Часть первая 3 страница. Крякнул недовольно и решительно приблизил большую голову – Диме пришлось подвинуться

Крякнул недовольно и решительно приблизил большую голову – Диме пришлось подвинуться. Смотрел несколько секунд.

– Это что такое? – спросил так, что непонятно, сердится или просто уточняет?

– Э-э… Сейчас объясню. Главное здесь не сюжет и персонажи…

– А что тогда-то? – похоже, клиент всё-таки недоволен.

– Цвет! Он передает настроение той эпохи. Тёмной, опасной, лихой.

– Это понятно, сами оттуда родом, – Артуру на вид больше сорока. – Но ты мне объясни, почему тут всё таких… фекальных оттенков? – он усмехнулся собственной благопристойности. По всему видно, привычнее говорить подобно прорабам на стройке.

– Ну, времена такие были… тяжёлые, – Дима понял, что перемудрил.

Клиент усмехнулся, посмотрев неожиданно мягко. Так смотрят на котят.

– Тяжёлые-то тяжёлые, но почему всё коричневое? Тебе сколько лет тогда было?

– Мало.

– Вот-вот. В детский сад, наверное, ходил. А я уже крутился, первое дело поднимал. Всё было – наезды, распальцовки, цепи, малиновые пиджаки. Ты по фильмам и книжкам об этом судишь, а я своим нюхом нюхал. Сам тогда жил! Такой же, как ты сейчас, был. Ну, разве что крепче, и на земле твёрже стоял. Понимаешь?

– Да, – Дима нутром ощущал промах. Не бывает универсальных решений!

– Так вот. Интернета не было, компьютеры только-только появились. Кругом видеосалоны. Разброд и шатания. Но! – Артур поднял толстый палец. – Это была яркая жизнь. Ты так нарисовал, будто мы в средневековье жили. Нет! Краски были и ещё ого-го какие! Сочные! Мы жили настоящей жизнью, а не как вы сейчас… – он недовольно толкнул мышь. – …Серой, заумной и нудной! Понимаешь, Митя?

– Хорошо. Кажется, не так решил задачу.

– Совершенно не так, дорогой! Не было тогда всё коричневым! – он посмотрел на понурившегося дизайнера. – И самое главное… Ну кто купит такую игру, а? Сам посуди – «Легендарная эпоха разнузданной свободы возвращается! Закрути свой бизнес в условиях дикой инфляции, беззакония и тотального рэкета! Неуёмная нажива, перестрелки, разборки – всё в духе гангстерских девяностых!» Такой убойный текст, такие смачные персонажи! И вдруг, хряк! – мрак и уныние, земля и могила. Это что для готов или эмо каких-нибудь?

– Нет. Переделаю. Ошибку понял.

– Хороший ты парень, Митя, – тяжёлая ладонь хлопнула по плечу. – Надо сделать ярко, привлекательно. Чтобы игроманы клюнули, уяснил?

Дима кивнул.

– В общем, твори. Но времени уже в обрез. К понедельнику будет?

– Э-э… Ко вторнику. Выходные же на носу.

– А у меня штамповка на носу. Ладно, во вторник приду. Подумай как следует. Сделай так, чтобы народ ринулся брать, просто глянув на обложку и рекламу. Сможешь?

– Смогу, – даже лёгкое воодушевление возникло.

– Хорошо. Я в тебя верю, Митя! – хрустнул стул, Артур поднялся и вышел из офиса походкой боцмана, зажав подмышкой толстую кожаную папку. Было довольно долго слышно, как в коридоре, удаляясь, позвякивает связка ключей.

Дмитрий шёл по набережной к насиженному питейному заведению в глубокой задумчивости. Вообще, сильно озадачил визит черноволосого татарина, похожего на классического гнома из сказок Толкиена. Грозный клиент появился в среду и сразу же вызвал лёгкое дежавю. Дима думал о том, как изобразить девяностые – и пришёл Артур, которому надо было сделать макет обложки. Для игры именно по той эпохе. Великолепное совпадение! Такие странные случайности всегда немного пугают, в них чудится мистика.

