Gis la! – Пока в переводе с эсперанто. 15 страница

– Описать? – мы продолжали спускаться вниз, только теперь Димка не бежал вперед, как пару минут назад, а шел медленно, боялся, что я еще раз грохнусь, наверное, и тогда, обвинив во всем его, точно стукну.

– Она… Она – милая девушка, хорошенькая. Вежливая, спокойная, с женственными движениями. Не похожая на тебя, короче, – подытожил он.

– Я что, по-твоему, невоспитанная хамка и выскочка? – не обидевшись, поинтересовалась я.

– Да. Точно. Хотя… ты больше подходишь под понятие ННН.

– Чего это еще за дрянь, это твое ННН? – подозрительно спросила я, перебирая в уме дразнилки, которыми этот придурок мог меня наградить.

– Невоспитанная нервная нахалка, – взрослым голосом произнес Димка, словно представлял на заседании важных директоров новую и крайней важную презентацию.

– Вот же ты козел, Чащин! Ладно… А выглядит она как? – мне было очень любопытно. Маринке и Лиде расскажу, вместе посплетничаем, кто там стал дамой сердца нашего рыцаря.

– Красиво выглядит, – не стал Димка сильно распространяться на эту тему.

– Наверное, она вся такая из себя, ухоженная и модная? – захихикала я.

– Именно, – подтвердил Димка, задрав голову. – Светловолосая и милая.

– Да ты охрененно крутой, отхватил себе такую леди! Кстати, на Князеву по описанию похожа, – невольно вырвалось у меня.

– На Ольгу? – удивился он. – С чего это?

– С того, – не хотелось мне говорить о сопернице.

– С кем, с кем, а с ней бы я точно не хотел встречаться, – вдруг отозвался он.

– Да? С чего вдруг? – тут же заинтересовалась я.

– Она мне не нравится, – категорически заявил одногруппник, словно что-то вспомнив. – Лучше с такой, как ты, уткой, встречаться, чем с ней. А с ней еще и опасно.

– А у тебя хороший вкус, Чащин, – покровительственно хлопнула я его по плечу, пропустив мимо ушей обидную "утку". – Князева – Тролль.

– Это уж точно, всех хорошо разводит, – неожиданно выдал Дмитрий, улыбнувшись как-то насмешливо-зловеще.

– Что ты имеешь в виду? – похолодела я. Вдруг он догадался, что мне нравится Никита, а Ольга с ним встречается? Нет, реально, у меня на этом пунктик.

– В универе она милая, вежливая и даже неприступная, – нехотя ответил парень. – Как принцесса, что ли. Но на самом деле немного другая. Видели мы ее с парнями как-то на одной вечеринке в клубе…

– Ты разве ходишь по клубам? – захихикала я. – Ты же фэйсконтроль не пройдешь.

– Бурундукова, ты действительно утка, – вздохнул Дима. – И сама ты никуда не ходишь. А мы пошли туда с ребятами, потому что Жека Истенко решил справить там свой День Рождения.

Женя Истенко был нашим горячо любимым одногруппником.

– Вот в тот раз мы и встретили Князеву там. Прифигели. Такая раскрепощенная девчонка без комплексов! Минимум одежды, максимум косметики, но танцевала роскошно.

Я выразительно хмыкнула. А ведь я подозревала, что она непростая девушка, эта Гоблинша! Прикидывается, значит, пай-девочкой?

– А это точно она была?

– Еще бы, точно, – ничуть не сомневался в собственной правоте Чащин. – Мы все ее узнали. Не без труда, правда. Короткое платье, яркая штукатурка – косметика эта ваша, шпильки, коктейльчик в руках.

– Коктейльчик? Да она же шампанское с трудом допивает, когда вы его на нам на Восьмое Марта притаскиваете!

– Точно, Бурундукова, точно. И со взрослыми парнями она заигрывала будь здоров, – припомнил мой спутник. – Ха, неудачники…

Он замолчал, покачав головой.

– Ух ты, – еще больше обрадовалась я.

