Мертвец

Нефть

Ес­ли в ва­шем до­ме из-за виб­ра­ции все кар­ти­ны ви­сят ко­со, по­весь­те их на ве­рев­ку, про­пу­щен­ную че­рез два от­вер­стия на кар­ти­не, и при­вя­жи­те к двум крюч­кам на сте­не.

«КНИ­ГА ЭШ­ЛИ ОБ УЗ­ЛАХ»

За­лив ки­шел бе­ля­ка­ми, как за­ста­ре­лая ра­на ли­чин­ка­ми мух. От­вра­ти­тель­ное ут­ро. Ку­ойл прыж­ка­ми спус­кал­ся вниз по сту­пе­ням. Он по­едет на ма­ши­не, но сна­ча­ла схо­дит к при­ста­ни по­смот­реть на во­ду. Лод­ка би­лась о ста­рые ши­ны. Вол­ны, вы­ка­ты­вав­шие­ся на бе­рег, вы­гля­де­ли тя­же­лы­ми и мрач­ны­ми. Во­пло­ще­ние сдер­жан­но­го гне­ва. Он по­смот­рел на ча­сы. Ес­ли он по­то­ро­пит­ся, то ему хва­тит вре­ме­ни на чаш­ку чаю и пор­цию тос­тов в Гнез­де. За­кон­чит ста­тью о неф­ти, по­том вер­нет­ся к сво­им мор­ским ар­хи­вам. Нуж­но бу­дет по­смот­реть на су­да, при­шед­шие в порт. Там жда­ли шху­ну с За­пад­но­го по­бе­ре­жья.

Он си­дел за сто­ли­ком, ма­кая в чаш­ку тост. По­том скла­ды­вал его и от­прав­лял в рот.

— Ку­ойл! Ку­ойл, иди-ка сю­да, — по­зва­ли его Терт Кард и Бил­ли Прит­ти, си­дев­шие за пе­ре­го­род­кой. Пла­сти­ко­вый стол был ус­тав­лен та­рел­ка­ми и чаш­ка­ми. Терт за­ту­шил си­га­ре­ту в блюд­це.

— Смот­ри-ка, ка­кие но­во­сти при­нес­ла со­ро­ка на хво­сте, — ска­зал Кард, ис­то­чая гус­тые вол­ны раз­дра­же­ния, ед­кие, как за­пах лось­о­на по­сле бри­тья.

Он му­чил­ся от язв во рту. Кард но­сил аму­ле­ты из спе­ци­аль­ных уз­лов от этих язв, но они не­из­мен­но при­хо­ди­ли вме­сте с зи­мой. Все на­ча­лось с то­го, что он не­удач­но при­ку­сил ще­ку, жуя ку­сок от­вар­ной сви­ни­ны. Этим ут­ром он вы­вер­нул ще­ку пе­ред зер­ка­лом и с от­вра­ще­ни­ем уви­дел три вос­па­лен­ные яз­вы с бе­лы­ми края­ми. При­шлось при­ло­жить ку­сок мар­ли с со­дой. Те­перь ему не­сколь­ко дней нель­зя ни ост­ро­го, ни ко­фе. Вот он и си­дел над чаш­кой чаю с мо­ло­ком.

Ку­ойл за­ка­зал еще тос­тов и двой­ную пор­цию дже­ма. По­ду­мал, не съесть ли ему жа­ре­но­го кар­то­фе­ля.

— Все что нам нуж­но — это На­тбим. И на ра­бо­ту мож­но не хо­дить, — ска­зал Бил­ли, раз­ми­ная яй­цо в та­рел­ке с мел­ко по­ре­зан­ной ры­бой.

— Я все­гда го­во­рил, что вся на­де­ж­да на раз­ра­бот­ку неф­ти, — про­дол­жил раз­го­вор Терт. Он ко­вы­рял­ся паль­цем в ухе. — Ко­гда они об­на­ру­жи­ли ме­сто­ро­ж­де­ние Мак-Го­на­гал в 1980-м, я ку­пил ак­ции. Че­ст­но, я так и сде­лал. Ко­гда нач­нет­ся его раз­ра­бот­ка, к нам хлы­нут зо­ло­тые ре­ки. Неф­тя­ные день­ги. Бог мой, да ко­гда пой­дут тан­ке­ры, я бу­ду уже во Фло­ри­де!

— Ме­сто­ро­ж­де­ние Мак-Го­на­гал? — за­ин­те­ре­со­вал­ся Ку­ойл.

— Не мо­жет быть! Ты не зна­ешь о ве­ли­чай­шем ме­сто­ро­ж­де­нии неф­ти на тер­ри­то­рии Ка­на­ды? Это пря­мо воз­ле на­ше­го по­бе­ре­жья. Мил­ли­ар­ды бар­ре­лей неф­ти. На­зы­ва­ет­ся ме­сто­ро­ж­де­ние Мак-Го­на­гал. Мы все раз­бо­га­те­ем. Ра­бо­ты бу­дет на­ва­лом, вла­дель­цы ак­ций по­лу­чат ди­ви­ден­ды, про­из­вод­ст­во, склад­ские и гос­ти­нич­ные ус­лу­ги. На­ста­нут слав­ные день­ки.

Си­дя­щий в со­сед­нем за­кут­ке ху­до­ща­вый муж­чи­на с бо­ро­дой в фор­ме ло­па­ты ог­ля­нул­ся че­рез пле­чо и по­смот­рел пря­мо на Кар­да. Ку­ойл по­ду­мал, что он мог быть од­ним из мас­те­ров ры­бо­пе­ре­ра­ба­ты­ваю­ще­го за­во­да. На сто­ле у со­се­да стоя­ли та­рел­ки с ка­шей и кол­ба­сой.

Бил­ли хмык­нул.

— Един­ст­вен­ны­ми, кто по­лу­чит ра­бо­чие мес­та и эко­но­ми­че­ские бла­га, бу­дут ре­бя­та из Сент-Джон­са. Уви­дишь, к то­му вре­ме­ни, как они бу­дут го­то­вы на­чать раз­ра­бот­ку, у них уже бу­дет по­строе­на атом­ная стан­ция и они смо­гут по­лу­чать лю­бое ко­ли­че­ст­во элек­три­че­ст­ва из про­стой во­ды. А на Нью­фа­унд­лен­де они бу­дут скла­ди­ро­вать от­хо­ды.

Ку­ойл про­тя­нул Бил­ли тре­уголь­ник тос­та, гус­то на­ма­зан­ный дже­мом. Он по­ду­мал о том, ка­ким хруп­ким вы­гля­дит этот ста­рик ря­дом с плот­ным Кар­дом.

— Нет, па­рень. До этой атом­ной стан­ции де­ло не дой­дет. Са­мое глав­ное — нефть. Нью­фа­унд­ленд ста­нет са­мым бо­га­тым ме­стом на Зем­ле. На­чи­на­ет­ся но­вый век. Мы бу­дем как сыр в мас­ле ка­тать­ся.

Бил­ли по­вер­нул­ся к Ку­ой­лу:

— Это неф­тя­ной пси­хоз, ис­те­ри­ка. — По­том он сно­ва об­ра­тил­ся к Кар­ду: — Все рав­но по­лу­чит­ся так, что все слив­ки сни­мут ме­ж­ду­на­род­ные неф­тя­ные ком­па­нии. Нам ос­та­нут­ся кро­хи. Все зо­ло­то по­те­чет на боль­шую зем­лю. Сю­да уже про­со­чи­лись нар­ко­ти­ки и пре­ступ­ность, уже поя­ви­лись про­сти­тут­ки, а это толь­ко на­ча­ло! Сплош­ное на­си­лие, во­ров­ст­во и жуль­ни­че­ст­во.

— Это точ­но, — ска­зал ра­бот­ник ры­бо­пе­ре­ра­ба­ты­ваю­щей фаб­ри­ки. Он уже съел свою ка­шу с кол­ба­сой, а те­перь ды­мил си­га­ре­той и го­рел же­ла­ни­ем бро­сить­ся в бой. — Они уже со­жгли ста­рый ма­як, пря­мо тут, в Якор­ной Ла­пе. А как раз­нес­ли пред­ста­ви­тель­ст­во ры­бо­ло­вец­кой ком­па­нии!

— До­бавь­те сю­да, — про­дол­жил Бил­ли, раз­вер­нув­шись, как бы при­ни­мая под­держ­ку сво­его еди­но­мыш­лен­ни­ка, — ал­ко­го­лизм и пол­ную мо­раль­ную де­гра­да­цию. Раз­во­ды, жес­то­кое об­ра­ще­ние в семь­ях, бро­шен­ные де­ти, ша­таю­щие­ся по ули­цам! За­гряз­не­ние ок­ру­жаю­щей сре­ды! Мор­ское дно за­рос­ло ка­бе­ля­ми, цис­тер­на­ми, ме­тал­ли­че­ски­ми ос­тан­ка­ми ко­раб­лей, ко­то­рые рвут на час­ти лю­бой трал. А че­го мы ждем? Об­шир­но­го раз­ли­ва неф­ти, ко­то­рый от­ра­вит по­след­нюю трес­ку, ко­то­рая у нас ос­та­лась? Он унич­то­жит на­ше чах­лое ры­бо­лов­ст­во, по­кро­ет всю при­бреж­ную зо­ну чер­ной во­ню­чей жи­жей, ис­пор­тит лод­ки и пор­ты. Весь фар­ва­тер бу­дет за­бит неф­те­на­лив­ны­ми тан­ке­ра­ми и гру­зо­вы­ми су­да­ми. — Он на­лил дро­жа­щей ру­кой се­бе чаю.

