблюдали со дня отбытия из Торндайка, пришел конец.

— Мама! Леди Беатрис! — протиснулась между ними Габриэлла, предупреждая неминуемую схватку. — Не ссорьтесь, прошу вас. Мы ведь можем действовать в обоих направлениях.

Габриэлла, как всегда, оказалась на высоте. С ее словами трудно было не согласиться, все же это нимало не способствовало примирению воинственно настроенных леди.

— Она будет спать с ним не позже, чем через неделю, — пообещала Розалинда, бросая вызов сопернице.

— Она будет рядом с ним в обществе раньше, чем через неделю, — клятвенно заверила Беатрис.

Они с изысканной вежливостью пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам: одна — планирующая сделать Габриэллу хорошей женой, другая — лелеющая мечту видеть ее идеальною любовницей.

Так был разработан план мощной двусторонней атаки, который неминуемо должен был привести Габриэллу к супружескому счастью.

В эту ночь ни Розалинда, ни Беатрис не сомкнули глаз. Каждая была уверена, что именно ее стратегия окажется наиболее действенной и поможет загнать упирающегося мужа «под каблук».

Утром инициативу захватила Беатрис, она предложила Габриэлле отправиться в салон дамского платья, расположенный на Риджен-стрит. Девушка было запротестовала, упирая на то, что ей совсем не нужна новая одежда, но Беатрис лишь снисходительно закатила глаза.

— Не смеши меня, дорогая… разумеется, тебе нужна новая одежда. Как ни печально это сознавать, но твой гардероб неадекватен роли замужней женщины. К тому же тебе нужны социальные контакты и связи, а где же их заводить, как не у хорошей модистка?

— С этим трудйо было спорить, и они отправились на Риджен-стрит;

Салон был устроен скорее как гостиная, чем как магазин, и три часа, проведенные в нем, пролетели словно один миг. После того как были сняты мерки миловидная горничная предложила дамам прохладительные напитки, и Габриэлла, которой вовсе не хотелось ни пить, ни есть, под бдительным оком Беатрис вынуждена была согласиться. Дело в том, что девушка немного побаивалась въедливую модистку, но еще больший ужас ей внушали две другие дамы, которые тоже приехали заказать себе платья. Это были леди Сесилия Мортон и Оливия Тайлер-Беннингхоф. Надо ли говорить о том, что во время беседы они не спускали с Габриэллы настороженных глаз?

В последнюю неделю на всех лондонских приемах говорили только о скоропалительной женитьбе графа Сэндборна на никому не известней женщине сомнительного происхождения. Не удивительно, что молодые дамы были заинтригованы. Леди Беатрис, которая знала нравы высшего света куда лучше Габриэллы, тоже пришлось пережить немало неприятных минут. Уж она-то знала, что скрывается за ласковыми улыбками и сердечными поздравлениями великосветских львиц. К чести ее надо заметить, что, представляя свою невестку, она ясно дала понять, что довольна выбором непутевого сына и о лучшей партии не мечтала. Такая прямота и откровенность, не свойственная лондонской аристократии, еще больше удивили леди Сесилию и леди Оливию. Возникла неловкая пауза, заполнить которую поспешила Сесилия:

— Я так рада, что Питер Сент-Джеймс принял мое приглашение на благотворительный бал, — сказала она. — Мне не терпится представить Габриэллу своим гостям. Уверена, дорогая, ваше появление на празднике произведет настоящий фурор.

Беатрис подозрительно посмотрела на леди Мортон. О благотворительном бале и том, что Питер принял ее приглашение, она слышала впервые. Нимало не смутившись, Беатрис спокойно заметила:

— Спасибо, милая Сесилия. Ваши вечера, несомненно, являются лучшим украшением сезона, и мы с Габриэллой с радостью принимаем ваше предложение, — она адресовала невестке выразительный взгляд и добавила: — Правда, а последнее время мы были так заняты переездом, что, боюсь, не сумели должным образом подготовиться к балу. Поверите ли, у Габби нет ни одного нового платья. Остается надеяться только на то, что модистка поторопится с заказом.

Самообладание и выдержка Беатрис потрясли Габриэллу. Да, у такой свекрови есть чему поучиться.

Когда они сели в карету, девушка робко спросила:

— Мы в самом деле пойдем на этот вечер?

