Тамже, с. 239

опричнине, ее преступления, проступки и нарушения имуще­ственных интересов граждан защищались всем порядком, всем строем, который создавался самодержавным правлением в тече­ние долгих лет тяжелого рабства народа»¹⁴⁰.

То, что субъектом преступлений и проступков, предусмотрен- ' ных в разделе V Уложения о наказаниях, является должностное ¹ лицо, не вызывало, по существу, сомнений ни в теории уголов­ного права, ни в практике его применения, однако определения самого понятия должностное лицо в Уложении не было. Более того, как указывали еще дореволюционные юристы, оно не име­ло даже определенного термина и «пользуется наименованиями самыми разнообразными для определения виновников должно- у стных преступлений; число этих наименований достигает не-скольких десятков»¹⁴¹. Наряду с термином должностное лицо использовались такие, как виновный, чиновник, лицо, состоящее/ на службе государственной или общественной, и другие.

В судебной практике и юридической литературе должностны­ми признавались лица, обозначенные в таком качестве в законо­дательстве или приравненные к ним «в силу характера отпра­вляемых ими обязанностей». Не имело значения, состояло ли данное лицо на службе в государственном аппарате или в ор- ' ганах сословного, а впоследствии земского или городского само­управления. К числу должностных лиц относились как штат­ные, так и внештатные сотрудники, как получавшие, так и не по­лучавшие вознаграждение за служебную деятельность, как чи­новники, так и канцелярские служители (писцы, сторожа, ку­рьеры и т. п.), занимающие должности как по назначению, так и по найму, как русские подданные, так и иностранцы, исполняю­щие свои обязанности как постоянно, так и временно.

В Уложении отсутствовали также нормы об ответственности за соучастие в должностных преступлениях частных лиц. Судеб­ная практика по этому вопросу отличалась неопределенностью и противоречивостью, и он был решен законодателем только в 1873 году. Высочайше утвержденное мнение Государственно­го совета по делу Янковского и др. гласило, что должностные преступления могут, в принципе, совершаться только долж­ностными лицами. «Посему в общем правиле участие частного лица в преступлении по службе не может иметь места. Но это правило не есть правило безусловное, а допускает исключе­ния, вызываемые самим предметом служебных преступлений или родом тех прав и обязанностей, которые они нарушают»¹⁴'. Все должностные преступления были разделены на две группы. В первую вошли (довольно условно) только те преступления и проступки, которые составляли лишь служебные нарушения и не влекли уголовного наказания, а карались взысканиями, пре­дусмотренными ст. 67 Уложения. Вторую группу составили те преступления и проступки, которые являлись одновременно и общим преступлением «с той лишь разницей, что оно совершает­ся не частным, а должностным лицом»¹⁴⁴. Частные лица могли привлекаться в качестве соучастников только по второй группе преступлений и проступков. Причем, по мнению Государствен­ного совета, в таких случаях они должны были нести ответствен­ность не за должностное, а за общее преступление, соответ-

ствующее тому, которое совершило должностное лицо. Напри­мер, согласно последующему разъяснению Сената, частное лицо несло ответственность за участие в должностном подлоге лишь в случае, когда в его действиях усматривался общий подлог, пре­дусмотренный в разделе XII Уложения¹⁴⁵; неслужилые пособ­ники и укрыватели служебной растраты наказывались за соуча­стие в простой растрате

В юридической литературе высказывались и возражения в ад­рес господствовавшей доктрины соучастия в должностных пре­ступлениях. Некоторые ученые и судебные деятели полагали, что Уложение о наказаниях позволяет «квалифицировать дея­тельность соучастников по деятельности главных винов-

147 НИКОВ»

Глава первая Статья 358

Раздел V открывает статья, устанавливающая ответствен­ность должностных лиц за неисполнение распоряжений импера­торской власти независимо от того, какой характер — законода­тельный, исполнительно-распорядительный или судебный, об­щий или частный — они носили. Под выражением неприведение в исполнение следует понимать действие или, как правило, без­действие должностных лиц, выражавшееся в волоките, а также в прямом или косвенном отказе от исполнения. Субъективной сто­роной данного преступления мог быть не только умысел, но и неосторожность, вероятнее всего в форме преступной самонаде­янности. Для определения наказания имело значение наличие не только умысла, но и цели преступления. Часть 11 статьи мог­ла применяться только в случае совершения преступления из ко­рыстных или иных видов. Под иными видами, так же как и под иными личными видами, упомянутыми в других статьях Уложе­ния, следует понимать личные интересы виновного, противоре­чащие интересам службы, например месть, ревность, протекцио­низм.

Дата добавления: 2015-06-27