Лохматый дьявол. Для то­го что­бы рас­пу­тать сбив­шую­ся ве­рев­ку, рас­слабь­те все уз­лы и пле­те­ния, что­бы в них поя­вил­ся про­свет и из клуб­ка вы­сво­бо­дил­ся

Для то­го что­бы рас­пу­тать сбив­шую­ся ве­рев­ку, рас­слабь­те все уз­лы и пле­те­ния, что­бы в них поя­вил­ся про­свет и из клуб­ка вы­сво­бо­дил­ся длин­ный ко­нец ве­рев­ки. За­тем про­пус­ти­те этот ко­нец че­рез от­крыв­шие­ся про­стран­ст­ва, ска­ты­вая его, как чу­лок. Сле­ди­те за тем, что­бы сбив­ший­ся клу­бок все это вре­мя ос­та­вал­ся рых­лым, и не тя­ни­те за ко­нец ве­рев­ки, по­зво­ляя ему рас­пу­тать­ся са­мо­стоя­тель­но.

«КНИ­ГА ЭШ­ЛИ ОБ УЗ­ЛАХ»

За ночь по­ток те­п­ло­го, аро­мат­но­го воз­ду­ха с ма­те­ри­ка опус­тил­ся на на­чав­ший за­сты­вать лед. Рас­та­ял но­ябрь­ский снег. В пол­день пят­ни­цы Терт Кард, оша­лев­ший от не­ждан­ной вес­ны, вва­лил­ся в ре­дак­цию, стал всех ра­зыг­ры­вать, от­ве­чал на те­ле­фон фаль­це­том и все вре­мя бе­гал в туа­лет. От не­го пах­ло ро­мом. Воз­бу­ж­де­ние На­тби­ма про­яв­ля­лось толь­ко в гром­ком го­ло­се. Его отъ­езд сов­пал с на­рас­таю­щей лу­ной.

— Я по­ехал за Бан­ни. От­ве­зу ее к Би­ти и вер­нусь, — ска­зал Ку­ойл.

На кух­не Би­ти он бы­ст­ро вы­пил чаш­ку чаю.

— Би­ти, На­тбим се­го­дня уст­раи­ва­ет ве­че­рин­ку. Я по­еду по­мо­гу ему все при­го­то­вить, за­од­но по­смот­рю трей­лер. Бо­же мой, ты пе­чешь са­мый луч­ший в ми­ре хлеб. — Он за­пи­хи­вал в рот ог­ром­ные кус­ки.

— Мо­жет быть, мне боль­ше не по­на­до­бит­ся его печь, ес­ли Эл­ли Мар­вел от­кро­ет этой вес­ной соб­ст­вен­ную пе­кар­ню. Хлеб дер­жит хо­зяй­ку до­ма, а мне хо­те­лось бы кое-чем за­нять­ся. Ес­ли, ко­неч­но, Ден­нис мне это по­зво­лит, — про­шеп­та­ла она.

— Па­па, — ска­за­ла Бан­ни. — Я то­же хо­чу на ве­че­рин­ку.

— Нет, на эту те­бе ид­ти не на­до. Это бу­дет муж­ская ве­че­рин­ка. Те­бе там бу­дет не­ин­те­рес­но.

— Слу­шай, Ку­ойл, — ска­зал Ден­нис из-за те­ле­ви­зо­ра. — Я так по­ни­маю, что се­го­дня ты сю­да уже не вер­нешь­ся.

— По­че­му, вер­нусь, — ска­зал Ку­ойл, ко­то­ро­му в ожи­да­нии пе­ре­ез­да в трей­лер при­хо­ди­лось но­че­вать на пе­ре­нос­ной кой­ке в под­валь­чи­ке, слу­жив­шем мас­тер­ской. — Зав­тра мне пред­сто­ит мно­го дел, раз уж до­ро­ги ста­ли по­чи­ще. Ут­ром на­до бу­дет кое-что за­брать из до­ма на мы­се, по­том ехать по­мо­гать Эл­ви­ну с лод­кой.

— Ес­ли у де­во­чек есть за­пас­ные ва­реж­ки, при­ве­зи их сю­да, — ска­за­ла Би­ти. — Сан­шайн, по­ка­жи па­пе, что слу­чи­лось с твои­ми ва­реж­ка­ми.

