Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

План дальнейших действий




Лешка отправилась гулять с Диком, а Ромка засел за компьютер. Но, вконец заблудившись в необъятном информационном пространстве, он позвонил Венечке и подключил его к поискам сообщения о покупке картины мало кому известной художницы одним из самых богатых людей в мире.

И Венечка не обманул его ожиданий. Он перезвонил Ромке примерно через час и сообщил, что городской пейзаж Софьи Полянской был куплен чуть ли не два месяца тому назад и почти сразу же информация об этом появилась в Интернете.

Поблагодарив друга за помощь, Ромка задумался:

— Выходит, Андрюшина газета о продаже той картины упомянула в связи с пожаром в галерее, а то б и вовсе умолчала, не такое уж это важное событие. Мало ли что этот миллиардер еще захочет купить, денег—то у него немерено.

— И тот, кто подменил картину, запросто мог знать об этой его покупке задолго до майских праздников. И еще преступник должен или сам уметь рисовать, или заказать кому—нибудь копию, да? — сморщив лоб, предположила Лешка.

— И как ты догадалась? — съехидничал Ромка.

— А сам ты не так же думаешь?

— Не в том дело. В галерее есть мастерская, так?

— Ну и что?

— А то, что можно было сделать копию прямо там.

— Но посторонний человек не мог воспользоваться чужой мастерской.

— Снова поразительно тонкая догадка.

— А ну тебя!

Лешка села за уроки, а Ромка принялся дорисовывать еще один круг на своем шедевре. Это занятие нисколько не мешало ему думать о загадочной пропаже картины Софьи Полянской.

 

На другой день была суббота. Как ни хотела Лешка как следует отоспаться, Дик ее разбудил, когда и девяти еще не было. С недовольством оттолкнув от себя лохматую морду, она отвернулась к стенке, но пес вскочил лапами на диван, ткнулся холодным носом ей в щеку и заскулил. Пришлось вставать.

Лешка натянула на себя джинсы и, проходя мимо Ромкиной комнаты, не без зависти взглянула на брата. Его—то никто не разбудил, и торопиться ему некуда. Попкину клетку Ромка предусмотрительно завесил огромным светонепроницаемым одеялом, чтобы желтый приятель не нарушал его сна, и теперь дрых в свое удовольствие.

Но каково же было ее удивление, когда, вернувшись с прогулки, она услышала веселое верещание попугайчика. Лешка обнаружила, что родители, которые до ее ухода так же, как и брат, тихо—мирно спали в своей комнате, уже успели разбежаться по своим делам, а полностью одетый Ромка, что—то жуя и бормоча себе под нос, сидит у компьютера и двумя пальцами тычет в клавиатуру.

Она подошла ближе:

— Что делаешь? Я думала, ты еще спишь.

— Завожу «Дело» и разрабатываю план наших дальнейших действий, — с важным видом провозгласил Ромка. — Причем нам сегодня же надо осуществить все намеченное.

— А что ты наметил?

Лешка вгляделась в экран. В Ромкином плане пока было всего три пункта. Следуя первому, им предстояло съездить в галерею, чтобы реабилитировать Арину в глазах Павла Петровича: вдруг она сама не захочет перед ним унижаться? Пункт второй гласил: проверить охранника, дежурившего в день пожара. И еще им предстояло проникнуть в имеющуюся там мастерскую и как следует ее осмотреть.

— И это все?

— А тебе мало? — Ромка вскочил. — Пей чай и пошли. Остальное буду по ходу дела додумывать. И не забывай, что мне еще свою собственную картину дописать надо.

 

Войдя в галерею, Ромка покосился на охранника, совсем еще молодого, спортивного вида, накачанного парня, которого Арина назвала Игорем — именно он и работал в тот день, — и проследовал в кабинет к Павлу Петровичу. Галерист сегодня был не один. Рядом с ним сидела пожилая тетка в толстой вязаной кофте, и оба с увлечением что—то обсуждали. Ромка поздоровался и с ходу брякнул:

— Арина здесь ни при чем, зря вы ее подозревали. Вот, можете сравнить изнанки двух разных «Восходов». — И вручил владельцу галереи фотоснимки Катьки с перевернутой картиной в руках.

Павел Петрович встал, сказал тетке «извините» и открыл дверь в соседнюю комнату. Ромка с полным правом последовал за ним. Лешка осторожно двинулась следом.