Орел готовился клюнуть кое-кого в зеленую макушку, торчащую из-под моста.

– Какая двуличная! А когда это было, недавно?

– Почему недавно? Еще в середине второго курса. А тебе то что? В нашу Князеву влюбилась?

– Идиот? – спросила я, нехорошо посмотрев на Димку. – Твои подколы уже давно антисмешны.

– А, точно, у тебя есть Смерчинский, – почесал затылок Димка, словно бы припоминая. Лыбиться он не переставал.

– А у тебя женщина-стена и неизвестная мне леди, – отвечала я. – Ты, наверное, мечешься, не знаешь, кого выбрать?

– Лучше выбирать самому, чем быть выбранным каким-нибудь отстоем, – притворно-философским тоном заметил Димка.

– Это точно. Я с таким трудом выбрала из всех своих поклонников Смерчинского…то есть Денисочку, – притворно вздохнула я. – Эх, мой любименький…!

Чащин сделал вид, что его тошнит.

Мы вместе дошли до остановки, препираясь, как обычно. Иногда на меня кто-нибудь смотрел и начинал шушукаться, но я старалась не обращать внимания на такие пустяки. А вот Чащин обращал и тут же начинал кривляться и вспоминать мое "особое положение", явно намекая на протекцию все по тому же английскому.

– И не забудь про пиццу! – прежде, чем скрыться в автобусе, крикнул мне Дима. – Ты мне пообещала. Так что в воскресенье будь готова угощать меня, прекрасного!

– Да без базара, – согласилась я. – Мария всегда держит свое слово!

Чащин уехал, а я еще пару минут стояла на остановке, а потом приехал и мой автобус. С боем заняв укромное местечко в самом его начале, я заснула уже через несколько мгновений, а проснулась ровно за одну остановку до собственного дома.

В квартире, где пока никого из родственников не было, я пообедала перед компьютером, устроив столовую в собственной комнате, посмотрела хорошую комедию. Потом нашла несчастный телефон, на который целые сутки безуспешно звонили самые разные личности – ответила на сообщения Маринке и Лиде, изнывающих от любопытства (с ними я не встретилась, поскольку они учились в другой группе, и их занятия проходили с утра), пообщалась с народом в Интернете, забыв про то, что мне вообще-то нужно бы приготовиться к завтрашним парам. Да, я пробовала связаться со Смерчем, но сегодня этого у меня не получилось – Ветерок куда-то пропал, а усиленно искать придурка, бросившего меня в гостинице, не хотелось. Зато подружки и некоторые одногруппницы просто атаковали вопросами. Я даже телефон выключила: и домашний, и мобильный. И завалилась спать.

Через пару часов, когда домой вернулась мама, я получила огромный по размахам втык за то, что не оповещала ее о своих ночных перемещениях по "музею", не звонила и вообще решила ей "перепортить последние нервы". Ох, ну и знатно же она орала на меня, грозя всевозможными карами. Пришедшие на удивление рано папа и Федька на меня не кричали, принимая минимальное участие в воспитательном процессе, только брат под конец невзначай заявил:

– Какая-то мутная история с твоей Музейной ночью. Мам, она по ходу вообще непонятно, где шлялась. Накажи ее!

Я, проклиная его прозорливость, тут же принялась рассказывать, как мне понравилось в музее, и даже попробовала рассказать брату о замечательной картине "Сероко". Он покрутил около виска и сказал:

– Ты дура? Какое Сероко?

– Я же объясняю, картина Радова…

– Слушай, я не мама. Сейчас просто залезу в Интернет и узнаю, что конкретно было на этой Музейной Ночи, а чего там не было, – с усмешкой пригрозил старший брат, когда мама вышла из кухни, где проходила моя экзекуция.

– Если принюхаться, у тебя волосы пахнут сигаретным дымом. Футболка, что валяется в твоей комнате, измята, как будто бы в ней спала. Никаких фото, листовок, проспектов и прочей ерунды, что получают на выставках, у тебя нет. Даже билетика нет – я в этом уверен, – продолжал с чувством собственного достоинства Федор.

