Париж, Лувр 21.46 10 страница

Глава 40

Кое-как управляясь с коробкой передач, Лэнгдон все же выровнял машину и погнал ее в сторону самой удаленной от центра части Булонского леса. Ситуация была бы комичной, если бы не доносившийся по радио голос диспетчера таксомоторного парка:
– Voiture cing-six-trois. Ou etes-vous? Repondez!^[50]
Доехав до выхода из парка, Лэнгдон облегченно вздохнул и ударил по тормозам.
– Лучше уж вы садитесь за руль.
Софи с не меньшим облегчением пересела на водительское место. И через несколько секунд машина бойко катила к западу по аллее де Лоншан, оставив позади «сад земных наслаждений».
– А где находится эта самая улица Аксо? – спросил Лэнгдон, наблюдая за тем, как стрелка спидометра подползает к отметке сто километров в час.
– Таксист сказал, что это недалеко от стадиона Ролан-Гар-рос, – не отрывая глаз от дороги, ответила Софи. – Я этот район знаю.
Лэнгдон снова достал тяжелый ключ из кармана, взвесил его на ладони. Он нутром чувствовал, как важен этот предмет для понимания происходящего. Возможно, лишь с помощью этого ключа он добудет себе свободу.
Чуть раньше, рассказывая Софи о рыцарях-тамплиерах, Лэнгдон понял: ключ, помимо того что был отмечен печатью Приората, имел еще кое-что общее с этой организацией. Распятие с перекладинами равной длины являлось не только символом равновесия и гармонии, но и знаком рыцарского ордена. Всем знакомы изображения рыцарей-тамплиеров в белых туниках, украшенных такими же красными крестами с одинаковыми по длине перекладинами.
Квадратный крест. В точности как на ключе.
Воображение Лэнгдона заработало, он пытался представить, что может открывать этот ключ. Доступ к тайнику, где хранится чаша Грааля? Он улыбнулся абсурдности этой мысли. Судя по слухам, чаша Грааля хранилась где-то в Англии, глубоко под землей, в тайнике, вырытом под одной из церквей тамплиеров. И попала она туда году в 1500-м.
В эпоху Великого мастера да Винчи.
В первые века второго тысячелетия братство неоднократно перепрятывало ценные документы. По мнению историков, попав в Европу из Иерусалима, чаша раз шесть меняла местонахождение. Последний раз чаша Грааля предстала перед многочисленными свидетелями в 1447 году, и зрелище это было сопряжено с трагедией. Вспыхнувший пожар едва не уничтожил бесценные документы, но их все же успели спасти, перенесли в безопасное место в четырех огромных сундуках, настолько тяжелых, что каждый тащили сразу шесть человек. После этого никто ни разу не утверждал, что видел чашу Грааля собственными глазами.
Остались лишь слухи. Чаще всего говорили, что сокровище нашло приют в Великобритании, земле короля Артура и рыцарей Круглого стола.
И тем не менее существовало еще два важных фактора.
Леонардо знал, где спрятана чаша Грааля.
Возможно, она пребывала там и по сей день.
Именно по этой причине энтузиасты поисков Грааля так носились с картинами и дневниками да Винчи в надежде отыскать в них некий потайной ключ, указывающий на место, где спрятаны сокровища. Кое-кто уверял, что фон в виде гор на полотне «Мадонна в гроте» соответствует топографии холмов с пещерами в Шотландии. Другие говорили, что странное размещение апостолов за столом в «Тайной вечере» тоже является своего рода кодом. Третьи уверяли, будто рентгеновский анализ «Моны Лизы» позволил выявить, что первоначально на ней красовалась подвеска богини Исиды из ляпис-лазури – деталь, которую позднее да Винчи почему-то решил закрасить. Лэнгдону не доводилось видеть ни одного доказательства, свидетельствующего в пользу последней теории, не мог он также представить, какое отношение может иметь подвеска из ляпис-лазури к чаше Грааля. Однако поклонники Грааля до сих пор активно обсуждали это в Интернете.