Сразу можно было проверить догадку о том, что время передаётся цветом.

Дмитрий не учёл только одного, самого главного момента. Это был другой клиент. Не идеальный. И предстоял чистейшей воды бизнес. А значит – только положительное, только приятное, только пёстрое.

Дизайнер уже давно усвоил этот урок. Но сейчас, увлёкшись собственным открытием, упустил из виду основу основ. И чуть не облапошился! Благо, заказчик оказался милостив.

И ещё – Артур сказал, что дни его молодости не тех цветов, что вообразил себе Дима. Не те, не «фекальные оттенки»! Утверждает, что было ярко. Больше жизни, чем нынче.

Юноша, остановившись, оглянулся вокруг, словно хотел удостовериться, что родной город не потускнел.

Нет, всё-таки художник должен доверять своему чутью. В данном случае бурые тона передают смысловую нагрузку общего духа эпохи. А не конкретные впечатления молодёжи тех лет.

Успокоив себя подобными рассуждениями, Дмитрий, перешагнув дощатый порог, вошёл под тёплый полог. Лёгкая хмарь застилала вечернее Солнце, но в принципе было тепло, приближения осени ещё не чувствовалось.

Взяв сок, он повернулся к выбранному столику и остолбенел.

На него, торжествующе улыбаясь, смотрела… Вероника.

– Что встал, как вкопанный? Присаживайся! – она пригубила игристое.

Дима зачарованно сел напротив.

– А как вы здесь оказались?

– Тебя ждала. Не веришь?

– Это звучит странно.

– Ничего странного, мальчик. Ты мне понравился, – похоже, она уже подшофе. Давно, видимо, ждёт.

– Но…

– Не бойся, Катька вернётся только завтра. У нас есть вечер и ночь, – она ухмыльнулась, блеснув хмельными глазами. – Мой Паша тоже в отъезде. Мы в безопасности.

– Но я не об этом.

– А я об этом, – она поставила фужер и резко приблизилась. – Думаешь, я тебя не понимаю? Да насквозь вижу! Нам с Катей почти по сорок, мужчин вычисляем на раз! Все твои мыслишки как на ладони.

Она выпрямилась и откинулась на спинку плетёного стула, наблюдая за произведённым эффектом.

– Я хочу сказать, что мы с Катей нравимся друг другу, – Дима робко настаивал на своём.

– Ого, уже «мы»! Ты хоть знаешь, кто она?

– Нет. Честно признаю, мало осведомлён.

Неожиданно взгляд соперницы смягчился.

– Знаешь, что в тебе умиляет, Митя? Отчего сразу приглянулся моей подружке?

– Отчего же?

Вероника снова улыбнулась:

– Вычурно изъясняешься. Словно Достоевский какой-нибудь из девятнадцатого века!

– У меня мама педагог, так воспитала. Некоторых такая манера раздражает.

– Нам, старым вертихвосткам, напротив, очень по душе, – её глаза повлажнели. Она похорошела в своём восхищении, это уже была женщина, а не стерва. Красивая достаточно, чтобы заворожить… если бы не Катя.

Она неожиданно погладила его по щеке. Так приятно, что он не уклонился.

– Такой милый! Чистенький, умненький, ну ангел, да и только!

Дима с опаской посмотрел на других посетителей. Не заметили ли они столь смущающей любвеобильности?

– Я не мальчик, – он нахмурился.

– Знаешь, – Вероника снова приблизилась. – Ты будешь красивым мужчиной. Настоящим, мечтой женщин. Вижу это, прожила уже немало. Ты сейчас ещё подросток, можно сказать, гадкий утёнок. Но уже проглядывает смазливость. Девочки, что работают с тобой, поздно хватятся – молодые и глупые. А зрелая хищница типа моей Катьки тут же заметила дозревающий шедевр. Поэтому сразу – цап-царап, и сцапала! А девушки из твоего офиса будут волосы себе на самом интересном месте рвать. Когда увидят, в кого ты расцветёшь.

От такого потока комплиментов Дмитрий порозовел и решил залить смущение хорошим глотком сока. Но красноречие собеседницы ещё только разгоралось.

