Еще раз о детской одаренности

Иногда я годами живу спокойно и с этой проблемой вообще не сталкиваюсь. То есть, разумеется, регулярно приходят мамы и даже папы, уверенные если не в гениальности, то, по крайней мере, в глубокой талантливости своего ребенка, и приводят тому всяческие доказательства: а вот он в четыре года нарисовал, а вот она в пять лет уже читает, и воспитательница сказала, и в детской обучалке-развивалке все так удивились, когда он… Хотят получить от меня подтверждение своим надеждам, иногда (нечасто) пройти какой-нибудь тест. Часто спрашивают, как развивать несомненно имеющийся талант еще и еще, чтобы, не дай бог, не упустить время…

Я никого из них не разубеждаю. Все дети талантливы, конечно, кто бы спорил. И ваш — тоже. Честно говорю, что, по моему мнению, любое не медицинское тестирование маленьких детей, в общем-то, фигня, потому что индивидуальный разброс темпов и вариантов нормального развития в первые годы жизни такой, что предсказать по результату тестов что-нибудь наверняка очень трудно, если не невозможно. Даже огурцы на грядке, посаженные в один день, созревают не одновременно, а дети все-таки не огурцы. Но если вы настаиваете, то я, конечно, могу… Обычно родители не настаивают. Но что же такое ранняя одаренность? Существует ли она вообще или это просто результат продуманного воспитания и развития ребенка? Безусловно, существует.

Вот как это видится мне, с моей практической «колокольни». Хотя я вполне готова к тому, что кто-то со мной решительно не согласится. Обсудим.

Раньше всего (фактически на третьем году жизни) проявляет себя художественная одаренность. Рисунки такого ребенка по технике соответствуют возрасту, но эмоционально богаты — за ними стоит «странно взрослое» видение мира, явно опережающее возраст. Иногда художественно одаренные дети используют удивительную палитру красок — фактически «говорят цветом». Еще один признак ранней художественной одаренности — дети стремятся рисовать практически всегда и везде. Это их язык, которым они могут сказать о себе и мире гораздо больше, чем словами.

Чуть позже (четвертый, пятый год жизни) выявляется ранняя музыкальная одаренность. Мне доводилось видеть четырехлетнего ребенка, который с пластинки запомнил и воспроизводил целиком (!) рок-оперу «Юнона» и «Авось». Другой ребенок в пятилетнем возрасте сам выучился подбирать на пианино несложные мелодии песен, которые слышал по телевизору. Здесь та же закономерность — эти дети стремятся петь и музицировать как можно больше, отлучение их от этой возможности — урезание существенной части их мира, против которого они активно протестуют.

Значительно позднее (видимо, уже после завершения процесса формирования межполушарной асимметрии), приблизительно к девяти-десяти годам, становится заметным раннее развитие… даже не знаю, как правильно сказать: может быть, математических способностей, но вернее — повышенной склонности к логическому мышлению и системному постижению мира. В этом смысле несомненно правы те педагоги, которые говорят, что для усиленного изучения математики детей надо отбирать уже после окончания начальной школы.

Вне всякого сомнения, существует еще и общая ранняя одаренность. Причем двух типов.

С одной стороны, это — «Филиппки». Именно они сами выучиваются читать по перевернутым папиным газетам, решают задачи и выполняют задания, решительно не соответствующие их малому возрасту. «Филиппков» иногда надо даже слегка подтормаживать, возвращая им детские радости и способы реагирования на мир. Их явно ускоренное развитие со временем войдет в нормальное русло, а привычка быть «вундеркиндом» может сыграть с ними дурную шутку.

Второй тип общей одаренности — дети, которые с самых ранних лет находят нестандартные решения к стандартным задачам. Есть такой стандартный вопрос в тесте на школьную зрелость (для шестилетних детей): определи сходство и различия (морковка и картошка, мяч и апельсин и т. д.). У меня для развлечения детей есть такая пара: Баба-Яга и самолет. Обычно дети легко находят сходство (оба летают), а вот различия формулируют по-разному, впрочем, почти всегда логически привязываются к теме «живой-неживой». И вот как-то раз шестилетний ребятенок заявляет мне: сходство — оба летают, различие: самолет летает на бензине, а Баба-Яга — на силе человеческой фантазии. Каково? Одаренность этих детей требует бережного в прогностическом смысле отношения — из них вполне могут получиться талантливые взрослые. Их дар очень губит обстановка, в которой на каждый вопрос есть один правильный ответ.

