Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Действие третье. Внутренний двор в доме Бернарды




 

Внутренний двор в доме Бернарды. Белые, слегка подсиненные стены. Вечер. Через двери из помещения на сцену падает мягкий свет. На середине сцены стол с керосиновой лампой, за которым ужинают Б е р н а р д а и ее дочери. Им прислуживает П о н с и я. В сторонке сидит П р у д е н с и я. Когда поднимается занавес, царит тишина, нарушаемая лишь звоном тарелок и приборов.

 

П р у д е н с и я (поднимаясь). Ну, я пойду. Я уж и так у вас засиделась.

Б е р н а р д а. Подожди. В кои-то веки повидались.

П р у д е н с и я. Уже отзвонили к вечерне?

П о н с и я. Нет еще.

Пруденсия садится.

 

Б е р н а р д а. А как поживает твой муж?

П р у д е н с и я. Все так же.

Б е р н а р д а. Его мы тоже давно не видели.

П р у д е н с и я. Ты ведь знаешь, какой у него нрав. С тех пор как рассорился

со своими братьями из-за наследства, ни разу не вышел из дому через переднюю

дверь. Выходит во двор, подставляет лестницу и перелезает через стену.

Б е р н а р д а. Вот это настоящий мужчина. А как он с дочерью?

П р у д е н с и я. Так и не простил.

Б е р н а р д а. Правильно делает.

П р у д е н с и я. Как тебе сказать. У меня-то ведь сердце болит.

Б е р н а р д а. Непослушная дочь уже не дочь, а ворог.

П р у д е н с и я. Я уж на все рукой махнула. Одно только утешение у меня и

осталось - в церковь сходить, да вот слепну, и скоро придется дома сидеть, а

то как бы ребятишки не сыграли со мной какой-нибудь шутки.

 

Слышится сильный удар в стену.

 

Что это?

Б е р н а р д а. Племенной жеребец в загоне брыкает в стену. (Кричит.)

Стреножьте его и выпустите! (Понизив голос.) Должно, от жары бесится.

П р у д е н с и я. Вы пустите к нему новых кобыл?

Б е р н а р д а. Завтра на рассвете.

П р у д е н с и я. Умелая ты хозяйка. Как у тебя выросло стадо!

Б е р н а р д а. Немало ушло на это денег и сил.

П о н с и я (вмешиваясь.) Зато нет лучше стада во всей округе. Жаль только,

что скот подешевел.

Б е р н а р д а. Не хочешь ли сыру с медом?

П р у д е н с и я. Спасибо, не хочется.

 

Снова слышится удар в стену.

 

П о н с и я. Господи Боже!

П р у д е н с и я. Даже в груди отдалось.

Б е р н а р д а (вставая, в ярости). Сколько раз говорить одно и то же?

Выпустите его, пусть на ометы кидается! (После паузы, как бы обращаясь к

батракам.) Кобыл в конюшню заприте, а его выпустите, не то он нам стены

разнесет. (Направляется к столу и снова садится.) Ну и жизнь!

П р у д е н с и я. Все на тебе. Как мужчина ворочаешь.

Б е р н а р д а. Да уж. (Аделе, которая встает из-за стола.) Ты куда?

А д е л а. Воды напиться.

Б е р н а р д а (громко). Принеси кувшин воды. (Аделе.) Можешь сесть.

 

Адела садится.

 

П р у д е н с и я. А когда Ангустиас выходит замуж?

Б е р н а р д а. Через три дня придут ее сватать.

П р у д е н с и я. Ты, верно, радешенька!

А н г у с т и а с. Конечно!

А м е л и я (Магдалене). Ты соль рассыпала.

М а г д а л е н а. Нам и так солоно приходится, хуже не будет.

А м е л и я. А все-таки это не к добру.

Б е р н а р д а. Полно вам!

П р у д е н с и я (Ангустиас). Он уже подарил тебе кольцо?

А н г у с т и а с (протягивая ей кольцо). Вот посмотрите.

П р у д е н с и я. Прелесть. С тремя жемчужинами. А в мое время примета была:

жемчуг к слезам.

А н г у с т и а с. Ну, теперь уж в это не верят.