– Знаешь, завидую Катьке.

– Это видно, – он сощурился и снова отхлебнул.

– Кхе… Не подзуживай давай! Я не хочу её подвинуть… по крайней мере, стараюсь этого не допустить, – она улыбнулась, глаза озорно блеснули. – Просто ей, как обычно, везёт больше, чем древней подружке. Угораздило ж её заявиться к вам! Так удачно, такого мальчика поймала! Мой Паша просто олух и истукан, – Вероника скривила ярко напомаженные губки.

Отпила глоток и продолжила, приблизившись ещё больше:

– Митя, держись Катьки! Вцепись и не отпускай! Она клёвая. За ней столько мужиков бегало и до сих пор бегает! А она не портится, хотя красавица со школьных времён. Не задирает нос, не помыкает мужиками, не ищет выгоды в ухажёрах. Ну, почти… Она добрая, моя Катька! Чудо, а не женщина! Я хуже её… – женщина резко погрустнела, вот-вот разревётся. Надо спасать положение.

– Вы тоже хорошая. И красивая, – первое, что взбрело на ум.

– Правда?

– Именно так.

Она навалилась на столик грудью, лицо уже совсем близко. И отчего-то не хочется отодвигаться.

– Поцелуй меня!

– Но тут же люди.

– Уже темно. Да и никому нет дела.

Дмитрий медленно коснулся губ. Вероника не двинулась навстречу, просто, застыв, приняла поцелуй. И ещё несколько секунд оставалась в том же положении, закрыв глаза.

– Как вкусно, о, боже! – очнулась она наконец. – Паша так не умеет, дурак несчастный… Так нежно, так сладко! Повезло моей мадемуазель, ой как повезло, просто мочи нет! Проводишь меня?

– Провожу.

– Не бойся, целомудрие соблюдём. Ну, постараюсь, по крайней мере, – она, пошатнувшись, поднялась. Недопитое вино осталось на столе. По всей видимости, фужер был далеко на первый.

Они перешли дорогу и стали подниматься по переулку.

– Обними меня, холодно! Веди нормально даму, кавалер! Чтоб не зябла!

Дима накинул ей на плечи джинсовую куртку и взял за талию. А неплохая женщина – под пальцами чувствовалось крепкое ухоженное тело. Подружки следят за собой что надо!

– А вы с Катей компаньонки?

– В смысле?

– В одном бизнесе?

– А, ну да, конечно. Только она хозяйка, а я наёмный работник, хотя и блатной. Самый высокооплачиваемый в её компании. Зам! Но все активы только у неё. Единоличный владелец моя Катька. Верховный босс!

– А большой бизнес?

– Очень. Здорово раскрутились. А что так интересуешься?

– Она мне нравится.

– Да ты не пугайся, – Вероника, качнувшись, рассмеялась. – У тебя правильный интерес, так и должно быть! Видный юноша, далеко пойдёшь! Оказался в нужное время в нужном месте. А это оч-чень большое умение, оч-чень нужный дар! – она подняла палец в излюбленном морализаторском жесте всех нетрезвых.

Дмитрий, подумав, решил спросить то, что его заинтриговало в прошлый раз. Нехорошо, конечно, пользоваться слабостью подружки, но какая разница? Она бы рассказала это и не навеселе. Просто сейчас проще.

– Вы начинали говорить про какой-то секрет.

Вероника, качнувшись, остановилась и глянула колюче.

– Какой прыткий, однако. Решил ловить момент? – она смотрела неприятно. Нельзя забывать, что женщина совсем другого ранга. Не девчонки по соседству.

– Спросил бы в любом случае. Катя мне нравится, хочу знать о ней.

– Молодец, – она шатнулась. – Тогда поцелуй снова!

В этот раз женщина ответила – прильнула, вцепилась и наслаждалась.

Долго.

Краем глаза Дима смотрел на то, как раскачивается в пасмурной ночи фонарь у аптеки, возле которой даме захотелось изъявить желание.

– Ох, как сладко, мама ты моя! – оторвалась она наконец-то. – Я теперь совсем пьяненькая! Держи меня, искушение ты моё!

