АРИСТИПП 2 страница

Моментальные снимки 2-й Воли Пастернака обильно рассыпаны и по его поэзии:

«Быть знаменитым некрасиво»...

«Я не рожден, чтобы три раза

Смотреть по-разному в глаза..».

«Есть в опыте больших поэтов

Черты естественности той,

Что невозможно, их изведав,

Не кончить полной немотой.

В родстве со всем, что есть, уверясь

И знаясь с будущим в быту,

Нельзя не впасть к концу, как в ересь,

В неслыханную простоту».

.

«Всю жизнь я быть хотел как все,

Но век в своей красе

Сильнее моего нытья

И хочет быть как я».

«Жизнь ведь тоже только миг

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье».

* * *

Эталоном всех 4-х Логик может послужить и пастернаковская 4-я Логика. Человек, получивший двойное философское образование в России и Германии, ученик знаменитого неокантианца Когена, учителя великого Кассирера, Пастернак, покончив с учебой, просто отключился от процесса рационального осмысления бытия и до конца дней, добродушно иронизируя, любил говорить, что всю жизнь заниматься философией - то же, что всю жизнь питаться горчицей. И по одной этой фразе видно, сколь пренебрегал он не только философией, но и здравым смыслом в целом. Ведь пожизненное самозаточение в литературе, на каковое он обрек себя, - диета ничуть не лучше. Но 4-я Логика есть 4-я Логика, и Пастернак, вернувшись из Германии, сбросил с себя рассудок, как дикарь, сбежавший из мира белых людей, сбрасывает на опушке родных джунглей постылый фрак и, вдохнув привычную смесь из ароматов прелых листьев и мускуса, возвращается к себе, вновь живя лишь чутьем и инстинктом.

* * *

Кроме хронического конфликта со своим временем и властью в душе Пастернака постоянно жил еще один конфликт - конфликт с родным племенем и племенной религией. Сам он говорил об этом крайне осторожно, редко и обтекаемо: «Я был крещен в младенчестве моей няней, но вследствие направленных против евреев ограничений и притом в семье, которая была от них избавлена и пользовалась в силу художественных заслуг отца некоторой известностью, это вызывало некоторые осложнения, и факт этот всегда оставался интимной полутайной, предметом редкого и исключительного вдохновения, а не спокойной привычки».

Гораздо жестче, прямее и беспардоннее говорил об этой душевной ране Пастернака Исайя Берлин: «Пастернак был русским патриотом. Он очень глубоко чувствовал свою историческую связь с родиной... страстное, почти всепоглощающее желание считаться русским писателем, чье корни ушли глубоко в русскую почву, было особенно заметно в его отрицательном отношению к своему еврейскому происхождению. Он не желал обсуждать этот вопрос - не то что он смущался, нет, он просто этого не любил, ему хотелось, чтобы евреи ассимилировались и как народ исчезли бы. За исключением ближайших членов семьи, никакие родственники его не интересовали - ни в прошлом, ни в настоящем. Он говорил со мной как верующий (хоть и на свой лад) христианин. Всякое упоминание о евреях или Палестине, как я заметил, причиняло ему боль…»

Сказать, что конфликт между кровью, с одной стороны, и профессией с вероисповеданием - с другой, был в душе Пастернака совсем непреодолим, нельзя. Иудаизм не только не оппонент поэзии, но фактически базируется на ней, вспомним «Псалтырь» и «Песнь песней». И при желании Пастернак вполне мог заниматься двуязычной поэзией, как это делали многие его российские соплеменники-поэты.

Иное дело - вероисповедание, проблема эта была неразрешима. Конечно, будь на то его воля, Пастернак, сославшись на произвол няньки и собственную младенческую невменяемость, вполне мог откреститься от неосознанного крещения. Однако это не случилось, и не произошло это потому, что Пастернак был истинным христианином. Он был христианином не по должности, обязанности, привычке, традиции, а по душе. Проще говоря, Христос, в том виде, каким его описал евангелист Иоанн, принадлежал к «пастернакам». В этом и только в этом - тайна пастернаковского упорства в исповедании Христа, с Ним Пастернак исповедовал прежде всего себя.