— По­шло-по­еха­ло, — съяз­вил Терт, раз­гля­ды­вая чер­ный сгу­сток се­ры на ног­те. — То­же мне зна­ток.

Бил­ли взгля­нул на Ку­ой­ла, по­том на ра­бот­ни­ка за­во­да и от­крыл рот, что­бы вы­ска­зать свое мне­ние. Терт ря­дом с ним от­ки­нул­ся на­зад и при­нял­ся раз­ма­хи­вать ру­ка­ми, изо­бра­жая иг­ру на скрип­ке.

— При­не­си­те мне пор­цию жа­ре­ной кар­тош­ки с кол­ба­сой, — ска­зал Ку­ойл офи­ци­ант­ке. Бил­ли вздох­нул.

— Я ви­дел, как уло­вы упа­ли с мил­лио­нов тонн до двух или трех ящи­ков. Как рыб­ная лов­ля пе­ре­шла от се­зон­ной при­бреж­ной до­бы­чи на ма­лень­ких су­де­ныш­ках к круг­ло­го­дич­ной охо­те на глу­бо­кой во­де, с ог­ром­ны­ми пла­ву­чи­ми за­во­да­ми и траль­щи­ка­ми. Те­перь ры­ба за­кон­чи­лась, а ле­са вы­руб­ле­ны. Вез­де раз­вал и раз­ру­ха! Не уди­ви­тель­но, что у нас пол­но при­ви­де­ний! Мы вы­ка­пы­ва­ем сво­их мерт­ве­цов буль­до­зе­ра­ми!

Ра­бот­ни­ку ры­бо­пе­ре­ра­ба­ты­ваю­ще­го за­во­да то­же уда­лось вста­вить сло­во:

— В ста­ри­ну го­во­ри­ли, что муж­чи­на уст­ро­ил свою жизнь, ес­ли у не­го есть сви­нья, лод­ка и кло­чок зем­ли под кар­тош­ку. А сей­час что го­во­рят? Как хо­чешь, так и жи­ви.

— Точ­но, — под­хва­тил Бил­ли. — Сей­час все го­ня­ют­ся за лег­ки­ми день­га­ми, по­ку­па­ют пла­сти­ко­вые ско­ро­ст­ные ка­те­ра, сне­го­хо­ды и стран­ных со­бак с ма­те­ри­ка. Лю­ди шля­ют­ся по ба­рам, уби­ва­ют и во­ру­ют, сни­ма­ют с се­бя всю оде­ж­ду и изо­бра­жа­ют ума­ли­шен­ных. Рань­ше мы здесь жи­ли сча­ст­ли­вой жиз­нью. По­ни­мае­те? Рань­ше тут бы­ло ве­се­ло. Жизнь бы­ла ве­се­лой. Ты не пой­мешь, что я имею в ви­ду, Терт Кард, со сво­ей меч­той о Фло­ри­де. Да что я тут рас­пи­на­юсь?!

Кард ждал, ко­гда у не­го поя­вит­ся воз­мож­ность то­же вы­ска­зать­ся. Он об­ра­щал­ся ко всем сра­зу, вклю­чая вспо­тев­шую офи­ци­ант­ку и по­ва­ри­ху, вы­су­нув­шую­ся в окош­ко за­ка­зов:

— Ес­ли бы не эти са­мые пе­ре­ме­ны, мис­тер Прит­ти, ты бы уже дав­но был мертв. Ты за­был, как не­сколь­ко лет на­зад ва­лял­ся в боль­ни­це с ки­тай­ским грип­пом? Я ви­дел те­бя то­гда, ты был се­рый, как: дох­лая ры­би­на. Я еще по­ду­мал, что все, доп­ры­гал­ся ста­ри­кан. Но те­бе да­ли ан­ти­био­ти­ки, ки­сло­род, и ты вы­жил, что­бы уку­сить ту са­мую ру­ку, ко­то­рая те­бя спас­ла. Ни­кто, слы­ши­те, ни­кто в здра­вом уме не бу­дет воз­вра­щать­ся к ста­рой, тя­же­лой жиз­ни. Лю­ди то­гда бы­ли до­б­ры­ми толь­ко по­то­му, что не мог­ли по­зво­лить се­бе рос­кошь иметь вра­гов. То­гда бы­ло од­но пра­ви­ло: пан или про­пал. В та­кой си­туа­ции лю­ди ста­но­вят­ся про­сто душ­ка­ми, — он втя­ги­вал в се­бя воз­дух сквозь зу­бы.

По­ва­ри­ха по­да­ла го­лос с кух­ни:

— А я счи­таю, что с ры­бо­лов­ст­вом по­ра про­стить­ся. Пусть те­перь ра­бо­та­ют до­быт­чи­ки неф­ти. Ху­же уже не бу­дет, а луч­ше еще впол­не мо­жет стать. — Она за­смея­лась, что­бы все по­ня­ли, что она шу­тит. На тот слу­чай, ес­ли кто оби­дит­ся.

— Смот­ри, что­бы те­бя твои кли­ен­ты не слы­ша­ли, а то пой­дешь вме­сто шту­ка­тур­ки на сте­ны, — ра­бот­ник за­во­да встал и по­шел за зу­бо­чи­ст­кой.

— А я ска­жу это ко­му угод­но, — за­ре­вел Терт Кард. — За неф­тью бу­ду­щее, а ры­ба в про­шлом. Здесь нет ни­ка­ких со­мне­ний. Все­му ми­ру нуж­на нефть. За неф­тью сто­ят боль­шие день­ги. Сей­час слиш­ком мно­го ры­ба­ков и слиш­ком ма­ло ры­бы. Все сво­дит­ся к это­му. А те­перь по­шли в кон­то­ру и бу­дем за­ни­мать­ся этой чер­то­вой га­зе­той. Ку­ойл, ты на­пи­сал о суд­не? — Он все еще кри­чал. Еще не­мно­го, и пар по­ва­лит пря­мо из ушей.

— Ва­ляй, — ска­зал Бил­ли, ко­то­рый чи­тал его ста­тью, слы­шал, как Ку­ойл всю не­де­лю раз­го­ва­ри­вал о неф­ти по те­ле­фо­ну, и ви­дел, как он вер­нул­ся с мы­са От­чая­ния весь пе­ре­пач­кан­ный неф­тью, с гряз­ным блок­но­том. Он уро­нил его воз­ле ос­тан­ков мор­ских птиц. — От­дай ему свою ста­тью, а мы по­смот­рим, как Терт Кард, Неф­тя­ной Ко­роль, за­бьет­ся в при­пад­ке. Мож­но по­ду­мать, он на­ку­пил ак­ций на мил­ли­он дол­ла­ров. Ха! У не­го две ак­ции «Мо­бил». Две! — Бил­ли сде­лал дви­же­ние го­ло­вой, на­по­ми­нав­шее змеи­ный вы­пад.

— Она ле­жит у ме­ня на сто­ле, — ска­зал Ку­ойл.

— Я те­бе это­го не за­бу­ду, Бил­ли Прит­ти, — ска­зал Кард. У не­го на ще­ках го­ре­ли ог­ром­ные крас­ные пят­на.

***

Ко­рот­кое па­рад­ное ше­ст­вие до бух­ты Муч­ной Ме­шок, те­ку­щие ста­кан­чи­ки с ко­фе, руль, лип­кий от са­ха­ра с пон­чи­ков. Че­рез де­сять ми­нут Ку­ойл пе­ре­дал Тер­ту свою ста­тью и мол­ча на­блю­дал за тем, как его гла­за бе­га­ли взад-впе­ред по строч­кам.

«Под­чи­нен­ные в ожи­да­нии при­пад­ка».

НИ­КТО НЕ СТА­НЕТ УК­РА­ШАТЬ СВОЙ ДОМ ФО­ТО­ГРА­ФИ­ЕЙ НЕФ­ТЯ­НО­ГО ТАН­КЕ­РА

На сте­не пуб­лич­ной биб­лио­те­ки Якор­ной Ла­пы ви­сит фо­то­гра­фия, сде­лан­ная в 1904 го­ду. На ней изо­бра­же­ны за­лив Бак­ла­нов и во­семь шхун, от­прав­ляю­щих­ся за ры­бой в от­кры­тое мо­ре с рас­пу­щен­ны­ми па­ру­са­ми. Они по­хо­жи на птиц с рас­про­стер­ты­ми крыль­я­ми. Они не­вы­ра­зи­мо пре­крас­ны. Для то­го что­бы ими управ­лять, тре­бу­ют­ся мас­тер­ст­во и пре­крас­ное зна­ние мо­ря.

Се­го­дня на мор­ском го­ри­зон­те ча­ще уви­дишь чер­ный про­филь неф­те­на­лив­но­го тан­ке­ра. Нефть, в сы­ром или об­ра­бо­тан­ном ви­де, без со­мне­ния, в ми­ро­вой тор­гов­ле яв­ля­ет­ся то­ва­ром но­мер один.