– Так что за секрет?

– Ну, какой настырный, а? Бульдог! Повезло Катьке, ох повезло! Ладно, сейчас расскажу… – она помедлила. – Знаешь, побаиваюсь Катьку. Она умная, хорошее образование получила, ловко дела проворачивает. Красавица, опять же. А это большой плюс в бизнесе, очень большой. Нет, через постель ничего не делала… Ну или по крайней мере, мне не рассказывала об этом. Но просто, сам понимаешь, харизма! Все мужики подписывают договора, чтоб только улыбку увидеть. Хороша Катька, ох как хороша! А глазки заметил какие?

– Сразу же. Очень необычно – светло-серые, а сама брюнетка. Она красится?

– Нет, свой цвет, с детства черноволосая.

– Издалека красиво смотрится, когда девушка сероглазая. И глядит, как древний мудрец – рассеянно так и прямо в душу.

– Вот-вот, – Вероника посерьёзнела.

– Но больше всего впечатляет именно сочетание волшебного оттенка глаз и чёрных волос. Странно и завораживает.

– У неё раньше были тёмные глаза. До того случая.

– До похода?

– Да.

Они замолчали. Дул ветер, скрипел фонарь, качались тени.

– Знаешь, Митя, она читает мысли.

– То есть?

– Катя умеет читать мысли.

– Телепатка?

– Не совсем. Это у неё после того события появилось. Вначале радовалась этому, чудачила, как все дети. А потом замкнулась, стала скрывать. Потому что её стали ненавидеть. Согласись, неприятно, когда твои тайны кому-то как открытая книга?

– Да-а… Что-то не верится.

– Ты, когда домой придёшь, вспомни беседы с ней. Наверняка всплывёт что-то подозрительное. Необыкновенная прозорливость, например. Она обычно это на интуицию сваливает.

Дмитрий похолодел. Так и было. Мысли зароились, побежали. Надо будет обдумать по возвращении.

– Что, испугался? – ухмыльнулась Вероника. – Есть небольшая поправка, которая меняет дело. Она читает не всегда, не всё и не всех. Знаешь, почему меня волочит за собой по жизни, хотя я ей как пятая нога собаке?

– Почему?

– Не только потому, что в школе дружили, – женщина помолчала, внимательно вглядываясь в глаза. – Она не может меня сканировать. Почти. Редко какие мысли может прочитать. Но иногда случается. Вот поэтому я её немного страшусь. Ухо с ней надо держать востро! А вдруг увидит, что я подумала?

– А если ей станет известно о нашей сегодняшней встрече?

– Ну, что уж ты прямо? Я ж в постель пока не тащила? А насчет этих всех милых шалостей… Мы по жизни вместе уж три десятка лет, столькими мужчинами обменялись! От неё ушёл – ко мне пришёл, и наоборот. Старые вертихвостки.

– Она замужем была?

– Что-то многовато вопросов за один вечер, молодой человек, не находите? Как на допросе себя ощущаю.

– Извините, понял. Больше не буду.

– Была замужем. Не срослось. Не стесняйся, сам у неё спроси. Думаю, не откажет, поведает о былом. Тебе – не откажет.

Снова замолчали.

– Ладно, пойдём, карьерист! Тут уже недалеко.

Через пару кварталов поднялись к новому пятиэтажному зданию.

– Вот тут живу, на последнем этаже, – Вероника махнула рукой, указав на застеклённый балкон. – Зайдёшь?

– Нет. Извините.

– Ничего, понимаю.

– А я недалеко отсюда живу. И тоже на пятом этаже. Тут идти минут десять от силы.

– Вот и хорошо. Быстренько топ-топ и под крылышко к матушке.

– Ну, я пойду?

– Подожди, – Вероника приблизилась. – Поцелуй напоследок. Хочу ещё раз почуять, как повезло Екатерине!

Теперь женщина отдалась полностью, ушла насовсем. Замерла и тихо постанывала. Он уже хотел прервать, но она не отпускала. Ей было сладко, хотелось вечного слияния с губами этого мальчика.