Люди обожают все таинственное.
А тайн и загадок меж тем становилось все больше. Сравнительно недавно мир потрясло открытие, что знаменитая картина да Винчи «Поклонение волхвов» скрывает под слоями краски некий секрет. Известный итальянский реставратор Маурицио Серазини раскрыл миру истину, после чего в газете «Нью-Йорк таймс» появилась статья под интригующим названием «Дымовая завеса Леонардо».
Серазини не оставил ни малейших сомнений в том, что этюд «Поклонения» в серо-зеленых тонах, находящийся под слоем краски, принадлежит кисти да Винчи, а вот сама картина – нет. Некий анонимный художник расписал набросок Леонардо, как расписывают дети картинки в книжках, и сделал это через много лет после смерти мастера. Но куда более тревожным оказалось другое открытие. Снимки, сделанные с помощью инфракрасного излучения, а также рентгеновские снимки полотна показали, что этот мошенник от искусства, расписывая красками этюд Леонардо, в значительной степени отошел от оригинала, точно задался целью исказить истинные намерения да Винчи. Но что именно изобразил Леонардо на полотне и какова была природа этих искажений, так и оставалось тайной. Тем не менее растерянные сотрудники галереи Уффици во Флоренции, где экспонировалась эта картина, немедленно переправили ее в запасник, расположенный через улицу от здания музея. И теперь посетители, пришедшие в зал Леонардо, с разочарованием видели вместо «Поклонения волхвов» табличку:
ПОЛОТНО СНЯТО В СВЯЗИ С ПРОВЕДЕНИЕМ ДИАГНОСТИЧЕСКИХ ТЕСТОВ ПРИ ПОДГОТОВКЕ К РЕСТАВРАЦИИ
В темном и запутанном мире современных охотников за чашей Грааля Леонардо по-прежнему оставался величайшей из загадок. В каждом его произведении, казалось, так и сквозило желание раскрыть тайну, и, однако, тайна оставалась то спрятанной под слоем краски, то зашифрованной в пейзаже на заднем плане. А может, никакой тайны вовсе и не было. Может, изобилие невнятных и мучительных намеков на некую загадку было лишь пустым обещанием, призванным разочаровать любопытных и вызвать загадочную и насмешливую улыбку Моны Лизы.
– А может быть так, – голос Софи вернул Лэнгдона к реальности, – может быть, чтобы ключ, который вы держите в руке, открывал тайник с чашей Грааля?
Лэнгдон вымученно усмехнулся:
– Не представляю, что такое возможно. Кроме того, считается, что чаша Грааля спрятана сейчас где-то в Британии, а не во Франции.
– Но Грааль – это единственное разумное объяснение, – продолжала настаивать она. – У нас в руках ключ, защищенный от подделок, мало того, он помечен эмблемой Приората Сиона. И передан нам членом этого братства. А именно члены братства, по вашим словам, и охраняли тайну Грааля на протяжении многих веков.
Лэнгдон понимал, что рассуждения Софи вполне логичны, но все-таки чисто интуитивно не мог принять их. Ходили слухи, что Приорат якобы поклялся в один прекрасный день вернуть Грааль во Францию, где он и будет храниться вечно. Но никаких исторических свидетельств в пользу того, что это действительно произошло, не существовало. И даже если бы Приорату все же удалось переправить Грааль во Францию, адрес на рю Аксо, по соседству со знаменитым теннисным стадионом, мало походил на место, где сокровище могло найти последнее пристанище.
– Нет, Софи, лично я не знаю, что общего может иметь этот ключ с чашей Грааля.
– Только потому, что Грааль предположительно находится в Англии?
– Не только поэтому. Местонахождение чаши Грааля является самым строго охраняемым секретом в истории. Члены Приората вынуждены были ждать десятилетиями, прежде чем удостоиться чести войти в круг особо посвященных и узнать, где спрятан Грааль. Знал об этой тайне весьма ограниченный круг лиц, и хотя братство насчитывает немало членов, лишь четверым из них в каждый определенный отрезок времени было известно, где Грааль. Это Великий мастер и трое его senechaux. И вероятность того, что ваш дедушка был одним из этой четверки, весьма призрачна.