Еще од­ним час­тым зре­ли­щем стал раз­лив неф­ти, чер­ная грязь, по­кры­ваю­щая ки­ло­мет­ры по­бе­ре­жья. Как по­бе­ре­жье мы­са От­чая­ния на этой не­де­ле. Сот­ни лю­дей ста­ли сви­де­те­ля­ми то­го, как ут­ром в по­не­дель­ник че­тыр­на­дцать ты­сяч тонн неф­ти-сыр­ца из тан­ке­ра «Зо­ло­той Гусь» вы­мы­ло на бе­рег. Ты­ся­чи мор­ских птиц и рыб би­лись в чер­ной плен­ке, лод­ки и се­ти бы­ли за­губ­ле­ны. «При­шел ко­нец этим мес­там», — ска­зал Джек Ай, вось­ми­де­ся­ти­се­ми­лет­ний жи­тель Литтл Дес­понд, ко­то­рый в го­ды сво­ей мо­ло­до­сти ры­ба­чил на сво­ей плос­ко­дон­ке.

Нефть пра­вит на­шим ми­ром. Бо­лее трех ты­сяч тан­ке­ров бо­роз­дят Ми­ро­вой оке­ан. Сре­ди них есть са­мые боль­шие пла­ву­чие со­ору­же­ния, ко­гда-ли­бо соз­дан­ные че­ло­ве­ком: ОБПНС, или Очень Боль­шие Пе­ре­воз­чи­ки Неф­ти-Сыр­ца, тан­ке­ры дли­ной до че­ты­рех­сот мет­ров и во­до­из­ме­ще­ни­ем бо­лее 200 000 тонн. Мно­гие из этих тан­ке­ров не снаб­же­ны пе­ре­го­род­ка­ми внут­ри от­се­ков. Не­ко­то­рые уже мо­раль­но и фи­зи­че­ски ус­та­ре­ли и про­ржа­ве­ли. Од­но мож­но ска­зать точ­но: нас ждет еще не один раз­лив неф­ти, и не­ко­то­рые из них бу­дут иметь ка­та­ст­ро­фи­че­ские мас­шта­бы.

Ни­кто не ста­нет ук­ра­шать свой дом фо­то­гра­фи­ей неф­тя­но­го тан­ке­ра.

Терт Кард за­кон­чил чи­тать, по­ло­жил ста­тью на угол сво­его сто­ла и по­смот­рел на Ку­ой­ла.

— И ты ту­да же, — ска­зал он. — И ты, мать твою, ту­да же.

***

Ве­че­ром то­го же дня он сто­ял у ок­на в опус­тев­шей ком­на­те но­во­стей и раз­го­ва­ри­вал с от­сут­ст­вую­щим Ку­ой­лом.

— Не суй­ся сю­да со сво­им аме­ри­кан­ским грин­пи­сов­ским ли­бе­ра­лиз­мом! Да кто ты та­кой, что­бы так го­во­рить? Ах, ах, это же ко­лон­ка дра­го­цен­но­го мис­те­ра Ку­ой­ла! Да она же про­ти­во­ре­чит об­щим уси­ли­ям по раз­ви­тию и эко­но­ми­че­ско­му про­грес­су!

И он пе­ре­пи­сал ста­тью, под­кле­ил ее не­по­слуш­ны­ми паль­ца­ми, за­тем по­шел в бар и на­пил­ся. Что­бы за­глу­шить боль от язв. Кто зна­ет, что он за­пи­вал, оп­ро­ки­ды­вая ста­кан за ста­ка­ном?

***

Спус­тя два или три дня Терт Кард при­нес в кон­то­ру вы­ре­зан­ную из на­стен­но­го ка­лен­да­ря фо­то­гра­фию в рам­ке. Он по­ве­сил ее над сто­лом. На ней в за­лив Пла­сен­та в лу­чах за­ка­та вхо­дил ги­гант­ский тан­кер «Ти­хий Глаз». ЭТО БЫ­ЛА ФО­ТО­ГРА­ФИЯ СА­МО­ГО БОЛЬ­ШО­ГО НЕФ­ТЕ­НА­ЛИВ­НО­ГО ТАН­КЕ­РА В МИ­РЕ. При пер­вом же уда­ре две­рью о ко­сяк кар­тин­ка с тан­ке­ром на­кре­ни­лась.

Ку­ой­лу ка­за­лось это смеш­ным, но толь­ко до тех пор, по­ка в пол­день не вер­нул­ся Кард с пач­кой пах­ну­ще­го чер­ни­ла­ми све­же­го вы­пус­ка «Бол­туш­ки». Ку­ойл взял од­ну из га­зет и раз­вер­нул ее на сво­ей ко­лон­ке. Его ста­тья ока­за­лась сжа­той до раз­ме­ра ком­мен­та­рия под той же фо­то­гра­фи­ей, ко­то­рая ви­се­ла над сто­лом Тер­та Кар­да.

ФО­ТО­ГРА­ФИЯ НЕФ­ТЯ­НО­ГО ТАН­КЕ­РА

Бо­лее трех ты­сяч неф­те­на­лив­ных тан­ке­ров гор­до бо­роз­дят про­сто­ры Ми­ро­во­го океа­на. Эти ги­ган­ты, да­же са­мые круп­ные из них, за­хо­дят в глу­бо­ко­вод­ные пор­ты, на неф­те­пе­ре­ра­ба­ты­ваю­щие за­во­ды Нью­фа­унд­лен­да. Нефть и Нью­фа­унд­ленд под­хо­дят друг дру­гу как ом­лет и вет­чи­на, и, как эти два на­сущ­ных про­дук­та, они бу­дут пи­тать весь мир в са­мом ско­ром бу­ду­щем.

Да­вай­те же ук­ра­сим свои до­ма фо­то­гра­фия­ми неф­тя­ных тан­ке­ров.

Ку­ойл по­чув­ст­во­вал, как кровь от­ли­ва­ет от его го­ло­вы и все на­чи­на­ет бе­ше­но кру­жить­ся пе­ред его гла­за­ми.

— Ты что на­де­лал? — за­орал он на Тер­та Кар­да.

— При­вел ста­тью в по­ря­док, толь­ко и все­го. Нам тут ни к че­му эта грин­пи­сов­ская ерун­да, — за­хи­хи­кал Терт. Он был до­во­лен со­бой. Его глу­пое ли­цо так и све­ти­лось гор­до­стью.

— Ты пе­ре­врал мне всю ста­тью! Ты пре­вра­тил ее в де­ше­вую про­па­ган­ду неф­те­до­бы­ваю­щей про­мыш­лен­но­сти! Ты пре­вра­тил ме­ня в гла­ша­тая ин­те­ре­сов неф­те­про­мыш­лен­ни­ков! — Он вда­вил Тер­та в его угол.

— Я те­бя пре­ду­пре­ж­дал! — ска­зал На­тбим. — Я го­во­рил те­бе, Ку­ойл, что­бы ты дер­жал ухо вос­тро, по­то­му что этот тип за­по­рет те­бе ра­бо­ту.

Ку­ойл ра­зо­злил­ся. В нем за­бур­лил гнев, как неф­тя­ной фон­тан, вне­зап­но с ши­пе­ни­ем вы­рвав­ший­ся из-под пес­ка.

— Это ста­тья для ко­лон­ки, — ре­вел Ку­ойл. — Нель­зя пе­ре­де­лы­вать ста­тью для ко­лон­ки про­сто по­то­му, что она те­бе не нра­вит­ся! Джек по­про­сил ме­ня пи­сать для ко­лон­ки о ко­раб­лях и мо­ре. Это зна­чит, вы­ска­зы­вать свое мне­ние и опи­сы­вать все так, как я это ви­жу. Вот это, — и он по­тряс га­зе­той, — ни­ка­ко­го от­но­ше­ния не име­ет ни к мо­ему мне­нию, ни к мо­ему ми­ро­воз­зре­нию.

— По­ка я тут вы­пус­каю­щий ре­дак­тор, — от­ве­тил Терт, тря­сясь как тра­вин­ка на вет­ру, — у ме­ня есть пра­во из­ме­нять все, что я счи­таю не­под­хо­дя­щим для «Бол­туш­ки». А ес­ли ты с этим не со­гла­сен, со­ве­тую те­бе об­су­дить это с Дже­ком Баг­ги­том. — С эти­ми сло­ва­ми он на­гнул­ся и про­скольз­нул под ру­кой Ку­ой­ла.

И рва­нул к две­рям.

— И не ду­май­те, буд­то бы я не знаю, что вы тут все про­тив ме­ня. — И он убе­жал, уно­ся прочь вспо­ло­хи сво­его гне­ва.

***

— Ты не ус­та­ешь ме­ня удив­лять, — ска­зал Бил­ли Прит­ти. — Я и не ду­мал, что в те­бе столь­ко пы­ла. Ты сдул его с вод пря­мо на чис­тый бе­рег.

— Те­перь ты зна­ешь, что это та­кое, — ска­зал На­тбим. — Я пы­тал­ся те­бя пре­ду­пре­дить еще в са­мый пер­вый день.

— Ты смот­ри, зав­тра он уже бу­дет на пла­ву и при пол­ном па­ру­се. Терт Кард му­жик уп­ря­мый, он так про­сто не сда­ет­ся.