А д е л а. А я вот верю. Приметы не меняются. Обручальные кольца должны быть бриллиантовые.

П р у д е н с и я. Оно конечно, бриллиантовое больше подходит.

Б е р н а р д а. С жемчужинами или без жемчужин, а все от человека зависит.

М а р т и р и о. Человек полагает, а Бог располагает.

П р у д е н с и я. Говорят, мебель вы купили на загляденье.

Б е р н а р д а. Шестнадцать тысяч реалов отдала.

П о н с и я (вмешиваясь). Лучше всего зеркальный шкаф.

П р у д е н с и я. Я таких вещей и не видывала.

Б е р н а р д а. У нас сундуки были.

П р у д е н с и я. Только бы все было хорошо.

А д е л а. Никогда нельзя знать, как будет.

Б е р н а р д а. Плохого ждать не с чего.

 

Слышится отдаленный колокольный звон.

 

П р у д е н с и я. Последний звон. (Ангустиас.) Зайду в другой раз, покажешь мне приданое.

А н г у с т и а с. Пожалуйста, когда угодно.

П р у д е н с и я. Спокойной ночи.

Б е р н а р д а. До свиданья, Пруденсия.

Дочери (в один голос). Храни вас Бог.

 

Пауза. Пруденсия уходит.

 

Б е р н а р д а. Вот и поужинали.

Все встают.

 

А д е л а. Пройдусь до калитки ноги размять и подышать воздухом.

 

Магдалена садится на низкий стул, стоящий у стены.

 

А м е л и я. Я с тобой.

М а р т и р и о. И я.

А д е л а (со сдержанной злобой). Я и без вас не заблужусь.

А м е л и я. Что ж одной гулять на ночь глядя. В компании веселее.

 

Выходят. Бернарда садится. Ангустиас убирает со стола.

 

Б е р н а р д а. А ты, я вижу, все не разговариваешь с Мартирио. Я же тебе

сказала, чтобы ты не дулась на сестру. Она спрятала карточку просто так,

шутки ради, и забудь ты про эту историю.

А н г у с т и а с. Вы же знаете, что она не любит меня.

Б е р н а р д а. Чужая душа потемки, и я не допытываюсь, что у кого на уме, но

хочу, чтобы соблюдались приличия и чтобы в семье был мир и лад. Понимаешь?

А н г у с т и а с. Да.

Б е р н а р д а. Ну и хорошо.

М а г д а л е н а (клюя носом). И потом, тебе-то что, ты ведь вот-вот уйдешь из

дому. (Засыпает.)

А н г у с т и а с. Кажется, уже поздно.

Б е р н а р д а. В котором часу вы вчера кончили разговаривать?

А н г у с т и а с. В половине первого.

Б е р н а р д а. Что рассказывает Пепе?

А н г у с т и а с. Он какой-то рассеянный. Говорит со мной, а сам вроде бы

думает о другом. А если я спрашиваю, что с ним, отвечает: "У нас, мужчин,

свои заботы".

Б е р н а р д а. А ты не спрашивай. А выйдешь замуж - и подавно. Говори, когда

он сам с тобой говорит, и смотри на него, когда он на тебя смотрит, тогда и

не будет неладов.

А н г у с т и а с. Сдается мне, мама, он многое скрывает от меня.

Б е р н а р д а. Не старайся вызнать, что да почему, ни о чем не расспрашивай

его и, уж конечно, никогда при нем не плачь.

А н г у с т и а с. Я должна бы, кажется, радоваться, а у меня что-то не весело на душе.

Б е р н а р д а. Пустое.

А н г у с т и а с. Часто я через решетку гляжу на Пепе, всматриваюсь в него, а он расплывается у меня перед глазами, словно его окутало пылью, как бывает, когда стадо пройдет.

Б е р н а р д а. Это просто от слабости.

А н г у с т и а с. Дай-то Бог!

Б е р н а р д а. Он придет нынче?

А н г у с т и а с. Нет, поехал с матерью в город.

Б е р н а р д а. Тогда ляжем спать пораньше. Магдалена!

А н г у с т и а с. Она заснула.

 

Входят А д е л а, М а р т и р и о и А м е л и я.

 

А м е л и я. До чего темная ночь!

А д е л а. Хоть глаз выколи.