— Ну, разумеется. И время выбрано очень удачно. К тому же дом леди Мортон — лучшее место, чтобы дебютировать в обществе. Не забывай, ведь там будет Питер.

Габриэлла нахмурилась.

— А вы уверены, что он тоже придет? Может быть, его согласие было лишь отговоркой?

— Поверь мне, девочка моя, он придет, — улыбнулась Беатрис. — Уж об этом можешь не беспокоиться. Питер очень интересуется политикой, а ежегодный благотворительный бал Сесилии, как правило, посещают все сильные мира сего. Он не сможет пройти мимо такого события.

Вернувшись на Парк-лейн, Габриэлла изумленно застыла в дверях. В гостиной, наполненной ароматом дорогих французских духов, восседали Ариадна, Женевьева и Клементина.

— Кто эти женщины? — возмутилась Беатрис, достаточно было взглянуть на их яркие платья и вычурные шляпки, чтобы понять, что эти дамы отнюдь не принадлежат к лондонской аристократии. — Что они делают в моем доме, хотела бы я знать?

— Это мои подруги, но сейчас они выступают в роли, так сказать, «любовных экспертов», — невозмутимо ответила Розалинда. — Правда они уже некоторое время как отошли от дел, но у них троих в общей сложности шестьдесят лет амурного опыта.

Беатрис ухватилась за спинку ближайшего стула. Боже милостивый, что происходит? Не хватало еще, чтобы она, графиня Сент-Джеймс, принимала у себя распутных женщин? А ведь очень может быть, что одна из них когда-то была любовницей ее мужа.

Лишь после того как Женевьева, Ариадна и Клементина клятвенно заверили ее, что никогда даже не были знакомы с графом Сэндборном, Беатрис Немного успокоилась. Она извинилась и удалилась в свои апартаменты, оставив Габриэллу в руках многоопытных куртизанок.

Как только дверь за леди Беатрис захлопнулась, вся троица бросилась обнимать пунцовую от смущения девушку.

— Розалинда рассказала нам о твоем, как бы это выразиться, затруднительном положении, — расстроено закудахтала Женевьева.

— Какое безобразие! — вставила Клементина, ободряюще похлопывая ее по плечу.

— Не волнуйся, девочка, — заверила Ариадна. — Мы сумеем его приручить. Вот увидишь, скоро он станет как шелковый.

Не обращая внимания на возражения Габриэллы, дамы под предводительством Розалинды потащили упирающуюся девушку наверх, в комнату Питера. Чтобы выработать четкий план, надо было изучить обстановку на месте. Ни для кого не секрет, что даже цвет обоев может многое рассказать о характере человека.

Осмотр спальни занял довольно много времени, после чего были сделаны следующие выводы:

Питер Сент-Джеймс — мужчина независимый, но любит замысловатую роскошь. Об этом поведали ковры ручной работы и покрывала с витиеватым орнаментом. Глядя на картины и египетские безделушки, можно было предположить, что он отдает предпочтение экзотике и не лишен художественного вкуса.

Убедившись, что не упущена ни одна мелочь, Розалинда усадила дочь на диван и приступила к разъяснениям:

— Походка, речь, смех, все, что делает женщина, вплоть до того, как она сморкается, может быть превращено в акт обольщения, — начала она.

— Верно гласит старинная поговорка: «Мужчина любит глазами», — вмешалась Женевьева. — Что может быть красноречивее выразительного взгляда? Вот с этого и начни: смотри только на него и думай только о нем. Хорошо также в это время приговаривать про себя: — «Я люблю тебя, приди ко мне». Уверяю, эффект поразительный.

Они усадили Габриэллу перед зеркалом и велели потренироваться. Она покраснела и попыталась уклониться, но, в конце концов, решила попробовать. Женевьева сама продемонстрировала, КАК это должно выглядеть. Габриэлла восхищенно наблюдала за тем, как маленькая, невзрачная женщина превращается в женщину-вамп. И все это при помощи одного лишь взгляда!

К сожалению, у нее самой ничего не получилось, вместо призывного взгляда выходил какой-то близорукий прищур. Женщины тоскливо посмотрели друг на друга. Что ж, придется попробовать что-то другое.

— Каждое твое движение должно быть предназначено для одного конкретного мужчины, — приступила Клементина. — Каждый твой жест должен говорить, что это для него и только для него.