– Эээ… Это…

– Ладно, расскажи мне, где и с кем шарилась, а я, так и быть, не сообщу маме, – проявил небывалое добродушие он.

Скрипя от злости зубами, я сказала Федьке, что ходила с девчонками в клуб, боялась, что мама не отпустит, поэтому наврала.

– А я думал, ты со своим мотоциклистом, – разочарованно протянул старший брат.

– Хорошо, с мотоциклистом тоже! – не стала спорить я.

– Отлично! Теперь ты у меня в долговом рабстве, Машка, – обрадовался этот кабан. – На всю неделю. Нет, даже на две.

Я шумно сглотнула. Началась любимая Федькина игра. Издевательство над беззащитной младшей сестренкой.

– Теперь я для тебя – царь и бо…

Его прервал звонок в дверь. Мама из своей комнаты крикнула, чтобы Федька открыл, а он, повелительно махнув мне кистью, принялся за новый бутерброд.

Я злобно, как дракон, попавший в сеть, вздохнула, и поплелась к двери. Вообще-то, наверное, я действительно стала перетягивать у Смерчинского его драгоценную удачу, о которой он столько трепался. Ведь мне повезло, что дверь открыла именно я. Потому что за порогом торчала хорошо знакомая длинная и тонкая фигура полунорвежского дружка Смерча.

В этот раз на нем не было никакого красного шарфа, а вот черно-белые кеды остались неизменными. Сегодня блондинчик мог еще похвастаться узкими темно-синими брюками в светлую широкую клетку, а также ярко-синей кепкой.

Резко открыв дверь и, чуть не стукнув парня по носу, я тут же грозно спросила:

– Чего надо??

Он, встряхнув длинными, до плеч, волосами цвета пшеницы, серьезно на меня посмотрел и выдал почти точным голосом Дэна:

– Я подумал, твои родители могут попросить предоставить доказательства того, что ты была в музее, поэтому попросил позаботиться об этом друзей.

Потом личная голосовая открытка Смерчинского откашлялся и быстро перешел на собственный голос:

– Короче, Мария-Бурундук, вот, держи. От Дэнни.

И протянул мне широкий светлый конверт, в котором я тут же обнаружила то, о чем пару минут назад говорил брат: использованный билет на Музейную ночь, несколько проспектов с нее же и программу вечера.

– С фото мы не успели, прости. Смерч просил передать, что если нужно будет: в фотошопе сделают.

Я оторопело взглянула на гостя, готовая расцеловать в его в по-вампирски бескровные губы.

– Ну, ничего себе! Спасибо!! Спасибо, Ло… Ле… слушай, как тебя зовут?

– Ланде, – парня мои слова ничуть не затронули. Похоже, куча народу забывала, как его кличут.

– Ланде, да, точно. Ланде, а почему Дэн сам не приехал?

– У него дела дома, – коротко отозвался он, намериваясь уходить.

– А почему не позвонил? – продолжала допытывать его я.

– А он звонил. Сказал передать тебе, чтобы ты хотя бы изредка включала телефон, – несколько занудным голосом отвечал человекошарф.

– Ааа… Точно. Ну, вы крутые мужики… Ведь действительно выручили меня!

– Ну и отлично. Мне пора, Бурундук, – Ланде повернулся ко мне спиной и уже, было, хотел спускаться.

– Стой!! Ты где был вчера? Когда ваши остальные дружки устроили веселье около универа? – окликнула я его, прижимая к себе "доказательства моей невиновности".

– В отделении милиции, – скорбно произнес парень. Эта самая мировая скорбь появилась в его светлых глазах, и он вздохнул.

– Где-где? А за что? – захотелось мне все знать. Ланде вновь развернулся ко мне и со вкусом принялся жаловаться, найдя в моем лице благодарного слушателя. Он тяжко вздыхал, время от времени называл Черри злобненькими прикольными словечками, морщился и рассказывал, как плохо и некомфортно ему было в милиции.