— Я и сам удив­ля­юсь, — ска­зал Ку­ойл. — На­до по­зво­нить Дже­ку и во всем ра­зо­брать­ся. Кто ве­дет ко­лон­ку, я или он.

— Дам те­бе со­вет, Ку­ойл. Не зво­ни Дже­ку. Он сей­час ры­ба­чит, и во­об­ще, он не лю­бит, ко­гда де­ла «Бол­туш­ки» не да­ют ему по­коя до­ма. Ос­тавь все как есть, а я за­молв­лю сло­во где на­до се­го­дня и зав­тра ве­че­ром. С Дже­ком не на­до в лоб. С ним луч­ше по-кра­бьи.

***

— «Бол­туш­ка». Терт Кард у те­ле­фо­на. Ага, да, Джек. — Терт при­жал труб­ку те­ле­фо­на к гру­ди и по­смот­рел на Ку­ой­ла. Ут­рен­ний свет по­ка­зал­ся то­му не­до­б­рым. — Хо­чет по­го­во­рить с то­бой, — его тон вы­да­вал пред­вку­ше­ние хо­ро­шей вы­во­лоч­ки.

— Здрав­ст­вуй­те. — Он был го­тов тер­петь уни­же­ния.

— Ку­ойл. Это Джек Баг­гит. Пи­ши свою ко­лон­ку. Ес­ли ты вля­па­ешь­ся в ка­кое-ни­будь дерь­мо, мы со­шлем­ся на то, что ты вос­пи­ты­вал­ся в Аме­ри­ке. Терт не бу­дет к те­бе лезть. Пе­ре­дай ему труб­ку.

Ку­ойл про­тя­нул ру­ку с труб­кой и по­ма­хал ею Тер­ту. Все в ком­на­те слы­ша­ли, как ро­ко­тал го­лос Дже­ка в труб­ке. Терт Кард мед­лен­но по­вер­нул­ся спи­ной ко всем ос­таль­ным в ком­на­те и встал ли­цом к ок­ну, к мо­рю. Шли ми­ну­ты, он пе­ре­ми­нал­ся с но­ги на но­гу, по­том при­сел на край сво­его сто­ла, стал ко­пать­ся в ухе, по­том в но­су. Он рас­ка­чи­вал­ся, пе­ре­кла­ды­вал труб­ку от од­но­го уха к дру­го­му. На­ко­нец труб­ка за­мол­ча­ла, Терт ее по­ло­жил.

— Так, — спо­кой­но ска­зал он, хо­тя его ще­ки го­ре­ли. — Джек хо­чет по­ка ос­та­вить ко­лон­ку Ку­ой­лу. Вре­мен­но. По­это­му мы не бу­дем ему ме­шать. Ме­шать не бу­дем. Но у не­го поя­ви­лась идея о ко­лон­ке с не­сча­ст­ны­ми слу­чая­ми. Все зна­ют, что бы­ва­ют не­де­ли, ко­гда у нас нет ни­ка­ких ав­то­мо­биль­ных ка­та­ст­роф и нам при­хо­дит­ся пе­ре­пе­ча­ты­вать ста­рые за­мет­ки. Так вот, Джек хо­чет, что­бы кто-то пи­сал о про­ис­ше­ст­ви­ях на во­де. Он го­во­рит, что на со­б­ра­нии ры­ба­ки рас­ска­зы­ва­ли, как в про­шлом го­ду из-за не­сча­ст­ных слу­ча­ев на во­де по­гиб­ло бо­лее трех­сот су­дов. Ку­ойл, он хо­чет, что­бы ты пи­сал о про­ис­ше­ст­ви­ях на во­де и де­лал фо­то­гра­фии, как ты пи­шешь об ав­то­ка­та­ст­ро­фах. То­го и дру­го­го нам долж­но хва­тить, что­бы в ка­ж­дом но­ме­ре у нас бы­ло све­жее про­ис­ше­ст­вие.

— Я в этом не со­мне­ва­юсь, — ска­зал Ку­ойл, гля­дя пря­мо на Тер­та Кар­да.

Мерт­вец, или «ир­ланд­ский вым­пел» — сво­бод­ный ко­нец ве­рев­ки, сви­саю­щий с па­ру­са или сна­сти.

«МОР­СКОЙ СЛО­ВАРЬ»

Был ко­нец сен­тяб­ря. От­лив, по­след­няя чет­верть лу­ны. Ку­ойл впер­вые был один в зе­ле­ном до­ме. Те­туш­ка на вы­ход­ные ос­та­лась в Сент-Джон­се, что­бы за­ку­пить пу­го­ви­цы и тка­ни. Бан­ни и Сан­шайн с ры­да­ния­ми вы­про­си­ли раз­ре­ше­ние ос­тать­ся с но­чев­кой у Ден­ни­са и Би­ти по­сле дня ро­ж­де­ния Мар­ти.

— Пап, она моя луч­шая под­ру­га. Жаль, что мы не се­ст­ры, — с чув­ст­вом ска­за­ла Бан­ни. — По­жа­луй­ста, по­жа­луй­ста, ну по­жа­луй­ста, раз­ре­ши нам ос­тать­ся у них на ночь!

В ма­га­зи­не по­дар­ков и за­ку­сок «Ле­таю­щий каль­мар» она вы­бра­ла в по­да­рок Мар­ти коль­цо из пер­ла­мут­ра и лист бу­ма­ги в го­ро­шек, что­бы его за­вер­нуть.

В пят­ни­цу Ку­ойл пе­ре­плыл бух­ту на лод­ке, ку­пил два па­ке­та про­дук­тов и две упа­ков­ки ба­нок пи­ва.

По­том пе­ре­вез свои бу­ма­ги и пи­шу­щую ма­шин­ку. По­том стоп­ку книг де­вят­на­дца­то­го ве­ка о пра­ви­лах мо­ре­ход­ст­ва. На кух­не он на­кло­нил­ся, что­бы по­ло­жить пи­во в хо­ло­диль­ник под ра­ко­ви­ной, по­том по­ду­мал о том, что ему на­до бы при­нес­ти льда. Он дав­но дол­жен был это сде­лать, но по­ка пус­тая ем­кость для льда по-преж­не­му ос­та­ва­лась пус­той и ле­жа­ла в лод­ке. Это уже бы­ло не важ­но. Ве­че­ром он пил пи­во та­ким, ка­кое оно бы­ло, ца­ра­пая что-то в сво­ем блок­но­те при све­те лам­пы.

В суб­бо­ту Ку­ойл сло­нял­ся по до сих пор не об­став­лен­ным ком­на­там. Ка­за­лось, что пыль­ный воз­дух по­кры­вал­ся мор­щи­на­ми, ко­гда он сквозь не­го про­хо­дил. До обе­да он ко­лол дро­ва. Пи­во, две бан­ки сар­дин и бан­ка лим­ской фа­со­ли. По­сле обе­да он ра­бо­тал за ку­хон­ным сто­лом. На­чал ста­тью, щел­кая по кла­ви­шам, ру­га­ясь, ко­гда па­лец по­па­дал не ту­да. Он пи­сал о Са­му­эле Плим­со­ле и его ва­тер­ли­нии.

«РА­ДИ БО­ГА, ПО­МО­ГИ­ТЕ МНЕ!»

Все ви­де­ли ва­тер­ли­нии Плим­со­ла, или его мет­ки на су­дах. Эти от­мет­ки по­ка­зы­ва­ют, на­сколь­ко глу­бо­ко мо­жет осесть суд­но под гру­зом, что­бы не рис­ко­вать безо­пас­но­стью.

Они поя­ви­лись бла­го­да­ря од­но­му по­ря­доч­но­му че­ло­ве­ку, Са­му­элю Плим­со­лу, чле­ну пар­ла­мен­та, из­бран­но­му от Дер­би в 1868 го­ду. Плим­сол бо­рол­ся за безо­пас­ность мо­ря­ков еще в те вре­ме­на, ко­гда бес­прин­цип­ные су­дов­ла­дель­цы соз­на­тель­но от­прав­ля­ли в мо­ре пе­ре­гру­жен­ные су­да. В ма­лень­кой кни­ге под на­зва­ни­ем «Мо­ря­ки» Плим­сол опи­сы­вал су­да, на­столь­ко пе­ре­гру­жен­ные уг­лем или же­лез­ной ру­дой, что их бор­та бы­ли вро­вень с во­дой. Су­дов­ла­дель­цы зна­ли о том, что эти су­да об­ре­че­ны. Они зна­ли, что лю­ди, ра­бо­тав­шие на них, по­гиб­нут вме­сте с су­да­ми. Но все рав­но де­ла­ли это для то­го, что­бы по­лу­чить стра­хов­ку.

Чрез­мер­ный вес гру­за был ос­нов­ной при­чи­ной ги­бе­ли ты­сяч су­дов ка­ж­дый год. Плим­сол умо­лял, что­бы на су­дах раз­ре­ши­ли ри­со­вать ва­тер­ли­нию, мо­лил, что­бы ни од­но­му суд­ну не по­зво­ля­ли по­ки­нуть порт, ес­ли ва­тер­ли­ния бы­ла ни­же уров­ня во­ды.