– Ладно, всё, – оттолкнулась она. – Иди. А то так недолго и до совращения.

И не попрощавшись, не оборачиваясь, нетвёрдой походкой пошла к подъезду.

«МЛ» высветилось в полдень.

Дима, до того с унылым видом ковырявший вилкой в макаронах, подскочил и бросился к телефону, пиликавшему в его комнате.

– Митя, привет! – голос сиял воодушевлением. – Суббота! Поехали, погуляем?

– Да, конечно. Во сколько? – кавалер был готов на что угодно. Дама тоже.

– Хоть прямо сейчас! Сама за тобой заеду. Через полчасика. Собирайся!

Его уговаривать не надо. Через пять минут сидел в полной готовности и, хмурясь, смотрел на медленно менявшиеся зелёные цифры часов.

Наконец тренькнул сотовый.

Он махом слетел по лестнице, оставив маму в недоумённом молчании у двери.

Подойдя к тонированной иномарке, Дима остановился в растерянности. Открывать самому? Какую из дверей?

Опустилось зеркальное стекло. Катя сидела за рулём.

– Садись на переднее! Сегодня Митрич отдыхает, сама поведу, – она сияла, словно тысяча солнц. Может, праздник? Или удачно подписанный договор?

Впрочем, такое настроение возлюбленной вдохновляло и заводило.

Дмитрий прыгнул на сиденье.

– Ох, радость моя! – она потянулась тут же. – Дай обниму тебя!

И волшебный поцелуй, как неделю назад. Любовь!

– Куда поедем? – оторвавшись от сладкого, она хлопнула по рулю, глаза сверкают.

– Да я даже не знаю, – он ещё не пришёл в себя.

– Давай просто кататься, идёт?

Дима кивнул.

– Что по пути увидим, туда и заглянем! – она уверенным движением увела автомобиль от тротуара.

Везла лихо. Ловко поворачивала, резко газовала, словно у неё в руках не дорогая солидная машина, а девчачья юркая мышка. Очень весела сегодня патронесса!

Начищенное блестящее авто пролетало вдоль улиц, засыпанных калейдоскопом рекламы, тихо сопел мощный двигатель. Катя от души гудела, кружила по развязкам, гнала на прямых – ей нравилось, и сегодня особенный кураж.

Вдруг потянулась целоваться, хотя скорость была приличной. В тот же момент Renault, шедший впереди, притормозил, пропуская кого-то на выезде. Стукнулись. Пустяшная, конечно, царапина. Но в иное время с другим водителем всё равно был бы скандал.

А сейчас маленькое происшествие никоим образом не поколебало благодушия возлюбленной. Она выпрыгнула на каблучках, сияя, вручила шедшему навстречу насупившемуся мужчине несколько стодолларовых купюр, и тут же вскочила обратно, довершив задуманный поцелуй. Незнакомец проводил их растерянным взглядом.

– Забавно вышло, – пришёл в себя Дима.

– Бывает, – глаза блестели, как у двадцатилетней нимфы.

Автомобиль свернул на тихую улочку фешенебельного района и плавно поплыл мимо витрин. Екатерина высматривала что-то в их ряду.

– Вот, – ткнула тонкой рукой, опоясанной алым браслетом. – Мне здесь нравится.

Они вышли к малоприметному ресторанчику. Дмитрий наконец-то разглядел наряд полностью. Красные ботинки на высокой шпильке, белое шёлковое платье. Податливый материал облегает ладную фигуру, подол внизу распадается, подобно лилии, на несколько лепестков. Вверх от талии тянется витиеватый акварельный рисунок, который у ворота переходит в сплошной алый. Изящна, ничего не скажешь! Крепкие загорелые ножки в белёсых капроновых колготках – хотелось рассмотреть все линии идеала.

Цокая каблучками, женщина спустилась по чугунной лестнице. Та гулко отзывалась на шаги.

Заведение было довольно скромным. Видимо, подразумевается какой-то личный смысл наведаться сюда – решил Дмитрий, оглядев полутёмное маленькое помещение.

Впрочем, цены здесь не для таких, как он.

