Поиски корней 5 страница

Само огромное Трахтемировское городище, судя по довольно четким линиям оврагов внутри него, обладало сложной внутренней системой дополнительных сооружений. В срединной части у берега Днепра расположен древний монастырь, из которого вышел второй русский (а не грек) митрополит Руси - Климент Смолятич (1147 г.) (Городок Заруб, расположенный рядом с Трахтемировским городищем, имел своего двойника в Смоленской земле, но там неизвестен монастырь. Относительно же этого Заруба в приписке к летописному сообщению о Клименте под 1147 г. сказано, что здесь "теперь монастырь Терехтемьрский" (ПСРЛ, т. II, с. 29).).

По имени села Зарубинцы на месте древнего Заруба названа известная славянская археологическая зарубинецкая культура. На противоположном, левом, берегу Днепра, в 10 км от Трахтемирова (т. е. в двух часах ходьбы или в получасе конной езды) находится один из стариннейших городов Киевской Руси - Переяславль-Русский.

Возвращаясь к сколотскому времени, следует сказать, что данных для утверждения, что Трахтемировское городище являлось главным святилищем сколотского племенного союза, недостаточно, но необходимо отметить, что это городище совершенно уникально как по своим размерам, так и по степени укрытости и защищенности от возможных нападений со стороны скифов-кочевников. Не следует забывать, что соседнее Левобережье, представлявшее в позднейшее время плацдарм кочевников, тогда было заселено земледельцами (в том числе и выходцами из сколотского Правобережья) и пограничной со скифами рекой была Пантикапа-Ворскла, впадающая в Днепр в 220 км ниже Трахтемирова. Быть может, Зарубинский брод, опасный в эпоху Киевской Руси, был просто "дорогой паломников" в сколотское время? Сущность Трахтемировского городища выяснится в дальнейшем, в процессе будущих раскопок, хотя постройка монастыря могла уничтожить сакральный центр этого необъятного святилища-требища, так как при христианизации Руси церкви ставили непосредственно на месте языческих капищ: князь Владимир Святой "повеле рубити цьркви и поставляти по местом, идеже стояша кумири".

При возникновении Переяславля-Преслава роль религиозного центра Среднего Поднепровья перешла к этому соседнему городу. Резиденцией первых митрополитов Руси был не Киев, а Переяславль: "Первоначально в продолжении лет пятидесяти митрополиты наши имели свою кафедру не в Киеве, а в Переяславле... Этот факт первоначального существования или размещения кафедры митрополита не в Киеве, а в Переяславле не подлежит сомнению... От первого митрополита нашего Леона, или Льва, сохранилось до настоящего времени сочинение, которое надписывается: Leontos metropolitos tes en Rosia. Древний наш летописец свидетельствует, что "бе преже в Переяславли митрополья" (Голубинский Е. История русской церкви, т. I. Первая половина тома. М., 1901, с. 328.). К этому можно добавить, что кафедральный храм Переяславля св. Михаила, возможно, назван так в честь грека митрополита Михаила, приезжавшего крестить русов в 988 г. Леон появился только в 991 г. Такое исключительное значение Переяславля в начале христианизации Руси, быть может, объясняется такой же древней традицией, какую мы наблюдаем в Польше (горы Святого Креста, Ченстохов, Сленж и др.), где традиция восходит тоже к I тысячелетию до н. э. Трахтемиров так близко расположен к Переяславлю, что должен рассматриваться заодно с ним. Река Трубеж, на которой стоит Переяславль, впадает в Днепр у подножья Трахтемировской кручи. К древнему сакральному округу у излучины Борисфена, возможно, относилось и Большое Скифское городище у Канева и комплекс близ устья Роси, где был город Родень, место культа бога Рода (Рыбаков Б. А. Киевская Русь..., с. 332 - 334.).