Они и впрямь оказались в художественной студии—мастерской. Мольберты пестрели разноцветными холстами, в воздухе разливался терпкий запах краски. Копия «Восхода» без рамы стояла у стены рядом с зарешеченным окном. Богачев взглянул на ее изнанку и бока, потом внимательно рассмотрел принесенные Ромкой фотографии и неопределенно хмыкнул.

— Ну что, убедились? — Не дожидаясь ответа и полностью осмелев, Ромка прошелся по мастерской, подошел к самому большому мольберту и увидел недописанный натюрморт. Натюрморты Ромка терпеть не мог, вообще не понимал, зачем переводить краску на изображение всяких там овощей, фруктов и никчемных предметов, а поэтому перешел к другому мольберту, повернутому к окну, а по дороге непринужденно обратился к Богачеву: — Какое счастье, что пожар обошел стороной эту вашу студию!

— Хоть в этом повезло, — согласился с ним Павел Петрович, и тут дверь в мастерскую приоткрылась и тетка в кофте позвала его к телефону. Богачев поспешил за ней, а Ромка загляделся на лежащий прямо на полу холст. На нем масляными красками был написан освещенный ярким солнцем город, и пейзаж этот чем—то напомнил ему «Восход».

Ромка схватил холст, поднес его к копии картины Полянской и шепотом спросил:

— Лешк, позырь, похоже?

Сестра вгляделась:

— Что—то есть.

— Значит, копию могли сотворить прямо здесь, то есть моя версия подтверждается. Сейчас пойду и прямо спрошу у Павла Петровича, кто писал эту картину. Интересно, что он на это скажет? А ты наблюдай за выражением его лица. Вдруг я его это… ошеломлю, и он сам себя выдаст. Да, и еще следи за охранником. Интересно, как он прореагирует на мой вопрос.

Павел Петрович стоял в зале у картины большого размера и беседовал с высоким пожилым человеком — посетителем выставки. Дождавшись конца разговора, Ромка развернул перед Богачевым поднятый с пола городской пейзаж. Лешка была вся внимание.

— Чья это работа? Ваша? Очень красиво, — слукавил ее брат.

Однако Павел Петрович ничуть не смутился, не удивился и вообще не придал Ромкиному вопросу никакого значения.

— Сам я давно уже ничего не пишу. А это проба кисти моей жены, — просто ответил он. — Она начала ее давно, а потом увидела работы Софьи Полянской, поняла, что лучше не выйдет, и отставила ее. А мне подрамник понадобился, я этот холст с него и снял. Убери его отсюда, пожалуйста.

— Свернуть? — спросил Ромка и, не дожидаясь ответа, попытался скатать холст в трубочку. Движения его были неловкими, и Лешка поспешила ему на помощь.

Но охранник стоял ближе. На Ромкин вопрос, как ни следила за ним Лешка, он не обратил никакого внимания, а сейчас первым подхватил картину, аккуратно ее расправил и стал сворачивать снова.

Павел Петрович, случайно взглянувший в их сторону, заметил его усердие:

— Эй, Игорь, что ты делаешь?

— Вы же сами сказали убрать холст, — ответил за охранника Ромка.

Богачев выхватил у Игоря картину и оглядел ее со всех сторон:

— Да кто ж так холсты сворачивает! От этого картина портится, а кто знает, может, Лена за нее снова возьмется.

«Лена — его жена», — поняла Лешка, а Ромка удивился:

— А как надо? Нельзя же, чтобы она пылилась и пачкалась.

— Полотна следует свертывать красками вверх, — пояснил хозяин галереи, — а иначе они потрескаются.

— Так вот почему после кражи картин из музеев многие из них нуждаются в реставрации! — воскликнул Игорь. — Всякие дилетанты вырезают их из рам и скатывают рисунком внутрь, думая, что делают правильно, а сами наносят им только вред.

— А ты что, не знал этого? — заглянул ему в глаза Ромка.

— Впервые слышу, — развел руками парень. — Сроду этим не интересовался.

— Ты же в галерее работаешь!

— Ну и что? Я охранник, а не художник.

— А чем ты занимаешься в свободное время?

— У меня нет свободного времени. Я на юридическом учусь, заочно, а здесь подрабатываю.

— И ты что, никогда—никогда кисти в руках не держал? — продолжал допытываться Ромка.

Игорь пожал плечами:

— Как—то нет у меня такой склонности.

— Но здесь—то ты давно работаешь?

— Полгода.

Ромка наморщил лоб, думая, что бы такого у него еще спросить.

— И до сих пор ты так и не приобщился к искусству? — наконец выдал он.