– Бывает особое пижонство среди богачей – ни с того, ни с сего делать рядовые рестораны элитными. Для хозяев большая удача, а нам милая причуда и способ узнать своих, – перехватив недоумённый взгляд юноши, пояснила Катя.

– То есть, люди вашего круга бывают здесь просто потому, что «фишка»?

– Да, – она улыбнулась и подозвала официанта.

Через полчаса Дима решился задать интересовавший его вопрос. Расслабившись от тонкого вина, он смотрел на пассию – похоже, та тоже чуть захмелела от его взгляда и собственного настроения. Пила яблочный сок, блюдя правила автомобилиста, но всё равно, лёгкое сумасшествие читалось в серых глазах.

Они молчали уже минуту. Он любовался ею, она им.

– Ты как будто что-то хочешь спросить? – Катя поставила фужер.

– Да. Словно мысли читаете.

– Так оно и есть, – улыбнулась она. Знает, что уже осведомлён?

Дмитрий глотнул вина.

– Катя, вы были замужем?

– Опять виделся с моей одноклассницей?

– Да.

– Да.

Они рассмеялись.

– Расскажите, если можно, о вашем семейном опыте?

– Немного грубоват вопрос. Но ты так невинно-наивен, что расскажу, – она придвинулась, поправив браслет.

– Это было давно?

– Очень. В девятнадцать встретила ладного крепкого татарина, старше меня лет на пять. К двадцати он меня охмурил окончательно, и мы поженились. Он классический брутальный мужчина, сильный, волевой, любит подчинять. Девочкам такие нравятся.

– Да. Это раздражает. Наикрасивейшие выбирают хулиганов.

– Природа. Вам тоже в юности нравятся… не самые хорошие женщины, – она смущённо улыбнулась, потому что прозвучало двусмысленно.

– Вы лучшая из всех, кого я знал, – фаворит поспешил загладить неловкость.

– Вижу, что не обманываешь… По глазам вижу.

В тускло освещённом углу маленькая группа играла джаз. Клавишник очень хорош – ловко выводил льющиеся мягкие трели.

– Митя, думал над заказом?

– А? – он отвлекся от музыки. – Да. Думал. Не сделал ещё, но зацепка есть.

– Какая на этот раз?

– Цвет.

– Хочешь время передать цветом?

– Точно так. Даже нашел гамму, символизирующую девяностый год.

– Небось, хмурые, глухие тона? Как вон та стенка?

– Примерно. Но не только коричневый. Ещё сизые, сумрачно-дымные, багровые.

Она посмотрела прямо в глаза:

– Похоже. Молодец. Но нужна некоторая конкретика. Иначе будет просто-напросто невразумительный абстракционизм.

– Вот с этим сложнее. Типовые образы тех лет – это банально.

– И они не о том, – в её глазах появилась деловая серьёзность. – Как обёртка конфеты. Вкус находится вовсе не там. Это не едят.

– Как здорово сказали! Точно.

– У меня бизнес такой… В некотором роде искусство, – она улыбнулась едва-едва.

– Катя, вы красивая. Очень. Я готов весь день смотреть на вас.

– Не смущай, Митя, – она отпила сок. – А как ты изобразишь будущее?

– То есть?

– Просто абстрактное the future, без определённой даты. Понятие, наиболее общее, наподобие «завтра».

– Прекрасное далеко?

– Примерно. Но всё ж реальнее, без обычного романтизма.

– Опять же, у меня в запасе пока только один рецепт…

– Хорошо, какие видишь оттенки?

Дмитрий закрыл глаза руками:

– Они все связаны с утренней зарёй… Нежные. Туманные. Розовый, бледно-голубой… Белый, едва заметно окрашенный.

Она бесшумно перегнулась через узкий стол и поцеловала в губы.

Дима вздрогнул, отнял ладони от глаз и смотрел, хлопая ресницами.

– Ты такой чудесный, извини, – её лицо было всё так же близко. – И думаешь так же, как я… Удивительно. Совсем ещё мальчик… – Екатерина медленно переводила взгляд, рассматривая его. Коснулась щеки тёплыми пальцами и села.