М а р т и р и о. Хорошая ночь для воров и вообще для тех, кому надо прятаться от людей.

А д е л а. Посреди двора стоял жеребец. Весь белый, словно бы вдвое больше, чем днем, - всю темь заполнял.

А м е л и я. Правда. Даже страх брал. Точно привидение.

А д е л а. В небе звезды - с кулак.

М а р т и р и о. Она принялась так разглядывать их, что чуть шею себе не свернула.

А д е л а. А что же, тебе не любо смотреть на них?

М а р т и р и о. Меня такие вещи не интересуют. Хватит с меня и того, что делается у нас под носом.

А д е л а. Да, это по твоей части.

Б е р н а р д а. Каждому свое.

А н г у с т и а с. Спокойной ночи.

А д е л а. Ты уже ложишься?

А н г у с т и а с. Да. Нынче Пепе не придет. (Выходит.)

А д е л а. Мама, почему, когда падает звезда или молния сверкает, говорят:

"Святая Варвара святою водой

записана в небе на бумаге святой"?

Б е р н а р д а. В старину знали много чего такого, что мы позабыли.

А м е л и я. Я зажмуриваю глаза, когда падает звезда.

А д е л а. А я нет. Мне нравится смотреть, как такая звездочка, что тихо

теплилась долгие годы, вдруг срывается и, пылая, проносится по небу.

М а р т и р и о. Да нам-то что до этого?

Б е р н а р д а. О таких вещах лучше и не думать.

А д е л а. Какая ночь! Я бы допоздна оставалась на воле, дышала бы не

надышалась свежим воздухом.

Б е р н а р д а. Но пора спать. Магдалена!

А м е л и я. Она уже сладкий сон видит.

Б е р н а р д а. Магдалена!

М а г д а л е н а (с досадой). Оставьте меня в покое!

Б е р н а р д а. В постель!

М а г д а л е н а (вставая, с раздражением). Не дадут спокойно посидеть!

(Уходит, ворча.)

А м е л и я. Спокойной ночи. (Уходит.)

Б е р н а р д а. Ступайте и вы.

М а р т и р и о. А что это сегодня не приходит жених Ангустиас?

Б е р н а р д а. Он уехал в город.

М а р т и р и о (глядя на Аделу). А!

А д е л а. До завтра. (Уходит.)

 

Мартирио пьет воду и медленно выходит, глядя на дверь, которая ведет на скотный двор.

 

П о н с и я (входя). Ты еще здесь?

Б е р н а р д а. Наслаждаюсь тишиной и что-то не замечаю, чтобы здесь

"творилось недоброе", как ты говоришь.

П о н с и я. Бернарда, оставим этот разговор.

Б е р н а р д а. В этом доме все на месте. От меня ничего не укроется.

П о н с и я. Снаружи-то тишь да гладь, это верно. Твои дочери живут как под

колпаком. Но в душу не заглянешь.

Б е р н а р д а. У моих дочерей на душе спокойно.

П о н с и я. Это твоя забота, ты их мать. Мое дело маленькое, прислуга -

прислуга и есть.

Б е р н а р д а. Что это да вдруг стала такой молчальницей?

П о н с и я. Я знаю свое место, вот и все.

Б е р н а р д а. Просто тебе нечего сказать. Если бы в этом доме было чем

поживиться сплетницам, уж ты бы позаботилась, чтобы все соседки перемывали

нам косточки.

П о н с и я. Я скрываю от людей больше, чем ты думаешь.

Б е р н а р д а. Что же, твой сын все еще видит Пепе в пять часов утра? Люди

все еще говорят худое об этом доме?

П о н с и я. Люди ничего не говорят.

Б е р н а р д а. Потому что не могут. Потому что не к чему прицепиться.

Недаром я глаз не смыкаю.

П о н с и я. Бернарда, я не хочу про это говорить, потому что боюсь твоего

норова. Но зря ты так уверена, что все в порядке.

Б е р н а р д а. В полнейшем порядке!

П о н с и я. Как бы вдруг не грянул гром. Как бы на тебя не свалилась беда.

Б е р н а р д а. И не пахнет здесь никакой бедой. Я уже не принимаю твои

выдумки близко к сердцу.