Все оказалось просто, как дырка на чулке красавицы. Недавно Дэн одолжил раздолбаю Черри свой "Выфер". Все-таки доброта и щедрость по отношению к приятелям Смерчинского до добра не доведут. Черри погонял на мотоцикле и даже не разбил и не поцарапал его. Всего лишь посеял один из шлемов.

В тот вечер, когда Ланде узнал о том, что затеяли остальные их общие дружки-приятели, он рассказал обо всем зеленоволосому, и они, как всегда, собачась, стали названивать Денису, но тот упрямо пренебрегал их звонками. Утром телефон он так и не брал, а в Интернете отчего-то не появлялся. Ланде предположил, что, скорее всего, "Дэнни с девушкой" – когда он оказывался вместе с очередной милашкой, то игнорировал весь остальной мир. Черри и Ланде, понимая, что не могут достучаться до друга, решили поехать к нему домой. Естественно, выехали на "Выфере". Единственный оставшийся шлем забрал себе осторожный полунорвег, Черри же уселся вперед без оного, и на всей скорости погнал к дому Дэнни. Естественно, незадачливых спасателей репутации Смерчинского заприметили прозорливые сотрудники службы дорожной безопасности. Попросили парочку остановиться. Черри этого делать категорически не захотел. У него ведь и прав-то не было. Парень погнал вперед еще с большей скоростью, показав молоденьким летейнантикам еще и неприличный жест. Те явно обиделись и сообщили своим коллегам по рации о нарушителях. В результате, мотоциклисты в форме, а также бодрая патрульная машина все с теми же летейнантиками догнали Черри и орущего на него Ланде, который три тысячи раз проклял себя за то, что согласился поехать вместе с зеленоволосым. Разгоряченный скоростью панк тут же оказал сопротивление сотрудникам правопорядка, но был ими коварно повержен и доставлен в ближайшее отделение милиции вместе с Ланде

В общем, тогда, когда Дэн стал способен отвечать на звонки, его друзья уже не могли позвонить ему и сообщить о надвигающейся буре – они сидели за ржавой решеткой местного "обезьянника".

"Посидите до утречка, гонщики, остынете, а потом мы с вашими родными и свяжемся, скажем, чтобы забирали. А пока отдыхайте", – сказал зловредный инспектор Угрев.

Там же, кстати, наутро Черри и подрался с "двумя гопниками, которых притащили в камеру". Один из них, заприметив беззащитного на вид Ланде, дующегося из-за происшедшего на весь мир, стал проявлять к парню активный интерес, и Черри, как более мужественному и сильному его товарищу, пришлось вступиться за пшеничноволосого. Потом умудрился пару раз крепко стукнуть и одного из милиционеров, бросившихся разнимать дерущихся. Дело запахло жареным.

Из переделки парням помог выбраться Смерчинский, вовремя приехавший в отделение вместе еще с парой приятелей, узнавших о том, что случилось зеленоволосым и Ланде. Он же при активном содействии отца помог вызволить этих двоих на волю.

– Дэнни с трудом уговорил отца помочь. Взамен тот попросил Дэнни съездить вместе с ним кое-куда. Поэтому я приехал отдать тебе все это. Не хочу быть должником, – закончил рассказ Шарф, грустный, как осенний листочек, оторвавшийся от ветки одним из первых. Во время рассказа он трогательно теребил белоснежное пирсинг-кольцо в губе.

– Еще раз спасибки, Линде, точнее Ланде. Так это не вы вызвали ОМОН? – поинтересовалась я напоследок.

Красноречивый взгляд голубых глаз ясно говорил мне "нет".

– Маша, почему ты дверь держишь открытой? Кто там? – крикнула из комнаты мама. – Почему не приглашаешь?

– Заходи? – шире распахнула я дверь. Ну вообще-то да, я негостеприимная какая-то.

Ланде сдуло от меня на пару ступенек вниз. Он замотал головой, и его волосы растрепались.

– Нет-нет, мне пора, я и так запоздал. Этот дегенеративный кроманьонец Черри вообще не умеет ждать.

