Крестьянская община в XVIII – первой половине XIX в.: стабильность против эффективности

В XVI-XVII вв. были заложены основы общинного строя крестьянской жизни, которые впоследствии в одних аспектах изменились, а в других со­хранились до начала XX в. Что же изменилось в структуре и функциях сельской общины в течение XVIII – первой половины XIX в.?

Основная тенденция в развитии сельских общин этого периода состояла в том, что под давлением коронной администрации и помещиков в Цент­ральной России – в зоне старого заселения – происходило усиление фор­мальной структуры общины, расширение ее полицейской и податной функ­ций, а на окраинах – в зоне нового заселения – приспособление ее неформальной структуры для выполнения крестьянами обязанностей перед государством и помещиками, другими словами, происходило более активное, чем прежде, включение общины в систему государственного управле­ния. Наделяя общину полицейской и податной функциями, власти остав­ляли за ней выполнение других функций, направленных на удовлетворение материальных, правовых и духовных потребностей крестьян. Вследствие этого шаг за шагом община из института преимущественно обычного права все более превращалась также в институт вотчинного и государственного права. Перестройку общины начали помещики, движимые стремлением уве­личить свои доходы: они стали регулировать общинные отношения с по­мощью специально составленных инструкций, возложив надзор за их выполнением на органы общественного самоуправления. Их примеру по­следовала администрация государственных (в 1797 г.) и удельных крестьян (в 1798 г.). Крестьянство в массе не противилось этому процессу по несколь­ким причинам. Во-первых, повышение роли общины как официальной организации устраняло опасность появления специальной правительствен­ной службы в казенной деревне и уменьшало роль помещичьих агентов в помещичьей деревне. Во-вторых, усиление полицейской функции помогало миру поддерживать общественный порядок, наказывать нарушителей об­щинных норм, бороться с побегами, которые тяжелым бременем ложились на оставшихся в общине крестьян, связанных круговой порукой. В-третьих, признание общины государством и помещиками, хотя бы де-факто, легали­зовало общину и как институт обычного права.

История крестьянства окраин империи – Сибири, Европейского Севера, Урала и Юга, где процессы включения общины в систему коронного управления происходили позже, чем в Европейской России, – в XVIII-XIX вв. – и потому лучше документированы, показывает, как происходило становление общины в качестве официальной организации. Например, в Си­бири крестьянский мир существовал задолго до того, как стал официальной организацией. Не будучи формально признанным государством, он решал внутренние дела и вступал в официальные отношения с коронной админи­страцией. До легализации мир осуществлял самоуправление устно, без до­кументального оформления своих решений, без всякого делопроизводства. По мере того как коронная администрация все более полагалась на органы общинного самоуправления, она официально наделяла их правом выпол­нять административные, финансовые, судебные и прочие функции в качестве представителя коронной администрации. Одновременно с этим общины по­лучали инструкции, возникало делопроизводство, выборные приобретали официальную власть. Но крестьянство к этому относилось положительно, так как это легализовало общинное самоуправление, укрепляло обществен­ный порядок, повышало авторитет выборных, помогало им лучше справ­ляться со своими обязанностями. Одновременно с этим постепенно разви­валась передельная община. Сначала переделы появились в некоторых наиболее заселенных местностях Западной Сибири в первой половине XIX в., а затем, в конце XIX – начале XX в., распространились по всей Си­бири благодаря наплыву русских переселенцев, которые принесли с собой свою систему ценностей. То же наблюдалось в других регионах России. В массе своей крестьяне Севера и Урала желали иметь передельную сельскую общину и для реализации этой цели апеллировали к государству, которое, будучи также в этом заинтересованным, охотно шло им навстречу. В течение второй половины XVIII – первой трети XIX в. с помощью правительства средние и малоимущие государственные и удельные крестьяне превратили подворную общину, т. е. общину без коллективной формы собственности и переделов, в передельную общину. Они добились консолидации всех земель, находившихся в частном владении, в общинную собственность и затем урав­нительно переделили ее между всеми. То же самое произошло с землями мелких собственников – однодворцев – на юге страны к середине XIX в. В результате в Европейской России за XVIII – первую половину XIX в. при взаимном интересе правительства и большинства крестьян произошла уни­фикация общественного устройства деревни по модели передельной общи­ны, что привело к усилению мирских принципов в жизни крестьян. Таким образом, развитие передельной общины с официальными и неофициальны­ми функциями было компромиссом между крестьянством и правительством, а не насилием государства над крестьянством. Развитие общины по линии укрепления ее официального статуса происходило стихийно, потому что в нем было заинтересовано большинство крестьян; государство этот процесс поддерживало и ускоряло, потому что крестьяне согласились, чтобы мир выполнял государственные функции.