С этими словами она уронила платочек и наклонилась над ним с такой пленительной грацией, что в нее просто нельзя было не влюбиться. Затем Клементина прошлась по комнате, шурша шелковыми юбками и слегка покачивая бедрами. Несмотря на возраст, она выглядела весьма соблазнительно. Габриэлла была поражена произошедшей в ней переменой.

Под руководством Клементины девушка тоже прохаживалась, садилась, обмахивалась веером, но все это было жалким подобием того, что могла предложить женщина, имеющая сексуальный опыт. В конце концов, было решено, что тонкая талия и хорошо сидящее платье с лихвою компенсируют все недочеты. Следующей слово взяла Ариадна:

— Даже твоя речь должна приобрести новый оттенок. Старайся говорить так, словно в твоих замечаниях заключен особый важный смысл. Вот например: «Большинству людей нравится ясная погода, но я нахожу дождь восхитительным, не правда ли, ваша светлость?» Или вот еще: — «Я обожаю спаржу, когда она хорошо приготовлена, горячая и нежная». Понимаешь меня? Интонация, с которою ты произносишь каждую фразу, плюс взмах ресницами и тихий вздох сделают из обычного предложения двусмысленное. Поверь мне, ничто так не возбуждает, как двусмысленный намек, — Ариадна помолчала, затем продолжила: — Важно не только, ЧТО сказать, но и КАК сказать. Старайся использовать красочные описания, это пробуждает чувственность. Если тебе удастся это сделать, считай; ты на полпути к победе.

Габриэлла согласилась попробовать и, запинаясь, сказала:

— Какой приятный… освежающий дождь. Ариадна поморщилась, и девушка сделала еще одну попытку:

— Обожаю, м-м, сочную, свежую баранью ножку. Клементина поперхнулась смешком.

— Ты бы еще сказала, что без ума от пухлой клубники, — выдавила она.

Женщины расхохотались.

Розалинда промокнула глаза платочком, подошла к дочери и обняла ее за талию.

— Видишь ли, дорогая, мужчины падки на лесть, но если ты сразу объявишь ему, что хочешь его, в этом не будет вызова. Будь осторожна, Габби. Ты должна избегать очевидного.

— Не забывай о том, что Сэндборну хорошо знакомы женские уловки, — заметила Женевьева. — Хотя вряд ли он устоит перед соблазном поиграть с тобой.

— Самое главное вывести его из равновесия, — добавила Клементина. — Постоянно держи его в напряжении, пусть гадает, манишь ты его или просто улыбаешься, сражаешься или готова сдаться.

После этого перешли к «прикосновениям» случайным и намеренным. Сначала определили наиболее удобные для эротических контактов места. Все согласились с Клементиной, что лучшим является карета и, может быть, еще подоконник. Но карета все-таки предпочтительней.

— В несущейся по дороге карете есть нечто такое, что будит в мужчине зверя, — заявила Женевьева. — Вы сидите рядом, ты медленно снимаешь перчатки и как бы невзначай касаешься его руки. Поверь, не пройдет и пяти минут, как твои юбки будут зад —. раны, ну итак далее.

До Габриэллы не сразу дошел смысл сказанного, но когда она поняла, что скрывается за словами «и так далее», щеки ее покрылись красными пятнами.

— Думаю, мне не помешает глоток свежего воздуха, — пробормотала она. — А вы пока спускайтесь в столовую, я попрошу Парнелла приготовить чай.

Она стремглав вылетела из спальни, Розалинда посмотрела ей вслед, вздохнула и; обернувшись к своим товаркам, сказала:

— Нам эта наука далась намного легче. По крайней мере, всегда было на ком поупражняться.

Беатрис в столовую не спустилась, и женщины даже за чаем не оставляли Габриэллу в покое. Снова и снова они заставляли ее повторять бессмысленные фразы с особой интонацией, кокетливо поводить плечами и тому подобное. Не выдержав, девушка взмолилась:

— Давайте на время прекратим тренировки, я больше не выдержу! Я знаю, что вы желаете мне добра, но для одного дня, пожалуй, достаточно.

— Не глупи, Габби, — фыркнула Розалинда. — У тебя все получится, и вскоре ты сможешь управляться с мужчинами не хуже любой из нас.