Мой дед был одним из них, подумала Софи, до отказа выжав педаль газа. В памяти навеки запечатлелась сцена, неоспоримо подтверждавшая высокий статус Жака Соньера в братстве.
– Даже если ваш дед и входил в высший эшелон, он никогда и ни за что не рассказал бы об этом. Ни единому человеку на свете, не входящему в братство. И уж тем более ни при каких обстоятельствах не стал бы вводить в этот узкий круг вас.
Но я там уже побывала, подумала Софи, и в памяти вновь всплыла сцена в подвале загородного дома. Стоит ли рассказать Лэнгдону, свидетельницей чего ей довелось стать в нормандском шато? Настал ли такой момент? Вот уже десять лет она хранит это в тайне от всех, и поведать ей не позволяет стыд. Даже при одном воспоминании ее передергивало от отвращения. Сирены завывали где-то вдалеке, и она почувствовала, как на нее навалилась усталость.
– Вон он! – воскликнул Лэнгдон и указал на возникший впереди гигантский комплекс теннисного стадиона Ролан-Гаррос.
Софи направила машину к стадиону. Немного поплутав по узким улицам, они наконец обнаружили перекресток, от которого начиналась улица Аксо, и, свернув на нее, они принялись искать нужный дом. Софи и Роберт попали в деловой район города, по обе стороны от дороги мелькали вывески офисов и учреждений.
Нам нужен дом двадцать четыре, напомнил себе Лэнгдон, спохватившись, что непроизвольно высматривает шпиль церкви или собора. Не будь смешным! Чтобы в этом районе оказалась никому не известная церковь тамплиеров?
– Ну вот и приехали, – заметила Софи. И кивком указала куда-то вперед.
Лэнгдон проследил за направлением ее взгляда.
Что за чертовщина?
Здание современное. Квадратная цитадель с неоновой эмблемой в виде гигантского равностороннего креста на фасаде. А под крестом вывеска:
ДЕПОЗИТАРНЫЙ БАНК ЦЮРИХА Лэнгдон порадовался, что не поделился версией о церкви с Софи. Карьера ученого, специалиста по символам, приучила его искать потайное значение там, где его не существовало вовсе. В данном случае у Лэнгдона просто вылетело из головы, что крест с перекладинами равной длины является, помимо всего прочего, символом Швейцарии и изображен на ее флаге.
По крайней мере хоть одна тайна раскрыта.
В руках у Софи с Лэнгдоном оказался ключ от ячейки в депозитарном швейцарском банке.

Глава 41

Стены замка Гандольфо овевал холодный горный ветер, налетавший сюда с самых вершин, и, выбираясь из «фиата», епископ Арингароса зябко поежился. Надо было одеться потеплее, подумал он, стараясь преодолеть охватившую его дрожь. Ему страшно не хотелось выказывать сегодня признаки слабости или недомогания.
Замок был погружен во тьму, если не считать нескольких окон на самом верху, из них лился свет. Библиотека, подумал Арингароса. Они не спят, они ждут. Он опустил голову, борясь с порывами ветра, и направился к входу, стараясь не смотреть на купола обсерватории.
Священник, встретивший его у двери, был сонным. Тот самый молодой человек, который встречал Арингаросу пять месяцев назад, только сегодня он делал это менее приветливо.
– А мы уже начали беспокоиться, епископ, – заметил священник, взглянув на наручные часы, но выглядел он при этом скорее раздраженным, нежели обеспокоенным.
– Прошу прощения. Но авиалинии в наши дни так ненадежны.
Священник пробормотал в ответ нечто нечленораздельное, а потом сказал:
– Вас ждут наверху. Я провожу.