Он об­ра­щал­ся к сво­им чи­та­те­лям: «Вы со­мне­вае­тесь в мо­их сло­вах? То­гда ра­ди Гос­по­да, ра­ди Бо­га свя­то­го, по­мо­ги­те мне пред­стать пе­ред Ко­ро­лев­ским со­ве­том, что­бы уз­нать, ка­ко­ва их прав­да!» Мо­гу­ще­ст­вен­ные пред­ста­ви­те­ли ин­те­ре­сов су­дов­ла­дель­цев бо­ро­лись с ним на ка­ж­дом ша­гу.

Ко­гда он де­лал пе­ре­рыв, сно­ва на­сту­пал ве­чер. Он при­го­то­вил ки­ло­грамм кре­ве­ток в олив­ко­вом мас­ле с чес­но­ком. По­том в су­мер­ках по­шел к при­ча­лу с по­след­ней бан­кой пи­ва. Он тер­пел ко­ма­ров и смот­рел, как за­жи­га­ют­ся ог­ни Якор­ной Ла­пы.

Ста­рая Ведь­ма при­шла под по­кро­вом но­чи, осед­ла­ла и взнуз­да­ла Ку­ой­ла. Ноч­ной кош­мар сно­ва пе­ре­нес его на шос­се. То­нень­кая фи­гур­ка про­тя­ги­ва­ла из-под эс­та­ка­ды ру­ки, умо­ляя о спа­се­нии. Ис­тер­зан­ное, ок­ро­вав­лен­ное те­ло Пе­тал. Он на ог­ром­ной ско­ро­сти про­ско­чил ми­мо. На­жи­мал на тор­мо­за, но они не ра­бо­та­ли. Он про­снул­ся, да­вя пра­вой но­гой на во­об­ра­жае­мую пе­даль. Шея в по­ту. Бы­ло слыш­но, как сто­нет ве­тер в тро­сах, под­дер­жи­ваю­щих дом. Этот звук на­ве­вал мыс­ли о без­на­деж­ном оди­но­че­ст­ве. Ку­ойл на­тя­нул спаль­ный ме­шок на ухо и сно­ва ус­нул. Он уже при­вык к кош­ма­рам.

К обе­ду в вос­кре­се­нье ста­тья о Плим­со­ле бы­ла го­то­ва, и он ре­шил прой­тись. Ку­ойл еще ни­ко­гда не был на краю мы­са. Ко­гда он за­крыл за со­бой дверь, со ще­кол­ды упал ку­сок шну­ра, за­вя­зан­ный стран­ны­ми уз­ла­ми. Ку­ойл под­нял его, по­ло­жил в кар­ман и по­шел по бе­ре­гу ту­да, где за­кан­чи­ва­лась зем­ля и на­чи­на­лось мо­ре.

Он за­би­рал­ся на кам­ни раз­ме­ром с дом. Их края об­ра­зо­вы­ва­ли по­до­бие сы­рых ком­нат с по­ла­ми, по­кры­ты­ми во­до­рос­ля­ми. Ме­ж­ду кам­ня­ми за­стря­ли по­те­рян­ные се­ти, сбив­шие­ся в клуб­ки с ра­куш­ка­ми и во­до­рос­ля­ми. Над при­лив­ным бас­сей­ном ле­та­ли чай­ки. Вез­де ва­ля­лись кра­бо­вые пан­ци­ри, все еще влаж­ные от ос­тат­ков ко­рич­не­ва­той жи­вой пло­ти. По­сте­пен­но бе­рег су­зил­ся до кли­фа[7]. Даль­ше этим пу­тем ему бы­ло не прой­ти.

По­это­му Ку­ойл за­брал­ся на ка­мень, це­п­ля­ясь за ве­реск, ко­то­рый по­кры­вал склон на ма­нер ста­ро­го па­ри­ка. Ка­мень был из­рыт глу­бо­ки­ми впа­ди­на­ми. По олень­им тро­пам он вы­шел на гра­нит­ный язык, вда­вав­ший­ся пря­мо в мо­ре. Спра­ва от не­го бы­ло го­лу­бое по­лу­кру­жье за­ли­ва Бак­ла­нов, сле­ва — рва­ная бе­ре­го­вая ли­ния, вы­хо­дя­щая к за­ли­ву Мис­ки. Пря­мо пе­ред ним ле­жа­ли от­кры­тые про­сто­ры Ат­лан­ти­ки.

Бо­тин­ки сту­ча­ли о го­лый ка­мень. Он спо­ткнул­ся о мож­же­ве­ло­вый ко­рень, тор­чав­ший из тре­щи­ны в кам­не. Квар­це­вые про­жил­ки в нем блес­ну­ли, как за­стыв­шая мол­ния. Ка­мень весь со­сто­ял из буг­ров и вы­емок, вер­шин и пла­то. Да­ле­ко впе­ре­ди он уви­дел пи­ра­ми­ду из кам­ней и за­ду­мал­ся о том, кто бы мог ее сло­жить.

Он пол­ча­са до­би­рал­ся до сло­жен­ных друг на дру­га кам­ней и, по­дой­дя, ре­шил их рас­смот­реть. По­рос­шие ли­шай­ни­ком кам­ни бы­ли вы­со­той в три че­ло­ве­че­ских рос­та. Их по­ста­ви­ли сю­да мно­го лет на­зад. Воз­мож­но, строи­те­лем был древ­ний на­род, ко­то­рый ис­чез на­ве­ки. Этих лю­дей ис­тре­би­ли охо­тив­шие­ся на них от ску­ки ки­то­бои. Мо­жет быть, пи­ра­ми­да слу­жи­ла ори­ен­ти­ром для ба­ск­ских ры­ба­ков или ма­ро­де­ров Ку­ой­лов, за­ма­ни­вав­ших ко­раб­ли на ска­лы с по­мо­щью лож­ных ог­ней. Рит­мич­ные уда­ры вол­ны за­ста­ви­ли его по­дой­ти еще бли­же.

Он на­хо­дил­ся на са­мом краю све­та, в ди­ком, пер­во­здан­ном ми­ре, ко­то­рый, ка­за­лось, па­рил над мор­ской пу­чи­ной. Че­ло­век не ус­пел ос­та­вить в этом мес­те сле­дов сво­его при­сут­ст­вия: здесь не бы­ло ни ко­раб­лей, ни са­мо­ле­тов, ни жи­вот­ных, ни птиц, ни бу­ев. Ему ка­за­лось, что он один на всей пла­не­те. Не­бо над его го­ло­вой ка­за­лось та­ким не­объ­ят­ным, что он ин­стинк­тив­но под­нял ру­ки, что­бы за­щи­тить­ся. По­лу­про­зрач­ные, как из жид­ко­го стек­ла, де­ся­ти­мет­ро­вые вол­ны об­ру­ши­ва­лись на ка­мень, пе­ни­лись и сте­ка­ли в ма­лень­кие озер­ца мо­лоч­ным во­до­во­ро­том. Да­же в не­сколь­ких мет­рах над по­верх­но­стью мо­ря ви­се­ла дым­ка из мил­ли­ар­дов мель­чай­ших ка­пель, ко­то­рые жгли Ку­ой­лу гла­за и ук­ра­ша­ли его ли­цо и бо­ро­ду жи­вым те­ку­чим би­се­ром. Вол­ны би­ли о кам­ни с низ­ким гул­ким зву­ком.

Он стал спус­кать­ся по ка­мен­но­му скло­ну. Гра­нит был влаж­ным, и но­ги Ку­ой­ла сколь­зи­ли. Он дви­гал­ся ос­то­рож­но, чув­ст­вуя не­при­выч­ное воз­бу­ж­де­ние от бли­зо­сти с этой пер­во­быт­ной си­лой и пы­та­ясь пред­ста­вить се­бе, что это та­кое — очу­тить­ся в мо­ре во вре­мя штор­ма. Во­да по-преж­не­му убы­ва­ла, под­чи­ня­ясь уди­ви­тель­но­му за­ко­ну на­сту­п­ле­ния и ка­пи­ту­ля­ции во­ды пе­ред су­шей. Буд­то где-то в цен­тре Зем­ли боль­шое серд­це от­би­ва­ло по два уда­ра в день.

Имен­но в эти во­ды стре­ми­лись все про­пав­шие без вес­ти ко­раб­ли, ры­ба­ки и ис­сле­до­ва­те­ли, спус­кав­шие­ся в тем­ные, как зве­ри­ная глот­ка, мор­ские глу­би­ны. Ста­но­вясь оче­ред­ным ин­гре­ди­ен­том со­ле­но­го буль­о­на. Ви­кин­ги в дра­ка­рах шли под па­ру­са­ми, на­ду­вае­мы­ми пе­ре­мен­чи­вы­ми вет­ра­ми, ве­дя свои су­да сквозь ту­ман и по­ла­га­ясь толь­ко на по­ля­ри­зо­ван­ный свет «сол­неч­ных кам­ней»[8]. Эс­ки­мо­сы на лод­ках из шкур жи­вот­ных, рит­мич­но вды­хаю­щие ле­де­ня­щий воз­дух, опус­каю­щие в во­ду об­ле­де­нев­шие вес­ла. Вот брыз­ги во­ды на­чи­на­ют за­мер­зать на ле­ту, на­пря­га­ют­ся силь­ные спи­ны, удар, рвет­ся шку­ра, и лод­ка по спи­ра­ли ухо­дит под во­ду. Ты­ся­че­лет­ние айс­бер­ги, ос­кол­ки лед­ни­ков, ужас­ные и мол­ча­ли­вые. Ти­ши­ну воз­ле них на­ру­ша­ет толь­ко плеск раз­би­ваю­щих­ся о ле­дя­ные скло­ны волн, соз­да­вая об­ман­чи­вый шум при­боя там, где нет бе­ре­гов. Ту­ман­ная си­ре­на, при­глу­шен­ное эхо вы­стре­лов на бе­ре­гу. Лед объ­е­ди­ня­ет су­шу с во­дой. Мо­роз­ная дым­ка. Об­ла­ка с бли­ка­ми све­та, от­ра­жен­но­го в ма­лень­ких окош­ках во­ды на по­верх­но­сти льди­ны. При­зрач­ное ле­дя­ное сия­ние сти­ра­ет все гра­ни про­стран­ст­ва, ос­тав­ляя ор­га­ны чувств пре­да­вать­ся ил­лю­зи­ям. Уди­ви­тель­ное, ред­кое ме­сто.