— О, мама, я совсем не это имела в виду. Просто я не знаю, когда увижусь с Питером. И даже если это будет сегодня вечером, еще неизвестно, посмотрит ли он на меня.

Розалинда нахмурилась и задумчиво забарабанила пальцами по столу.

— А ведь верно. Кто знает, что царит в голове у этого сумасброда. Возможно, нам нужно действовать более прямолинейно. Надо как-то привлечь внимание Сэндборна, разбудить его страсть.

— Габриэлле следует самой проявить инициативу, — воодушевилась Клементина. — Этакий возвышенно-романтический пинок прямо в его упрямую задницу..

— Да-да,, — согласилась Ариадна. — Габриэлла должна совершить нечто необычное, смелое и провокационное, — она погрузилась в раздумье. — Постойте! Кажется, я придумала! Когда-то мне самой хотелось это осуществить, но Джеральд умер так рано… — она обвела взглядом комнату. — Это…

Габриэлла приготовилась к самому худшему и была несколько разочарована. В словах Ариадны не было ничего шокирующего.

— Цезарь и Клеопатра!

Последовало недоуменное молчание. Ариадна презрительно усмехнулась.

— Невежды! Всему миру известна история их любви, и на сей раз роль Клеопатры сыграет Габриэлла. Насколько я помню, эксцентричная царица приказала завернуть себя в ковер и отнести в покои цезаря в качестве подарка. Умная женщина обошлась без путаной дипломатии и оказалась прямиком в постели любимого мужчины. О, это была одна из самых великолепных любовных авантюр всех времен и народов.

Ариадна победоносно посмотрела на подруг, и перечислила преимущества по пальцам:

— Во-первых, Габби его удивит, во-вторых, озадачит и, наконец, обольстит. Ну, как вам план?

— Блестяще! — воскликнула Розалинда, загораясь идеей. — Пусть он укрылся в этом чертовом отеле, Габби все равно сумеет до него добраться. Ее тайно доставят туда, и очень скоро уже не она, а Сэндборн будет у ее ног.

— Вы только представьте себе выражение его лица, когда он увидит Габриэллу в восхитительном дезабилье? — расхохоталась Женевьева.

— Да он набросится на нее как голодный волк на овечку, — прокудахтала Клементина.

Габриэлла с тихой паникой выслушала то, что ей предстоит сделать. Предчувствие все-таки не обмануло: план Ариадны, действительно, оказался ужасен.

— Но, когда я буду в гостинице, что я ему скажу? — запротестовала она. — Может быть, вы придумаете что-то другое, не такое экстравагантное?

Женщины обменялись взглядами.

— Ты скажешь ему все, что наболело у тебя на душе, — снисходительно пояснила Розалинда. — А дальше действуй по обстоятельствам.

— Не скрывай своих чувств, детка.

— В любом случае он будет знать, что ты любишь и хочешь его, — заметила Ариадна. — Что бы ни случилось потом, воспоминание о твоей страсти будет преследовать графа всю жизнь.

Габриэлле пришлось согласиться, что план выглядит безупречно. Питеру и в самом деле трудновато будет избавиться от нее, а значит, он ее хотя бы выслушает. Как знать, а вдруг после их разговора он решит вернуться домой, и они заживут как любящие друг друга супруги.

— Хорошо! — твердо сказала она. — Я сделаю это.

Глава 19

Благотворительность меньше всего интересовала Питера, и на бал леди Мортон он пришел, чтобы встретиться со сторонниками силовой политики и обсудить кое-какие вопросы. Кроме того, за последнее время его репутация сильно пошатнулась, так что показаться в обществе было просто необходимо, хотя бы для того, чтобы опровергнуть досужие домыслы и положить конец сплетням.

Питер Сент-Джеймс легко взбежал по ступенькам особняка на Гросвенор-сквер и подал свою визитную карточку одетому в расшитую золотом ливрею слуге. Ожидая, пока лакей объявит его имя, он огляделся и с удовлетворением отметил, что Сесилию почтили своим визитом лорд Калверт, доктор Ричард Эпперли, сэр Уильям Хартшон и даже степенная и влиятельная маркиза Куинзберри. Эти люди могли оказаться ему полезными, и Питер надеялся, что так и будет.