– А чего это у вас за отношения, а? – жадно спросила я вдогонку, глядя на быстро спускающуюся тонкую фигуру. – Вы такие близкие люди, что ни дня вместе не можете не пробыть? А? И почему вы на одном мотике вместе катались? Ты его за пояс держал, да? Вы вместе живете? Что у вас за отношения?

– У нас нет отношений, – чужим, твердым голосом произнес парень.

– Ааа… А как на этих самых похож… Ну ничего, и такие тоже есть… И тоже хорошие люди бывают, да. Но Элис, конечно, стерва….

Спина Ланде дрогнула, он остановился, обернулся и произнес нервным, чуть срывающимся голосом:

– Я – нормальный!

– А я что-то говорю о твоей ненормальности? – как можно шире (большие глаза – символ наивности!) раскрыла я глаза. – Ты вообще прикольный. Покедова, Ланде. Мерси за услугу! Я твой должник!

– Салют, Бурундук – попрощался как-то неправильно Ланде и стал спускаться по лестнице. Я закрыла дверь и пошла к Федьке.

– Эй, кабан, – обратилась я к нему.

– Ты чего, нарываешься? – добродушно спросил он. – Раб, одурел?

– Вот, – ткнула ему в лицо я билет из музея.

– Что это?

– Мои доказательства, – я победно расхохоталась.

– Где ты это достала? Сероко все равно не существует! – обиделся Федор, явно ошарашенный. Он попытался схватить билет, но я ловко увернулась.

– Ну и что! Если что, скажу маме, что разыграла ее. А ты неудачник! Да здравствует Спартак! Освобождение рабов! – с этими словами я, приплясывая, убежала в свою комнату. – Мама, мама, хочешь посмотреть на программу вечера?

– Мама, мама! Она точно все врет!

Мамочка поверила мне, своей младшенькой доченьке, обещающей ей показать фото с музейной ночи.

На следующий день я встретилась со Смерчинским утречком, перед своими парами – вчера все-таки включила многострадальный телефон и договорилась с ним о встрече.

Он поджидал меня за столиком в столовой, почти пустующей во время занятий и ожидающей перемены, когда толпа голодных студентов нахлынет за едой и напитками. Сейчас здесь находилось мало человек, и было непривычно для этого места тихо.

Когда я прибежала, совсем чуть-чуть припозднившись, Смерч уткнулся в свой ноутбук, изредка попивая "спрайт" из бутылки.

– Привет, я опоздала, были пробки, я спешила, спасибо, хочу пить, – выпалила я на одном дыхании, хватая газировку.

Пока я глотала живительный холодный напиток, не в силах оторваться от бутылки, Денис закрыл ноутбук, подпер руками подбородок и направил на меня мягкий, осуждающий взгляд.

– Что? – напилась, наконец, я. – Чего так смотришь? Я же извинилась за опоздание.

– Твое получасовое опоздание меня волнует мало, Чип, – отозвался он, продолжая в упор глядеть на меня. – Вчера этого не получилось, потому что ты куда-то упорхнула, не предупредив меня, а теперь я хочу услышать полный и ясный отчет о твоих действиях в клубе.

Я на пару секунд стушевалась.

– Моих? Ты о своих-то действиях знаешь? – обвиняющим тоном спросила я его. – Ты помнишь, что ты вытворял? Помнишь?!

– Нет. Расскажешь?

– Расскажу. Расскажу! Ты… ты был великолепен! Просто великолепен! – громко закричала я на всю столовую, вспомнив его поведение. – Я до сих пор не могу отойти! Просто в шоке!

Сидящие за соседним столиком девушки и парни с последнего курса юрфака тут же уставились на Смерча с любопытством. Он прикрыл лоб и глаза ладонью и слегка покачал головой.

– Ты что орешь, Чип? Люди не так подумали, – прошептал он. – Я, конечно, великолепен, но не надо об этом рассказывать всем и каждому.

– Великолепен? На что намекаешь, жук? – с глубоким презрением спросила я.