Де­воч­ка при­нес­ла что-то же­ст­кое и обуг­лив­шее­ся.

— Она при­нес­ла па­ру по­лень­ев, и од­на ва­реж­ка за­це­пи­лась за ще­пу. Она не за­ме­ти­ла это­го, и ко­гда Ден­нис бро­сил по­ле­но в печь, мы по­чув­ст­во­ва­ли за­пах. Зна­ешь, за­пах па­ле­ной шер­сти все­гда при­вле­ка­ет вни­ма­ние. Мы ее вы­та­щи­ли, но бы­ло уже позд­но. Я се­го­дня свя­жу ей еще од­ну, но ты по­ни­ма­ешь, что лиш­ние ва­реж­ки де­тям не по­ме­ша­ют.

Сан­шайн под­бе­жа­ла к Ку­ой­лу, при­жа­ла гу­бы к его уху и гром­ко, ще­кот­но за­шеп­та­ла:

— Па­па, Би­ти учит ме­ня вя­зать. Я вя­жу для те­бя по­да­рок на Ро­ж­де­ст­во. Это очень труд­но.

— Бо­же мой! — ска­зал по­тря­сен­ный Ку­ойл. — Те­бе же все­го че­ты­ре го­да!

— Это та­кой фо­кус, пап. Из длин­ной-пред­лин­ной тол­стой нит­ки по­лу­ча­ет­ся шарф. Толь­ко я не мо­гу те­бе это по­ка­зать.

— Ты рас­ска­зы­ва­ешь па­пе о на­шем сек­ре­те?

— Да, — от­ве­ти­ла Сан­шайн, све­тясь от сча­стья.

— До сви­да­нья, — ска­зал Ку­ойл.

— До ско­ро­го! — азарт­но ото­звал­ся Ден­нис.

***

На то, что­бы до­б­рать­ся до трей­ле­ра, уш­ло пол­то­ра ча­са. Ку­ойл и На­тбим на­дол­го ос­та­нав­ли­ва­лись воз­ле ли­кер­ных ма­га­зин­чи­ков, на­гру­жая ба­гаж­ник ма­ши­ны Ку­ой­ла ящи­ка­ми пи­ва и ро­ма, по­ка его зад­няя часть не про­се­ла. Про­стран­ст­во на зад­них си­день­ях бы­ло за­би­то рас­фа­со­ван­ны­ми и на­ре­зан­ны­ми про­дук­та­ми: вет­чи­на, ин­дей­ка, коп­че­но­сти и олив­ки из един­ст­вен­но­го в го­род­ке су­пер­мар­ке­та. За­тем они от­пра­ви­лись на ры­бо­пе­ре­ра­ба­ты­ваю­щий за­вод за ящи­ком льда, ко­то­рый На­тбим ухит­рил­ся во­дру­зить свер­ху. Ра­но стем­не­ло. До зим­не­го солн­це­стоя­ния ос­та­лось не­сколь­ко не­дель.

— А это не бу­дет лиш­ним? — спро­сил Ку­ойл. — Тут все­го очень мно­го.

— Ты за­бы­ва­ешь о со­труд­ни­ках га­зе­ты и рек­лам­ных аген­тах, и двух раз­бор­чи­вых гас­тро­но­ми­че­ских кри­ти­ках. Бен­ни Фадж и Адо­нис Кол­лард, у них своя ко­лон­ка. Ты чи­тал их по­след­ний ше­девр? Что-то вро­де «Нью­фа­унд­ленд­ско­го пу­те­во­ди­те­ля по мес­там, где жа­рят кол­ба­су». По­том бу­дет твой зна­ко­мый, ста­рик из пор­та. При­дет од­на да­ма из су­дей­ских, ко­то­рая пе­ре­да­ет нам но­во­сти из за­ла су­да. У нас бу­дет позд­няя гу­лян­ка, нач­нем в пол­ночь. Ожи­да­ет­ся око­ло пя­ти­де­ся­ти лю­бо­пыт­ных пер­со­на­жей. Ты уви­дишь, что и в Якор­ной Ла­пе мож­но по­гу­лять. Как не по­гу­лять, у ме­ня тут поч­ти два­дцать три лит­ра од­но­го са­мо­го­на!