Спус­ка­ясь, Ку­ойл по­скольз­нул­ся на ка­ком-то рас­те­нии, пре­да­тель­ски спря­тав­шем­ся в тре­щи­не кам­ня. Он до­шел до вы­сту­па, с ко­то­ро­го, на­кло­нив­шись, мож­но бы­ло по­смот­реть вниз, на бур­ля­щую во­ду. Даль­ше ид­ти бы­ло не­ку­да.

От­ту­да он уви­дел три ве­щи: пе­ще­ры в фор­ме пче­ли­ных сот на уров­не мо­ря, ка­мень, на­по­ми­наю­щий ог­ром­ную со­ба­ку, и те­ло че­ло­ве­ка в жел­том кос­тю­ме, опус­тив­ше­го го­ло­ву под во­ду, буд­то не в си­лах ото­рвать взгля­да от при­чуд­ли­во­го ри­сун­ка мор­ско­го дна. Его ру­ки и но­ги бы­ли рас­ки­ну­ты в сто­ро­ны, от­че­го он на­по­ми­нал мор­скую звез­ду. Те­ло за­плы­ва­ло с вол­ной в не­боль­шую пе­ще­ру, по­том сно­ва вы­гля­ды­ва­ло от­ту­да, как дет­ская иг­руш­ка на ве­ре­воч­ке, за ко­то­рую тя­ну­ло мо­ре. «Кор­рес­пон­дент га­зе­ты ока­зал­ся на­стоя­щим маг­ни­том, при­тя­ги­ваю­щим мерт­вые те­ла».

Те­ло мож­но бы­ло дос­тать, толь­ко прыг­нув в хо­лод­ную пе­ну. Прав­да, ес­ли он при­не­сет сю­да ве­рев­ку и крюк… Ку­ойл сно­ва стал за­би­рать­ся на клиф. Ему в го­ло­ву вне­зап­но при­шла мысль о том, что этот че­ло­век мог упасть в во­ду как раз с то­го мес­та, где он сей­час сто­ял. Или вы­пал из лод­ки. Он дол­жен об этом ко­му-ни­будь ска­зать.

Он бе­гом взби­рал­ся на мыс. У не­го бо­лел бок. Он дол­жен рас­ска­зать ко­му-ни­будь о мерт­вом че­ло­ве­ке. По­ка он до­бе­рет­ся до до­ма, на то, что­бы дое­хать до бли­жай­шей стан­ции бе­ре­го­вой ох­ра­ны, по­тре­бу­ет­ся не мень­ше ча­са. На лод­ке бу­дет бы­ст­рее. Ве­тер дул в спи­ну, за­став­ляя во­ло­сы па­дать на ли­цо, лезть в гла­за. Сна­ча­ла шее бы­ло хо­лод­но, но по­том, пре­одо­лев бе­гом ска­лу, он по­чув­ст­во­вал, что ему ста­ло жар­ко. При­шлось да­же рас­стег­нуть курт­ку. Как да­ле­ко еще до при­ча­ла.

Взбу­до­ра­жен­ный чрез­вы­чай­ным про­ис­ше­ст­ви­ем и не в си­лах из­ба­вить­ся от стоя­щей пе­ред гла­за­ми кар­ти­ны пла­ваю­ще­го у вхо­да в пе­ще­ру тру­па в жел­том кос­тю­ме, он от­вя­зал лод­ку и на­пра­вил ее пря­мо че­рез всю бух­ту в сто­ро­ну Якор­ной Ла­пы. Он то­ро­пил­ся так, буд­то это­го че­ло­ве­ка еще мож­но бы­ло спа­сти. Че­рез де­сять ми­нут, вый­дя из-за под­вет­рен­ной сто­ро­ны бе­ре­га пря­мо под по­ры­вы вет­ра, он по­нял, что со­вер­шил ошиб­ку.

Он ни­ко­гда рань­ше не ис­пы­ты­вал эту лод­ку в не­спо­кой­ной во­де. Вол­ны об­ру­ши­лись на не­го, как зал­пы из ар­тил­ле­рий­ско­го ору­дия. Их греб­ни ста­ли по­хо­жи на жес­то­кие ух­мыл­ки. Лод­ка на­ча­ла рас­ка­чи­вать­ся, под­ни­мать­ся и па­дать под вол­ны с ужа­саю­щей ско­ро­стью. Он ин­стинк­тив­но сме­нил курс, что­бы вол­ны би­ли в кор­му лод­ки по ка­са­тель­ной. Но тем са­мым он на­пра­вил лод­ку к се­ве­ро-вос­то­ку от Якор­ной Ла­пы. Ему при­дет­ся где-ни­будь раз­вер­нуть­ся и вой­ти в порт с вос­то­ка или юго-вос­то­ка. Ку­ойл не знал, как вес­ти лод­ку по зиг­за­го­об­раз­ной тра­ек­то­рии, что­бы пе­ре­сечь бух­ту: длин­ный от­ре­зок с вол­на­ми к но­су лод­ки и ко­рот­кий с вол­ной в кор­му. Где-то на се­ре­ди­не бух­ты он сде­лал рез­кий по­во­рот в сто­ро­ну Якор­ной Ла­пы, под­ста­вив низ­кую и ши­ро­кую кор­му под вол­ны.

Лод­ка за­ка­ча­лась, и из-под ска­мьи вы­скольз­нул ко­рот­кий ку­сок ве­рев­ки. На од­ном кон­це у не­го бы­ли за­вя­за­ны уз­лы, а вто­рой был рас­тре­пан и за­ло­ман, буд­то там ко­гда-то то­же бы­ли уз­лы, но те­перь раз­вя­за­лись. Толь­ко сей­час Ку­ойл по­нял, что эти уз­лы на ве­рев­ках что-то обо­зна­ча­ли.

Лод­ка безу­держ­но пры­га­ла на вол­нах вниз и вверх, за­ры­ва­ясь но­сом в во­ду, в то вре­мя как мо­тор все еще ра­бо­тал. Ку­ой­лу ста­ло страш­но. Ка­ж­дый раз, ко­гда у не­го вы­би­ва­ло руль из рук, лод­ка сби­ва­лась с кур­са. Че­рез не­сколь­ко ми­нут его пу­те­ше­ст­вие за­кон­чи­лось. Лод­ка ру­ба­ну­ла но­сом во­ду, как то­пор, вы­со­ко за­драв кор­му. Сле­дую­щая вол­на раз­вер­ну­ла лод­ку бор­том к от­кры­то­му мо­рю. Лод­ка пе­ре­вер­ну­лась, а Ку­ойл ока­зал­ся под во­дой.

За пят­на­дцать ужас­ных се­кунд он нау­чил­ся пла­вать дос­та­точ­но, что­бы до­б­рать­ся до пе­ре­вер­нув­шей­ся лод­ки и схва­тить­ся за ось за­мер­ше­го вин­та. Сво­им ве­сом он по­гру­зил кор­му в во­ду, тем са­мым при­под­няв нос. Это­го ока­за­лось дос­та­точ­но, что­бы сле­дую­щая вол­на раз­вер­ну­ла лод­ку и на­пол­ни­ла ее во­дой. Ку­ойл сно­ва по­вис в про­зрач­ной во­де и уви­дел где-то под со­бой блед­ную тень сво­ей лод­ки, ее зна­ко­мые очер­та­ния и цвет по­сте­пен­но про­па­да­ли, по ме­ре то­го как она все глуб­же ухо­ди­ла вниз.

Он всплыл, су­до­рож­но хва­тая ртом воз­дух. Он поч­ти ни­че­го не ви­дел из-за ка­ко­го-то го­ря­че­го ве­ще­ст­ва в гла­зах и тут за­ме­тил сте­каю­щие с не­го ка­п­ли во­ды, ко­то­рые бы­ли по­че­му-то кро­ва­во-крас­но­го цве­та.

