Идеи, завоевавшие Америку

Библейское «в начале было Слово» относится к Америке, может быть, больше, чем к какой-либо другой стране. Как представляется, республиканская администрация Дж. Буша-младшего зря «смущается» термина «империя». Ее предшественники не испытывали особого смущения, при его употреблении. И речь идет не об одиозных идеологах империи, таких, как президент Теодор Рузвельт, но о гораздо более близких по времени творцах внешней политики США.

Государственный секретарь администрации Д. Эйзенхауэра Джон Фостер Даллес в середине прошлого века утверждал, что все империи «насыщены великими идейными системами, они излучают такие символы веры, как „явное предназначение“, „бремя белого человека“. Мы, американцы, нуждаемся в символе веры, который делает нас сильнее, в символе веры такой силы и убедительности, которая заставила бы нас почувствовать, что нами владеет миссия всемирной убедительности, влекущая нас распространить ее по всему свету».

В указанном смысле подготовка «неоконсервативной фалангой» нового идейного обоснования американской внешней политики (и фиксация этого обоснования в сентябре 2002 г. в виде «доктрины Буша») свершилась не вследствие некой аберрации американского сознания, некоего восстания глобалистов против привычного, отрицания осевой тенденции идейной истории Соединенных Штатов. Напротив, все основные предпосылки поворота к жесткому самоутверждению, самостоятельным действиям и желание опередить потенциального противника имеют в американской политической жизни долгую и последовательную историю. Как нам представляется, наиболее внушительный обзор этой истории сделал историк из Университета Пенсильвании Уолтер Макдугал во впечатляющей книге с «говорящим» названием: «Земля обетованная, государство крестоносцев».

Имперское мировидение и «доктрина Буша» никоим образом не возникли на некой голой почве, как некий уход с идейной магистрали Америки. Напротив, долгая и богатая традиция питала подходы к ней, и мы постараемся проследить главные среди идейных предпосылок. Таковыми для Америки, которую мы увидели в Югославии, Афганистане и Ираке, являются восемь базовых долгосрочных тенденций американской истории и развития ее политической мысли.

Исключительность. Со времен отцов-основателей Америка никогда не сравнивала себя с другими государствами в твердой уверенности, что такое сравнение неправомочно по определению. Джефферсон мог быть смертельным внутриполитическим противником Гамильтона, но оба они свято и безоговорочно верили в образ своей страны как библейского «града на холме». Живущие в этом граде люди разительно отличаются от всего остального человечества своей политической и религиозной свободой. Этот град растет и однажды, согласно предсказанию Джефферсона, превратится в «империю свободы». Приведем исторически достоверный пример. 4 июля 1821 года президент Джон Куинси Адамс обратился к американской нации как стремящейся к «установлению свободы и независимости для всех на Земле». Словеса витиеватые? Но немного найдется на планете государств, которые бы так открыто и вдохновенно готовили свое видение мира «для всех на Земле».

Односторонность. Прощаясь (как президент) с согражданами, президент Вашингтон говорит, что «подлинной политикой для Америки должно быть твердое отстояние от постоянных союзов с любыми частями чужих земель». А золотое перо Томаса Джефферсона отпечатало запоминающуюся фразу: «Никаких обязывающих союзов с другими странами». Даже когда Соединенные Штаты начали в 1812 г. войну с Британией, они не пошли на казавшийся логичным союз с противостоявшей Британии Францией. Традиция жива во всей полновесности. В этом можно убедиться, когда президент Дж. Буш-младший говорит на заседании Совета национальной безопасности, что не стоит долго разводить дипломатию с союзниками. «На некой точке мы можем остаться в одиночестве. Меня это устраивает. Ведь мы – Америка».

«Доктрина Монро», провозглашенная в 1823 г., запрещала создание европейскими державами новых колоний в Западном полушарии. Едва ли Америка тех лет могла бы противостоять великим европейским державам, но принцип есть принцип: Америка провозглашала «руки прочь» всякому, кто попытался бы приблизиться к окружению растущих Соединенных Штатов, и эта традиция, это отношение к Латинской Америке как к своему заднему двору сохранилось до двадцать первого века во всей своей первозданной силе.

Экспансия. Уже в 1843 г. журналист Джон Салливэн «отчеканил» популярную фразу «явное предназначение», имея в виду территориальное распространение североамериканской республики на Запад «с целью продолжения великого эксперимента свободы и федерального самоуправления». Президент Полк, в частности, видел в доктрине «очевидного предназначения» оправдание войны с Мексикой, удвоившей территорию Соединенных Штатов. Вслед за покупкой Луизианы, войной с Мексикой и выходом к Тихому океану Соединенные Штаты оказались самым растущим в мире государством, постоянно расширяющим зону своего влияния – от покупки Луизианы до нефтяных полей иракского Киркука.

Империализм. Сенатор Альберт Беверидж призвал в 1900 г. Америку услышать голос, зовущий ее к мировому могуществу: «Внутренние улучшения были главной чертой первого столетия нашего развития; владение и развитие других земель будет доминирующей чертой нашего второго столетия… Изо всей расы бог избрал американский народ как свою избранную нацию для конечного похода и возрождения мира. Это божественная миссия Америки, она принесет нам все доходы, всю славу, все возможное человеческое счастье. Мы – опекуны мирового прогресса, хранители справедливого мира… Что скажет о нас история? Скажет ли она, что мы не оправдали высочайшего доверия, оставили дикость ее собственной участи, пустыню – знойным ветрам, забыли долг, отказались от славы, впали в скептицизм и растерялись? Или что мы твердо взяли руль, направляя самую гордую, самую чистую, способную расу истории, идущую благородным путем?.. Попросим же господа отвратить нас от любви к мамоне и комфорту, портящим нашу кровь, чтобы нам хватило мужества пролить эту кровь за флаг и имперскую судьбу». Поколение Бевериджа, Теодора Рузвельта, Лоджа объединило свои убеждения с теоретизированием Альфреда Мэхэна, требовавшего создания военных баз в Карибском бассейне, на Панамском канале, на островах Тихого океана. Эта тенденция никогда не обрывалась, менялась лишь ее интенсивность. И ныне респектабельные «Уоллстрит джорнэл» и «Нью-Йорк таймс» спокойно и уравновешенно обсуждают блага имперской роли Америки.