– Вероника сказала, что из меня выйдет настоящий красивый мужчина, мечта всех женщин, – ляпнул он от неожиданности.

– Это правда, – Катя усмехнулась. И продолжила, смотря рассеянно: – Почему мы с тобой разминулись, когда мне было девятнадцать?

– Вы бы не обратили на меня внимания в столь юном возрасте. Мне тогда было… м-м-м… от силы лет пять.

– Ну, да. Просто почему мы разошлись во временах? Я об этом. Ведь вполне могли быть ровесниками.

– Вы говорите так, будто встретили мечту всей жизни.

– Очень может быть, Митя.

– Этими роковыми словами вы делаете мою влюблённость неизлечимой.

– Ну и ладно, галантный ты мой. Знаешь, а может и хорошо, что настолько меня моложе. Говорят, так лучше сходятся темпераменты. А какая у тебя фамилия?

– Орехов. Дмитрий Петрович.

– Сечина Екатерина Семёновна.

– Ну, вот и познакомились! – сказали они одновременно и рассмеялись.

– А ты, наверное, сразу прикинул, как будет звучать – Орехова Екатерина?

– Не скажу.

– Ладно уж, не тушуйся, это обычная мысль у всех молоденьких в подобных случаях, как у девочек, так и у мальчиков. Дай чмокну?

Они склонились друг к другу и долго наслаждались касаниями губ, ленясь встать из-за стола.

– Ну, всё давай танцевать, – она поднялась, уловив, что джаз стал мягче. Музыканты опытные, поймали момент.

Вернувшись домой, Дима плюхнулся на постель прямо в одежде. Голова плыла – от вина и мыслей о ней. Расстались всего пять минут назад, на губах вкус помады, ещё вовсю слышен запах её духов – а он уже скучает!

Делать нечего, надо спать.

Прошло совсем немного времени – и он уже тихо сопел, улыбаясь.

А через час вдруг загрохотал телефон, оборвав счастливый сон.

– Что? Кто? – он вскочил с мятого покрывала.

– Митя, извини, это Катя. Мне плохо! – её словно подменили, совершенно иной голос, другое настроение.

– Сейчас приеду! – он моментально проснулся.

– Да, пожалуйста! Запиши адрес… Бери любое такси, оплачу! – заплаканный голос дрожал. Час назад эйфория, теперь полнейшая депрессия. Что случилось с милой?

– Не надо, я сам.

– Как хочешь. Только приезжай быстрее, Митя, прошу!

Охрана, придирчиво рассмотрев паспорт и переспросив имя, пропустила в подъезд позднего визитёра. Он, шумно дыша, взбежал по широкой лестнице.

Дверь на втором этаже была распахнута настежь.

Настороженно озираясь, Дмитрий вошёл в тёмную квартиру.

– Катя, ты где?

– В зале, Митя. Проходи, не бойся.

Екатерина лежала на полу – в том же наряде, даже ботинки не сняты. Растрепанные волосы, горячечный блуждающий взгляд.

Он подскочил и приподнял её:

– Что с тобой? Словно заболела в одночасье!

– Убери их! Занавесь… – она вяло махнула.

– Кого?

– Картины… Закрой их, спаси меня!

Только сейчас он заметил, что задрапированные прежде, изображения на стенах открыты. Красивые, стильные полотна. Современное, вычурное, абстрактное, но – выглядит очень интересно. Дмитрий засмотрелся на несколько секунд.

Затем опомнился и торопливо задёрнул злополучные работы.

– Мне нельзя так долго смотреть… Увлеклась, – она обессилела, говорила еле-еле, заплетающимся языком.

– Что случилось? Как помочь? – Дима стал её поднимать.

– Ничего… Сейчас пройдёт. Теперь нормально. Отнеси меня в спальню… пожалуйста.

Он легко поднял обмякшее тело. Поблуждав в плохо освещённом коридоре, нашёл нужную дверь.

Комната была типично женской – много розовой атласной ткани, дамских безделушек, украшений. Даже банальный плюшевый мишка. В углу мягкий свет, зеркала, батарея помад и флаконов. Широкая пышная кровать под балдахином.