П о н с и я. Ну что ж, тем лучше для тебя.

Б е р н а р д а. Еще бы!

С л у ж а н к а (входя). Посуду я вымыла. Прикажете еще что-нибудь, Бернарда?

Б е р н а р д а (вставая). Нет. Пойду отдыхать,

П о н с и я. В котором часу тебя разбудить?

Б е р н а р д а. Вообще не буди. Сегодня я отосплюсь. (Уходит.)

П о н с и я. Когда не можешь совладать с огнем, легче всего повернуться к

нему спиной.

С л у ж а н к а. Из-за своей гордости она сама завязывает себе глаза.

П о н с и я. Ничего не могу поделать. Я хотела отвести беду, но дело так

далеко зашло, что я уж боюсь встревать. Видишь, какая тишина? А в каждой

комнате собирается гроза, и, когда буря разразится, она сметет нас всех. Но

я сказала все, что должна была сказать.

С л у ж а н к а. Бернарда думает, что никто с ней не сладит, а не знает того,

какую силу имеет мужчина среди одиноких женщин.

П о н с и я. Тут не только Пепе Римлянин виноват. Правда, в прошлом году он

поглядывал на Аделу, и она была без ума от него, но ей нужно было держать

себя в руках и не разжигать его. Мужчина есть мужчина.

С л у ж а н к а. Кое-кто думает, что он не раз говорил с Аделой.

П о н с и я. Это правда. (Понизив голос.) И еще кое-что было.

С л у ж а н к а. Уж и не знаю, что из всего этого выйдет.

П о н с и я. Я бы хотела очнуться за тридевять земель от этого дома, где все

готовы друг другу горло перегрызть.

С л у ж а н к а. Бернарда торопится со свадьбой, и еще, может быть, ничего не случится.

П о н с и я. Уж больно далеко дело зашло. Адела решилась на все, а остальные день и ночь настороже.

С л у ж а н к а. И Мартирио тоже?

П о н с и я. Эта хуже всех. Так и клокочет злобой. Она видит, что Пепе не

про нее, и, будь ее воля, в отместку утопила бы всех на свете.

С л у ж а н к а. Ну и ведьмы!

П о н с и я. Просто женщины без мужчин, вот и все. В таких делах и про

родную кровь забывают. Тсс! (Прислушивается.)

С л у ж а н к а. Что такое?

П о н с и я (вставая). Собаки лают.

С л у ж а н к а. Должно, кто-нибудь прошел мимо калитки.

 

Входит А д е л а в белой нижней юбке и облегающей тело безрукавке.

 

П о н с и я. Ты еще не легла?

А д е л а. Пришла напиться. (Берет со стола стакан и пьет.)

П о н с и я. Я думала, ты спишь.

А д е л а. Горло пересохло, я и проснулась. А вы что не отдыхаете?

С л у ж а н к а. Сейчас ляжем.

Адела уходит.

 

П о н с и я. Пойдем.

С л у ж а н к а. Да, не грех и на боковую, слава Богу, заработали. Бернарда

весь день не дает мне ни минутки отдохнуть.

П о н с и я. Забери лампу.

С л у ж а н к а. Собаки прямо ошалели.

П о н с и я. Спать не дадут.

 

Выходят. Сцена остается почти в темноте. Входит Мария Хосефа с овечкой на руках.

 

М а р и я Х о с е ф а.

Ягненочек, мой ребеночек,

на взморье лежит наш путь,

там, милый дурашка-мурашка,

я дам тебе кашки и грудь.

Бернарда,

морда леопарда.

Магдалена,

морда гиены.

Ягненочек мой!

Ме-э-э, ме-э-э.

В Вифлеем идем, в Вифлеем.

Спать нам с тобою не хочется,

нас не тронет ни птица, ни зверь,

и сама перед нами откроется

коралловой хижины дверь.

Бернарда,

морда леопарда,

Магдалена,

морда гиены.

Ягненочек мой!

Ме-э-э, ме-э-э.

В Вифлеем идем, в Вифлеем.

(Уходит с пением.)