Библиотека являла собой просторное, квадратной формы, помещение, отделанное темным деревом от потолка до пола. Вдоль стен – высокие шкафы, набитые книгами. Пол из янтарных мраморных плит в черной базальтовой окантовке – приятное напоминание о том, что некогда в этом здании был дворец.
– Добро пожаловать, епископ, – прозвучал мужской голос с другого конца комнаты.
Арингароса пытался разглядеть, кто с ним говорит, но источники света были расположены слишком низко, гораздо ниже, чем во время первого его визита. Точно разбудили среди темной ночи. Сегодня все эти люди прятались в тени, словно стыдились того, что должно было произойти.
Арингароса двигался медленно, с достоинством. Он увидел смутные силуэты трех человек за длинным столом в дальнем конце комнаты. Силуэт сидевшего посередине мужчины был вполне узнаваем: тучный председатель секретариата Ватикана, ведавший всеми юридическими вопросами. Двое других – итальянские кардиналы.
Арингароса направился к столу.
– Прошу простить за то, что прибыл в столь поздний час. Но разница в часовых поясах, знаете ли. Вы, должно быть, устали ждать.
– Отнюдь, – сказал секретарь. Пухлые его ручки были уютно сложены на огромном животе. – Мы благодарны вам за то, что прибыли издалека. И меньшее, что могли сделать в знак признательности, так это бодрствовать, дожидаясь вас. Может, желаете кофе или закусить?
– Предпочитаю сразу перейти к делу. Мне еще надо успеть на обратный самолет. Так к делу?..
– Ну разумеется, – ответил толстяк. – Вы действовали гораздо быстрее, чем мы могли ожидать.
– Разве?
– У вас остался еще целый месяц.
– Вы выразили озабоченность пять месяцев назад, – ответил Арингароса. – Так к чему было медлить?
– И то правда. Мы очень довольны вашей расторопностью.
Арингароса обежал взглядом длинный стол и заметил на нем большой черный портфель.
– Здесь то, о чем я просил?
– Да. – В голосе секретаря звучала некоторая настороженность. – Хотя, должен признаться, нас удивила эта просьба. Она показалась… – Опасной, – закончил за него один из кардиналов. – Вы уверены, что не хотите, чтобы мы переправили вам все это каким-либо другим путем? Сумма просто огромная.
Свобода дорого стоит.
– Моя безопасность волнует меня меньше всего. Бог поможет.
Но во взглядах мужчин читалось сомнение.
– Здесь именно столько, сколько я просил? Секретарь кивнул:
– Облигации крупного достоинства на предъявителя, выписанные Банком Ватикана. Принимаются как наличные по всему миру.
Арингароса подошел к столу и открыл портфель. Внутри две толстые стопки облигаций, каждая скреплена лентой и проштампована печатью Ватикана. И надпись тоже на месте, «PORTATORE», – она означает, что погасить или выкупить эти облигации вправе человек, владеющий ими в данный момент.
В позе секретаря ощущалась напряженность.
– Должен заметить, епископ, все мы чувствовали бы себя спокойнее, если б эти средства были в наличных.
Да столько наличных мне не унести, подумал Арингароса. Закрыл портфель и сказал:
– Облигации равноценны наличным. Это ваши слова.
Кардиналы обменялись беспокойными взглядами, потом один из них заметил:
– Да, но эти облигации легко проследить. Они неминуемо выведут на Банк Ватикана.
Арингароса едва сдержал улыбку. По этой-то причине Учитель и посоветовал ему взять деньги именно в виде облигаций Банка Ватикана. Своего рода страховка. Теперь мы все крепко повязаны.
– Это вполне законная форма сделки, – возразил он. – Ведь «Опус Деи» является прелатурой Ватикана, и его святейшество вправе распределять деньги как считает нужным и удобным. Никакого закона мы не нарушаем.