Будущий юрист равнодушно скользнул по стенам с картинами:

— А зачем мне? Не все ли равно, что охранять, вот это все или, скажем, овощи в магазине? Мое дело следить, чтобы их не украли, и только.

«Не уследил, однако», — подумала Лешка, а ее брат довольно кивнул и улыбнулся. Все шло согласно намеченному плану.

Наконец холст был скатан так, как надо, и Ромка отнес его на место. При этом он умудрился заглянуть под покрывало, накинутое на один из мольбертов. Там на фоне красного закатного неба плыла похожая на космический корабль белая церковь с золотыми куполами.

— Красиво как, — прошептала следовавшая по пятам за братом Лешка. — А ты так смог бы? Как эта… — Она вгляделась в подпись внизу картины: — Имени тут нет. Значок какой—то. Не то «О», не то «С».

— Откуда я знаю? — отозвался брат, явно недовольный обилием картин—конкурентов, и снова затопал в кабинет Павла Петровича, где до сих пор рядом с ним восседала тетка в кофте. Ромка прокашлялся и сказал:

— Меня попросили узнать, можете ли вы повесить у себя картину никому не известного художника? Ну, если он, например, прослышит про вашу галерею и сам принесет вам свое талантливое произведение.

— Почему нет? — ответил Павел Петрович. — Если оно действительно талантливое, мне понравится и его можно будет продать, то я сразу заключу договор с этим человеком. У меня такой случай был как раз с автором той картины, что я подарил вашей Кате.

Ответ хозяина галереи Ромку вполне удовлетворил, и он потянул сестру к выходу:

— Пошли домой. Свой план мы уже выполнили.

Но у выхода они снова встретились с Ариной и, конечно, остались. А она им кивнула и прошла в кабинет.

— Добрый день, Павел. Хотела тебе позвонить, но зашла, так как проезжала мимо. Ты занят? — увидев незнакомую тетку в кофте, девушка вопросительно подняла брови.

— Для тебя могу и освободиться. Это Арина, а это — Анастасия Андреевна, мой новый заместитель или помощник, верно и так, и так, — Павел Петрович встал и представил одну женщину другой.

Девушка улыбнулась его заместительнице:

— Приятно познакомиться. Павел, что новенького?

— А ничего, — непонятно почему резко ответил Павел Петрович. — Никуда я не заявлял — не подставлять же своих знакомых.

Арина внезапно вспыхнула:

— Я—то, глупая, думала, что ты мне доверяешь.

Богачев сузил глаза:

— Тебе, может, и доверяю.

— Ну что ж, до свидания.

Девушка помедлила, видно, хотела сказать что—то еще, да передумала, тряхнула головой и быстро вышла из кабинета.

Ничего не понявший Ромка выскочил за ней следом:

— Мы же ему доказали, что это не ты подменила картину! Он же видел фото ее изнанки! То есть он в курсе того, что ты принесла ему подлинник.

Арина шла быстро, а Ромка подпрыгивал, беспрерывно дергал ее за руку и заглядывал в глаза. Девушка подошла к машине, открыла дверцы и сделала приглашающий жест.

Усевшись рядом, Ромка от нее не отстал:

— Ты не ответила, почему он до сих пор к тебе цепляется. И еще намекает на каких—то там знакомых.

Арина вздохнула:

— Все дело в том, что уже после ремонта, то есть совсем недавно и совершенно спонтанно, мы устроили в галерее вечеринку. Галку, мою подругу, в Питер провожали, она согласилась там жить и работать. Павел нас сам пригласил, а прийти не смог. Охрану он отпустил, систему видеонаблюдения еще не наладил, то есть никто в тот вечер не следил за тем, кто и что делал. Мы и входили, и выходили, кто в магазин, кто к машине. И теоретически каждый из нас мог и принести, и унести любую картину. Но ты же знаешь, что мы на такое не способны.

— А кто еще с вами был? — заинтересовался Ромка.

— А и всего—то мы с Галкой, Володя и Лариса, ее соседка по квартире. Надеюсь, ты—то понимаешь, что Галка с Володей вне подозрений? А Павел, по всей видимости, считает, что раз Галина искусствовед и имеет дело с картинами, то может изготовить копию и пойти на преступление. Смешно просто.

Ромка кивнул:

— Да уж, твоих Галину с Володей мы один раз уже подозревали. Сколько времени напрасно потратили. А Лариса? Ее ты хорошо знаешь?