* * *

Коль случай представился, нельзя не высказаться в этой связи по поводу проблемы структуры Четвероевангелия и центральной его фигуры - Иисуса из Назарета.

Во-первых, тайну и очарование Евангелиям придает то, что в них описаны два психотипа: «толстой» у Матфея и «пастернак» у Иоанна. В Писании оба Евангелия этих апостолов разведены по полюсам, и задача промежуточных Евангелий от Марка и Луки заключалась в том, чтобы примирить и по возможности сгладить противоречия крайних Евангелий. Марку и Луке это вполне удалось, и в результате сложился какой-то действительно нечеловечески многоликий, полифонический, многими по-зеркальному узнаваемый и потому чрезвычайно привлекательный образ основателя христианства. Достоевский жаловался, что, в подражание Христу, рисуя образ князя Мышкина, он так и не смог по-настоящему приблизиться к оригиналу. И не мудрено, Мышкин одномерен, как был одномерен его создатель, не знавший, что бесподобие образа Христа в коллективности его ваяния.

У евангелиста Матфея, с его 1-ой Влей, Христос-»толстой» строг, суров, тираничен, ревнив; фраза, брошенная ученику, отпрашивающемуся на похороны, - «Иди за мной, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов», - исчерпывающе характеризует 1-ю Волю матфеевского Христа-»толстого». У евангелиста Иоанна эта фраза не только отсутствует, в его Евангелие Христос-»пастернак» вообще не прибегает к повелительному наклонению.

К какому психотипу принадлежал реальный Христос, модель, увиденная через разные призмы разных психотипов разных евангелистов, с уверенностью сейчас сказать невозможно. Однако, с учетом психе-йоги, некоторые поправки к евангельским и последующим описаниям Христа сделать можно. Главное, Матфей и Иоанн согласны в том, что у Спасителя была 3-я Физика, ясно зримая из его экстрасенсорных способностей. А из этого следует, что христианское искусство вряд ли угадало внешность Христа, воспроизводя Его черты тонкими, мелкими, до приторности красивыми, т.е. рисуя скорее 4-ю, чем 3-ю Физику.

Есть все основания предполагать, что Христос был невысоким, сутулым человеком, с худым носатым лицом, единственным украшением которых являлись присущие высокостоящей Эмоции большие, блестящие, очень выразительные глаза. Кроме того, более чем вероятно, что у Него наличествовал какой-то крупный и очень заметный физический недостаток: что-то вроде усохшей руки или ноги. Вывожу это из его экстрасенсорной обостренности восприятия и из того, что обычная для мужской 3-й Физики тяга к блудницам т.е. женщинам, открытой, непринужденной, демонстративной сексуальности, так и не довела Его до греха. Хотя все предпосылки для грехопадения Иисус, очевидно, создавал сам, явно предпочитая общество блудниц всем другим. Но. Бог миловал и миловал скорее всего потому, что страх был сильнее вожделения, что для «пастернака» возможно лишь в случае объективной, не поддающейся сокрытию несостоятельности внешних данных.

* * *

«Пастернак» принадлежит к тому редкому типу людей, которые, несмотря на сильную 2-ю Волю, политической карьеры старательно избегают. В политику его может затолкать лишь случай, как это произошло не на радость самому Борису Пастернаку в конце его многострадальной жизни.

Вероятней всего, что лишь судьба заставила делать постылую политическую карьеру другого «пастернака» - римского императора Антонина Пия, основателя горячо любимой римлянами династии Антонинов, тестя и отчима Марка Аврелия (см. «лао-цзы»). О невероятных, почти чудесных формах, которые приобретает даже абсолютная власть в нежных, ласковых руках «пастернака», можно судить по помещаемым ниже отрывкам из биографии Антонина Пия: «Он выделялся своей наружностью, славился своими добрыми нравами, отличался благородным милосердием, имел спокойное выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестящим красноречием, превосходно знал литературу, был трезв, прилежно занимался возделыванием полей, был мягким, щедрым, не посягал на чужое, - при всем этом у него было большое чувство меры и отсутствие всякого тщеславия... Он получил от сената прозвище «Пий» (Благочестивый)...за то, что был от природы действительно очень милосердным и во время своего правления не совершил ни одного жестокого поступка...