– Да, это так, и все же… – Секретарь всем телом подался вперед, стул жалобно скрипнул под его тяжестью. – Мы не знаем, как вы намерены распорядиться этими фондами. И если возникнет какое-либо недоразумение…
– С учетом того, что вы от меня требуете, – перебил его Арингароса, – как я поступлю с этими деньгами, не ваша забота. В комнате повисла долгая и напряженная пауза.
Они прекрасно понимают, что я прав, подумал Арингароса.
– А теперь вы, вероятно, хотите, чтобы я подписал какие-то бумаги?
Его собеседники с такой готовностью подтолкнули к нему бумаги, точно желали поскорее избавиться от него.
Арингароса взглянул на лежавшие перед ним листки. На каждом красовалась папская печать.
– Они идентичны той копии, которую вы мне послали?
– Разумеется.
Арингароса удивился: подписывая документы, он не ощущал никаких эмоций. Зато сидевшие за столом трое мужчин явно испытывали облегчение.
– Благодарю вас, епископ, – сказал секретарь. – Ваши услуги Церкви никогда не будут забыты.
Епископ приподнял портфель, словно взвешивая силу и власть заключенных в нем денег. Какое-то время все четверо молча смотрели друг на друга, точно собирались сказать что-то еще, но затем передумали. Арингароса развернулся и направился к двери.
– Епископ! – окликнул его один из кардиналов, когда он уже собирался переступить порог.
Арингароса замер, потом медленно обернулся:
– Да?
– Куда вы теперь направляетесь?
Арингароса почувствовал, что вопрос продиктован скорее чисто духовным интересом, а не простым любопытством. Но он не собирался обсуждать вопросы морали в столь поздний час.
– В Париж, – коротко ответил он и вышел.

Глава 42

Депозитарный банк Цюриха работал круглые сутки и предоставлял весь современный набор услуг по анонимному обслуживанию клиентов в лучших традициях швейцарских банков. Имея свои отделения в Цюрихе, Куала-Лумпуре, Нью-Йорке и Париже, банк за последние годы значительно расширил сферу услуг и, помимо всего прочего, располагал сейфами для хранения ценностей с анонимным компьютерным кодом доступа.
Основной доход поступал именно от этого старейшего в мире изобретения – анонимных депозитарных ячеек, или сейфов. Клиенты, желающие сберечь какие-либо ценности, от акций и облигаций до ценных полотен, могли разместить здесь свое имущество, не называя имен и фамилий. При этом обеспечивалась многоступенчатая защита с использованием самых современных высоких технологий. Забрать свое имущество из ячеек тоже можно было в любое время и совершенно анонимно.
Софи остановила машину перед зданием банка. Лэнгдон оглядел его и понял, что Депозитарный банк Цюриха – заведение серьезное. Здание являло собой прямоугольник без окон, казалось, отлитый из толстой пуленепробиваемой стали. Напоминавшее гигантский металлический кирпич строение было максимально удалено от дороги, и фасад его украшал переливающийся неоновым светом крест, укрепленный на высоте футов пятнадцати.
Репутация швейцарских банков, обеспечивающих высшую степень надежности и секретности, позволила этой стране получать огромные доходы именно от банковских операций. Особенно их услуги ценились в сфере дельцов от искусства, поскольку именно в швейцарских банках воры и жулики всех мастей могли хранить похищенные ценности, если понадобится, долгие годы, до тех пор пока не утихнут страсти вокруг их исчезновения. Специальные законы защищали депозитные сейфы от чрезмерно любопытной полиции, а деньги, хранившиеся на счетах, были привязаны лишь к цифровым шифрам, а не конкретным именам. И воры могли спать спокойно, зная, что украденные ими ценности находятся в полной безопасности и что никто никогда не выследит по ним их самих.
Софи остановила машину перед внушительными воротами, перекрывавшими доступ к подъезду – забетонированному пандусу, огибавшему здание. Глазок размещенной над воротами видеокамеры смотрел прямо на них, и у Лэнгдона возникло неприятное ощущение, что в отличие от видеокамер Лувра эта самая настоящая, все видит и все фиксирует.
