Касыда о недосягаемой руке

КАСЫДА О БЕЗДОМНОМ СНЕ

КАСЫДА О ПРОСТЕРТОЙ ЖЕНЩИНЕ

КАСЫДА О ВЕТВЯХ

КАСЫДА О ПЛАЧЕ

Я захлопнул окно,

чтоб укрыться от плача.

Но не слышно за серой стеной

ничего, кроме плача.

Не многие ангелы зрячие,

Не многие псы умеют лаять,
Тысячи скрипок умещаются на ладони руки.

Но плач – самая страшная собака,

Плач – самый мудрый ангел,
Плач – самая пронзительная скрипка.
Захлебнулся слезами ветер,

И вокруг - ничего, кроме плача.

В Тамарите - сады и своры,

и собаки свинцовой масти

ждут, когда опустеют ветви,

ждут, когда их сорвет ненастье.

Есть там яблоня в Тамарите,

грозди слез ее ветви клонят.

Соловей там гасит рыданья,

а фазан их пепел хоронит.

Не печалятся только ветви -

одного они с нами склада:

в дождь не верят и спят так сладко,

словно каждая стала садом.

На коленях качая воду,

ждали осени две долины.

Шло ненастье слоновьим шагом,

частокол топча тополиный.

В Тамарите печальны дети,

и всю ночь они до восхода

ждут, когда облетят мои ветви,

ждут, когда их сорвет непогода.

Видеть тебя нагой - это вспомнить землю.

Ровную землю, где ни следа подковы.

Землю без зелени, голую суть земную,

замкнутую для времени: грань алмаза.

Видеть тебя нагою - постигнуть жажду

ливня, который плачет о хрупкой плоти,

и ощутить, как море дрожит и молит,

чтобы звезда скатилась в его морщины.

Кровь запоет по спальням, и станет эхом,

и тишину расколет клинком зарницы -

но не тебе дознаться, в каких потемках

спрячется сердце жабы и сон фиалки.

Бедра твои - как корни в борьбе упругой,

губы твои - как зори без горизонтов.

Скрытые в теплых розах твоей постели,

мертвые рты кричат, дожидаясь часа.

Жасмин и бык заколотый. Светает.

Булыжник. Арфа. Карта. Полудрема.

Быком жасмина девушка рядится,

а бык - исчадьем сумрака и рева.

Будь это небо маленьким ребенком,

полночи бы жасмином расцветало

и бык нашел бы синюю арену

с неуязвимым сердцем у портала.

Но это небо - стойбище слоновье,

жасмин - вода, но тронутая кровью,

а девушка - ночной букет забытый,

у подворотни брошенный на плиты.

Жасмин и бык. И люди между ними

в пустотах сна подобны сталактитам.

Слоны и облака сквозят в жасмине,

и девичий скелет - в быке убитом.

Я прошу всего только руку,

если можно, раненую руку.

Я прошу всего только руку,

пусть не знать ни сна мне, ни могилы.

Только б алебастровый тот ирис,

горлицу, прикованную к сердцу,

ту сиделку, что луну слепую

в ночь мою последнюю не впустит.

Я прошу одну эту руку,

что меня обмоет и обрядит.

Я прошу одну эту руку,

белое крыло моей смерти.

Все иное в мире - проходит.

Млечный след и отсвет безымянный.

Все - иное; только ветер плачет

о последней стае листопада.

Дата добавления: 2015-07-02