– Еще одна ночь в отеле, и ты поймешь, – невинно отозвался Смерч. – Но все-таки не оповещай о моих способностях этих людей.

– А мне по фигу на людей. Давай, объясняй, зачем надо мною в клубе издевался, – понизила я голос до зловещего шепота.

– Это ведь ты виновата. Бурундук. Зачем же ты напоила меня? Узнала, что в нетрезвом виде я не контролирую себя и решила… – он легонько поманил меня указательным пальцем, я наклонилась к его губам и услышала тихое и хрипловатое:

–…задумала заманить меня в свои женские ловушки? Решила соблазнить?

– Вот баран, – с чувством произнесла я, осторожно, за подбородок отодвигая его лицо подальше от собственного. Во избежание казусов.

– Я жду объяснений, – вновь уселся он прямо, закинув ногу на ногу.

Я поерзала на стуле, повздыхала и ответила:

– Решила прикольнуться. Я же не думала, что ты станешь выкидывать такое.

– И что конкретно выкидывать?

– Мой мозг из черепной коробки. Смерчинский, ты вел себя недостойно мужчины, – решила я его подразнить и принялась с удовольствием и подробно пересказывать его ночные злодеяния позапрошлой ночи. Если уж я виновна, то выберу стратегию "лучшая защита – это нападение", и буду обвинять во всем Смерчинского.

Начала, я не по порядку, с того, как он приставал к рыжеволосой девушке, приняв ее за сестренку, и как непочтительно разговаривал с дедушкой и черноволосым парнем в очках.

– Ты этого Петра конкретно бесишь, – сказала я.

– Этой мой кузен, – отозвался беспечно Дэн. – Мой милый двоюродный братик. У нас конфронтация. – Что еще было?

Я продолжила, стараясь мастерски передразнить пьяного парня. Сначала Смерч даже улыбался, потом его улыбка стала гаснуть, и сам он стал серьезным, отстраненным. Когда я дошла до феерического предложения руки и сердца (специально оставила на "десерт"), то улыбка исчезла в неизвестном направлении. Дэн занервничал. А стоило мне упомянуть о том, что он называл меня не кем-то, а прекрасной Морской Богиней, Денис вдруг перевел на меня глаза, и я с удивлением, переросшим в беспокойство, поняла, что они слегка покраснели.

– Что с тобой? – тут же прервала я рассказ, забеспокоившись.

– Ничего, – произнес Смерч, сцепляя пальцы на коленях с силой, так, что побелели костяшки. – Все в порядке.

– А потом ты стал…

– Хватит, я понял, что было, – довольно жестко прервал он меня, уставившись на собственные руки – теперь пряди волос полностью срывали от меня его глаза.

– Но я тебе самый прикол еще… – не желала умолкать я. – Ты вообще меня…

– Прекрати, Маша. Я все понял. Я приношу искренние извинения за такое поведение. Ты можешь попросить у меня все, что ты хочешь, и я исполню это в качестве компенсации.

– Это… ты…

– Закроем тему? – поднял он на меня уже ясные глаза, ставшие вдруг отчего-то еще более яркими, чем обычно. Дэнни уже улыбался, как всегда, беспечно и очаровательно, и на его щеках появились ямочки, а морщинка между бровей, напротив, исчезла, и теперь его лицо снова стало спокойным, излучающим уверенность в самом себе и в окружающих.

– Не буду я ничего закрывать. Слушай дальше о своих поступочках, – заартачилась я.

– Маша, пожалуйста.

– Я вчера тебе тоже пожалуйста говорила!

– Пожалуйста.

– Нет.

– Пожалуйста, – вибрация его тихого, чарующего голоса с воздухом проникла в мои легкие, и, струясь по нервным клеткам и нейронам, попала в мозг, вместо меня отдавая ему приказ согласиться.

– Ну ладно, ладно, – проявила я невиданную тактичность. – Что с тобой?

– Стыд замучил, – отозвался партнер с холодной неестественной улыбкой. – Ненависть – самое сильное негативное чувство. А стыд – это ненависть, направленная на себя. Чувствуешь, как мне нехорошо?