 

Крадучись входит А д е л а, оглядывается по сторонам и выскальзывает в дверь, которая выходит на скотный двор. Через другую дверь входит М а р т и р и о и настороженно останавливается на середине сцены. Она тоже в нижней юбке и кутается в короткую черную накидку. С противоположной стороны входит Мария Xосефа.

 

М а р т и р и о. Бабушка, куда вы?

М а р и я X о с е ф а. Ты откроешь мне калитку? Кто ты?

М а р т и р и о. Как вы очутились здесь?

М а р и я X о с е ф а. Я сбежала. А кто ты?

М а р т и р и о. Идите спать.

М а р и я X о с е ф а. Ты Мартирио, теперь я вижу. Mapтирио, морда Мартирио. А

когда у тебя будет ребенок? Я завела вот этого.

М а р т и р и о. Где вы взяли эту овцу?

М а р и я X о с е ф а. Сама знаю, что это овца. Но почему бы овце не быть

ребенком? Лучше овца, чем ничего. Бернарда, морда леопарда. Магдалена, морда

гиены.

М а р т и р и о. Не кричите.

М а р и я X о с е ф а. Правда. Кругом так темно. Ты думаешь, раз у меня белые

волосы, я не могу иметь детей, а у меня вот есть дети, много-много. У этого

ребенка будут белые волосы, и у него будет свой ребенок, а у того свой, и у

всех волосы будут белые как снег, и мы будем как волны - одна, другая,

третья. А потом мы все сядем, и наши белые волосы смешаются, и мы сделаемся

пеной. Почему здесь нет пены? Здесь одни только траурные накидки.

М а р т и р и о. Молчите, молчите.

М а р и я Х о с е ф а. Когда у моей соседки рождался ребенок, я приносила ей

шоколад, а потом она мне приносила, и так всегда-всегда. У тебя тоже будут

белые волосы, но к тебе не придут соседки. Мне надо идти, но я боюсь собак.

Ты проводишь меня? Я люблю чистое поле. Люблю и дома, но дома, где не

запираются от людей, где женщины баюкают своих маленьких, а мужчины

прохлаждаются у ворот. Пепе - великан. Вы все его любите. Но он вас сожрет,

потому что вы пшеничные зерна. Нет, не зерна. Вы лягушки безъязыкие!

М а р т и р и о. Полно. Идите спать. (Подталкивает ее.)

М а р и я Х о с е ф а. Ладно, но потом ты мне откроешь, правда?

М а р т и р и о. Обязательно.

М а р и я Х о с е ф а (плача).

Ягненочек, мой ребеночек,

на взморье лежит наш путь,

там, милый дурашка-мурашка,

я дам тебе кашки и грудь.

 

Мартирио закрывает дверь за Марией Хосефой и направляется к двери, которая выходит на скотный двор, останавливается и, поколебавшись, делает еще два шага.

 

М а р т и р и о (тихо). Адела.

 

Пауза.

 

(Подходит ближе к двери. Громко.) Адела!

 

Появляется А д е л а. Она слегка растрепана.

 

А д е л а. Зачем ты ищешь меня?

М а р т и р и о. Оставь этого человека!

А д е л а. А кто ты такая, чтобы мне это говорить?

М а р т и р и о. Честная женщина так себя не ведет. Тебе не место около него.

А д е л а. С какой охотой ты заняла бы это место!

М а р т и р и о (громко). Пора мне заговорить! Так больше не может

продолжаться.

А д е л а. Это только начало. У меня хватило силы, хватило духа на то, что

тебе не по плечу. Под этой крышей я была заживо похоронена, и я вышла из

могилы взять от жизни свое, взять то, что мне принадлежит.

М а р т и р и о. Этот бессердечный человек посватался к другой. Ты заступила

ей дорогу.

А д е л а. Он посватался к ней из-за денег. Но полюбилась ему я.

М а р т и р и о. Я не дам тебе отбить его. Он женится на Ангустиас.

А д е л а. Ты лучше меня знаешь, что он не любит ее.

М а р т и р и о. Знаю.

А д е л а. Знаешь, потому что сама видишь, что он любит меня.

М а р т и р и о (с отчаянием). Да.

А д е л а (приближаясь к ней). Он любит меня! Он любит меня!

М а р т и р и о. Лучше зарежь, только не повторяй мне это.