Неподалеку от Родня (Княжьей Горы) в Сахновке была найдена золотая диадема с изображением сколотского праздника в честь какой-то богини и царя с ритоном и секирой (Рыбаков Б. А. Киевская Русь..., с. 569.). Последний сюжет, который может иметь отношение к предполагаемой древней традиции, - это поздний герб города Переяславля, представляющий собой изображение обнаженного человека, может быть, идола (?) (Арциховский А. В. Древнерусские областные черты. - Учен. зап. МГУ, 1946, вып. 93. История, кн. 1, с. 43 - 67.). Именно так рисовали славянских языческих идолов художники Радзивиловской летописи, копировавшие древние образцы X - XII вв. Здесь трижды изображен Перун в виде обнаженного человека. Два раза (907 г. и 944 г. лл. 16 и 26 об.) это изображение связано с клятвой русов-язычников, а на листе 45 иллюстрируется языческая реформа Владимира 983 г. ("... и осквернися кровьми земля Руская и холм той") (Радзивиловская летопись. Фотомеханическое воспроизведение. СПб., 1902.). Идол Перуна всегда изображался со щитом и жезлом (копьем? один раз со стрелой).

В этой связи представляет особый интерес изображение подобного идола со щитом в той же Радзивиловской летописи, но в разделе, посвященном не языческой Руси, а Руси на грани феодального распада в 1135 г. Миниатюра иллюстрирует такое событие, как заключение мира между Ольговичами и Володимиричами и передачу города Переяславля князю Андрею Доброму (Радзивиловская летопись, л., 166 об. низ.). Художник, который иллюстрировал в XII в. оригинал, использованный при изготовлении Радзивиловской летописи, очень хорошо знал Переяславль, так как служил князю Ярополку, княжившему ранее в Переяславле. Так, на миниатюре, сопровождающей текст об осаде Переяславля Игорем Ольговичем в 1142 г. (л. 172 об., низ), художник изобразил ворота города увенчанными надвратной церковью. Такая башня с церковью действительно существовала и была открыта раскопками Р. А. Юры (Раскопки Юры Р. А.). Нигде в других случаях этот художник (1125 - 1189 гг.) не изображал ворот с церковью. Изображенный на этой миниатюре языческий идол, подобный идолам 907 - 983 гг., не связан с содержанием событий 1135 г. и может быть сопоставлен только с тем городом, о котором идет речь в тексте - с Переяславлем Русским, о чем весьма убедительно говорит и позднейший герб Переяславля тоже в виде идола. Идол на данной миниатюре представляет собой обнаженного бородатого человека со щитом (как и на идолах языческих времен), но не с жезлом, а с большим желудем в другой руке. Желудь - олицетворение дуба, а дуб - священное дерево Перуна, Зевса, Юпитера и других ипостатей верховного божества. Все сходится на том, что у Переяславля прочно сохранялась слава какого-то архаичного сакрального языческого центра, слава, возможно, перешедшая к нему от соседнего Трахтемировского городища, которое очень подходит к роли общесколотского святилища (Если бы все высказанные предположения подтвердились, то можно было бы предложить еще одну догадку: не является ли уникальное и неэтимологизируемое название "Трахтемирово" реминисценцией культа Таргитая (с учетом произношения гаммы в имени Targitaon. Возможность растягивания на два с половиной тысячелетия фольклорной памяти вполне подтверждается наличием в фольклоре образа древнего седого царя-богатыря Тарха Тараховича, соседа степной Бабы-Яги (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 581, 586).).

Компактный регион лесостепного Правобережья, сопоставленный выше с геродотовскими сколотами-борисфенитами, отличался от степных, чисто скифских, областей не только в хозяйственном, но и в религиозном отношении. У скифов - поклонение мечу, а здесь - плугу с ярмом, топору и чаше; отличен звериный стиль, отражающий сакральную символику: у скифов - преобладание птиц и фантастических животных, образы которых почерпнуты из малоазийского бестиария, а у лесостепных сколотов преобладает реальный северный лось, древний символ главного небесного созвездия: "Лось" - Большая Медведица. Афанасий Никитин в XV в., описывая небосвод Индии, писал: "Лось стоит головой на восток". Существенно отличался и погребальный обряд земли сколотов от обряда царских скифов, хорошо известного по многочисленным раскопкам в "Геррах", обширной области священных курганов в днепровской луке. В Поднепровье (Среднем и Нижнем) выявлено два типа погребений с трупоположением, к которому племенная знать стала переходить еще в предскифский период: захоронения в катакомбах и захоронения в деревянных срубных гробницах. Катакомбы характерны для настоящих скифов-кочевников (в том числе и для царских), а деревянные гробницы - для лесостепных правобережных сколотов ("скифов-пахарей") и для гелоно-будино-сколотов лесостепного Левобережья. Ареалы двух различных видов погребений разделены широким стокилометровым пустым пространством степей (Rolle Renate. Totenkult der Skythen. Teil I Das Steppengebiet. Berlin - New York 1979. Карты 1-3.).