– Нет. Серьезно, что-то случилось? Мы ведь типа партнеры, – вспомнился мне договор (мой экземпляр лежал далеко в столе, запрятанный под кипой тетрадей). – Говори мне, что с тобой.

– Когда ты решила меня разыграть, о партнерстве забыла напрочь, – укоряющее произнес он.

– И еще я твоя клубничная фея. Из-за любимой страдаешь?

– Да, – коротко и правдиво отвечал Дэн. – Я не хочу об этом говорить.

– Не хочешь – не надо, – обиделась я, подумав, что он не доверяет мне.

Отряд моих разноцветных мыслей-головастиков принарядился в зимние шапки и шарфы и, взяв миниатюрные лопаты, пошел копать снег в соседнем ледяном мире, чтобы насыпать его между мной и Дэном, чтобы потом залить водой, дабы снег превратился в лед между нами.

– Почему ты мне не доверяешь? – заело меня. Мы ведь ночь вместе провели!

– Вспомни позавчерашнюю ночь, – отозвался парень, витая где-то в другом месте.

Минут десять мы просидели, не проронив ни звука и, не глядя друг на друга. Я злилась на себя за свой поступок (ладно, ладно, он был недальновидным и идиотским!). Он тоже злился на меня, хоть и сидел невозмутимо. А еще я злилась на его друзей, на своих друзей, и на Смерча, еще на Никиту, но злость на Князеву затмевала разве что только нелюбовь к англичанке.

– А, да, Мария, я переслал тебе на почту логин и пароль почтового ящика твоего Клары, – нарушил молчание Дэн. – Пароль от его "аськи" и пары мест, где он еще зарегистрирован.

– О, наконец-то! – обрадовалась я такому шикарному подарку, предвкушая, как смогу залезть во все тайны Ника.

– Но там нет ничего интересного. Клара – скучный и до ужаса приличный, – тут же разбил мои ожидания Смерч. – С чтением сообщений хуже – их мне пересылает друг. Но, поверь, и там нет ничего необычного.

– А сюсюканья с Князевой есть?

– Немного. Твой Никита парень не эмоциональный, и его сообщения не изобилуют "солнышками", "котеночками", "малышами" и прочей сладкой ерундой, а также признаниями в вечной любви.

– Что, тоже такое не нравится? – спросила я. Терпеть не могу, когда парочка излишне сюсюкается. Брр…

– Да, это часто звучит пошло, – задумчиво ответил Смерч.

– А ты своих девушек как называешь?

Смерч посмотрел на меня, как на малолетнего ребенка, решившего выведать у родителей, как на свет появляются детишки, и сказал:

– По именам.

– Как меня? – обрадовалась я.

– Да, Бурундук.

– Меня зовут Маша, – плотно сжала я губы. Неужели трудно запомнить? А он продолжал:

– Называть человека, которым дорожишь всеобщим "котеночком" неинтересно.

– Интересно придумывать что-нибудь типа "Морская" или какая-нибудь там еще? – спросила я. Его лицо не дрогнуло, но взгляд, которым меня одарил Смерчинский, мне не понравился.

– Это ты много чего выдумываешь, Маша.

Кто я для него: Маша или бурундук, все-таки. По именам он зовет своих многочисленных подружек, а специально что-то придумывает для тех, кто ему дорог? А я что, где-то между этими двумя категориями? Спросить, что ли?

Нет, спросить не могу. Подумает, идиот, что он мне нравится или еще что-нибудь в этом роде.

Снега натаскали достаточно и знатно полили его водой из шланга.

– Кстати говоря, ты, умник-разумник, когда всем скажешь, что мы не пара?

– Когда? – задумчиво протянул парень.

– Ты вообще сделаешь что-нибудь?

– Тебе не кажется, что это немного поздно? Нам уже все равно никто не поверит, – спокойно отозвался Дэн. – Судьба нехорошо перетасовала колоду, и нам с тобой, играющим в паре, выпали плохие карты.