А д е л а. Потому ты и добиваешься, чтобы я не встречалась с ним. Тебе

неважно, если он обнимает нелюбимую, мне тоже. Пусть он хоть сто лет живет с

А н г у с т и а с, но чтобы он обнимал меня - это тебе нож в сердце, потому что ты

тоже любишь его, любишь!

М а р т и р и о. Да! Скажу тебе без утайки: да! У меня от горечи разрывается

грудь, как перезревший гранат, но я люблю его!

А д е л а (в порыве чувств обнимая ее). Мартирио, Мартирио, я не виновата.

М а р т и р и о. Не обнимай меня! Не отводи мне глаза. Ты мне уже не родная

кровь. Даже если бы я и хотела смотреть на тебя как на сестру, я не могу

видеть в тебе только женщину. (Отталкивает ее.)

А д е л а. Тут уж ничем не поможешь. Одной из нас придется смириться. Пепе

Римлянин мой. Он водит меня в камыши.

М а р т и р и о. Не будет этого!

А д е л а. После того как я отведала вкус его губ, мне уже невыносим этот

ужасный дом. Я буду, кем захочет Пепе. Пусть на меня ополчится все селение,

пусть на меня показывают пальцами, чтобы я сгорала от стыда, пусть меня

преследуют те, кто называет себя приличными людьми. Я надену терновый венец

женщины, которую любит женатый мужчина.

М а р т и р и о. Замолчи, замолчи!

А д е л а. Да, да. (Понизив голос.) Пойдем спать, пусть его женится на

Ангустиас, мне это уже неважно. Я уйду в одинокий домишко, где он сможет

видеться со мной когда вздумает, когда ему захочется.

М а р т и р и о. Этого не будет, пока в моих жилах есть хоть капля крови.

А д е л а. Я не только тебя, слабую женщину, но и взвившегося на дыбы коня

способна одним мизинцем поставить на колени.

М а р т и р и о. Не говори со мной так, не выводи меня из терпенья. У меня так

накипело на сердце, что я задыхаюсь от злобы и сама в себе не вольна.

А д е л а. Нас учат любить сестер. Должно быть, Бог затмил мне глаза,

потому что я словно в первый раз тебя вижу.

 

Слышится свист, и Адела бежит к двери, но Мартирио встает перед ней.

 

М а р т и р и о. Куда ты?

А д е л а. Отойди от двери!

М а р т и р и о. Попробуй пройди!

А д е л а. Пусти! (Борется с ней.)

М а р т и р и о (кричит). Мама, мама!

 

Появляется Б е р н а р д а в нижней юбке и черном платке.

 

Б е р н а р д а. Довольно, довольно, разразил бы вас гром!

М а р т и р и о (указывая на Аделу). Она была с ним! Посмотрите на ее юбку -

вся в соломе!

Б е р н а р д а. Ах ты, тварь подзаборная! (В ярости направляется к Аделе.)

А д е л а (встречая ее лицом к лицу). Хватит, кончилась эта каторга! (Вырывает у матери палку и переламывает ее.) Вот и вся ваша власть! Ни шагу дальше. Надо мной не волен никто, кроме Пепе.

М а г д а л е н а (входя). Адела!

 

Входят П о н с и я и А н г у с т и а с.

 

А д е л а. Я его жена. (Ангустиас.) Слышишь? Ступай во двор и скажи ему,

что ты это знаешь. Он будет хозяином в этом доме. Он здесь, за дверью,

храбрый, как лев.

А н г у с т и а с. Боже мой!

Б е р н а р д а. Ружье! Где ружье? (Выбегает.)

 

Следом за ней выходит М а р т и р и о. В глубине сцены появляется А м е л и я, которая в ужасе смотрит на происходящее, прислонив голову к стене.

 

А д е л а. Никто не совладает со мной! (Хочет выйти.)

А н г у с т и а с (хватая ее). Ты так просто не выйдешь отсюда! Воровка! Позор

нашего дома!

М а г д а л е н а. Не держи ее, пусть уходит и больше не попадается нам на глаза!

 

Гремит выстрел.

 

Б е р н а р д а (входя). Теперь иди ищи его!

М а р т и р и о (входя). Покончено с Пепе.