— Во­об­ще-то жа­ре­ная бо­лон­ская кол­ба­са то­же вещь хо­ро­шая, — ска­зал Ку­ойл.

— Ты, по­хо­же, уже ас­си­ми­ли­ро­вал­ся.

Они по­еха­ли в юж­ную часть го­ро­да, из ко­то­рой уз­кий мост с од­но­сто­рон­ним дви­же­ни­ем вел к трей­ле­ру, стоя­ще­му по­за­ди групп­ки до­мов. Пас­тель­ный ро­зо­вый цвет с кан­вой, ко­то­рый луч­ше бы смот­рел­ся на де­вуш­ках с зон­ти­ка­ми; низ­кий час­то­кол. Ви­дав­ший ви­ды ве­ло­си­пед сто­ял воз­ле сту­пе­ней.

— Са­ми Гуд­лэ­ды жи­вут в хо­ро­ших до­мах, — ска­зал На­тбим. — Они из ры­ба­ков. Лэм­би, Джон и их мать в зе­ле­ном до­ме. Есть еще два млад­ших сы­на: Рей — в бе­лом с крас­ным до­ме, а Сэм­ми — в си­нем. Са­мый стар­ший сын за­ни­ма­ет­ся их­тио­ло­ги­ей, он био­лог, ра­бо­та­ет в Сент-Джон­се. Это его трей­лер. Про­шлым ле­том он как-то при­ез­жал, но че­рез два дня уе­хал об­рат­но. Сей­час он в Но­вой Зе­лан­дии, изу­ча­ет ка­ко­го-то эк­зо­ти­че­ско­го кра­ба Юж­но­го по­лу­ша­рия, — Сам На­тбим ин­те­ре­со­вал­ся кра­ба­ми толь­ко с гас­тро­но­ми­че­ской точ­ки зре­ния, и то лишь в уме­рен­ных ко­ли­че­ст­вах. Ина­че у не­го по­яв­ля­лась кра­пив­ни­ца на за­пя­сть­ях. — За­хо­ди, — ска­зал он и от­крыл дверь.

Ку­ойл во­шел и уви­дел ти­пич­ный трей­лер, с син­те­ти­че­ским ков­ром, уют­ны­ми спа­лен­ка­ми, гос­ти­ной, как на фо­то­гра­фи­ях се­ми­де­ся­тых го­дов. Един­ст­вен­ным не­при­выч­ным фраг­мен­том об­ста­нов­ки бы­ли ог­ром­ные ко­рич­не­вые ди­на­ми­ки, за­стыв­шие в уг­лах ком­на­ты как те­ло­хра­ни­те­ли. Кух­ня бы­ла раз­ме­ром не боль­ше шка­фа, а в ра­ко­ви­ну Ку­ойл не смог бы оку­нуть обе ру­ки од­но­вре­мен­но. В ван­ной он на­шел стран­ное со­ору­же­ние: на ков­ре ле­жал жел­тый шланг с аэра­то­ром, свер­ну­тый в фор­ме охот­ничь­е­го ро­га, а в ка­бин­ке ду­ша — по­ло­ви­на пла­ст­мас­со­во­го бо­чон­ка.

— А что это? — спро­сил он у На­тби­ма.

— Мне очень не хва­та­ло ван­ной, то есть до сих пор не хва­та­ет. Это хоть как-то ее на­по­ми­на­ет. На ко­раб­лях пол­но та­ких бо­чек, в них пе­ре­прав­ля­ют ме­лас­су, чер­ную па­то­ку. Так вот, я рас­пи­лил его и по­ста­вил в этот угол. Я да­же мо­гу в нем сесть. Не очень удоб­но, ко­неч­но, но все же луч­ше, чем на­лип­шая на торс по­ли­эти­ле­но­вая за­на­вес­ка.