– Что за глупости.

– То, что мы якобы пара будет нашим прикрытием от Ольги и Никиты. Они точно не смогут нас ни в чем заподозрить, – решил вдруг Смерчинский. – Оставим все, как есть.

– Я не буду корчить из себя твою девушку, – заявила я тут же.

– А этого и не нужно. Поверь, Чип, те, кому нужно будет, сами сделают правильные выводы, – вымученно улыбнулся Смерч. Что-то наш ветерок до сих пор в себя придти не может. Стыд? Какой стыд? Нашел дуру! Может быть, в его башке у Гоблина Морская Богиня что-то типа позывного? Спьяну принял меня за нее и в любви признался. Хохо, если бы я перепутала Дениса и Никиту, и призналась бы первому в своих сильных чувствах, то сейчас тоже бы сгорала от стыда. К тому же этот мелочный Смерчинский как-то таки заставил мою душу испытывать что-то похожее на раскаяние за содеянное. Память услужливо подбросила кадр из прошлой ночи, когда я утешала этого красавчика-болвана, рассказывая ему басни про фей, и стыдно стало еще больше.

Пару минут мы опять сидели молча. Я допивала его "Спрайт" и зачем-то разглядывала ящерку, вытатуированную на его шее. Изредка мой взгляд перебегал на его плечи, или руки, на лицо. А Дэн смотрел в окно, чуть выше моей головы. Вроде бы спокойный, как статуя, но несколько раз он едва слышно вздохнул, и я еще больше занервничала.

– Кстати, новое свидание Ольги и Ника намечается на субботу, – продолжал Дэн. – И я знаю, где и во сколько.

– Ого! А это значит… – я многозначительно замолчала.

Мы встретились глазами и синхронно коварно улыбнулись, поняв друг друга с полуслова: мы продолжим свою Миссию по спасению нашей любви. Все-таки тонкий лед между нами, неожиданно появившийся сегодня, растаял, и орел, прохаживающийся по нему, едва не утоп в веселом весеннем прозрачном ручейке.

– Я обожаю тебя за понимание, – произнес Смерч. Я скромно пожала плечами. Мол, да, я такая.

– Ой, они даже улыбаются одинаково, – восхитился кто-то, хихикая над моим плечом.

– Прикольная пара, такая необычная…

– Классные ребята.

Я оглянулась и увидела за столиком рядом с нами трех девчонок. Все три клуши с благоговением глядели на Смерча (часть их восторга распространялось и на меня)

Люди, действительно, делали те выводы относительно нас, которые были удобны им.

– Пить хочется, – вздохнул Смерч, глазами ребенка-ангелочка глядя на пустую бутылку, содержимое которой уничтожила я. – Так пересохло во рту… – он тяжко вздохнул.

– Ничего, слюны накопи и напьешься, – отвечала я ему сварливо.

Зато одна из дур достала из сумки сок и торжественно вручила его Денису со славами:

– Вот, возьми, у меня лишний!

Естественно, Смерч взял. Еще и спасибо сказал так, что девушка чуть не расплылась лужицей восторга. Он вообще, по-моему, неосознанно с девицами заигрывает! При живой-то мнимой девушке!

– Как сок может быть лишним? Почему у меня нет с собой лишней пачки сока, или лишней бутылки, а у кого-то есть? – рассуждала я, зорко следя за тем, как пьет Смерч, и, не отрываясь от него, глядит на девушку, угостившую его. Его наглый взгляд мне не нравился, поэтому сок я у него вырвала со словами:

– Хватит пить, своей девушке оставь. Лопнешь.

– Это ты лопнешь… – обиделся он, Я слишком резко выдернула сок, и теперь стол, лицо и даже светлая футболка Смерча оказались забрызганными оранжевыми каплями.

– Эй, ты что? – возмутился он. Я, не растерялась, быстро достала из рюкзака влажные салфетки и, вытянув вперед губы трубочкой и издевательски сощурившись, стала вытирать ему лицо, приговаривая:

Дата добавления: 2015-07-02