А д е л а. Пепе! Боже мой! Пепе! (Выбегает.)

П о н с и я. Неужели вы убили его?

М а р т и р и о. Нет. Он ускакал на своей лошадке.

Б е р н а р д а. Я не виновата. Женщины не умеют целиться.

М а г д а л е н а. Зачем же ты так сказала?

П о н с и я. Проклятая!

М а г д а л е н а. Одержимая!

Б е р н а р д а. Хотя так оно и лучше.

 

Слышится стук упавшего на пол предмета.

 

Адела! Адела!

П о н с и я (подойдя к двери). Открой!

Б е р н а р д а. Открой! Не думай, что стены защищают от позора.

С л у ж а н к а (входя). Соседи всполошились!

Б е р н а р д а (сдавленным голосом, похожим на рычание). Открой, не то я вышибу дверь!

Пауза. Воцаряется полная тишина.

 

Адела! (Отходит от двери.) Принеси молоток.

 

П о н с и я, с силой толкнув дверь, распахивает ее и входит. Она громко кричит и тут же выходит.

 

Б е р н а р д а. Что там?

П о н с и я (поднося руки к шее). Избави нас Бог от такого конца!

 

Сестры отшатываются назад. Служанка крестится. Бернарда вскрикивает и делает шаг к двери.

 

П о н с и я. Не входи!

Б е р н а р д а. Нет. Только не я! Пепе, ты пока уцелел, скачешь сейчас по глухим дорогам, но тебе не уйти от расплаты! Снимите ее! Моя дочь умерла невинной. Отнесите в ее комнату и обрядите как девицу. Никому ни слова! Она умерла невинной. Скажите, чтобы на рассвете звонили за упокой.

М а р т и р и о (задумчиво). Счастливая, он любил ее... Тысячу раз счастливая…

Б е р н а р д а. И я не желаю, чтобы плакали. Смерти надо смотреть в глаза. Тихо! (Одной из дочерей.) Молчать, я сказала! (Другой дочери.) Слезы лить будешь, когда останешься одна! Мы все погрузимся в глубокий траур. Она, младшая дочь Бернарды Альбы, умерла невинной. Вы слышали? Тихо, тихо, я сказала! Тихо!

Занавес

1936, июнь

 

 

ЛЕКЦИИ

 

 

Воображение, вдохновение, освобождение

 

Таковы три ступени, три этапа, с которыми сталкивается и через которые проходит любое произведение подлинного искусства, вся история литературы в ее круговороте от завершения к новым начинаниям и любой поэт, сознающий, с каким сокровищем он по милости Божьей имеет дело.

Прекрасно сознавая всю сложность темы, я не претендую на завершенность; я хочу сделать лишь набросок - не обрисовать, а навести на мысль.

Миссия у поэта одна: одушевлять в буквальном смысле - дарить душу. Только не спрашивайте меня, что истинно и что ложно, поскольку "поэтическая правда" - это фраза, смысл которой зависит от говорящего. То, что ослепительно у Данте, может быть безобразным у Малларме. И конечно, ни для кого не секрет, что поэзия влюбляет. Никогда не отговаривайтесь "это темно", потому что поэзия проста и светла. Но это значит, что мы должны всеми силами, всем, что есть в нас лучшего, домогаться ее, если хотим, чтобы она далась в руки. Мы должны уметь полностью порвать с ней, и тогда она сама падет нагая в наши объятия. Чего поэзия не терпит ни под каким видом - это равнодушия. Равнодушие - престол сатаны, а между тем именно оно разглагольствует на всех перекрестках в шутовском наряде самодовольства и культуры.

Для меня воображение - синоним способности к открытиям. Воображать - открывать, вносить частицу собственного света в живую тьму, где обитают разнообразные возможности, формы и величины. Воображение дает связь и жизненную очевидность фрагментам скрытой действительности, в которой движется человек.

Подлинная дочь воображения - метафора, рожденная мгновенной вспышкой интуиции, озаренная долгой тревогой предчувствия.

Но воображение ограничено действительностью - нельзя представить себе несуществующего; воображению нужны вещи, виды, числа, планеты и необходимая логическая связь между ними. Оно не может броситься в бездну и отвергнуть реальные понятия. У воображения есть горизонты, оно стремится охватить и конкретизировать все, что способно вместить.