Вый­дя в гос­ти­ную, На­тбим ска­зал: «Вот по­слу­шай!» — и вклю­чил це­лую баш­ню из зву­ко­вос­про­из­во­дя­щих при­спо­соб­ле­ний. За­све­ти­лись крас­ные и зе­ле­ные огонь­ки, циф­ро­вые дис­плеи, за­пуль­си­ро­ва­ли дат­чи­ки и оран­же­вые эк­ва­лай­зе­ры. Ди­на­ми­ки гу­де­ли и гро­хо­та­ли, как жи­вые лег­кие ве­ли­ка­на. На­тбим вста­вил се­реб­ри­стый диск в про­иг­ры­ва­тель, и воз­дух за­виб­ри­ро­вал низ­ки­ми час­то­та­ми. Му­зы­ка бы­ла та­кой гром­кой, что Ку­ойл был не в со­стоя­нии раз­ли­чить зву­ча­щие ин­ст­ру­мен­ты. Пуль­си­рую­щий сгу­сток энер­гии про­ни­зы­вал его на­сквозь, за­став­ляя виб­ри­ро­вать в такт его рит­му.

Ку­ойл во­ткнул бу­тыл­ки с пи­вом в лед и по­мог На­тби­му при­дви­нуть стол к сте­не. Пла­стик, ко­то­рым бы­ла за­тя­ну­та од­но­ра­зо­вая по­су­да с на­ре­зан­ной кол­ба­сой и сы­ром, за­мет­но под­ра­ги­вал.

— Ко­гда прие­дет пер­вый гость, мы от­кро­ем упа­ков­ки, — ска­зал На­тбим.

Они по­ис­ка­ли по шка­фам боль­шую мис­ку, в ко­то­рую уме­сти­лось бы три­дцать па­ке­тов чип­сов, но так ни­че­го и не на­шли.

— Да­вай возь­мем твою боч­ку из ду­ша, — про­кри­чал сквозь гро­хот Ку­ойл. — Толь­ко на один ве­чер. Она до­воль­но вме­сти­тель­ная.

— Точ­но! И вы­пей пи­ва. Про­щаль­ная ве­че­рин­ка На­тби­ма объ­яв­ля­ет­ся офи­ци­аль­но от­кры­той! — По­ка Ку­ойл вы­сы­пал чип­сы в пах­ну­щий мы­лом бо­чо­нок, На­тбим из­дал бое­вой клич, под­хва­чен­ный но­чью.

В ок­но, в кар­тин­ной ра­ме неж­но-ро­зо­во­го цве­та, они уви­де­ли при­бли­жаю­щие­ся к мос­ту ог­ни ав­то­мо­би­ля. Пи­во в ру­ке Ку­ой­ла дро­жа­ло от гро­хо­та му­зы­ки. На­тбим что-то го­во­рил, но его сло­ва бы­ло не­воз­мож­но ра­зо­брать.

Пер­вым прие­хал Терт Кард. Он спо­ткнул­ся и на­ле­тел на сто­лик с та­рел­ка­ми. У не­го в ру­ках бы­ла бу­тыл­ка ро­ма, а на го­ло­ве боль­шая ту­ри­сти­че­ская кеп­ка, ко­то­рая де­ла­ла его го­ло­ву по­хо­жей на му­равь­и­ную. Он со­рвал упа­ко­воч­ную плен­ку, схва­тил пол­ную горсть вет­чи­ны и за­пи­хал ее в рот. Во­пя и ша­та­ясь, во­шла це­лая тол­па муж­чин и при­ня­лась по­гло­щать мя­со и сыр с та­ре­лок так, буд­то бы при­шли на на­цио­наль­ный кон­курс по об­жор­ст­ву. Они ели чип­сы, буд­то фар­ши­ро­ва­ли дичь, пе­ред тем как по­ло­жить ее в печь.

Трей­лер за­ка­чал­ся на опо­рах. Вне­зап­но ком­на­та на­столь­ко на­пол­ни­лась людь­ми, что бу­тыл­ки при­хо­ди­лось пе­ре­да­вать друг дру­гу над го­ло­ва­ми.

Ря­дом с Ку­ой­лом ока­зал­ся Кард.

— Я хо­чу те­бе кое-что ска­зать, — про­кри­чал он, про­тя­нув ему ши­ро­кий бо­кал со ско­ло­той кром­кой. По­том, не до­го­во­рив, ис­чез.