«Глу­по, — по­ду­мал он, — ка­кая глу­пость уми­рать, по­ка не вы­рос­ли де­ти». У не­го не бы­ло ни спа­са­тель­но­го жи­ле­та, ни не­по­то­п­ляе­мых ве­сел, ни ма­лей­ше­го по­ня­тия о том, где он на­хо­дит­ся. Он ка­чал­ся на вол­нах, как по­пла­вок из те­лес­но­го жи­ра и воз­ду­ха в лег­ких. Он стал по­плав­ком. Его от­де­ля­ли пол­то­ры мор­ские ми­ли от ка­ж­до­го бе­ре­га, пол­то­ры ми­ли, ко­то­рые на­до бы­ло про­плыть в хо­лод­ной во­де. Пря­мо пе­ред ним ка­ча­лась на во­де ве­рев­ка с узел­ка­ми, а в шес­ти мет­рах на по­верх­ность всплыл крас­ный ящик. Это был пла­ст­мас­со­вый кон­тей­нер для льда, о ко­то­ром он за­был. Ку­ойл про­бил­ся к кон­тей­не­ру сквозь це­лую фло­ти­лию де­ре­вян­ных спи­чек, ко­то­рые, долж­но быть, вы­па­ли в лод­ку из па­ке­та с про­дук­та­ми. Он хо­ро­шо пом­нил, как по­ку­пал спич­ки. На­вер­ное, ко­гда-ни­будь эти спич­ки вы­не­сет на бе­рег, толь­ко уже без сер­ных го­ло­вок. А где в это вре­мя бу­дет он?

Ку­ойл схва­тил­ся за руч­ки кон­тей­не­ра и лег на не­го гру­дью. У не­го со лба сте­ка­ла кровь, но он не смел от­нять рук от кон­тей­не­ра, что­бы кос­нуть­ся ра­ны. Он не пом­нил уда­ра. На­вер­ное, его за­де­ло бор­том лод­ки, ко­гда она пе­ре­во­ра­чи­ва­лась.

Вол­ны ка­за­лись ог­ром­ны­ми, ве­ли­чи­ной с го­ру, но он под­ни­мал­ся и па­дал вме­сте с ни­ми, на­блю­дая за зе­ле­ны­ми во­до­во­ро­та­ми, тя­нув­ши­ми его вниз, и ко­вар­ны­ми вспле­ска­ми, за­би­ваю­щи­ми нос со­ле­ной во­дой.

Ко­гда он уви­дел те­ло мерт­во­го че­ло­ве­ка, от­лив поч­ти за­кон­чил­ся. Это бы­ло поч­ти два ча­са на­зад. Ско­ро, на­вер­ное, нач­нет­ся при­лив. Ку­ойл по­те­рял ча­сы. Ес­ли он ни­че­го не пу­та­ет, то ме­ж­ду от­ли­вом и при­ли­вом про­хо­дит око­ло ча­са, ко­гда во­да сто­ит со­всем низ­ко. Он со­всем ни­че­го не знал о те­че­ни­ях в бух­те. То, что лу­на на­хо­ди­лась в по­след­ней чет­вер­ти, оз­на­ча­ло, что при­лив бу­дет низ­ким. Бил­ли го­во­рил, что вдоль за­пад­но­го бе­ре­га идут слож­ные во­ды. Там мно­го ри­фов и по­кры­тых во­до­рос­ля­ми кам­ней. Ку­ойл бо­ял­ся, что ве­тер вы­не­сет его из бух­ты в от­кры­тое мо­ре и он от­пра­вит­ся в Ир­лан­дию на кон­тей­не­ре для льда. Ес­ли бы он ока­зал­ся бли­же к за­пад­но­му под­вет­рен­но­му по­бе­ре­жью, где вол­ны бы­ли ни­же, то у не­го поя­вил­ся бы шанс до­б­рать­ся до кам­ней.

Про­шло мно­го вре­ме­ни. Ку­ой­лу ка­за­лось, что он на­хо­дит­ся в во­де не­сколь­ко ча­сов. Он не чув­ст­во­вал ног. Ко­гда его под­ня­ла оче­ред­ная вол­на, он по­пы­тал­ся оп­ре­де­лить, где на­хо­дит­ся. За­пад­ное по­бе­ре­жье ста­ло бли­же, но, не­смот­ря на ве­тер и на­сту­паю­щий при­лив, он дви­гал­ся в сто­ро­ну мы­са.

Чуть поз­же он уди­вил­ся, уви­дев ка­мен­ную пи­ра­ми­ду, к ко­то­рой не­дав­но под­хо­дил. Долж­но быть, ка­кое-то те­че­ние под­хва­ти­ло его и по­нес­ло к са­мо­му краю зем­ли, к пе­ще­рам, к мерт­во­му че­ло­ве­ку. Ему по­ка­за­лось за­бав­ным, что ско­ро он со­ста­вит ком­па­нию тру­пу в жел­том и при­сое­ди­нит­ся к его иг­ре у вхо­да в пе­ще­ру.

— По­ка у ме­ня есть этот го­ря­чий кон­тей­нер, ни­че­го у вас не по­лу­чит­ся, — гром­ко ска­зал он.

Ему ста­ло ка­зать­ся, что пла­сти­ко­вый ко­роб на­пол­нен тлею­щи­ми уг­ля­ми. Он так ре­шил по­то­му, что, как толь­ко он под­ни­мал под­бо­ро­док с крыш­ки кон­тей­не­ра, его на­чи­на­ла бить силь­ная дрожь, но ко­гда он сно­ва опус­кал его об­рат­но, дрожь пре­кра­ща­лась. Так мог­ло дей­ст­во­вать толь­ко бла­го­сло­вен­ное те­п­ло.

Он с удив­ле­ни­ем за­ме­тил, что ста­ло смер­кать­ся. Од­на­ко это его да­же об­ра­до­ва­ло. Раз на­сту­па­ет ночь, зна­чит, он ско­ро ля­жет спать. На­ко­нец-то от­дох­нет. Ку­ойл не­ве­ро­ят­но ус­тал. Как при­ят­но бу­дет по­гру­зить­ся в эти ка­чаю­щие­ся мяг­кие вол­ны. Да, это мож­но бу­дет сде­лать. Толь­ко не­по­нят­но, по­че­му эта мысль рань­ше не при­хо­ди­ла ему на ум. И че­ло­век в жел­том со­всем не мертв. Он спит. От­ды­ха­ет. Еще ми­ну­та, и Ку­ойл уже был го­тов пе­ре­вер­нуть­ся, что­бы уст­ро­ить­ся по­удоб­нее и ус­нуть. Вот толь­ко ог­ни по­гас­нут. Но же­ст­кий свет све­тил пря­мо в его отек­шие гла­за, и Джек Баг­гит уже вы­тас­ки­вал его, от­ры­вая от го­ря­че­го кон­тей­не­ра и стал­ки­вая пря­мо на ку­чу хо­лод­ной ры­бы.

— Свя­тые угод­ни­ки и пе­ту­ши­ное пле­мя! Я так и знал, что тут кто-то есть! Я чу­ял. — Джек на­бро­сил на Ку­ой­ла про­смо­лен­ную па­ру­си­ну. — Я же го­во­рил те­бе, что эта шту­ко­ви­на те­бя уто­пит. Ты дав­но в во­де? Вдруг про­шло уже слиш­ком мно­го вре­ме­ни? В та­кой во­де дол­го не вы­дер­жишь.

Но Ку­ойл не мог ему от­ве­тить. Его так силь­но тряс­ло, что пят­ки би­лись о ры­бу. Он по­пы­тал­ся ска­зать Дже­ку, что­бы тот дос­тал из во­ды его го­ря­чий кон­тей­нер, что по­мог­ло бы ему сно­ва со­греть­ся, но не смог ра­зомк­нуть че­лю­сти.

***

Джек во­ло­ком при­та­щил Ку­ой­ла на иде­аль­ную кух­ню мис­сис Баг­гит.

— Это Ку­ойл, ко­то­ро­го я вы­ло­вил из чер­то­во­го мо­ря, — по­яс­нил он.

— Ес­ли бы ты толь­ко знал, сколь­ких че­ло­век он спас, — ска­за­ла мис­сис Баг­гит Ку­ой­лу. — Сколь­ких спас! — Но од­но­му он по­мочь так и не су­мел.

Она раз­де­ла Ку­ой­ла, об­ло­жи­ла его но­ги бу­тыл­ка­ми и уку­та­ла одея­лом. За­ва­ри­ла чай и с лов­ко­стью, го­во­ря­щей о боль­шом опы­те, на­пои­ла его, раз­жи­мая зу­бы лож­кой. Джек про­бур­чал что-то о том, что ста­кан ро­ма был бы ему по­лез­нее.

Че­рез два­дцать ми­нут его че­лю­сти рас­сла­би­лись и ра­зум про­яс­нил­ся. Он смог из­ба­вить­ся от на­ва­ж­де­ния ухо­дя­щей вдаль лод­ки, ил­лю­зии го­ря­че­го кон­тей­не­ра и рас­смот­реть дом Баг­ги­тов в де­та­лях. Он да­же су­мел вы­пить вто­рую чаш­ку чаю с са­ха­ром и сгу­щен­ным мо­ло­ком.

— Это хо­ро­ший чер­ный чай, — ска­за­ла мис­сис Баг­гит. Ни­ка­кой ром не мог срав­нить­ся с ним по бла­го­дат­ной це­ли­тель­ной си­ле.