Скифские курганы с катакомбами сосредоточены главным образом в обширном прямоугольнике 120 х 160 км, в сердцевине которого находится главная погребальная область скифов - Геррос (ниже днепровских порогов) с такими знаменитыми царскими курганами, как Чертомлык, Солоха, Гайманова могила, Александропольский курган. Центром всего этого прямоугольника является единственный скифский город - Каменское городище у втока Конки в Днепр, в котором можно видеть Метрополь Клавдия Птолемея.

В интересующей нас области размещения славянских племен мы наблюдаем господство трупосожжений у невров (в урнах или в ямках), чаще без курганов. Юго-восточнее Невриды, в земле сколотов между Днепром и Днестром, количество сожжений сильно сокращается - здесь преобладают трупоположения, близкие к скифским, но, как уже сказано, не в катакомбах, а в срубных деревянных гробницах.

Отличительной чертой именно славянского обряда VI - V вв. до н. э. является обычай сжигать на могиле верхнюю часть гробницы-домовины, возможно, имитировавшую стропила и соломенную крышу просторной домовины. География этого обряда дает нам драгоценное подтверждение вычленению сколотской (праславянской) территории Правобережья из общей массы племен, попавших в скифский квадрат Геродота.

(Рис. 5).

Погребальный обряд, как видим, проводит резкую демаркационную линию между кочевниками скифами и лесостепными земледельцами. Для характеристики правобережных курганов VII - III вв. до н. э. воспользуюсь описанием их известным скифологом Б. Н. Граковым (Граков Б. Н. Скифы. М., 1971, с. 124-125. Б. Н. Граков ошибочно приписал лесостепные памятники неврам, которые обитали в лесной зоне.). Привожу очень важное для нашей темы описание деревянных гробниц славян-борисфенитов Б. Н. Граковым: "Вокруг городищ много курганов, иногда высотою свыше 10 м. Особенно подробно изучены курганы по Тясмину и Роси. Они охватывают время от середины VII в. до середины III в. до н. э., т. е. всю скифскую эпоху в целом.

Под этими курганами обычны сооружения в виде простых четырехугольных ям площадью 6 - 16 м² с плоским деревянным перекрытием... К VII в. до н. э. относятся раскопанные у сел Жаботин и Константиновка на Тясмине погребения в курганах под коническим деревянным шатром, вроде крыш землянок Немировского городища. Помимо этих простейших сооружений, встречаются либо поставленные на древней поверхности почвы и потом засыпанные курганом, либо устроенные в глубокой прямоугольной яме настоящие деревянные дома. У них стены бывают или обложены горизонтально толстыми бревнами, придержанными по углам и в середине стен толстыми столбами или обставлены вертикально поставленными в канавки плахами со столбами по углам и в середине стен. Иногда центральный столб поддерживает слабо покатую двускатную крышу... Все эти сооружения восходят еще к обложенным деревом или обставленным вертикально столбами землянками селищ и городищ чернолесской культуры. Курганы с такими сооружениями сосредоточены от устьев Припяти до окрестностей Кировограда. Не только подкурганные сооружения в виде жилищ, но и погребальный обряд в курганах среднего днепровского Правобережья сохранял формы с чернолесской эпохи в течение всего скифского времени. Наряду с вытянутыми и изредка скорченными костяками довольно широко применялось трупосожжение как в урнах, так и в виде безурнового захоронения сожженных костей.

Встречалось сожжение деревянного сооружения вместе с покойником; потом его покрывали курганом. Ничего подобного не наблюдается в степи..." (Граков Б. Н. Скифы, с. 124-125.).

На последнем пункте описания следует остановиться подробнее, так как сожжение довольно массивных деревянных конструкций (крыши домовины) в известной мере уравнивало обряд сожжения покойника с новым обрядом трупоположения. Прежнее трупосожжение, широко бытовавшее и в скифское время у северных соседей славян-сколотов - у славян-невров (не по Гракову!), заменилось разведением огромного костра над могилой; покойник, находившийся под костром, не сгорал, но ритуальный костер при захоронении все же был. Зрительно для участников погребальной церемонии новый обряд мало отличался от прежнего полного сожжения трупа; гигантский костер по-прежнему составлял главную, итоговую часть ритуала.