Первым его высказыванием в новом положении, говорят, было следующее: когда жена стала упрекать его в том, что он по какому-то поводу проявил мало щедрости по отношению к своим, он сказал ей: «Глупая, после того как нас призвали к управлению империей, мы потеряли и то, что мы имели раньше»...

Будучи императором, он оказывал сенату такое уважение, какое он хотел бы видеть по отношению к себе со стороны другого императора в бытность свою частным человеком... Ни относительно провинций, ни по поводу каких-либо других дел он не выносил никаких решений, не поговорив предварительно со своими друзьями, и формулировал свои решения, сообразуясь с их мнениями. Друзья видели его в одежде частного человека, среди занятий своими домашними делами.

Он управлял подчиненными ему народами с большой заботливостью, опекая всех и все, словно это была его собственность. Во время его правления все провинции процветали. Ябедники исчезли...

...такого авторитета у иноземных народов никто до него не имел, хотя он всегда любил мир в такой степени, что часто повторял слова Сципиона, говорившего, что лучше сохранить жизнь одного гражданина, чем убить тысячу врагов...

Среди многих других доказательств его душевной теплоты приводят еще и такое: когда Марк (Марк Аврелий) оплакивал смерть своего воспитателя и придворные слуги уговаривали его не выказывать открыто своих чувств, император сказал: «Дозвольте ему быть человеком; ведь ни философия, ни императорская власть не лишают человека способности чувствовать..».

Он - едва ли не единственный из всех государей - прожил, не проливая, насколько это от него зависело, ни крови граждан, ни крови врагов, и его справедливо сравнивают с Нумой, чье счастье, благочестие, мирная жизнь и священнодействия были его постоянным достоянием».

Право, читая такое, невольно начинаешь верить в чудеса: как почти в одно время с Христом, в государстве, возведшем людоедство, распутство и произвол в традицию, абсолютная власть могла оказаться в руках человека столь высокой нравственности, что аналог ему трудно найти даже в наш просвещенный и гуманный век.

Пространность цитирования при рассказах о жизни Антонина Пия и Марка Аврелия (см. «лао-цзы») преследовала не только цель по возможности подробней нарисовать психологический портрет представителей этих типов, оказавшихся на вершине государственной пирамиды, но и отчасти восстановить историческую справедливость. Ведь о Нероне и Калигуле - худших представителях императорской власти Рима знают все, тогда как о лучших ее представителях - первых Антонинах - мало кто знает. И лишний раз напомнить о таких замечательных людях совсем не грех. Наконец, пример жизни Антонина Пия и Марка Аврелия подсказывает еще одну небанальную пока мысль, что политическая система сама по себе не многое решает в жизни общества, решающее слово принадлежит людям, стоящим в его главе.

* * *

Тип «пастернака», как ни странно, не такая уж большая редкость в человеческом роду. Можно даже говорить о целых народах, в которых доля «пастернаков» случалась столь значительна, что оказывалась в состоянии по-своему, «по-пастернаковски» окрасить физиономию национальной психологии. К таким народам, думаю, в первую очередь следует отнести евреев, армян и цыган. Доказывать, что избыточная 1-я Эмоция у этих этносов доминирует, кажется, нет нужды, и что они натуры в высшей степени художественные - тоже. Евреи, армяне, цыгане - люди свободолюбивые, независимые и даже в диаспоре терять свою индивидуальность не склонные (2-я Воля). На 3-ю Физику их ясно указывают жадная плодовитость, почти патологическое чадолюбие и гиперсексуальность, сочетаемая с крайней щепетильность в вопросах секса (девственность, верность и т.д.).

Так что, как бы ни относились Пастернак и Христос к соплеменникам, они сами были психотипической солью своей нации.