— Ларису мы прихватили с собой случайно, а до того она и слыхом не слыхивала ни об этой галерее, ни о Сонечке с ее картинами, в этом я могу поклясться. Возможно, я и сама все еще нахожусь в числе подозреваемых. Ведь и за границу часто езжу, и отец мой коллекционер, то есть при желании сплавить кому—нибудь украденный холст мне бы труда не составило.

— Но неужели Павлу Петровичу и подумать больше не на кого? — с досадой спросил Ромка.

Арина лишь дернула плечом:

— А он валит с больной головы на здоровую. Я бы и не волновалась так, если бы из—за этой истории не страдала Сонечка. Она, кстати, еще ни о чем не знает, но сейчас я еду к ней в больницу, придется ее огорошить. Мало ей одного горя!

— А где она лежит? В Склифе?

— Ну да. Как ты догадался?

— Просто предположил. Венечка наш там рядом живет, и это первое, что пришло мне в голову, — сказал Ромка и, нахмурив брови, спросил: — А ответь мне, пожалуйста, жена Павла Петровича в тот вечер с вами была?

Девушка покачала головой:

— Она еще до пожара уехала во Францию и собирается там пробыть несколько месяцев. Потому—то он и взял себе новую помощницу.

Арина доставила Ромку с Лешкой прямо к их подъезду, а сама отправилась в больницу.

 

Лешка думала, что ее деятельный брат, вернувшись домой, сядет за компьютер, откроет файл под названием «Дело» и займется развитием плана их дальнейших действий. Однако Ромка, даже не поев, нашел огромный циркуль, схватил кисть и торопливо принялся пририсовывать красный круг в самый центр своего шедевра. С работой он справился быстро, затем отошел к противоположной стене, окинул картину оценивающим взглядом, и по его радостному лицу было видно, что сам себе он ставит наивысший балл.

— Класс! А не сменить ли название? «Суперсупрематизм» — это, пожалуй, слишком круто. Не каждый и допетрит, что это значит, а всем не объяснить. Гораздо лучше «Красный круг». Коротко и ясно, а, Лешка? Красный круг до меня еще никто не додумался написать. Можно, конечно, его еще и отдельно нарисовать, жаль, что у меня нет другого холста. Ну ничего, я очень скоро разбогатею и куплю их сразу штук десять. И масляные краски.

Вымыв руки и пообедав, весьма довольный собой Ромка уселся—таки за компьютер.

— Ну вот, теперь можно и о деле подумать. Лешк, что же нам с тобой еще предпринять? Я было решил, что это жена Павла Петровича орудует, а она, видишь, еще до пожара во Францию умотала. А жаль, она почти как Софья рисует. Слушай! — вдруг осенило его. — А если мой «Круг» выставить? Может, и его сопрут и подделают, а? А мы проследим и узнаем, кто этим промышляет.

Лешка снова внимательно вгляделась в произведение своего брата. Красный круг и впрямь затмевал остальные геометрические фигуры, хаотично разбросанные по полотну, и резко бросался в глаза. Тем не менее она почему—то засомневалась:

— Ты уверен, что твой «Красный круг» может кому—то понадобиться?

Ромка даже вскочил:

— А то! Неужели никто не захочет иметь такую замечательную работу? Я на нее столько дней потратил, перевел кучу красок! Значит, так. Перед тем как ее выставлять, мы сфотографируем кромку подрамника, его изнанку и потом каждый день будем сверять, не произошло ли с ними каких—нибудь изменений. А к делу можно будет Игоря, охранника, привлечь. Понятно, что он никакого отношения к подмене картины не имеет.

— Глупая затея! — отрезала Лешка. — Ты слишком высокого о себе мнения. Пока еще твои полотна никакой миллиардер не купил, а потому никто твою картину подделывать не станет. Лучше подумай, не мог ли кто незаметно влезть, скажем, в окно? Хотя там решетки и сигнализация…

Ромка, обиженный словами сестры, уселся обратно.

— Павел Петрович же сказал, что никто не мог этого сделать. А если кто—нибудь все же умудрился, то тогда это посторонний, очень опытный грабитель, и мы вряд его ли отыщем.

— А давай дадим объявление в Андрюшину газету, что в галерее есть еще одна картина Софьи, и проследим, что предпримет этот человек, — предложила Лешка.

Слегка подумав, Ромка покрутил носом:

— Тоже глупость. В таком случае эту другую картину надо иметь, а где ее взять?

— Ну, тогда решай сам.

Пожав плечами, Лешка отошла от брата, но он позвал ее назад. Их вызывал Артем. Вскоре на мониторе появилось его лицо.