Ку­ойл на­чал ис­пы­ты­вать не­при­выч­ное, ди­кое удо­воль­ст­вие. Бре­мя от­цов­ст­ва от­пус­ти­ло его, а мыс­ли о Пе­тал и Уэй­ви от­сту­пи­ли. За всю свою жизнь он был толь­ко на двух или трех ве­че­рин­ках и ни ра­зу не был на маль­чиш­ни­ке. Он при­вык счи­тать, что ве­че­рин­ки уст­раи­ва­ют ра­ди сек­су­аль­ных и со­ци­аль­ных иг­рищ, но этот ве­чер был ни на что не по­хож. Там ца­ри­ло гру­бое воз­бу­ж­де­ние, ко­то­рое боль­ше по­до­шло бы сто­ян­ке воз­ле пор­то­во­го ба­ра, чем дру­же­ст­вен­но­му ве­че­ру про­ща­ния с На­тби­мом. Гус­той за­пах та­ба­ка, ро­ма и не­мы­тых во­лос. Кеп­ка Тер­та Кар­да по­ка­за­лась и сно­ва ис­чез­ла из ви­ду, буд­то он пля­сал впри­сяд­ку. Он тер бро­ви тыль­ной сто­ро­ной ру­ки.

— Ме­ня все спра­ши­ва­ют о лох­ма­том дья­во­ле, — про­кри­чал Терт Кард. — Те­бе я рас­ска­жу о нем.

Ку­ойл ед­ва раз­би­рал сло­ва мо­но­ло­га, ко­то­рый гро­зил стать бес­ко­неч­ным.

— В мо­ло­до­сти мой отец жил на Лаб­ра­до­ре… То­гда его зва­ли Кард Лев­ша, по­то­му что он все де­лал ле­вой ру­кой, все над ним смея­лись. Так вот, он рас­ска­зы­вал, что од­на­ж­ды по­чув­ст­во­вал ря­дом с со­бой под сне­гом ДЫ­РУ. На­до бы­ло сту­пать ос­то­рож­но… или ты мог ку­ба­рем про­ва­лить­ся ту­да. Он шел очень ос­то­рож­но… бы­ло так страш­но. Од­на­ж­ды он встре­ча­ет­ся со сво­им друж­ком, Аль­фон­сом, и они от­прав­ля­ют­ся в охот­ни­чий до­мик. Аль­фонс го­во­рит, мол, пло­хо де­ло, не нра­вит­ся мне тут, я воз­вра­ща­юсь до­мой. А отец его все уго­ва­ри­ва­ет ос­тать­ся. По­го­ди, го­во­рит, по­ка раз­вид­не­ет­ся, и ло­жит­ся спать. Вста­ет ут­ром, а Аль­фон­са уже нет. Ушел, зна­чит. Отец вы­шел и ви­дит: его сле­ды ухо­дят пря­мо, впе­ред. Идут, идут, а по­том про­сто ис­че­за­ют. И все. Во­круг толь­ко чис­тый снег.

К Ку­ой­лу про­тис­нул­ся муж­чи­на с мя­си­стым ли­цом, на­по­ми­нав­шим фор­мой знат­ный ку­сок вет­чи­ны. Муж­чи­на кри­чал, но его го­лос до­но­сил­ся от­ку­да-то из­да­ле­ка.

— При­вет, Ку­ойл. Я Адо­нис Кол­лард, пи­шу для гас­тро­но­ми­че­ской ко­лон­ки. По­до­шел по­здо­ро­вать­ся. Я не час­то бы­ваю в Якор­ной Ла­пе. Мы боль­ше бы­ва­ем в за­ли­ве Мис­ки, сам по­ни­ма­ешь. Там поч­ти все рес­то­ра­ны.

Тол­па кач­ну­лась, и Ку­ойл ока­зал­ся воз­ле бо­чон­ка с пи­вом. Ау­дио­сис­те­ма На­тби­ма про­ни­зы­ва­ла воз­дух ужа­саю­ще низ­ки­ми зву­ка­ми, по­хо­жи­ми на храп и визг пи­лы од­но­вре­мен­но. По­том сно­ва поя­вил­ся Терт Кард с тор­ча­щим изо рта кус­ком вет­чи­ны.