1) ФИЗИКА («собственник»)

2) ЛОГИКА («ритор»)

3) ВОЛЯ («мещанин»)

4) ЭМОЦИЯ («зевака»)

Аристипп - родоначальник гедонизма - философии, во главу угла которой положен принцип приоритета плотских удовольствий над всеми другими.

Диоген Лаэртский в жизнеописании Аристиппа приводит следующие характерные эпизоды из жизни философа: «...он первый из учеников Сократа начал брать плату со слушателей и отсылать деньги учителю. Однажды, послав ему двадцать мин, он получил их обратно, и Сократ сказал, что демоний запрещает ему принимать их: действительно это было ему не по душе.

Ксенофонт Аристиппа не любил: поэтому он и приписал Сократу речь, осуждавшую наслаждение, и направленную против Аристиппа...

Его упрекали за то, что он, последователь Сократа, берет деньги с учеников. «Еще бы!» - сказал он, - «Правда, когда Сократу присылали хлеб и вино, он брал лишь самую малость, а остальное возвращал; но ведь о его пропитании заботились лучшие граждане Афин, а о моем только раб Евтихид»...

Кто-то сказал, что всегда видит философов перед дверьми богачей. «Но ведь и врачи,» - сказал Аристипп,» - ходят к дверям больных, и тем не менее всякий предпочел бы быть не больным, а врачом».

Однажды он плыл на корабле в Коринф, был застигнут бурей и страшно перепугался. Кто-то сказал: «Нам, простым людям, не страшно, а вы, философы, трусите?» Аристипп ему ответил: «Мы оба беспокоимся о своих душах, но души-то у нас не одинаковой ценности»...

Человека, который порицал роскошь его стола, он спросил: «А разве ты отказался бы купить все это за три обола?» - «Конечно, нет», - ответил тот. «Значит, просто тебе дороже деньги, чем мне наслаждение»...

Гетера сказала ему: «У меня от тебя ребенок», - «Тебе это так же неизвестно,» - возразил Аристипп, - «как если бы ты шла по тростнику и сказала:» Вот эта колючка меня уколола». Кто-то упрекал его за то, что он отказался от своего сына, словно тот был не им порожден. «И мокрота и вши тоже порождаются нами,» - сказал Аристипп, - «но мы, зная это, все же отбрасываем их как можно дальше за ненадобностью»...

Он умел применяться ко всякому месту, времени или человеку, играя свою роль в соответствии со всею обстановкой. Поэтому и при дворе Дионисия (сиракузского тирана - А.А.) он имел больше успеха, чем все остальные, всегда отлично осваиваясь с обстоятельствами...

Когда Дионисий плюнул в него, он стерпел, а когда кто-то начал его за это бранить, он сказал: «Рыбаки подставляют себя брызгам моря, чтобы поймать мелкую рыбешку; я ли не вынесу брызг слюны, желая поймать большую рыбу?»...

Дионисий дал ему денег, а Платону - книгу; в ответ на упреки, Аристипп сказал: «Значит, мне нужнее деньги, а Платону - книга».»

Таков Аристипп в описании Диогена Лаэртского: жадный, толстокожий, циничный, языкастый - и портрет этот, судя по его порядку функций, достаточно близок к оригиналу. Особенно выразителен последний пример с дионисиевыми подарками Платону и Аристиппу. Он показывает, что даже в те далекие времена и даже тираны были достаточно тонкими психологами, чтобы чувствовать в окружающих их Первую функцию и соответствующим образом действовать: Платону с его 1-й Логикой действительно нужнее была книга, а Аристиппу с его 1-й Физикой - деньги.

Мыслил же Аристипп, как жил, философия его была проста: «Между наслаждением и наслаждением нет никакой разницы, ни одно не сладостней другого. Наслаждение для всех живых существ привлекательно, боль отвратительна... Наслаждение является благом, даже если оно порождается безобразнейшими вещами... даже если поступок будет недостойным, все же наслаждение остается благом, и к нему следует стремиться ради него самого».