Исследователи отмечают радиальное расположение обгорелых бревен над гробницами, что следует истолковывать как сооружение над гробницей-домовиной крыши с массивными бревнами-стропилами. Сильная опаленность окружающей земли, обгорелость верхних частей самой домовины говорят за то, что крыша, очевидно, была щедро крыта соломой (что известно по раскопкам) и другим горючим материалом. Исключительно важным для определения этнической принадлежности обряда сожжения гробниц является географическое распространение этого обряда в рамках "скифского квадрата". Обряд сожжения домовин известен по кургану "Глеваха" близ Киева (высота курганной насыпи - 12 м) (Археологiя Української РСР, т. II, с. 82 и 85.). Курганы с таким сожжением есть и на Каневщине в бассейне Роси (Оситняжка, Берестняги и др.) (Археологiя Української РСР, т. II, с. 83 - 84.). Известны они и на Подолии (Археологiя Української РСР, т. II, с. 95 и 99.). Самый северный курган с подобным обрядом находится на Припяти близ устья Горыни в самой гуще памятников милоградской культуры невров. Сгоревшие домовины находились как в ямах, так и на уровне земли (Археологiя Української РСР, т. II, с. 178.). Именно сюда, к устьям Горыни и Стыри дотягивается северо-западный край ареала архаичных славянских гидронимов. Самыми южными точками распространения обряда сожжения домовин являются: Литая Могила (Мельгуновский курган 1763 г., находящийся в том Черном Лесу, который дал имя чернолесской культуре) и курган в Медерове близ Кировограда. В Медерове домовина была построена прямо на земле и закрыта как шатром длинными бревнами, образовавшими после сожжения костра огромное кострище в 20 м в поперечнике. Слой обожженной земли достигал 2 м толщины. Мельгуновский курган принадлежал какому-то раннему князю сколотского племени авхатов (Археологiя Української РСР, с. 50. Мельгуновский курган VII - начала VI в. до н. э. нередко рассматривается как образец общескифских памятников, но Б. Н. Граков прав, причисляя его к очень определенному кругу памятников правобережных земледельческих племен (Граков В. Н. Скифы, с. 126), являющихся, по моей интерпретации, сколотами-борисфенитами. Мельгуновский курган отстоит от ближайшего скифского кургана на 130 км к северу. Курганы в верховьях Ингула и Ингульца являются указанием на борисфенитский форпост в этом, стратегически важном для экспортеров хлеба, пункте: отсюда вел кратчайший путь в Ольвию (в обход земли воинственных царских скифов).).

В подтверждение слов Валерия Флакка о "киммерийских богатствах" царя Авхата, Мельгуновский курган дает нам вещи ассирийского изготовления.

Решающим в вопросе об этнической принадлежности творцов спаленных домовин является наличие этого обряда на Левобережье Днепра и именно на Ворскле. На той самой Ворскле, куда проникли праславянские колонисты в VIII - VII вв., где прослежены славянские архаичные гидронимы. На Ворскле сожженные домовины известны близ древнего города Гелона (Бельское городище) и в Битовой могиле (близ дер. Лихачевки) (Археологiя Української РСР, т. II, с. 105.). В последнем случае наблюдается, так сказать, удвоенное сожжение: сам покойник был предварительно сожжен и его прах был ссыпан в урну, поставленную в углу домовины, а после этого была сожжена по правобережному обряду и верхняя часть самой домовины.

У гелоно-будинов лесостепного Левобережья в верховьях Суды тоже известны деревянные гробницы и погребальные костры, но конструкция могильных ям совершенно иная (уступчатая) и костры разводились иначе, на особой глиняной площадке, предохранявшей гробницу от сгорания. "Крайне редко встречаются сожженные гробницы", - пишет исследовательница этого района В. А. Ильинская (Археологiя Української РСР, с. 110.).

Наличие все же отдельных случаев сожжения гробниц по правобережному обряду может свидетельствовать об инфильтрации правобережного борисфенитского населения сюда, в верховья Суды н Пела из соседнего "правобережного острова" на Ворскле. На карте Трубачева есть маленький изолированный район архаичных славянских гидронимов на Пеле, граничащий с гелоно-будинскими курганами, что подтверждает предположение об инфильтрации (Rolle Renate. Totenkult... Карта № 3; Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. Карта на с. 197. Чернолесской подосновы здесь нет.).