— Так вот, отец взял ШЕСТ. И стал про­щу­пы­вать снег там, где об­ры­ва­лись сле­ды. Вдруг раз­да­ет­ся ТРЕСК… и от­кры­ва­ет­ся глу­бо­кий го­лу­бой ко­ло­дец… та­кой по­ли­ро­ван­ный сталь­ной ЦИ­ЛИНДР. Отец бро­сил в не­го шест, а от­ту­да свист!

Ме­ж­ду ни­ми кто-то про­тис­нул­ся, и Ку­ойл по­пы­тал­ся про­брать­ся к вы­хо­ду, ра­бо­тая лок­тя­ми как вес­ла­ми. Но Кард сно­ва ока­зал­ся пе­ред ним.

— Тут вдруг что-то как прыг­нет по­за­ди не­го! ЛОХ­МА­ТЫЙ ДЬЯ­ВОЛ прыг­нул в эту ды­ру, как хок­кей­ная шай­ба… та­кой, с КРАС­НЫ­МИ ГЛА­ЗА­МИ. И го­во­рит мо­ему от­цу: «Я ВЕР­НУСЬ за то­бой… вот толь­ко вы­мою свои ка­ст­рю­ли». Так мой отец про­бе­жал боль­ше пя­ти­де­ся­ти ки­ло­мет­ров.

— А у ме­ня же­на умер­ла, — вы­дал Ку­ойл.

— А, я знаю, — ска­зал Терт Кард. — Это уже не но­во­сти.

К де­ся­ти ча­сам Ку­ойл был пьян. На­ро­ду на­бра­лось тьма. В трей­ле­ре бы­ло так тес­но, что На­тбим не мог про­бить­ся к туа­ле­ту и не при­ду­мал ни­че­го дру­го­го, как по­мо­чить­ся на ос­тат­ки кар­то­фель­ных чип­сов в го­лу­бой боч­ке. Этот при­мер был при­нят на ура. Ог­лу­шаю­щая му­зы­ка, ка­за­лось, сея­ла бе­зу­мие. Во дво­ре про­изош­ло две дра­ки, и обаг­рен­ный Ди­ди Ша­вел вы­бро­сил ве­ло­си­пед На­тби­ма в за­лив. Си­лач ог­ля­нул­ся в по­ис­ках бал­ки, на ко­то­рой мог бы под­тя­нуть­ся на паль­це. Поя­вил­ся Ден­нис, ру­га­ясь и по­ша­ты­ва­ясь, с бу­тыл­кой ро­ма в ру­ках. Че­ло­век с уг­рю­мым ли­цом, ко­то­ро­го Ку­ойл ни­ко­гда не ви­дел, ски­нул шта­ны и при­нял­ся тан­це­вать в гря­зи. Ры­вок и два­дцать рас­пе­ваю­щих муж­чин при­под­ня­ли край трей­ле­ра и от­бро­си­ли в сто­ро­ну под­пор­ки. Джек, об­няв­ший Ден­ни­са и пью­щий с ним из од­ной бу­тыл­ки. Гру­зо­вик слу­чай­но бьет дру­гую ма­ши­ну. По зем­ле раз­ле­та­ют­ся ос­кол­ки стек­ла. Бил­ли Прит­ти ле­жит на сту­пе­нях, гор­ла­ня без­звуч­ные пес­ни и ме­шая всем прой­ти. Ша­та­ние, кри­ки и ру­гань, сме­ши­ваю­щие­ся с ро­ко­чу­щим рит­мом, зло­ве­щие хри­пы и ярость. Ак­цент ста­но­вил­ся все силь­нее, по­ка спо­ря­щие не пе­ре­шли на чис­тей­шее ме­ст­ное на­ре­чие, и Ку­ойл пе­ре­стал их по­ни­мать.

Ху­до­ща­вый чер­но­во­ло­сый муж­чи­на, на три­дцать сан­ти­мет­ров вы­ше ме­ст­ных жи­те­лей, ко­то­рые внеш­не бы­ли по­хо­жи друг на дру­га: ог­ром­ные че­лю­сти, от­сут­ст­вие шеи, свет­лые во­ло­сы и боч­ко­об­раз­ная грудь, за­брал­ся на крыль­цо.