* * *

Хотя философия Аристиппа ограничена сферой этического учения, по нашим понятиям, неэтичного, «аристипп», подобно другим психическим типам, - это не только мораль, но целое мировоззрение. Поэтому жившие много позднее Аристиппа «аристиппы» существенно раздвинули рамки его первоначальной философии.

Одним из них был английский философ Томас Гоббс, и он, полностью соглашаясь с Аристиппом по части принципа примата чувственных удовольствий над всеми другими, еще проявил себя столь закоренелым атеистом, что сначала вынужден был бежать из Англии во Францию, а потом из Франции в Англию. Весь космос, по мнению Гоббса, насквозь материален и состоит только из тел, ничего бестелесного, духовного в природе не существует. Гоббс последовательный эмпирик, признающий достоверным только то, что подтверждается опытом, телесными чувствами. Особенность человека заключается лишь в том, что ему дано мышление для анализа и систематизации этого опыта, чтобы ясно видеть прошлое и правдоподобно прогнозировать будущее.

Пересказывая Гоббс не станем заблуждаться, будто в его учении содержится нечто оригинальное, сугубо индивидуальное. Таково - в оформленном или неоформленном, стихийном виде мировоззрение любого «аристиппа», потому что прямо проистекает из его порядка функций. Избыточная 1-я Физика обуславливает последовательный материализм и эмпиризм философии «аристиппа»; она же легко обращает его в атеизм, так как 1-й Физике претит аскетизм, в большей или меньшей степени присущий большинству религий. «Аристипп» не верит ни в Бога, ни в черта, еще и потому что его 1-я Физика сопрягается со 2-й Логикой. Известно, любая вера содержит слишком много противоречий, чтобы не раздражать сильную, здоровую Логику. А обычная для религии апелляция к чувствам бессильна перед хладнокровием «аристиппа», у которого Эмоция занимает последнюю, четвертую строку и стало быть является наименее достоверным инструментом. Та же 2-я Логика обуславливает в мировоззрении «аристиппа» и то, что вслед за плотскими утехами он более всего ценит ясность мышления и обширность знаний. Поэтому в соединении у Гоббса грубого материализма со столь же грубым рационализмом ничего индивидуального, выходящего за пределы его «аристиппова» психотипа, нет.

* * *

Не оригинален Гоббс и в своей политической доктрине. Он и в жизни, и в теории последовательный монархист, что в большей или меньшей степени присуще всем «аристиппам», да и обладателям неуверенной в себе 3-й Воли вообще.

Что из себя представляет «аристипп» в качестве действующего политика, видно на примере таких ярчайших фигур как император Тиберий, Иаков I Стюарт, Талейран, Иосиф Сталин, Фидель Кастро. Политик-»аристипп» - тиран по определению, как, впрочем, любой «мещанин». Его тирания оригинальна лишь тем, что это тирания хорошо информированного, ясно и непрестанно думающего человека. Данное обстоятельство гарантирует «аристиппу», за вычетом возможности утраты трона в результате внешней агрессии, долгое, до смертного часа пребывание на вершине властной пирамиды. Кладбищенский покой внутри страны обеспечивает «аристиппу» как беспримерная жестокость (сочетание 1-й Физики с 3-й Волей), так и быстрый, изворотливый ум (2-я Логика).

Еще одна приметная деталь образа стоящего у кормила власти «аристиппа» - это общее мнение окружающих о беспримерном таланте его к комедиантству. Но здесь ошибка. «Аристипп», конечно, лицемер, но не более, чем любой другой «мещанин». Иллюзию какого-то особого дара лицедейства создает его 4-я Эмоция. Как мы помним, Четвертую функцию характеризует легкость ее постороннего захвата, поэтому невольнику своих чувств «аристиппу» легко смеяться со смеющимися, плакать - с плачущими. Однако менее всего эмоциями руководствуется «аристипп», принимая решения и действуя, потому так велик бывал шок, казалось, привыкшего ко всему общества, когда тот, с кем еще вчера смеялся и плакал «аристипп», сегодня складывал голову на плахе. Но, повторяю: не в особом таланте к комедиантству заключалось в таких случаях дело, а в простом сочетании 3-й Воли с 4-й Эмоцией.