Дмитрий осторожно положил на перину женщину, она провалилась глубоко.

Путаясь в шнуровке, стянул ботинки. Задумался, глядя на платье. Всё-таки надо снять.

Стал тянуть вверх подол, рассудив, что наряд снимается через голову.

И тут проснулась мужская природа.

Плотное бедро под рукой, обнажившиеся линии сильных точёных ног. Дима замер, слушая собственное заколотившееся сердце.

Может, вот он – долгожданный миг?

– Митя, не надо… – чуть слышно прозвучало в ватной тишине.

Еле сдерживаясь, Дима коснулся желанных губ.

– Спаси… Не сейчас… Не трогай, не снимай… Всё пройдёт… После расскажу… – лихорадочно шептала она, отворачиваясь.

– Что делать, Катя? – он пришёл в себя.

– Ничего… Просто посиди со мной… А потом уходи, когда усну… – глянув мутным взглядом, подала горячую руку.

Так и забылась, держа ладонь.

Ещё разок поцеловав захворавшую любимую, Дмитрий выскользнул из комнаты, подальше от навязчивого искушения. Закрыл дверь в квартиру. Забрёл в рабочий кабинет и, повертевшись беспокойно с полчаса, уснул на кожаном диванчике.

– Дима, ты где был всю ночь? – мама прервала сон на самом интересном месте. Сюжет улетучился с первым звонком.

– У Кати, – проболтался спросонья.

– Какой ещё Кати? Это та женщина на дорогой машине?

– Да, она, – пришлось признаться. – Мы вместе работаем. Заказчица.

– Вижу уж, как работаете. Осторожнее будь. Сейчас дамы не те, что в прошлом.

– Я помню, мама, твои советы.

Антонина Петровна помолчала и хмуро буркнула:

– Долго не задерживайся…

Дмитрий, поднявшись, прошёл до спальни. Медленно открыв тяжёлую дверь, на цыпочках шагнул к кровати.

Екатерина не спала. Смотрела вверх застывшим взглядом. Немного бледна.

– Митя, ужасно неловко, что видел меня такой… Не перебивай… Я подумаю, как объяснить произошедшее, и расскажу честно. Только позже. А сейчас уходи, мне уже лучше.

Он послушно повернулся, собираясь выйти.

– Постой! – она посмотрела на него серьёзно и строго. – Подай мою сумочку. Лежит у зеркала.

Дима принёс то, что просила.

Катя поднялась безо всякой вялости в движениях. Открыла портмоне и вынула несколько шуршащих банкнот.

– Вот, за работу. Пока тысяча долларов.

Он сглотнул. Двухнедельная зарплата в один миг!

– Я не возьму. Ещё ничего не сделал.

– Не глупи! – женщина рассерженно схватила за руку и всучила деньги. – Ты уже кое-что придумал. И вижу, что на верном пути. У тебя получится то, что нужно. Это совсем маленькое поощрение, поверь. Мелочь для меня.

Дмитрий настороженно принял плату.

– А теперь уходи, мне стыдно! – она легла и отвернулась.

Надо увидеться с Вероникой. Как? Уповая на удачу и её догадливость – выберешь единственный вариант. Идти с ходу к ней домой не очень-то прилично.

Дмитрий сидел в любимом кафе уже час, как терпеливый рыбак, ждущий клёва. Рядом недопитый сок, четвёртый по счёту бокал.

Воскресенье нежило ясной, звонкой погодой. В чистом небе катилось с вершины дня Солнце, гревшее уже не по-летнему. Осень на пороге. Через неделю под мамины ручки по улицам будут потешно семенить первоклашки, с букетами в свой рост.

Он, щурясь, смотрел на противоположный берег и, в конце концов, разомлел от бездействия. Мысли текли вяло и беспорядочно, впору задремать.

Но всё-таки расчёт оказался верным. Она пришла.

Дима встрепенулся, увидев Веронику на пороге, беспокойно оглядывавшую ряды столиков под пыльным пологом.

– Привет, что было ночью? – подойдя, заговорила с ходу, ещё не сев.

Дата добавления: 2015-07-02