— Ага! — за­орал он. — Он хо­чет бро­сить нас и уе­хать, да? А мы ос­та­вим его здесь. По­шли, ре­бя­та, ра­зо­бьем его лод­ку! У те­бя пи­ла с со­бой, Ни­ди?

На­тбим за­во­пил:

— Нет! Нет! Мать ва­шу, не тро­гай­те ее! Не тронь­те, чтоб вас всех!

С воз­бу­ж­ден­ны­ми кри­ка­ми и ры­ча­ни­ем дю­жи­на че­ло­век по­сле­до­ва­ла за чер­но­во­ло­сым. Ку­ойл не по­ни­мал, что про­ис­хо­дит. Он толь­ко уви­дел, что его бро­си­ли, за­бы­ли. Все ве­се­лье пе­ре­мес­ти­лось в ка­кое-то дру­гое ме­сто, но без не­го. Так бы­ло все­гда. Ку­ой­ла ни­ку­да не бра­ли. Ни­че­го не из­ме­ни­лось. В по­ры­ве оби­ды он по­брел в сто­ро­ну до­ро­ги. За­чем? На­до же бы­ло что-то де­лать.

— Ку­ойл, су­кин ты сын, вер­нись и по­мо­ги мне ее спа­сти! — Но вопль На­тби­ма рас­тво­рил­ся в ка­ко­фо­нии зву­ков.

***

Ве­че­рин­ка пе­ре­мес­ти­лась к при­ча­лу, воз­ле ко­то­ро­го сто­ял при­швар­то­ван­ный «Во­ро­гов». Кто-то из гос­тей при­хва­тил из ба­гаж­ни­ков сво­их пи­ка­пов бен­зо­пи­лы, а кто-то про­сто взял в ру­ки кам­ни и пал­ки. Чер­но­во­ло­сый муж­чи­на шел впе­ре­ди и во­пил: «Мы лю­бим су­ки­на сы­на На­тби­ма!»

Скром­ная лод­ка, по­чи­нен­ная и го­то­вая к от­плы­тию, уком­плек­то­ван­ная про­ви­ан­том и с за­пол­нен­ны­ми ба­ка­ми пре­сной во­ды, с но­вень­ки­ми ли­ня­ми и по­ли­ро­ван­ны­ми час­тя­ми об­шив­ки, спо­кой­но стоя­ла у при­ча­ла. На­тбим ме­тал­ся вдоль до­ро­ги, пла­ча и сме­ясь, по­ка ди­кая тол­па кру­ши­ла его лод­ку. Чер­но­во­ло­сый муж­чи­на под­нял то­пор и об­ру­шил его на па­лу­бу. Бен­зо­пи­ла вон­за­лась в ее кор­пус. Раз­да­ва­лись жут­кие зву­ки раз­ру­ше­ния и вспле­ски во­ды, ко­гда час­ти «Бо­ро­го­ва» па­да­ли за борт. Чер­но­во­ло­сый бы­ст­ро про­ру­бил па­лу­бу и за счи­тан­ные ми­ну­ты — дни­ще.

— Ка­ж­дый сам за се­бя, — про­орал он и спрыг­нул на при­стань.

Че­рез де­сять ми­нут лод­ка На­тби­ма бы­ла под во­дой. В воз­ду­хе ос­та­лась лишь кры­ша каю­ты, как за­то­п­лен­ный спа­са­тель­ный плот.

***

Ку­ойл не пом­нил, как ушел из эпи­цен­тра со­бы­тий. В од­ну ми­ну­ту он был там, по­том как-то ока­зал­ся ру­ка­ми и но­га­ми в ка­на­ве, по дру­гую сто­ро­ну мос­та. Во рту все го­ре­ло, и воз­дух ка­зал­ся гус­тым, как во­да. Или он все-та­ки упал в во­ду и те­перь ба­рах­тал­ся в ней под по­кро­вом но­чи? Он встал, по­ша­ты­ва­ясь, ог­ля­нул­ся на трей­лер. В тем­но­те све­тя­щие­ся ок­на на­кре­нив­ше­го­ся трей­ле­ра на­по­ми­на­ли то­ну­щий пас­са­жир­ский ко­рабль. Он еще по­ду­мал, что му­зы­ка из ди­на­ми­ков На­тби­ма долж­на быть слыш­на на су­дах в ра­диу­се пя­ти миль. К это­му гро­хо­ту при­ме­ши­ва­лось за­вы­ва­ние тол­пы.