Граница между миром политиков и уголовным миром прозрачна, если существует вообще, поэтому, коль происхождение, воспитание, обстоятельства или масштаб личности не позволяют «аристиппу» делать политическую карьеру, он с легкостью перемещается в криминальную сферу. Как и в политике, в преступной организации «аристипп» редко делается боссом, а если делается таковым, то по праву наследника, а не по праву создателя. Для подлинного непререкаемого лидерства «аристиппу» не хватает характера, решительности (3-я Воля), поэтому в бандах он чаще занимает место визиря при пахане, становится мозговым центром преступной организации, тщательно разрабатывая и общую стратегию криминальной деятельности и тактику отдельных операций (Мейир Лански?).

Однако непосредственного участия в операциях «аристипп» старательно избегает. Дело в том, что будучи существом жестоким, иногда до патологии, с полным хладнокровием взирающим на чужие муки и кровь, сам «аристипп» мягко говоря не храбрец и слишком боится ответного насилия, чтобы лично подвергаться риску. Благодаря этой типичной черте характера «аристиппа» легко ответить на давно поставленный в истории вопрос о непосредственном участии или неучастии Сталина в тех терактах, что совершала его революционная банда. Сейчас с полной уверенностью можно сказать: нет, не участвовал. И безусловно прав был Лев Троцкий, сам не храбрец и вообще психологически близкий Сталину человек, когда писал: «Политические противники явно преувеличивали эту сторону деятельности Сталина; рассказывали, как он лично сбросил с крыши первую бомбу на площадь в Тифлисе с целью захвата государственных денег. Однако в воспоминаниях прямых участников тифлисского набега имя Сталина ни разу не названо. Сам он ни разу не обмолвился на этот счет ни словом. Это не значит, однако, что он стоял в стороне от террористической деятельности. Но он действовал из-за кулис: подбирал людей, давал им санкцию партийного комитета, а сам своевременно отходил в сторону. Это более соответствовало его характеру».

Когда же обстоятельства принуждают «аристиппа» творить беззаконие в одиночку, то обычно он избирает карьеру афериста, и, надо признать, выбор этот практически всегда удачен. Пример графа Калиостро - короля авантюристов в чрезвычайно богатом на авантюристов XYIII веке - показывает: каких высот может достичь в данной сфере «аристипп», даже когда он плохо воспитан и невежественен. Превзойти таких не менее нахальных, но лучше воспитанных и более культурных жуликов, как Сен-Жермен, Казанова, Месмер, Кренк, для этого нужно было иметь не только особый талант, но и психотип соответствующий.

* * *

Удачлив бывает «аристипп» и в брачной афере, точнее, любой его брак - это маленькое или большое мошенничество. Такой удачливости способствует то, что часто «аристипп» красив сочной, чувственной красотой (1-я Физика), а если не всегда красив, то всегда дьявольски хитер и абсолютно бессовестен. Мне довелось знавать одного «аристиппа», который, поднимаясь с самого дна, из тюрьмы для малолетних преступников, от жены к жене - семью браками неимоверно улучшил свое положение: материально, социально, географически. Под «географией» я в данном случае разумею то, что, будучи родом из глухой провинции, он в седьмой раз женился на москвичке, естественно, ради московской прописки. И вот с пропиской-то у моего «аристиппа», случился, может быть, не относящийся к делу, но любопытный прокол. На следующий день после свадьбы, с утра пораньше, еще до открытия паспортного стола он стоял у его дверей с паспортом для печати о прописке в руке. Можно представить себе, каков был шок паспортистки, прекрасно знакомой с русской традицией устраивать после свадьбы многодневные загулы, когда она обнаружила, ни свет-ни заря, у дверей своего учреждения абсолютно трезвого только-только испеченного мужа. Паспортистка совершенно справедливо заподозрила жульничество и промурыжила моего «аристиппа» с пропиской так долго, сколько могла.