Воображение поэтическое странствует и преображает вещи, наполняет их особым, сугубо своим смыслом и выявляет связи, которые даже не подозревались, но всегда, всегда, всегда оно явно и неизбежно оперирует явлениями действительности. Оно остается в рамках человеческой логики, контролируемое рассудком, с которым не в силах порвать. Его творческий процесс предполагает организацию и ограничение. Это воображение придумало четыре стороны света, это оно открыло причинную связь вещей; но оно никогда не могло погрузить руки в пылающий жар алогизма и безрассудности, где рождается вольное и ничем не скованное вдохновение. Воображение - это первая ступень и основание всей поэзии. С его помощью поэт воздвигает башню против стихий и тайн. Он неприступен, он распоряжается - и его слушают. Но от него почти всегда ускользают самые чудесные птицы и самые чистые лучи. Очень трудно "поэту от воображения" (назовем его так) достигнуть сильного поэтического переживания. Здесь не поможет стихотворная техника. Можно достичь той сугубой романтической музыкальной взволнованности, которая почти всегда отъединена от глубокого духовного чувства, но волнения поэтического, чистого, бессознательного, безудержного, поэзии безусловной со своими собственными, только что созданными законами - конечно, нет.

Воображение бедно, и воображение поэтическое - в особенности. Видимая действительность неизмеримо богаче оттенками, неизмеримо поэтичнее, чем его открытия.

Поэт всегда бродит в пространстве своего воображения, ограниченный им. Он уже понимает, что его фантазия - это способность к совершенствованию, что тренировка воображения может обогатить его, усилить его световые антенны и излучаемую волну. Но поэт по-прежнему один на один со своим внутренним миром, со своим печальным "хочу и не могу".

Он слышит скольжение великих рек, его лица касается свежесть тростника, который зыблется в "никакой стороне". Он хочет понять разговор муравьев под непознаваемой листвой. Хочет проникнуться музыкой древесного сока в темной тишине тяжелых стволов. Хочет постичь азбуку Морзе, звучащую в сердце спящей девочки.

Хочет. Все мы хотим. Но не может. Потому что, пытаясь выразить поэтическую правду, он вынужден опираться на свои человеческие ощущения, исходить из того, что увидел и услышал, прибегать к пластическим аналогиям, которые никогда не достигнут той же степени выразительности. Потому что одно воображение никогда не достигает подобных глубин.

Пока поэт не ищет освобождения, он может благоденствовать в своей раззолоченной нищете. Все риторические и поэтические школы мира, начиная с японских канонов, предлагают богатейший реквизит закатов, лун, лилий, зеркал и меланхолических облаков применительно к любым вкусам и климатам.

Но поэт, который хочет вырваться из вымышленных границ, не жить лишь теми образами, что рождены окружающим, - перестает грезить и перестает желать. Он уже не желает - он любит. От "воображения" - духовного продукта - он переходит к вере. Теперь все таково, потому что оно таково, без причин и следствий. Нет ни границ, ни пределов - одна упоительная свобода.

Если поэтическое воображение подчиняется логике человеческой, то поэтическое вдохновение подчинено логике поэтической. Бесполезна вся выработанная техника, рушатся все эстетические предпосылки, и подобно тому как воображение - открытие, вдохновение - это благодать, это неизреченный дар.

Такова моя сегодняшняя точка зрения на поэзию. Сегодняшняя - потому что она верна на сегодня. Не знаю, что я буду думать завтра. Как настоящий поэт, которым я останусь до могилы, я никогда не перестану сопротивляться любым правилам, в ожидании живой крови, которая рано или поздно, но обязательно хлынет из тела зеленой или янтарной струей. Все что угодно - лишь бы не смотреть неподвижно в одно и то же окно на одну и ту же картину. Свет поэта - в противоречии. Разумеется, я не рассчитываю кого-либо убедить. Вероятно, такая позиция была бы недостойна поэзии. Не сторонники нужны поэзии, но влюбленные. Терниями и битым стеклом выстилает она путь, чтобы во имя любви ровоточили руки, ее искавшие.

11 октября 1928 г.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-07-02; Просмотров: 368; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.186 сек.