Но откуда берется ранняя одаренность?

Понятно, что ее появление не объясняется каким-нибудь там «ранним развитием» или «особой системой воспитания». Ведь все, чего добились несомненно талантливые создатели всяких систем раннего развития, — они вырастили из своих детей здоровых и нормальных взрослых людей. Согласимся, что это — совсем не мало, но вполне возможно и без применения особых методик. За годы практики я видела десятки (а может быть, и сотни) адептов самых разнообразных и причудливых систем воспитания и развития: от твердых материалистов-диалектиков типа супругов Никитиных до медитативных художников, дети которых к тому же все время ныряли то в прорубь, то в холодную ванну. Результаты несомненно были: пятилетние дети со страшной, недоступной для меня скоростью собирали какие-то головоломки, младенцы лазали по веревкам, трехлетка читал со скоростью третьеклассника, кто-то рисовал диковинные цветы масляными красками на стенах, проплывал под водой двадцатиметровый бассейн, гулял босиком по снегу, по полчаса читал наизусть Хармса и Цветаеву… Хорошо, что человеческие детеныши самой природой запрограммированы на самые причудливые изменения и вариации окружающей среды и умеют все это переносить практически без вреда для себя.

Стоит повторить, что к ранней детской одаренности все вышеописанное не имело никакого отношения. И к одаренности в подросшем состоянии тоже не приводило. Вырастали самые обыкновенные люди, часто — с хроническим отитом, проблемами в социальном функционировании (не пройден какой-то важный этап развития — например, отсутствовали ролевые игры) и неустойчивой самооценкой.

Но если она все-таки есть, то что с этим делать? Десятки и сотни рекомендаций, как развивать, где учить и т. д. Хочется сказать только одну вещь, на которую не очень обращают внимания и которую родители этих детей обычно просто не хотят слышать. Эти дети — повышенно уязвимы. Их ранняя одаренность — это нарушение развития. И опережающее развитие чего-то одного происходит у них всегда за счет чего-то другого (по закону Ломоносова-Лавуазье). Если это «что-то» — здоровье (как, например, у гениального ребенка Блеза Паскаля, который в десять лет исследовал природу звука, а в одиннадцать «переоткрыл» всю геометрию Евклида), то тут вроде бы все ясно — лечить, заниматься профилактикой. В других, менее понятных случаях надо искать и, по возможности, компенсировать.

В основном я работаю с самыми обычными детьми.

Но иногда, вдруг, без всяких причин и знамений ко мне является кто-то и приводит с собой ребенка… Спутать это нельзя ни с чем, и никак не отделаться от ощущения, что эти странные дети — какое-то послание всем нам. Но какое?

Глава 45

«О ты, последняя любовь!»

Пускай скудеет в жилах кровь,

Но в сердце не скудеет нежность…

О ты, последняя любовь!

Ты и блаженство, и безнадежность.

Ф. Тютчев

— Он — совершенство! Я снова живу и как будто бы летаю на крыльях. Мы были в театре… Представь, я начала писать стихи… Хочешь, я прочту их тебе?.. Но он не звонит уже две недели. Я написала ему шесть писем в стихах…

— Послушай, но как же твой муж, Вадик? Вы вместе более двадцати лет.

— А что — Вадик? — искреннее непонимание в подведенных глазах моей давней, не особенно близкой приятельницы. — Это не имеет значения. Только он… Ты психолог, ты должна мне быстро сказать, что я сделала неправильно, я быстро исправлю, потому что без него…

Когда я училась на психфаке, донимала всех родных и знакомых тестами, опробовала на них все методики подряд. Они относились ко мне вполне благосклонно. После окончания периодически возникал соблазн: взять за пуговицу и спросить — а что ты сейчас чувствуешь? Но я боролась с собой. Года через два после начала самостоятельной работы дала себе зарок: никакого «психоанализа» в семье и ближайшем окружении. Хирурги не оперируют друзей и близких — и правильно делают! Окружение поняло и приняло.

Больше пятнадцати лет я работала с семьями, детьми и подростками. Многие проблемы угадывала практически «с порога». Думала: о, как я теперь разбираюсь в возрастной психологии!

— Смешно: мы вместе учились в институте, знали друг друга четверть века, но только сейчас поняли… Представь: еще немного и было бы поздно! Мы понимаем друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда. Мы сидим, у меня на кухне и говорим часами, не замечая, как летит время. Мы предназначены друг для друга, но я вижу, что он чего-то боится. Я инженер, ты психолог и ты должна объяснить, что это такое и как мне поступить, чтобы ничего не испортить, потому что без него…

— У него есть семья? — спрашиваю я свою кругленькую одноклассницу.