Он по­шел вдоль до­ро­ги не­твер­ды­ми ша­га­ми, уг­луб­ля­ясь в ти­ши­ну. Черт бы по­брал это­го На­тби­ма. У не­го есть свои де­ла. Ку­ойл про­шел ми­мо до­мов на кру­тых ули­цах Якор­ной Ла­пы. В го­ло­ве у не­го по­сте­пен­но про­яс­ня­лось. Он не знал, ку­да на­прав­ля­ет­ся, но про­дол­жал под­ни­мать­ся все вы­ше. Вот он на хол­ме, воз­вы­шав­шем­ся над го­ро­дом. По этой до­ро­ге он ка­ж­дый день ез­дил на ра­бо­ту. Вни­зу он ви­дел пор­то­вые ог­ни и мед­лен­но при­бли­жаю­щий­ся боль­шой ко­рабль. Луч све­та с мая­ка маз­нул по по­верх­но­сти мо­ря. Ку­ойл по­шел даль­ше. Ему ка­за­лось, что он мо­жет дой­ти хоть до Ав­ст­ра­лии. Вниз по скло­ну хол­ма, ми­мо тем­ных окон «Бол­туш­ки». В до­ме Баг­ги­тов смот­ре­ли те­ле­ви­зор. Мис­сис Баг­гит бы­ла од­на в ок­ру­же­нии бе­ло­снеж­ных сал­фе­то­чек. По­смот­рел в сто­ро­ну про­ти­во­по­лож­но­го бе­ре­га, где в гус­той но­чи уга­ды­ва­лись очер­та­ния мы­са Ку­ой­лов. Лун­ный свет сде­лал очер­та­ния зем­ли чет­че, бро­сил свер­каю­щую по­ло­су на во­ду.

Он сто­ял у ок­на ее кух­ни. Из­нут­ри до­но­си­лись ис­ка­жен­ные зву­ки му­зы­ки. Он встал на ко­ле­ни воз­ле ок­на. Же­ст­кий не­оно­вый свет от круг­лой люс­т­ры на по­тол­ке. Звон и то­пот. Он смот­рел на Уэй­ви, си­дя­щую на ку­хон­ном сту­ле, с ши­ро­ко рас­став­лен­ны­ми но­га­ми, дер­жа­щую на по­до­ле юб­ки, как на га­ма­ке, крас­ный ак­кор­де­он. Ее ступ­ня дви­га­лась вверх и вниз, ко­гда она от­би­ва­ла ритм, ко­то­рый ка­зал­ся ка­ким-то гру­ст­ным из-за сво­ей чет­кой раз­ме­рен­но­сти. На пус­той сце­не, по­кры­той ли­но­ле­умом, пря­мо пе­ред пли­той, тан­це­вал Гер­ри. Он пры­гал, ста­ра­тель­но вы­тан­цо­вы­вая джи­гу. На его пух­лом ли­це бы­ла на­пря­жен­ная улыб­ка че­ло­ве­ка, пол­но­стью по­гру­жен­но­го в свое за­ня­тие.

Ку­ойл сно­ва вы­брал­ся на до­ро­гу. От­ра­же­ние лу­ны вре­за­лось в ров­ную по­верх­ность во­ды, об­ра­зо­вав в ней от­вер­стие, на­по­ми­наю­щее ле­дя­ной ко­ло­дец, в ко­то­ром лох­ма­тый дья­вол от­ца Тер­та Кар­да мыл свои ка­ст­рю­ли. Со дво­ра от­ца Уэй­ви на не­го вни­ма­тель­но смот­ре­ли раз­но­цвет­ные де­ре­вян­ные со­ба­ки. Свет мер­цал на их про­боч­ных ошей­ни­ках, буд­то они про­гло­ти­ли ку­со­чек лу­ны. Ку­ойл по­шел об­рат­но в Якор­ную Ла­пу. В гос­ти­ни­цу, где сни­мет ком­на­ту. Он уже за­был о до­ме Би­ти и Ден­ни­са и о сво­ей кой­ке в под­ва­ле.

Дата добавления: 2015-07-02