Приобретение общиной статуса официальной организации вело к некоторой бюрократизации общинной жизни. Сначала этот процесс в большей степени затронул помещичьих крестьян, а затем и государственных. Бюро­кратизация выражалась в том, что в общине увеличивалось число должност­ных лиц, которые имели специализированные обязанности и наделялись официальной властью, что исполнение общиной полицейской и финансовой функций стало в большей степени, чем прежде, строиться не на обычае, а на четких писаных инструкциях, что возникало и увеличивалось делопро­изводство, в котором отражалась деятельность общины, в частности, все решения схода фиксировались в протоколах (приговорах). Например, в вот­чинах крупнейших русских помещиков Шереметьевых с 1770 по 1794 г. со­став вотчинно-мирского правления возрос в 2,3 раза, а население вотчин – в 1,2 раза. Всякий уважающий себя средний или крупный помещик непре­менно давал своим крестьянам инструкции и возлагал ответственность за их исполнение на общину. Традиционно принято рассматривать бюрократизацию общины как негативный процесс, ущемлявший интересы крестьян, усиливавший эксплуатацию и угнетение. При этом упускается из виду, что бюрократизация имела чрезвычайно важные позитивные последствия для крестьянства. Во-первых, она поставила общинный порядок на прочное юридическое основание, тем самым трансформируя управление по устной традиции в управление по писаному закону. Во-вторых, сельская община превращалась в сословную корпорацию крестьянства, санкционированную государством и помещиками, благодаря чему крестьянство приобретало свою сословную организацию, что, как известно, являлось мощным оружием в борьбе за сословные или групповые интересы. В-третьих, четкое опреде­ление обязанностей общины как официальной организации в инструкциях и уставах в то же самое время в значительной степени ограничивало про­извол коронной и помещичьей властей этими же инструкциями и уставами. Конечно, инструкции и уставы, даваемые короной и помещиками крестья­нам, не являлись жалованными грамотами наподобие тех, которые Екате­рина II дала дворянству и городам в 1785 г. Однако здесь присутствовала и общая цель: ввести в управление элементы законности, в которой нужда­лись как власть имущие, так и крестьяне.

Таким образом, в течение XVIII – первой половины XIX в. усилиями крестьян, государства и помещиков община, сохранившись как институт обычного права, приобрела также черты института вотчинного и государ­ственного права, а также сословной корпорации крестьянства. В этом своем качестве она удовлетворяла интересы всех заинтересованных сторон – крес­тьян, государства и помещиков. Например, полицейская функция – самая официальная из всех функций общины – была равно необходима крестья­нам, государству и помещикам, поскольку все три стороны одинаково нуж­дались в поддержании общественного порядка на территории общины. Од­нако в рассматриваемое время выборные не превратились в чиновников, власть не была отчуждена от рядовых членов, обычное право играло опре­деляющую роль в жизни крестьян, межличностные отношения крестьян не потеряли своего соседского, товарищеского, персонального характера.

Оборотной стороной процесса легализации сельской общины было уси­ление ее полицейской функции, что превратило общину в один из субъектов крепостного права и создало еще один вид крепостнических отношений, ко­торый можно назвать корпоративным крепостным правом. Отдельный крес­тьянин попадал под столь сильную власть и опеку общины, что не мог предпринять какое-либо важное действие без ее санкции. Помещик и госу­дарство – два других субъекта крепостнических отношений – часто были далеко от крестьянина, а община со своими огромными административными правами – всегда рядом.