— Да, но с женой у него давно формальные отношения. Две дочери. Подростки, он к ним очень привязан. Но какое это имеет значение для нас? Я же не собираюсь препятствовать его общению с дочерьми…

Все мои убеждения о невмешательстве разом полетели в канаву.

Произошло странное: едва ли не все мои уже немолодые подруги и приятельницы влюбились и агрессивно потребовали моих консультаций.

— Ты помнишь, я в юности рисовала, училась в художественной школе? Так вот, через тридцать лет я опять достала мольберт, даже съездила на этюды. Хочешь взглянуть на мои картины? Я написала его портрет. Он младше меня. Моя мама говорит, что ему нужна только ленинградская прописка, но это чепуха — я знаю, что он меня любит. Разве меня нельзя любить? Помнишь, какая я была хорошенькая в юности? Скажи, с тех пор я очень постарела?

— Да, ты была очень хорошенькая, — подтверждаю я слова неожиданно возникшей на моем пороге подруги детства. — Когда ты была рядом, на меня даже смотреть никто не хотел… А этот человек… откуда он приехал в Питер? Что делал там? И здесь?

— Да какая разница! Ты психолог и должна рассказать мне, как правильно и на какой основе строить отношения в нашем случае. Я очень боюсь наскучить ему, ведь мне все-таки не двадцать и физиологическая сторона… сама понимаешь… Я предлагаю театры, выставки, концерты, но он как-то…

Что происходит? Про мужиков в этом возрасте, о пресловутом «бесе в ребро» все вроде бы знают. И гормональные, и психологические, и поведенческие их особенности многократно описаны. Но вот тетеньки? А ведь это не только престарелые шоу-дивы, это вполне массовое явление. Об этом я нигде не читала. И что мне делать?

Ну, во-первых, разумеется, надо попытаться понять. Ясно, что речь также идет о какой-то из «ловушек» от возрастной психологии. У природы их много, и человек, став существом мыслящим, исправно платит по счетам. Сама по себе эта ловушка мне неизвестна, но аналогия напрашивается почти мгновенно (дело облегчается тем, что большую часть влюбившихся теток я знаю с юности или даже с детства) — девичья подростковая любовь.

Сходство налицо: идеализированное представление о предмете, обилие высокопарных высказываний, сравнительная не-важность плотских моментов, сублимация отношений в стихах, письмах и наконец флер легкого дебилизма при обсуждении ситуации…

Дальше вглубь — к биологии. Тоже понятно. Фактически в этом возрасте в организме у женщин происходит процесс, обратный половому созреванию. Задействованы те же гормоны, те же системы. Только знак — не плюс, а минус. Не включить, а выключить. И наблюдаемые с точки зрения поведения и психологии «надстроечные феномены» при «включении» и «выключении» получаются весьма сходными.

У мужчин, если подумать, — то же самое. Только больше известно, так как чаще сопровождается экстравертными, на публику, действиями. Впрочем, сейчас, кажется, ситуация в обществе в этом смысле меняется, женщины явно становятся активней. Хорошо это или плохо — не мне судить.

Ладно, с этим более-менее ясно. Но что ж мне делать с влюбленными приятельницами? Ведь они ждут даже не совета, а руководства к действиям…

Для тех, кого считала поумнее и посильнее, я просто раскинула на столе созданный мною биолого-гормонально-психологический пасьянс. Долго думали, вздыхали, уточняли, сопоставляли, ахали, смеялись. Ушли просветленные, каждая сама решит, что с этим делать.

Для прочих пришлось, наплевав на принципы, использовать психотерапию: «Ты помнишь свою первую любовь? Это ресурс, счастье, акварель, воздух, который всегда с тобой. Но из него не сплетешь авоську для картошки. Последняя любовь — то же самое. Ее помнить даже легче, потому что человек уже зрелый, понимает что к чему и умеет не разбрасываться ценностями… Но и ее — как бабочку, как облако — нельзя привязать к себе и оставить неизменной до гробовой доски…»

Я говорила и думала: кто бы меня сейчас взял за пуговицу и спросил — что вы сейчас чувствуете?

Ибо я чувствовала — зависть.

Глава 46

Дата добавления: 2015-07-02