Интернационализм. Великими носителями этой тенденции был президенты Вудро Вильсон и Франклин Рузвельт. Вильсон ощутил сложность задачи переустройства мира в соответствии с американскими идеями сразу же после начала Парижской мирной конференции. Его партнеры отнюдь не разделяли пафоса мироустройства. «Президент, – писал Ллойд Джордж, – смотрел на себя как на мессию, чьей задачей было спасти бедных европейцев от их стародавнего поклонения фальшивым и злым богам». Европейские политики смотрели на американского президента не как на обладателя сверхъестественной мудрости, а как на распорядителя колоссальной мощи Соединенных Штатов. Стремясь искоренить изоляционизм в США и привязать страну к мировой политике, Вильсон сделал решающие шаги в направлении интернационального международного сотрудничества. Сенат США не поверил в то, что Лига Наций может быть эффективным орудием американского воздействия на мир, потому-то в этот решающий момент Вильсон лишился внутреннего политического кредита.

Современный американский историк Т. Паттерсон полагает, что президент Франклин Рузвельт ясно определил свои цели на основе либерального интернационализма: «Восстановление мировой экономики согласно принципам многосторонности и открытых дверей; помощь жертвам войны; предотвращение прихода к власти левых сил; обеспечение безопасности Соединенных Штатов посредством создания системы глобальной обороны; комбинация дружественного подхода к Советскому Союзу и сдерживания его. От образования Организации Объединенных Наций до основания Мирового банка, от создания заморских американских баз до займов по восстановлению, от пересмотра границ до изменения состава чужих правительств мы можем видеть, как американцы хотели реализовать свои послевоенные планы посредством применения силы… Американские планировщики надеялись создать капиталистический, демократический мировой порядок, в котором Соединенные Штаты, занимая патерналистскую позицию, стали бы моделью и доминирующей нацией в системе разделения мощи и сфер влияния».

Сдерживание. Основной смысл знаменитых телеграмм Дж. Кеннана можно выразить одной фразой: «Мы имеем дело с политической силой, фанатически приверженной идее, что не может быть найдено постоянного способа сосуществования с Соединенными Штатами». Кеннан дал «рациональное» объяснение поспешному созданию американской зоны влияния. После так называемой длинной телеграммы (февраль 1946 г.) Кеннана проводники экспансионистской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности на годы и десятилетия вперед. «Сдерживание», термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом американской внешней политики. Чтобы «сдержать» СССР, Соединенные Штаты окружили советскую территорию базами и военными плацдармами, позади которых оставался зависимый от США мир. В это время американские (а не советские) войска находились в Париже, Лондоне, Токио, Вене, Калькутте, Франкфурте-на-Майне, Гавре, Сеуле, Иокогаме и на Гуаме.

Стремление улучшить всю планету. Герберт Гувер в начале 1920-х г. раздавал продовольствие в Поволжье, президент Франклин Рузвельт в 1944 г. создал Мировой банк и Международный валютный фонд. Трумэн выступил с Планом Маршалла. Американцы строили «лучший Вьетнам». Президент Буш-ст. обещал странам Персидского залива «гуманитарные интервенции». Президент Билл Клинтон в 1998 году не посрамил мелочностью подхода: «В наших силах поднять миллиарды и миллиарды людей на планете до уровня глобального среднего класса». Все это было обещано с самых высоких трибун и сделано в порыве «сделать мир безопасным для демократии» (президент Вильсон) – а не какую-то часть этого мира.

Вот на таком идейном основании строила неоконсервативная администрация Дж. Буша-мл. свою мировую политику после того, как сентябрьские террористы подвигли их к более активной внешней политике. Президент Дж. Буш-мл. призвал на Совете национальной безопасности через три дня после террористической атаки 11 сентября: «Это новый мир. Генерал Шелтон должен дать генералам все необходимые цели. Смотрите на часы. Я хочу видеть план – стоимость, время. Все варианты на стол. Я хочу, чтобы решения были приняты быстро».

Впервые со времени окончания «холодной войны» в Вашингтоне формируется новая глобальная стратегия ответа на вопрос, как Америка должна расположить и генерировать свои силы, с тем чтобы создать устойчивый мировой порядок. Вашингтон создал военную доктрину, дающую возможность применения Соединенными Штатами атомного оружия в нарушение всех договоренностей. Администрация Буша-мл. не ограничилась просто пересмотром ряда стратегических принципов, таких, как паритет в военной сфере и взаимное сокращение ядерных арсеналов. Известный американский военный теоретик (и практик) Р. Перл так изложил новые стратегические принципы: «США имеют фундаментальное право на необходимую защиту. Если какой-нибудь договор мешает нам воспользоваться этим правом, следует выйти из этого договора». США отвергли конвенцию по биологическому оружию, отказались ратифицировать договор о полном запрещении ядерных испытаний, не признали юрисдикцию Международного уголовного суда.

Дата добавления: 2015-06-27