Софи опустила стекло и осмотрела электронное табло, закрепленное у ворот. На экране высвечены надписи с указателями на нескольких языках. Верхняя строка на английском:
ВСТАВИТЬ КЛЮЧ
Софи достала из кармана золотой ключ с крестом. Под экраном виднелось небольшое отверстие треугольной формы.
– Что-то подсказывает мне: наш ключ подойдет, – заметил Лэнгдон.
Софи вставила ключ в отверстие, протолкнула его внутрь до упора. По всей видимости, поворачивать ключ не следовало: стальные ворота тут же поползли в сторону. Софи сняла ногу с тормоза и проехала по пандусу до вторых ворот. Первые ворота тут же закрылись за ними, машина оказалась запертой, точно корабль в шлюзе.
По спине у Лэнгдона пробежали мурашки. Остается надеяться, что и вторые ворота тоже откроются.
На втором табло те же надписи на нескольких языках.
ВСТАВИТЬ КЛЮЧ
Софи вставила ключ, и ворота немедленно отворились. Несколько секунд спустя их автомобиль уже катил по пандусу, который привел его в подземный гараж.
Помещение было небольшое, рассчитанное максимум на дюжину машин, и в нем царил полумрак. В дальнем его конце Лэнгдон разглядел вход в здание. По серому бетонному полу тянулся красный ковер, словно приглашая посетителей к высокой двери, сделанной, как показалось на первый взгляд, из цельного куска металла.
Добро пожаловать, а посторонним вход воспрещен, подумал Лэнгдон.
Софи остановила машину недалеко от двери и выключила мотор.
– Оружие, наверное, лучше оставить здесь.
С радостью, подумал Лэнгдон и сунул револьвер под сиденье.
Они вышли из машины и зашагали по красному ковру к неприступной на вид двери. Никаких ручек на ней не было, но на стене рядом виднелось уже знакомое треугольное отверстие. И никаких табло с указателями на сей раз.
– Это уже только для своих, – заметил Лэнгдон. Софи нервно хихикнула.
– Что ж, вперед! – Она вставила ключ в отверстие, дверь открылась внутрь с тихим гулом. Софи с Лэнгдоном обменялись взглядами и вошли. Дверь с тихим стуком тут же затворилась.
Вестибюль Депозитарного банка Цюриха поразил Лэнгдона своим убранством. Большинство банков довольствовались в отделке помещений отполированным мрамором и гранитом, здесь же от стенки до стенки поблескивали металлические панели и заклепки.
Интересно, кто же дизайнер? – подумал Лэнгдон. Сталелитейная корпорация «Эллайд стил»?
На Софи помещение произвело примерно то же впечатление. Она с любопытством озиралась по сторонам.
Повсюду серый металл. Пол, стены, двери, стойки, даже кресла в вестибюле, похоже, были отлиты из металла. Зрелище впечатляющее. Сама обстановка, казалось, говорила: вы входите в сейф.
Стоявший за стойкой крупный мужчина поднял на них глаза. Затем выключил маленький телевизор, который только что смотрел, и приветствовал их радушной улыбкой. Несмотря на сильно развитую мускулатуру и пистолет в кобуре под мышкой, он так и излучал любезность.
– Bonsoir^[51], – сказал он. – Чем могу помочь?
Двуязычное приветствие было характерно для всех современных европейских организаций и учреждений. Оно ни к чему не обязывало и предоставляло посетителям возможность выбрать тот язык, на котором им удобнее говорить.
Но Софи ему не ответила. Просто выложила ключ на стойку. Мужчина взглянул на него и тут же выпрямился.
– Да, конечно, пожалуйста. Ваш лифт в конце коридора. Сейчас предупрежу сотрудника, он вас встретит.
Софи кивнула и забрала ключ.
– Какой этаж?
Охранник как-то странно взглянул на нее:
– Ключ подскажет лифту, где остановиться.
Она одарила его улыбкой:
– Ах, ну да, конечно!