— Если посторонний человек подменил картину, то вы его вряд ли найдете, — рассудительно сказал он, когда брат с сестрой, перебивая друг друга, изложили ему свои предположения. — Поэтому, прежде чем что—либо предпринимать, советую окончательно убедиться, что в галерею никто не мог проникнуть с улицы.

— Да не мог! Не мог! — воскликнул Ромка. — Хотя… Хотя все же надо проверить и это.

Он предоставил сестре возможность пообщаться с другом наедине, а сам вылез из—за стола, снова полюбовался на свою картину и улегся на диван.

— Будешь спать? — наговорившись с Артемом, спросила Лешка.

— Мне спать некогда. Я думать буду, — уставившись в потолок, ответил Ромка.

Думал он долго. Лешка уже все уроки на понедельник сделала, а он все лежал и лежал на диване, а потом она заметила, что ее брат уже давно ни о чем не думает, а сладко спит. Впрочем, Ромка по субботам никогда не садился за уроки, всегда откладывал их на потом.

 

Вечером, когда Лешка собралась гулять с Диком, Ромка вызвался ее сопровождать.

— Прихвати намордник, — попросил он.

Лешка покорно кивнула, а когда они вышли из дома, спросила:

— И что ты надумал?

— А то, что надо действовать, а не сидеть и гадать на кофейной гуще. Знаешь ведь, что «хороший план сегодня лучше безупречного завтра». Так в «Законе Мэрфи» сказано, и я с этим высказыванием целиком и полностью согласен. Какое счастье, что галерея эта от нас не слишком далеко! Бежим скорее на троллейбус! Пробок, кажется, нет.

Припустившись за братом, Лешка не могла взять в толк, что он затеял, а Дик тем более. Пес решил, что непонятно за что он впал в немилость, и всю дорогу, жалобно поглядывая на Лешку, пытался сорвать с себя ненавистный намордник, тычась мордой в кусты и обтирая все попадающиеся по дороге углы. Из—за него и Лешке приходилось шарахаться из стороны в сторону, так как удерживать на поводке такого огромного пса ой как непросто. В троллейбусе Дик сел в угол и посмотрел на нее с таким укором, что Лешке стало стыдно.

— Потерпи немножко, я не виновата, это все он, — указав на брата, она погладила пса по голове.

Но Ромке было не до собачьих страданий. Троллейбус подходил к Каланчевской площади, и он целеустремленно направился к галерее.

Возле нее не было ни души, и Дика на время избавили от намордника. Внутри галереи тоже было пусто, входные двери закрыты, а жалюзи на окнах опущены.

— И что мы будем здесь делать? — спросила Лешка.

— Поначалу давай стукнем в окно, будто собираемся его разбить, и посмотрим, что из этого выйдет. Мне интересно, как сработает сигнализация.

— А если нас сцапают? — неуверенно произнесла она.

— Не нас, а меня одного. Риск — благородное дело. Но постараюсь, чтобы этого не случилось.

Воровато оглянувшись, Ромка двинулся к окну. Он встал на цыпочки и поднял было руку, чтобы постучать по стеклу, но осуществить свое намерение не успел. Откуда—то послышались шаги, и к дверям галереи подошла стройная, хорошо одетая женщина в туфлях на высоких каблуках. Ромка мигом отскочил от окна и замер за деревом.

А Лешка швырнула Дику камешек и, сунув два пальца в рот, громко свистнула, как еще в раннем детстве научил ее брат. Женщина непроизвольно оглянулась. Брат с сестрой заметили высокие скулы и проницательные темные глаза. Женщина нажала на кнопку звонка, охранник открыл ей дверь, и через некоторое время в окне мастерской вспыхнул свет.

Ромка подбежал к окну и сквозь неплотно закрытые жалюзи увидел, как незнакомка надела халат, подошла к мольберту, прикрепила к нему холст и принялась за работу.

Юный сыщик выхватил из сумки свой цейсовский бинокль и прижал к глазам, но что было на холсте, увидеть не смог: мольберт стоял изнанкой к окну.

— Лешка, — прошептал он, отскакивая назад к дереву, — как ты думаешь, что она там рисует?

— Да мало ли что, — пожала плечами сестра. — Раз она сюда спокойно заходит, значит, не посторонняя.

— Зато мы ее не знаем, — буркнул Ромка.

— Мы и не должны всех знать. Пойдем домой, уже поздно.

— Пойдем. Получается, зря, что ли, ходили?

— Получается, зря, — вздохнула Лешка и вновь надела намордник на Дика.

Глава 6




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-07-02; Просмотров: 675; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.059 сек.