Как видим, обряд сожжения домовин (или бревенчатого шатра над ними) удивительно точно совпадает в своей географии с другими признаками, позволяющими уверенно говорить о славянской принадлежности земледельцев-борисфенитов (сколотов); совпадают следующие ареалы:

1. Ареал чернолесской культуры X - начала VII в. до н. э.

2. Ареал архаичных славянских гидронимов.

3. Размещение "скифов-пахарей" по Геродоту.

4. Культура земледельческих племен VI - III вв. до н. э., генетически связанная с чернолесской.

5. Обряд частичного сожжения домовин в гигантском погребальном костре.

Наш затянувшийся обзор праславянского погребального обряда скифского времени следует завершить рассмотрением социальной стороны вопроса. При общем взгляде на всю восточную половину праславянского мира мы видим, что на лесных окраинах (Волынь, Припять) господствовало трупосожжение в урнах и ямах, обычно без курганных насыпей. Доживает до VI в. местами обряд скорченных погребений. Социальных различий у лесных невров немного. Иное мы видим в земле лесостепных сколотов. Все перечисленные выше курганы со спаленными домовинами являются погребениями праславянской племенной знати. Это - значительные насыпи, высота которых колеблется от 4 - 5 м до 9 - 12 м (курган Глеваха под Киевом - 12 м). В этих курганах много оружия общескифских типов, воинские доспехи, конское снаряжение всадника. Количество уздечек велико, очевидно, это были узды личных коней умершего. Оружие и одежда украшены золотыми узорными пластинами. Звериный стиль Правобережья отличается от степного в частности таким лесным сюжетом, как лось. На костяных пластинах из Жаботина (Тясмин) изображена символическая сцена: стадо лосей обороняется от налетающих на него хищных птиц; подобные птицы очень часто были символами скифов-кочевников и их изображения украшали навершия знамен (Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 550 - 555.). Воин, которому принадлежало седло, украшенное этой сценой, погребен в пограничной зоне, на краю славянских земель, где соседние крепости противостояли нападениям царских скифов с их орлами, кречетами и грифонами на бунчуках. Принадлежность курганов со спаленными домовинами представителям высшей знати не вызывает сомнений.

Одним из важнейших в этом смысле курганов является известный курган Перепятиха, раскопанный в 1846 г. О сожженной гробнице сведений нет, но принадлежность Перепятихи к праславянским древностям достаточно убедительно определена его географическим положением - он находится неподалеку от Киева (к юго-западу от него), т. е. почти у самого северного, глубинного края земли сколотов на рубеже с неврами, вдали от степной Скифии. Дата - VII - начало VI в. до н. э. О высоком положении погребенного свидетельствует характер курганной насыпи: насыпь содержала камни и была окружена большим валом, что является редкостью и всегда сопровождается очень высокими насыпями (например, на Суле курганы с валами достигают 20 м высоты). Деревянная гробница Перепятихи представляла собой просторный 16 столпный склеп, вдоль стен которого было положено 14 трупов людей, убитых при погребении "царя". Это - самое крупное человеческое жертвоприношение во всей приднепровской Скифии.

Курган Перепятиха представляет очень большой исторический интерес, так как, во-первых, отражает значительную степень социальной дифференциации и выделение племенных вождей очень высокого ранга уже в VII в. до н. э. Во-вторых, важно отметить, что имя кургана прямо соотносится с устойчивым и древним наименованием Перепетова Поля, огромного степного острова посреди лесостепной зоны Среднего Поднепровья. В средние века здесь селились "свои поганые", кочевники-торки, служившие киевским князьям. Уже тогда это внутреннее степное пространство именовалось "Перепетовым Полем" (Ипатьевская летопись 1150 г. Это наименование сохранилось до XIX в.). Третьим обстоятельством, повышающим исторический интерес кургана Перепятихи, является его синхронность таким крупным евразийским событиям, как походы киммерийцев, а затем и скифов в Малую Азию, к границам Мидии и Ассирии. Из жреческих вопрошаний ассирийского царя Асархаддона (681 - 668 гг. до н. э.) известно о его союзе со скифским царем Партатуа (у Геродота - Прототий) (ВДИ, 1947, № 1, с. 270.). Мы знаем не только о воинственной деятельности разных скифских отрядов на Востоке, но и об их возвращении на свои исконные места, послужившим основой нескольких эпических сказаний. Одним из археологических доказательств является Мельгуновский курган на южной окраине лесостепной зоны, другим, быть может, допустимо будет считать курган Перепятиху в северной части этой зоны, если лингвисты найдут обоснованным сближения: Партатуа (Бартатуа), Перенят, Перепет.

