Джаспер и Пабло: лишь двое среди многих

Каждый человек и живое существо обладает священным правом на счастье весны.

Лев Толстой

Я посвятил эту книгу Джасперу и Пабло. Джаспер — это лунный (гималайский) медведь, который был заточен в тесную клетку на ферме по производству медвежьей желчи в Китае. Тесные клетки используются для того, чтобы сжать тело медведя ради максимального увеличения количества желчи, которое производит животное (желчь извлекается посредством катетера, вставленного в желчный пузырь). Джаспер был заточен в крошечную клетку — «извращенная тюрьма для пыток», по словам Джилл Робинсон, основателя фонда «Животные Азии», — он регулярно подвергался мучительным процедурам из-за его желчи, вещества, используемого в традиционной китайской медицине. «Несчастный медведь был придавлен „прессом", который уменьшал высоту клетки наполовину и заставлял Джаспера лежать на полу, — написала мне Робинсон. — Он не имел возможности сидеть> стоять и хоть как- то двигаться, и совершенно не укладывается в голове, что этот дикий умный медведь лежал там в таком состоянии на протяжении 15 лет до того, как его освободили. Джаспер был жертвой катетерной имплантации, и его физическая и умственная агония должна была быть невыносимой. Озорной и веселый медведь сегодня, Джаспер — друг для всех, животных и людей. В его прекрасных, доверчивых глазах светится абсолютное прощение от имени всего его вида, и это усиливает нашу цель — освободить как можно больше медведей».

Когда в 2004 году Джона Капитанио, ассоциированного директора ведущего приматологического исследовательского центра, спросили, испытывают ли животные чувства, он совершенно спокойно ответил: «Животные — это нейтральная палитра, на которой мы отображаем свои потребности, чувства и взыяд на мир». Джаспер —

это нейтральная палитра? Он — глубоко чувствующее существо, а не вещь; его постоянно подвергали пыткам и, конечно, ему это стоило огромных мучений. Как может человеческое существо обращаться с другим существом подобным образом? Мне нравится называть Джаспера «медведем-представителем надежды и свободы». Несмотря на пытки, Джаспер смог простить.

Пабло был шимпанзе, живущим в неволе, и с ним тоже очень жестоко обращались. Он был известен как Ш-377 в лаборатории Нью-

W

Йоркского университета, где содержался. Использование номеров вместо имен — это один из способов, применяемых исследователями, чтобы дистанцироваться от животных, которых они эксплуатируют. Грустная история Пабло была рассказана в журнале «Открытие»: «Как следует из исследовательского досье, Пабло подвергся проколам 220 раз, один раз ему случайно прокололи губу. Он был подвержен 28 печеночным, двум костно-мозговым и двум биопсиям на лимфоузлах. Ему четыре раза дыали инъекции, чтобы протестировать вакцину, одна из которых была вакциной от гепатита. В 1993 году ему сдыа.\и инъекцию вируса СПИДа, которая в 10 тысяч раз превышала летальную дозу. Могучий шимпанзе оправился поае прививки СПИДом и отчаянно боролся с гепатитом только для того, чтобы умереть от инфекции, вызванной годами проколов, уколов и биопсий».

Глория Гроу, находившаяся рядом с Пабло, когда он умирал, позволила другим шимпанзе увидеть Пабло, и вот что она рассказывает: «Поодиночке или парами они дергали его за руки, открывали ему ыаза, чистили его, потирали его вздутый живот... Очень скоро они стали расхаживать взад-вперед и громко улюлюкать. Улюлюканье переросло в пронзительные крики, и стены центра стали дрожать от эха ударов кулаков, которые беспощадно заполнили все пространство». Той весной Джейн Гудолл увезла прах Пабло в Танзанию, «чтобыразвеять его по лесу Гом- бе, где шимпанзе танцуют, чтобы прекратился дождь».

Эту книгу можно было посвятить многим тысячам животных. Джаспер и Пабло всего лишь двое среди слишком большого числа животных — миллиарды в год, — с которыми жестоко обращаются. То, как с ними обращаются, — это оскорбление не только для них, но и для нас, потому что мы уж точно являемся существами, способными отличить плохое от хорошего.

То, что животные чувствуют, намного важнее того, о чем они думают. IQ^ не имеет никакого значения. Стоит вспомнить философа- утилитариста Джереми Бентама и его знаменитое высказывание по поводу страданий животных: «Вопрос заключается не в том, умеют ли они рассуждать. Или могут ли говорить. Но — могут ли они страдать?» Для Бентама на самом деле не имеет никакого значения, могут ли животные думать или насколько они сообразительны. Бентама намного больше беспокоит, испытывают ли животные страдания. Ум и страдание не обязательно скоррелированы, и умные животные не страдают больше менее развитых. Иногда скептики спорят, что у некоторых животных слабо развито самосознание. Мы увидим, что это не имеет значения, но даже если животные и не понимают, кто они такие, они все так же могут страдать, они могут осознавать свои чувства и могут достаточно ясно показать нам и другим животным то, чего они хотят, а чего нет.

Настало время совершить путешествие в сознание и сердца животных и выяснить, что они чувствуют и почему. Когда мы отрицаем, что животные могут чувствовать, тем самым мы унижаем и их, и нас. Совершив небольшое усилие, мы можем улучшить их жизнь, принимая их такими, какие они есть, и приветствуя их в нашем мире. Мы должны сделать как минимум это, не меньше.

Глава 2 Когнитивная этология: изучение разума и чувств животных

Как нам представляется, Экуус азинус больше всего остального предпочитает, чтобы его просто оставили в покое, чтобы он мог свободно пастись на воле, восхищаясь красотами окрестностей, медитировать о других формах жизни, пить вдоволь, наслаждаться солнцем, петь, спать, заниматься любовью, растить детей, устраивать вечеринки, рассуждать о вечных вопросах бытия.

Майкл Тобиас и Джейн Моррисон, «Осел»

О чем думает мурлыкающая кошка? Что она чувствует? Что проносится в уме собаки, когда она бегает или играет? Что происходит в мозге и сердце слона, когда он обнюхивает мертвого партнера? Что ощущает ослик, когда тихонько пасется и осматривает окрестности? Я решил стать когнитивным этологом потому, что мне очень захотелось узнать, что происходит в сознании и в душе других животных. Чтобы заниматься этим, мне пришлось научиться понимать «язык хвоста» и тому, как обнаруживать точные различия между воем, хныканьем и визгом.

В этой главе объясняется предмет исследования когнитивной этологии — что это за наука, как она развивалась и чего пытается достичь, — и заканчивается она в стиле воспоминаний из полевой практики этологов. Все это лишь краткий экскурс, который подготовит нас к близкой встрече с животными, лицом к лицу, в следующей главе.

Дата добавления: 2015-07-02