Говоря о брачной афере мы вплотную приблизились к такой важной теме, как тема: психотип и семья. И хотя не хотелось говорить, но сказать придется: «аристипп» - самый опасный на земле человек. Он безжалостен, зол, лжив, лицемерен, склонен к насилию, что роднит его с «дюма» (сочетание 1-й Физики с 3-й Волей), но при этом он абсолютно хладнокровен и сугубо рационален (сочетание 2-й Логики с 4-й Эмоцией), и именно последнее обстоятельство делает «аристиппа» самым опасным в мире существом. Нет, не даром, мой знакомый, описанный выше «аристипп», с виду робкий замухрышка, любил говорить, что не встречал в преступном мире равного себе.

Естественно, что особому риску подвергается семья «аристиппа», так как она ближе других стоит к источнику опасности. Вспомним императора Тиберия, который почти целиком вырезал свою родню, находя этому злодейству милейшее мифологическое утешение, часто говорил, что «счастлив Приам, переживший своих близких».

Обычно только корысть и тщеславие в состоянии привести «аристиппа» под венец, и пока не исчерпан кошелек и связи любезной половины, он не отстанет. Если же половина «аристиппа» бедна и простонародна, но молода и хороша собой, то он легко делается сутенером, используя ее как приманку для богатых и влиятельных людей (таков был брак Калиостро). Замечательной особенностью сутенерства «аристиппа» является то, что оно удивительным образом уживается с бешенной ревностью. Поэтому поощрение измен легко сменяются в его семье бурными сценами ревности, обычно сопровождаемые, коль у жертвы нет влиятельных защитников, беспощадным рукоприкладством (сочетание 1-й Физики с 3-й Волей).

Секс «аристиппа», если прямо не сопровождается садизмом, то все равно так груб, эгоистичен и беспардонен, что больше напоминает изнасилование. В этой связи вспоминается легенда о том, что близость Сталина и его второй жены Надежды началась с изнасилования. Будто кто-то из родственников с пистолетом прибежал на крики жертвы, и Сталин лишь клятвенным заверением жениться на ней спас себе жизнь. Участники этой драмы давно мертвы и ни подтвердить, ни опровергнуть данную легенду не могут, но то, что она в высшей степени правдоподобна, учитывая психотип Сталина, в том сомнения нет. Секс «аристиппа» - это секс носорога, и в нем просто отсутствует грань между добровольной и принудительной близостью.

* * *

В моем описании «аристипп» выглядит законченным злодеем, и, вероятно, этой картиной можно было бы ограничиться, если бы существовал хоть один психотип, столь простой и житейски одномерный, что при его воссоздании хватило бы одной единственной краски. Абсолютное злодейство также нереально, как и абсолютная добродетель, они существуют только в кино. Есть свои привлекательные черты и в характере «аристиппа». Естественно, они связаны, как у всякого человека, с его Второй функцией, в данном случае 2-й Логикой, и, если «аристипп» развернут к партнеру именно этой лучшей стороной, контакт с ним может доставить истинное удовольствие.

«Аристипп» - гений и титан интеллектуального общения. С его точки зрения, пятнадцатичасовые интервью Фиделя Кастро - не подвиг, а неслыханная удача. В своей неуемной болтливости «аристипп» был бы совершенно невыносим, если бы не два важных обстоятельства: содержательность его речевых извержений и деликатность, т.е. способность не только говорить, но и с интересом слушать. Вместе с тем, обладая сильным, гибким, по-здоровому циничным умом, «аристипп» часто как-то робок мыслью и редко оказывается первооткрывателем, подлинным революционером в сфере интеллектуального труда. Эта робость обусловлена 3-й Волей «аристиппа», потому что мало иметь подвижный, раскованный ум для подлинного новаторства, нужно еще обладать характером, волей, чтобы сметь до конца доводить свои умозаключения, каковы бы они не оказались, и обнародовать их даже наперекор сложившимся мнениям и предрассудкам. Но именно с волей-то и связано главное душевное неблагополучие «аристиппа».