Средством сохранения имени особого вождя, похороненного с небывалым количеством соумирающих, могли быть какие-то племенные сказания ("Возможно, что отдельные дружины лесостепных племен участвовали в походах скифов (Мельгуновский курган и курганы в урочище Холодный Яр)". Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья, с. 57.). Инвентарь лесостепных курганов рядом черт отличается от степного скифского. Здесь почти нет знаменитых скифских котлов, непременной принадлежности кочевого быта. Разнятся, как уже говорилось, сюжеты звериного стиля (интерес сколотских мастеров к образу лося). Особо следует отметить "целый ряд крупных золотых пластин со специфической местной трактовкой орла-грифона в сочетании с водоплавающей птицей (золотые пластины из Оситняжки, Каневского уезда, Берестняг) (Петренко В. Г. Правобережье Среднего Приднепровья, с. 57.).

Не заложен ли здесь мифологический смысл, намек на легенду о происхождении местной знати от Таргитая, сына Зевса (его символ - орел) и внука Борисфена (водоплавающая птица, позднейшая "лебедь белая")?

* * *

Рассмотрение погребального обряда праславян в скифское время приводит к следующим выводам: в эту эпоху продолжает существовать исконное трупосожжение во всех его вариантах (в урнах или в ямах, без курганов и под курганными насыпями). Чем ближе к степной Скифии, тем слабее ощущается трупосожжение. Славянская знать VII - III вв. до н. э. под влиянием скифов переходит к трупоположению в вытянутой позиции. Сопровождающих рабов все еще иногда хоронят скорченно. Курганы знати выделяются размерами, числом "соумирающих" и богатством инвентаря. Отличие сколотов-славян от настоящих степных скифов-иранцев состоит в ощутимых пережитках трупосожжения, выразившихся в торжественных и величественных (как и при настоящем трупосожжении) погребальных кострах над деревянными домовинами, имитирующими жилище.

* * *

Последний вопрос, требующий нашего рассмотрения в связи с религиозными представлениями отдаленных предков Руси - сколотов. это вопрос о каменных изваяниях VI - V вв. до н. э., находимых или на самой южной кромке земли сколотов-пахарей или же в том конечном пункте, который был целью торговых поездок борисфенитов - в окрестностях Ольвии, эмпория борисфенитов. Исследователи этих интересных изваяний всегда обозначали их слишком общим термином -скифские и не делали выводов из их очень определенного географического распространения, позволяющего утверждать, что они (по крайней мере, определенная часть их) связаны не со скифским миром, а со сколотским, борисфенитским и с тем участком этого мира, который носил специальное наименование "Священных путей". (Рис. 6). Начнем с географии. Геродот, описывая Гипанис, упомянул о горьком источнике, впадающем в эту речку с левой (днепровской) стороны почти посередине всего течения реки. "Источник этот находится в пределах страны скифов-пахарей и ализонов. Название источника и той местности, откуда он вытекает - по-скифски Экзампей, на языке же эллинов - Священные Пути" (Геродот IV - 52). В 81 говорится: "Есть между реками Борисфеном и Гипанисом местность, название которой Экзампей". В этой местности находится огромный котел, вмещающий 600 амфор; он поставлен скифским царем Ариантом и слит из множества наконечников стрел. Об этом говорили (очевидно, самому Геродоту) местные жители (Геродот IV № 81). В книге о Геродотовой Скифии я после ряда точных расчетов отождествил Эксампай с речкой Черным Ташлыком, протекающей по самой границе лесостепи и степи (Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия, с. 31-37. Карта на с. 33.). Эта извилистая речка начинается в 70 км на северо-восток от Первомайска и течет на юго-запад, впадая в Синюху (средний отрезок Гипаниса) невдалеке от её устья. Черный Ташлык полностью удовлетворяет всем признакам, указанным Геродотом: он отделяет степных ализонов, ведущих "скифский образ жизни", от земледельческих сколотских племен лесостепи; он окаймляет с юга археологическую Киевскую группу (её юго-западный участок, сопоставленный мною с племенем авхатов). Для нас очень важно указание Геродота о том, что его "горький источник" вытекает из местности, называемой Священными Путями. Следовательно, не сам ручей Экзампей был каким-то путем, а тот водораздел, где находились его истоки. Этот небольшой компактный водораздел представляет значительный интерес для нас. Речки текут с него и в Днепр, и в море, и в Южный Буг, буквально во все стороны света: на запад (Высь, Экзампей - Черный Ташлык), на север (истоки Тясмина), на восток (истоки Ингула и Ингульца), на юг (Сугаклея). Поперечник этой возвышенности всего 50 - 60 км; она приходится на южную, обращенную к степи и к морю часть предполагаемой земли авхатов и вполне оправдывает эпическое имя авхатского царя Липоксая - "Гора-царь".