В до­ме вез­де ле­жа­ли кру­жев­ные сал­фе­точ­ки, вы­пол­нен­ные с боль­шим мас­тер­ст­вом, ха­рак­тер­ным для этих мест: кру­жев­ные вол­ны и пла­ву­чие льди­ны, вы­пук­лые ра­ко­ви­ны и во­до­рос­ли, изо­гну­тые усы ома­ров, круг­лые ры­бьи гла­за, то­пор­ща­щие­ся за­пя­тые кре­ве­ток и глу­бо­кие пе­ще­ры. Бе­лый снег на чер­ных ска­лах, раз­но­цвет­ные чай­ки, ко­сой се­реб­ря­ный дождь. В пле­тен­ных круп­ны­ми уз­ла­ми рам­ках стоя­ли фо­то­гра­фии пред­ков и яко­рей, Биб­лия бы­ла ук­ра­ше­на тон­кой кру­жев­ной пе­ной, а ци­фер­блат ча­сов, как не­вес­та, вы­гля­ды­вал из-под вен­ка ди­ких цве­тов. Руч­ки ку­хон­ных шка­фов драз­ни­ли кис­точ­ка­ми, как стрип­ти­зер­ши в ба­ре, руч­ку чай­ни­ка оп­ле­та­ла при­чуд­ли­вая змей­ка, а сту­лья уто­па­ли в ажур­ном пле­те­нии, пол­но­стью по­кры­вав­шем спин­ки и под­ло­кот­ни­ки. На пол­ке ле­жа­ла те­ле­фон­ная кни­га Он­та­рио, из­дан­ная в 1961 го­ду.

Мис­сис Баг­гит стоя­ла воз­ле зе­ле­ной сте­ны. Она до­ли­ва­ла в чай­ник во­ды. Ее ру­ки бы­ли по­хо­жи на ло­па­ты: круп­ные, буг­ри­стые сус­та­вы и по­кры­тые шра­ма­ми паль­цы. В за­вар­ной чай­ник по­лил­ся кру­той ки­пя­ток. На мис­сис Баг­гит бы­ло хлоп­ко­вое пла­тье без ру­ка­вов. Дом ды­шал те­п­лом и спо­кой­ным ую­том.

У нее был силь­ный го­лос, при­выч­ный к пе­ре­кри­ки­ва­нию вет­ра и от­стаи­ва­нию сво­его мне­ния во вре­мя жар­ких спо­ров. В этом до­ме Джек умень­шил­ся до раз­ме­ров дет­ской кук­лы, а его же­на в ма­то­вом све­те и гир­лян­дах цве­тов пре­вра­ти­лась в ве­ли­кан­шу. Она вни­ма­тель­но рас­смат­ри­ва­ла ли­цо Ку­ой­ла, буд­то бы зна­ла его рань­ше. Он уже мень­ше сту­чал зу­ба­ми о край круж­ки. Дрожь, со­тря­сав­шая его от шеи до пят, про­шла.

— Ты со­гре­ешь­ся, — ска­за­ла она та­ким то­ном, буд­то са­ма уже не смо­жет это­го сде­лать.

Она под­нес­ла к его сто­пам на­гре­тый ка­мень. Пе­ст­рая мо­ло­дая со­ба­ка за­ер­за­ла на сво­ем ков­ри­ке и при­под­ня­ла уши.

Дже­ку, как боль­шин­ст­ву муж­чин, за­ни­маю­щих­ся тя­же­лым фи­зи­че­ским тру­дом, стои­ло толь­ко сесть в крес­ло, как он рас­сла­бил­ся, рас­тек­ся по не­му, буд­то рос­кошь удоб­ст­ва рас­тво­ря­ла мыш­цы.

— Ска­жи спа­си­бо, что ты та­кой кре­пыш. Толь­ко твой жир со­хра­нял те­п­ло твое­го те­ла все эти ча­сы и под­дер­жи­вал те­бя на пла­ву. Ху­дыш­ка на тво­ем мес­те уже бы дав­но умер.

По­том Ку­ойл вспом­нил о че­ло­ве­ке в жел­том и сно­ва рас­ска­зал свою ис­то­рию, на­чи­ная с про­гул­ки по мы­су и за­кан­чи­вая све­том, ре­за­нув­шим его по гла­зам.

— Под кам­ня­ми? — Джек от­пра­вил­ся в кли­но­об­раз­ный за­ку­ток под ле­ст­ни­цей, где у них сто­ял те­ле­фон, что­бы по­зво­нить в бе­ре­го­вую ох­ра­ну.

Ку­ойл сел. У не­го зве­не­ло в ушах.

— Лю­ди в оч­ках не боль­но-то ла­дят с со­ба­ка­ми, — го­во­ри­ла она Ку­ой­лу. — Со­ба­ке, что­бы по­нять, что у те­бя на серд­це, на­до ви­деть твои гла­за. Со­ба­ка бу­дет ждать, по­ка ты ей улыб­нешь­ся. Ес­ли по­на­до­бит­ся, то мо­жет ждать це­лый ме­сяц.

— Это нью­фа­унд­ленд­ская по­ро­да? — спро­сил тря­су­щий­ся Ку­ойл, все еще сла­бый от дол­го­го пре­бы­ва­ния в во­де.

— Нью­фа­унд­ленд­ская по­ро­да! Да ей тут и не пах­нет! Эта со­ба­ка не из на­ших мест. На­стоя­щая со­ба­ка, са­мая луч­шая со­ба­ка в ми­ре, это во­дя­ной пес. Вот у это­го, Бат­ча, есть не­мно­го кро­ви во­дя­но­го пса, толь­ко он по­лу­кров­ка. Все чис­то­кров­ные вы­мер­ли. Вер­нее, их уби­ли не­сколь­ко по­ко­ле­ний на­зад. Спро­си у Дже­ка, он те­бе рас­ска­жет. Прав­да, он боль­ше лю­бит ко­шек. А мне вот по ду­ше со­ба­ки. Батч у нас от Эл­вис Бил­ли Прит­ти. А у Дже­ка есть кот, Шки­пер Том­ми, так он хо­дит с ним на яли­ке в мо­ре. Са­мый на­стоя­щий ры­бак.

На­ко­нец в бе­ре­го­вой ох­ра­не при­ня­ли со­об­ще­ние об уто­п­лен­ни­ке в жел­том кос­тю­ме. Круж­ка Ку­ой­ла опус­те­ла. Джек ушел на мос­тки чис­тить и за­мо­ра­жи­вать улов. Он сде­лал свое де­ло, спас, а ле­че­ние — уже де­ло же­ны.

Ку­ойл по­шел за мис­сис Баг­гит на­верх, в ком­на­ту для гос­тей. Она про­тя­ну­ла ему на­пол­нен­ные за­но­во бу­тыл­ки с го­ря­чей во­дой.

— За сле­дую­щей лод­кой иди к Эл­ви­ну Яр­ку, — ска­за­ла она.

Пе­ред тем как ус­нуть, он за­ме­тил лю­бо­пыт­ный гоф­ри­ро­ван­ный ци­линдр воз­ле две­ри. Это бы­ло по­след­ним из то­го, что он уви­дел.

Ут­ром он му­чил­ся от го­ло­да и на­сла­ж­дал­ся ра­до­стью жиз­ни. Он уви­дел, что ци­линдр вы­пол­нял роль упо­ра для две­ри и был сде­лан из ка­та­ло­га то­ва­ров по поч­те. Ты­ся­чи стра­ниц, ак­ку­рат­но сло­жен­ных и скле­ен­ных в стро­гом по­ряд­ке. Он тут же пред­ста­вил се­бе, как мис­сис Баг­гит тер­пе­ли­во тру­дит­ся над ни­ми, день за днем; за ок­ном над еля­ми во­ет ве­тер и па­да­ет снег. Да­ле­ко в бух­те сто­нет лед, на се­ве­ре в не­бо по­ды­ма­ет­ся дым от пе­чей. Она скла­ды­ва­ет и кле­ит, на пли­те ки­пит чай­ник, по­кры­вая ок­на на­ле­том от па­ра. Из все­го шес­ти­ча­со­во­го при­клю­че­ния в ле­дя­ной во­де боль­ше все­го Ку­ойл за­пом­нил свои гус­то-си­ние от по­ли­няв­ших де­ше­вых нос­ков ног­ти на паль­цах ног.

***

Ко­гда ее дом сно­ва опус­тел, Ку­ойл был от­прав­лен до­мой, чай­ник уб­ран на пол­ку, а пол вы­мыт; она вы­шла на ули­цу, что­бы по­ве­сить влаж­ное одея­ло, ко­то­рым ук­ры­вал­ся Ку­ойл, и за­брать вче­раш­нее вы­сти­ран­ное бе­лье. Был мяг­кий сен­тябрь, но во­круг нее по-преж­не­му бу­ше­ва­ла яро­ст­ная бу­ря, от­няв­шая у нее Джей­со­на. Она не­сколь­ко раз морг­ну­ла, что­бы ото­гнать на­ва­ж­де­ние. Же­ст­кие паль­цы взя­лись за шта­ни­ны брюк Дже­ка, стрях­ну­ли иней с го­лу­бой ру­баш­ки. Она вер­ну­лась до­мой, что­бы сно­ва гла­дить и уби­рать, под скре­жет ло­маю­ще­го­ся за мы­сом льда и гро­хот рас­сы­паю­щих­ся от дав­ле­ния айс­бер­гов, взды­маю­щих об­лом­ки на де­сят­ки мет­ров вверх, к бе­лой лу­не.

Дата добавления: 2015-07-02