Развитие корпоративного крепостничества до некоторой степени смяг­чалось второй важной тенденцией развития общинного строя – постепен­ной гуманизацией социального контроля ( уменьшение прямого физического насилия общины, а также коронной администрации и помещи­ков над крестьянами). В XVIII в. социальный контроль отличался суро­востью, наказания – жестокостью, что отражало взгляды современников: не только дворянство, правительство, но и народ в массе своей считали это нормальным. Например, по мнению народного философа-самоучки И. Т. Посошкова, крестьянина по происхождению, писавшего в 1724 г., главные причины распространенности в России грабежей и разбоев состояли в недостаточном контроле за крестьянством и в том, что власти и судьи «милостивы» к преступникам. Чтобы прекратить разбои, Посошков пред­ложил следующие меры. Все население распределить по группам в 10, 50 и 100 человек и поставить во главе них выборных полицейских, которые бы строго и неусыпно за всеми следили. Ни один человек не должен был без их разрешения покидать свое место жительства и без проверки приехать в какое-либо место. За простое невыполнение царского указа, не содержащее в себе состава преступления, наказывать в первый раз по закону (обычаю), во второй раз пытать в застенке, а в третий раз казнить; за оскорбление выборного полицейского словом или действием – строгое телесное наказа­ние и штраф, а за любое уголовное преступление – немедленная смертная казнь или по крайней мере «жесточайшее наказание» и клеймение. Крес­тьянское происхождение Посошкова несомненно оказало сильное влияние на жестокость предложенного им способа поддержания общественного по­рядка. Проекты борьбы с преступностью, выходившие из-под пера дворян, не предусматривали мер, применение которых грозило бы истреблением зна­чительной части населения страны. К середине XIX в. взгляды Посошкова выглядели анахронизмом и среди крестьян, и в еще большей степени среди помещиков. Экономисты и публицисты второй трети XIX в. в качестве средств повышения доходности имения, поддержания в нем социального по­рядка и общественного спокойствия рекомендовали помещикам заботиться о своих крестьянах, поддерживать с ними патерналистские отношения, ввес­ти точность и законность в отношения между ними и отказаться от край­ностей крепостного права, включая телесные наказания. Эти рекомендации отражали изменившееся отношение крестьянства к жесткому контролю и наказанию.

Функции общины. К середине XIX в. сельская община достигла своего наивысшего разви­тия, чему способствовали не только сами крестьяне, но и коронная, удельная администрация и помещики. Чтобы представить многообразную деятель­ность общины, рассмотрим ее функции в том виде, как они осуществлялись в первой половине XIX в. 1. Регулятивная: поддержание внутриобщинной дисциплины, обычно-правовых норм жизни и нравственности; санкционирование браков, разво­дов и семейных разделов; контроль за сексуальной моралью, за правильно­стью раздела и наследования имущества; разрешение внутрисемейных конфликтов по апелляции крестьян и т. п. – словом, управление теми ас­пектами жизни крестьян, которые не подпадали под действие закона. Вся эта деятельность осуществлялась в форме неофициального социального кон­троля, через сходы и выбранных на них должностных лиц по обычаю.