Еще одно замечательное свойство «аристиппа» - это то, что ему присуща совершенно неуемная жажда знаний. Конечно, осведомленность его в зависимости от происхождения, воспитания и обстоятельств сильно разнится. Но можно быть уверенным, что в информационном круге, очерченном ему судьбой, он постарается вычерпать все. По словам Габриэля Гарсиа Маркеса, Фидель Кастро «не упускает ни единой возможности добычи информации... и в любое время суток готов читать всякую попавшуюся в руки бумагу, на которой есть буквы... Его автомобили...всегда оснащены подсветкой для чтения ночью. Часто он берет в руки книгу, как только начинает светать..».

Знаю случай, когда «аристипп» совершил почти героический поступок, отказавшись от хлебной должности ради места библиотекаря со скуднейшим содержанием - лишь бы быть поближе к источникам информации. И эта история заставляет сказать несколько слов о практически уникальном психотипическом раздвоении, свойственном только «аристиппу». Едва ли не только этому типу присуще противоречие между верхними функциями: Первой и Второй. Дело в том, что оплата интеллектуального труда едва ли не повсеместно так низка, что удовлетворить обычную для 1-й Физики потребность - жить на 20-30% лучше своей социальной группы совершенно не в состоянии. Поэтому душе «аристиппа» свойственна хроническая раздвоенность между корыстью по 1-й Физике и умственной жаждой по 2-й Логике. И к радости окружающих, Вторая нередко побеждает.

И еще. Будучи подобно другим обладателям 3-й Воли, существом очень одиноким, «аристипп» одинок вдвойне. Дело в том, что высокостоящая Логика вообще редка среди людей и столь редко востребуется обществом, что всякий ее обладатель до конца дней живет с ощущением своего сиротства. «Аристипп» - сирота вдвойне, пряча от посторонних ранимое тельце своей личности (3-я Воля), он и развернувшись к ним своей лучшей интеллектуальной стороной наталкивается часто на равнодушие, даже неприязнь, и полнокровность общения, т.е. максимальная реализация нормативной, сильной, гибкой, диалоговой 2-й Логики - скорее мечта, нежели реальность для «аристиппа». Тот же Маркес писал о Кастро: «Частные вечеринки не в его характере, ибо он - один из немногих кубинцев, который не танцует и не поет, а те редкие домашние праздники, на которых он все-таки появляется, приобретают совершенно иной настрой с его приходом. Быть может, он этого не замечает. Быть может, не осознает, как сразу начинает довлеть над всеми и занимает все свободное пространство... Но, как ни крути, стоит ему появиться, и танцы прекращаются, смолкает музыка, отодвигается ужин, и публика концентрируется вокруг него, чтобы включиться в мгновенно завязавшуюся беседу. И в таком состоянии - на ногах, без выпивки и еды - вы можете пребывать бесконечно. Иногда, прежде чем отправиться спать, он вдруг стучится в поздний час в дом к пользующемуся доверием другу, чтобы предстать перед ним без предупреждения и сказать, что зашел всего на пять минут. Он говорит это с неподдельной искренностью. Но постепенно увлекается новой темой, падает в кресло, вытягивает ноги и произносит: «Я чувствую себя заново родившимся». В этом весь он: устав от бесед, в беседах же находит отдых». Маркес в своем комплиментарном очерке о кубинском диктаторе старается не замечать, что, говоря по-русски, «незваный гость - хуже татарина», что отказ собеседников Кастро от танцев вряд ли вполне доброволен. И главное, он не видит или старается не видеть настоящую драму своего любимца, драмы закомплексованного интеллектуала, сиротливо стоящего в толпе своих бездумно пляшущих соотечественников, драмы, делающей «аристиппа» еще более робким и одиноким, нежели создала его природа.

* * *

Если представить себе «аристиппа» с чисто внешней стороны, то представится человек рослый, ширококостный, с сочной лепкой лица. Волосы коротко пострижены и без лишних ухищрений. Одежда дорогая, добротная, но неброская (особенно у мужчин). Женщины могут злоупотреблять макияжем. Взгляд неуловим, с хитрецой и без блеска.

Дата добавления: 2015-07-02