Охранник проводил их взглядом. Он видел, как они подошли к лифту, вставили ключ, вошли в лифт и исчезли из виду. Как только двери за ними затворились, он схватился за телефон.
Он никого не собирался предупреждать об их появлении, в этом просто не было нужды. Хранитель сейфов получал предупреждение сразу, как только клиент открывал специальным ключом первые ворота.
Нет, охранник набирал номер ночного менеджера, дежурного по банку. В трубке раздался гудок, и он тут же включил телевизор и уставился на экран. Выпуск новостей, которые он смотрел, как раз заканчивался. Впрочем, не важно. Он еще раз взглянул на два лица, крупным планом показанные на экране.
– Oui? – раздался в трубке голос менеджера.
– У нас здесь, внизу, внештатная ситуация.
– Что случилось?
– Французская полиция разыскивает двух человек.
– И что?
– Они только что вошли в банк. Менеджер тихо чертыхнулся, потом сказал:
– Ладно. Сейчас свяжусь с месье Берне.
Охранник повесил трубку и сразу же набрал еще один номер. На сей раз – Интерпола.
Лэнгдон удивился: ощущение было такое, что лифт не поднимается, а падает в пропасть. Он понятия не имел, на сколько этажей они углубились под землю, когда двери лифта раздвинулись. Ему было все равно. Он обрадовался, что можно наконец выйти из этого проклятого лифта.
У дверей их уже встречали. Пожилой, приятной внешности мужчина в аккуратно отглаженном фланелевом костюме. Выглядел он здесь неуместно – эдакий старомодный банковский служащий в мире самых современных высоких технологий.
– Bonsoir, – сказал мужчина. – Добрый вечер. Не будете ли столь любезны проследовать за мной, s'il vous plait^[52]? – И, не дожидаясь ответа, он развернулся и быстро зашагал по узкому металлическому коридору.
Лэнгдон с Софи прошли по нескольким коридорам, миновали ряд комнат, где стояли компьютеры с мигающими мониторами.
– Voici, – сказал их проводник, остановившись у стальной двери и распахивая ее перед ними. – Вот мы и на месте.
И Лэнгдон с Софи шагнули в совсем иной мир. Небольшая комната, в которой они оказались, походила на роскошную гостиную дорогого отеля. Куда только делись металлические панели и заклепки! Вместо них – толстые восточные ковры, темная мебель из мореного дуба, мягкие кресла. На широком столе посреди комнаты возле открытой бутылки перье стояли два хрустальных бокала на высоких ножках, в них пузырилась прозрачная жидкость. А рядом – оловянный кофейник с дымящимся ароматным кофе.
Перемещение во времени против часовой стрелки, подумал Лэнгдон. Да, швейцарцы в таких делах мастера.
Мужчина одарил их очередной лучезарной улыбкой:
– Я полагаю, это ваш первый визит к нам? Софи помедлила, затем кивнула.
– Понял. Ключи часто передаются по наследству, и наши посетители ведут себя в первый раз несколько неуверенно. Что естественно, ведь они не знакомы с нашими порядками и правилами. – Он жестом пригласил их к столу. – Добро пожаловать, здесь все в вашем распоряжении.
– Вы сказали, ключи иногда передаются по наследству? – спросила Софи.
– Да, именно так. Ваш ключ – это все равно что счет в швейцарском банке, а счета часто наследуют из поколения в поколение. Что касается хранения золотых слитков и прочих ценностей, то самый короткий срок аренды депозитарного сейфа составляет пятьдесят лет. Плата вперед. Так что нам довелось повидать немало счастливчиков, унаследовавших целые состояния.
– Вы сказали, пятьдесят лет? – удивленно спросил Лэнгдон.
– Это минимальный срок, – ответил мужчина. – Нет, разумеется, вы можете арендовать сейф и на более длительное время, но если условия не оговорены особо и если на протяжении пятидесяти лет содержимое сейфа ни разу не было востребовано, то оно уничтожается. Могу ли я начать процесс организации доступа к вашей ячейке?