2. Производственная: распределение пашни и угодий между хозяйствами, регулирование их использования; организация производства (выбор сево­оборота, определение начала и окончания сельскохозяйственных работ и т. п.); регулирование труда и отдыха по обычаю. Большая роль общины в организации производства была связана со следующими обстоятельствами – коллективностью землевладения, чересполосицей и круговой порукой в несении финансовых обязательств перед государством и помещиком. Не отдельное крестьянское хозяйство, а община выступала субъектом земле­владения, крестьянам принадлежало только право временного пользования землей. Государство или помещик передавали в пользование (но не в соб­ственность!) общины землю, которая распределялась общиной между от­дельными хозяйствами. В силу того, что крестьяне владели землей череспо-лосно (каждое хозяйство имело несколько, иногда до 30 небольших участков земли в разных местах), землепользование непременно должно было регулиро­ваться: все должны были подчиняться единому севообороту, начинать и оканчивать сельскохозяйственные работы в одно время. Крестьянину, укло­нившемуся от общего порядка, грозила потеря урожая, который вытоптал бы скот односельчан, запускаемый на поля после жатвы; он не смог бы про­ехать на свои поля, не повредив посевов соседей, и т. п. У русских крестьян, в отличие от украинских, белорусских и прибалтий­ских, община была передельной. В соответствии с нормами обычного права каждый мужчина по достижении 18 лет имел право на получение своей доли из общинной земли, эта доля удваивалась после его женитьбы. Наличный земельный фонд общины был достаточно стабильным, в то время как насе­ление возрастало и состав семей под влиянием рождаемости и смертности изменялся. Отсюда периодически возникала потребность в переделе земли между хозяйствами для поддержания между ними равенства в землепользо­вании. Переделы бывали коренные и частные. По коренному переделу хо­зяйство получало участки в других местах и иных размеров, чем прежде. В результате частного передела за хозяйством оставалось ядро старого надела, но к нему добавлялось или, наоборот, от него отнималось некоторое коли­чество земли. Огороды, леса и сенокосы переделялись довольно часто, па­хотная земля – всегда. Практически не подлежала переделу только усадеб­ная (дворовая) земля; выход усадьбы из переделов произошел постепенно и свидетельствовал о стремлении крестьян закрепить за собой в наследствен­ное пользование землю, наиболее ухоженную и плодородную. Коренные переделы производились редко, как правило, после переписей населения (ре­визий), которых за 1719-1857 гг. было 10. Частные переделы бывали по мере надобности, иногда ежегодно. Переделы имели целью как можно бо­лее справедливо, или уравнительно, распределить землю между всеми хозяй­ствами с учетом количества, качества земли и ее отдаленности от селения. Отсюда, кстати, и проистекала чересполосица. В передельных общинах все хозяйства имели равные права на землю. Если бы все они были одинаково платежеспособны, то земля распределялась бы между ними в соответствии с числом семейных пар или ревизских душ (лиц мужского пола, зафиксированных ревизией). Но платежеспособность была различной, ввиду этого земля распределялась пропорционально той доле налогов и повинностей – платежей, которая падала на данное хозяй­ство, а эта доля определялась общиной. Другими словами, доля платежей должна была соответствовать возможностям хозяйства, а доля земли – доле платежей. Для этого община определяла, сколько платежей приходится на единицу площади земли. Скажем, если на 1 га падал 1 р. платежей, то хозяйство, которому приходилось платить 5 р., получало надел в 5 га, и т. д. После того как община завершала распределение земли и платежей, отдель­ные хозяйства могли вступать в частные поземельные отношения между со­бой: сдавать часть земли в аренду, обмениваться участками. Вместе с землей переходили соответствующие этой земле платежи в пользу общины. В тех общинах, где усадебная земля перешла в наследственное пользование, раз­решалось ее продавать. Все поземельные сделки заключались только между ее членами и с согласия общины. Поземельные сделки не подрывали кол­лективного характера общинного землевладения, они помогали найти опти­мальное распределение земли и платежей между крестьянами, что было не­легко сделать, особенно в больших общинах. Принятый порядок распределения земли удовлетворял двум непременным требованиям, выдви­гаемым крестьянами, – равенство всех в праве на общинную землю и ра­венство всех в обязанности платить налоги и повинности. В подворных общинах украинских и белорусских крестьян, которые уже в XVI-XVIII вв. перешли к индивидуальному, или подворному, землевла­дению и землепользованию, годовой оклад платежей распределялся между хозяйствами пропорционально земле, им принадлежавшей. Угодьями, нахо­дившимися в коллективном владении, – лесами, лугами пользовались все сообща, но если у какого-либо хозяйства было много скота, с него взи­малась плата в общинную казну.