Леди Мортон сама вышла ему навстречу и сердечно приветствовала «дорогого графа». Питер знал, чего стоит ее показная любезность, а потому не особенно прислушивался. Каково же было его удивление, когда Сесилия вдруг спросила:

— Разве ваша жена не с вами? — она заглянула ему за плечо. — Мы, знаете ли, встречались три дня назад у модистки, — в глазах у молодой женщины забегали лукавые искорки, она схватила Питера за руку и заговорщицки прошептала: — Мне не терпится представить ее гостям. Уверена, ваша чаровница Габриэлла произведет настоящий фурор.

Питер ошеломленно уставился на леди Мортон. Она встречалась с Габриэллой? Что же та ей наговорила, если Сесилия думает, что они приедут вместе? Нехорошее предчувствие сдавило ему Грудь. Ох, без Беатрис тут явно не обошлось. С трудом выдавив улыбку, Питер ответил:

— Я приехал прямо с деловой встречи. Моя жена, видимо, будет чуть позже.

— А-а, — протянула Сесилия. — Ну что ж, пока ее нет, я сама буду вас развлекать. Вы, конечно, знакомы с большинством моих гостей, но есть и новенькие. Пойдемте, я вас представлю.

В полном замешательстве Питер провел хозяйку через огромный холл в гостиную, рассеянно раскланиваясь с теми людьми, на которых еще пять минут назад надеялся произвести самое выгодное3 впечатление. Габриэлла будет на балу! Интересно, что она затеяла на этот раз? — Хочет окончательно погубить его? Итак, уже все судачат об их скандальном браке и выражают желание познакомиться с графиней Сэндборн. Боже, что же будет, когда Габриэлла приедет?!

Наконец, леди Мортон отпустила Питера и вернулась к своим обязанностям. Питер вздохнул с плохо скрываемым облегчением и удрал из гостиной в оранжерею. Там, как назло, было полно гостей, внимание которых привлек какой-то редкий цветок, и ему пришлось ретироваться в музыкальную комнату. Но и, здесь Питер то и дело ловил на себе любопытные взгляды и уже хотел было вернуться в гостиную, но тут лакей громко объявил: — Леди Сент-Джеймс и графиня Сэндборн!

Питер тихо застонал и поспешил в холл. Габриэлла и Беатрис обменивались любезностями с хозяйкой дома, причем Габриэлла вела себя так, будто всю жизнь только то и делала, что посещала благотворительные вечера.

Когда Сесилия отошла к другим гостям, Питер смог увидеть свою жену во всем блеске, а, увидев, оцепенел. На Габриэлле было платье из роскошного муара изумрудного цвета, глубокое декольте обрамлял бархат, а шифоновая юбка была задрапирована сзади в замысловатый турнюр, украшенный белыми камелиями из шелка. Три камелии, но только живые, лежали на плече, соперничая белизною с нежной кожей. Искусно уложенную прическу венчали те же цветы. Питер поймал себя на мысли, что мечтает вдохнуть их аромат, и с проклятиями подавил предательскую реакцию. Чертыхаясь и призывая громы и молнии на головы всех женщин на свете, он пошел к жене. Похоже, сегодня вечером ему не придется скучать.

Габриэлла чувствовала себя едва ли не хуже, чем Питер, во рту у нее пересохло, а руки под длинными лайковыми перчатками заледенели. Услышав от леди Мортон, что Питер уже здесь, она с трудом выдавила кривую улыбку и если бы не поддержка Беатрис, вообще грохнулась бы в обморок. К счастью, уроки мадам Маршан не пропали даром, и вскоре Габриэлле удалось совладать с собой настолько, что она смогла выделить из мелькающего шелка человеческие лица и даже ответить уже вполне нормально и даже обворожительной улыбкой на пару-тройку комплиментов. Впрочем, так продолжалось недолго. Стоило девушке заметить Питера, идущего к ним через холл, как сердце ее вновь затрепетало, а по телу пробежала нервная дрожь. В облегающем черном фраке, атласном жилете и с франтовато повязанным галстуком Питер, несомненно, был самым красивым из присутствующих на балу мужчин. Все дамы оборачивались ему вслед, но его глаза были прикованы к ней. К той, которую он назвал своей женой, меньше месяца тому назад.

Дата добавления: 2015-07-02