Софи кивнула:
– Да, пожалуйста.
Мужчина широким жестом указал на роскошную гостиную:
– Эта комната в личном вашем распоряжении. И предназначена она для осмотра содержимого сейфа. Как только я выйду из комнаты, вы можете сколько угодно наслаждаться созерцанием того, что лежит в вашей коробке-сейфе, перемещать и перекладывать его по вашему усмотрению. Сама коробка-сейф должна появиться вот отсюда… – Он подошел к дальней стене, где из люка в комнату, сделав изящный изгиб, входил широкий ленточный конвейер, напоминавший те, что используются в аэропортах в зале выдачи багажа. – Вставляете ключ сюда… – Тут он указал на большое электронное табло возле конвейера, чуть ниже которого виднелось уже знакомое им треугольное отверстие. – Вот сюда. И как только компьютер подтвердит соответствие вашего ключа, набираете код доступа, и вам автоматически подается ваша стальная коробка, хранящаяся внизу, в основном сейфе. Ну а когда вы закончите, ставите коробку на конвейер, снова вставляете ключ в отверстие, и процесс повторяется, только в обратном порядке. Поскольку все у нас автоматизировано, вашему имуществу гарантируется полная неприкосновенность и приватность. Даже сотрудники банка не знают о содержимом сейфов клиентов. А если понадобится что-то еще или возникнут какие-то вопросы, просто нажмете кнопку вызова вот здесь, в столе, в центре комнаты.
Софи хотела спросить что-то еще, но тут зазвонил телефон. Мужчина, похоже, несколько растерялся.
– Прошу прощения. – Он подошел к столу, где рядом с перье и кофе стоял телефон. Снял трубку и бросил в нее: – Oui?
Он слушал говорившего и озабоченно хмурился.
– Oui, oui… d'accord^[53]. – Затем опустил трубку на рычаг и нервно улыбнулся: – Извините, но вынужден вас ненадолго покинуть. Чувствуйте себя как дома. – И с этими словами он быстро направился к двери.
– Простите! – окликнула его Софи. – Нельзя ли попросить вас прояснить один момент до того, как вы уйдете? Вы вроде бы упомянули, что мы должны набрать код?
Мужчина нехотя остановился у двери, лицо его было бледно как полотно.
– Ну разумеется. Как и заведено в большинстве швейцарских банков, наши депозитные ячейки привязаны к номеру, а не к имени клиента. У вас имеется ключ и номер, не известный больше никому. Ключ – это только часть процедуры идентификации. Ее завершает личный номер. Все это делается в целях подстраховки. Ведь если вы, допустим, потеряете ключ, им может воспользоваться кто-то другой. Софи колебалась.
– Ну а если мой благодетель не оставил мне этого номера?
Сердце у банковского служащего тревожно забилось. Эти двое явно темнят, здесь что-то не так! Однако он умудрился выдавить улыбку:
– Что ж, в таком случае призову на помощь еще одного нашего сотрудника. Он скоро подойдет.
Мужчина плотно притворил за собой дверь и, повернув тяжелую ручку, запер подозрительную парочку в комнате.
У находившегося на другом конце города, в здании Северного вокзала, агента Колле зазвонил телефон. Это был Фаш.
– У Интерпола появилась зацепка, – сказал он. – Забудь о поезде. Лэнгдон и Невё только что вошли в парижское отделение Депозитарного банка Цюриха. Скажи своим людям, чтобы немедленно выезжали туда.
– Есть какие-либо новые соображения о том, что пытался сказать Соньер агенту Невё и Роберту Лэнгдону?
– Вот арестуете их, лейтенант, тогда я их сам спрошу, лично, – ледяным тоном ответил Фаш.
Колле намек понял.
– Дом двадцать четыре по улице Аксо. Ясно. Слушаюсь, капитан! – Он повесил трубку и связался по рации со своими людьми.

Дата добавления: 2015-07-02