Древние географы очень часто называли горами не только отметные горные хребты, но и простые водоразделы. Местоположение этого водораздела полностью отвечает примечанию Геродота о том, что Экзампей находится между Днепром и Бугом: "Есть между реками Борисфеном и Гипанисом местность, название которой Экзампей" (Геродот IV - 81).

По современным ориентирам возвышенность располагается между Кировоградом и Новомиргородом в 60 - 70 км как от Днепра-Борисфена, так и от Гипаниса - Синюхи - Буга.

Подробное рассмотрение географии местности Экзампей вызвано тем, что именно здесь сосредоточено большое количество каменных изваяний эпохи Геродота, что, к сожалению, ни разу не сопоставлялось исследователями с наименованием Священных путей. Первую сводную работу об изваяниях написал П. Н. Шульц (Шульц П. Н. Скифские изваяния Причерноморья. - В кн.: Античное общество. М., 1967.).

С добавлением новых материалов эту тему рассмотрела Е. А. Попова в 1976 г. (Попова Е. А. Об истоках традиций и эволюции форм скифской скульптуры. - СА, 1976, № 1, с. 108 - 121. Несколько интересных соображений высказали Я. Р. Дашкевич и Э. Трыярский. См.: Дашкевич Я. Р., Трыярский Э. Каменные бабы Причерноморских степей. Вроцлав, 1982, с. 99 - 102.) Е. А. Попова разделила изваяния на три хронологических группы: 1 - VI - V вв. до н. э.; 2 - IV - III вв. до н. э.; 3 - I в. до н. э. - IV в. н. э. У каждой группы своя типология, своя география. Вторая группа, времен царства Атея, размещена частично в Крыму и в Приазовье. Третья группа сарматского времени заполняет только Крым и окрестности Ольвии. Интересно сопоставить эти хронологически разные ареалы с картами распространения античного импорта, составленными Н. А. Онайко (Онайко Н. А. Античный импорт в Приднепровье и Побужье в VII - V вв. до н. э. М., 1966. Карта-рис. 7, с. 45; Она же. Античный импорт в Поднепровье и Побужье в IV - II вв. до н. э. М., 1970. Карта-рис. 18, с. 74.). Вторая группа изваяний соответствует тому времени, когда античный экспорт (ранее шедший только в земледельческую лесостепь) широким потоком хлынул в степное скифское Поднепровье ниже Порогов и заполонил скифские археологические памятники амфорами, бусами, металлическими изделиями греков. Изваяния в эту эпоху как бы оттеснены в Приазовье, к восточной окраине земли скифов-номадов. Нас интересует первая хронологическая группа изваяний, синхронная и несколько предшествующая Геродоту (VI - V вв. до н. э.) (Попова Е. А. Об истоках традиций..., Карта рис. 11, с. 120.).

Географически она распадается на три отдельных района: самый западный район - Добруджа за Дунаем; самый восточный район - кубанские степи. Нас должен интересовать срединный буго-днепровский район, в значительной степени совпадающий с Экзампеем. Основным типом изваяния здесь является схематичное изображение человеческой фигуры, изготовленное из каменной плиты высотою 140 - 200 см. Голова намечена скульптурно, руки и пояс - легким контурном (рис. 7). Черты лица обозначены весьма схематично.

Дата добавления: 2015-06-27