3. Финансово-податная: распределение и взимание общегосударственных и местных налогов и повинностей; организация крестьян на исполнение на­туральных повинностей (рекрутской, дорожной и т. п.) по требованию ко­ронной администрации и помещиков – по обычаю и закону. В этой сфере роль общины была очень значительна ввиду того, что обложение прямыми налогами, государственными, владельческими и всякими другими повинно­стями с начала XVIII в. строилось на общинно-подушном принципе и на основе круговой ответственности – один за всех и все за одного. Это означало, что коронная администрация устанавливала величину годового налога не отдельному человеку или хозяйству, а каждой общине в целом, исходя из числа душ мужского пола, числившихся в ней по последней переписи (реви­зии), что за исправную уплату этой суммы несли ответственность выборные (один за всех) и вся община (все за одного). Например, если в данном году прямой налог государство определяло в 1 р., а в данной общине числилось 300 душ мужского пола, включая младенцев и стариков, то выборные об­щины должны были внести в казну 300 р. в год за всю общину. Если сумма в срок не уплачивалась, к финансовой и административной ответственности привлекались сначала выборные, затем состоятельные крестьяне, наконец, все остальные. Если крестьяне кроме государственных налогов платили об­рок или исполняли барщину, то администрация казенного имения или по­мещик назначали годовой оброк или определяли количество барщинных дней в целом на всю общину. Этот суммарный оклад повинностей раскладывался общиной между всеми хозяйствами соответственно их платежеспособности. Все хозяйства в отношении платежа не только госу­дарственных налогов, но также всех вообще повинностей по закону были связаны круговой порукой. Поэтому распределение и сбор налогов являлись очень важной и деликатной процедурой, в которой, как и при распределении земли, принимали участие все главы хозяйств. По обычаю община имела право на самообложение, величина которого не контролировалась помещи­ками и коронной администрацией, что позволяло крестьянам собирать не­обходимые для общественных нужд деньги.

4. Правотворческая и судебная: расследование и суд по гражданским де­лам между крестьянами и уголовным преступлениям (кроме наиболее серьез­ных, таких как убийство, грабеж, святотатство и др.), совершенным на тер­ритории общины, – по обычаю, нормы которого в значительной мере являлись результатом правотворчества крестьянства; расследование по рас­поряжению коронной администрации дел, подлежащих коронному суду, в порядке первичного рассмотрения с передачей его результатов в более вы­сокую инстанцию. Суд вершили выборные лица, совет стариков или сход. По закону, в случае необнаружения преступников, крестьяне несли круговую ответственность за правонарушения, совершенные на территории общины. Деятельность в сфере права регулировалась законом и обычным правом, крестьяне стремились расширить прерогативы обычного права и, наоборот, сузить компетенцию закона. 5. Полицейская: поддержание общественного порядка; контроль за вы­ходом из общины и припиской к ней, за временными миграциями; пресече­ние антиобщественного поведения; наказание с санкции схода крестьян за мелкие преступления, проступки, недоимки и т. п.; принятие мер при пожа­рах, наводнениях и других чрезвычайных происшествиях; задержание бро­дяг и дезертиров, наблюдение за исполнением паспортного режима; изгна­ние из общины за «дурное» или «развратное» поведение воров, лиц, подозреваемых в колдовстве, соблазнителей и т. п. (в этом случае сход об­ращался к коронным властям с соответствующим ходатайством, которое, как правило, удовлетворялось). Вся полицейская деятельность общины осу­ществлялась на основе писаного закона и точных инструкций.

6. Представительская: представительство и защита интересов отдельных крестьян и общины в целом перед помещиком, государственными, церков­ными и другими учреждениями; подача жалоб и прошений о своих нуждах в государственные институты; в случае необходимости – организация борьбы за свои интересы; поддержание отношений с местными коронными и цер­ковными властями и учреждениями – по обычаю и закону. 7. Социальная защита: помощь бедным и пострадавшим от разного рода несчастий, призрение сирот, больных и одиноких в соответствии с нормами обычного права – по обычаю, содержание общественных хлебных складов, больниц, богаделен и других подобных заведений – по закону.

8. Культурно-воспитательная и рекреативная: проведение праздников; ор­ганизация отдыха; содержание школ и библиотек; воспитание подрастаю­щего поколения – по обычаю. 9. Религиозная: выборы священника (до начала XIX в.); попечение о со­стоянии церкви и причта; надзор за посещением церкви; проведение рели­гиозных праздников и календарных земледельческих обрядов; организация коллективных молебнов в случае засухи, падежа скота и других происшест­вий – по обычаю.

Дата добавления: 2015-07-02