Вторник 1 страница

Бен изучал свой список погибших детей:

Кэмерон Макфедден (15) – падение с крыши

Дилан Кристи (10) – утонул

Айдан Хендерсон (12) – играл с отцовским ружьем

Райан Флеминг (8) – осколки стекла, потеря крови

Адам Гордон (9) – падение из окна, десятый этаж

Про Кэмерона он вчера вечером узнал, что, по некоторым слухам, мальчик покончил с собой. «Никто просто так не упадет с крыши Вохоуп-хауса», – говорили ему мужчины в пабе. Кэмерон был парень отчаянный, но с головой. Он всегда понимал, где надо остановиться. Если уж случилось, значит он сам спрыгнул. Совершенно сознательно. «Но почему же Кэмерон решил покончить с собой?» – спросил Бен. В ответ собеседники выразительно пожимали плечами. «Почему бы и нет, при такой-то жизни!» – гласил ответ. А другой сказал: «Боевой был парень, если что возьмет в голову, его не остановишь». Тут кто-то вспомнил мальчонку Адама, который спустя неделю вывалился с десятого этажа своего дома. «Уж он-то точно не покончил с собой», – предположил Бен. Но мужики только закачали головами, и пошло: «Гм, гм. Странный мальчонка был этот Адам. Про взрослого на его месте сказали бы: у человека депрессия. Он всегда был замкнутым ребенком, но что вы хотите при таких-то родителях?» – «Родителях! – вмешался кто-то. – У него только мать известна. А отец? Больно много тут всяких-разных, поди разбери, который отец. Пройдет три месяца, глядишь, у матушки опять новый хахаль завелся, которого Адаму велят называть папой». – «И кто ж знает, что эти мужики с ним творили», – вмешался другой. Дело, конечно, темное, слишком темное для вечерней беседы, такое темное, что вообще неохота об этом говорить.

– Еще пива всей компании, – потребовал Бен.

Они продолжили, и Бен, благодаря принятому маслу, слава богу, не ударил лицом в грязь.

– Возьми-ка ты вот это, – сказал Бен одному из практикантов, подбросив ему сообщение новостного агентства о таинственном исчезновении личных данных пациентов. – «Третья подобная утечка из базы данных Национальной службы здравоохранения за истекшие пять месяцев», – подсказал он молодому человеку. – С этим ты быстро управишься. Кое-что перескажешь по-своему. Может быть, попытаешься поймать кого-нибудь по телефону. Если там с тобой не пожелают разговаривать, напишешь, что ответственные лица НСЗ отказываются давать объяснения. Примерно в этом роде. А затем сходишь вместо меня на судебное заседание.

Практикант так и загорелся и тотчас же бросился обзванивать нужных людей.

Бен съездил домой, переоделся, как вчера вечером, и поехал на сорок втором автобусе в Крейгмиллар. Прибыв на место, он походил по улицам, пока не набрел на пустырь, на котором несколько мальчишек гоняли футбольный мяч. Ребята явно прогуливали школу. Бен постоял и понаблюдал за игрой. Он знал, что долго ждать не придется.

– Эй ты, педик, давай вали отсюда! – крикнул ему толстый темноволосый мальчишка, стоявший в импровизированных воротах, обозначенных пустыми банками из-под колы. Отвлекшись на секунду, вратарь тотчас же схлопотал гол.

Бен обернулся и обвел взглядом здания барачного типа у себя за спиной, как будто высматривая там того, к кому так нахально обращался мальчишка. Проделав это, он громко спросил:

– Ты это мне, что ли, умник?

Мальчишки оторвались от игры. Один, рыжий, долговязый, зажав мяч под мышкой, двинулся вместе с остальными к Бену. Бен стоял руки в брюки, дожидаясь, когда они приблизятся. Остановившись в трех метрах от Бена, толстый стукнул себя кулаком в ладонь, словно разогреваясь для предстоящей разборки с фраером: сейчас, дескать, отделаем тебя по первое число!

– Ну, чего? – прогундосил толстый. – В морду захотел?

Остальные захохотали.

– От тебя, что ли? – ответил Бен, подпуская рабочего акцента.

– Смотри-ка – джорди в Крейгмилларе! – хихикнул один из ребят.

– Джорди, да не совсем, – подтвердил Бен, не спуская глаз с толстого. – Ты знаком с этими, из фонда? – спросил он, обращаясь только к нему, чтобы показать, что уважает его и признает за главного.

Это сработало. Толстый отодвинул других и выступил вперед:

– Кто спрашивает и по какому поводу?

Бен еще глубже засунул руки в карманы и принялся водить носком ботинка по земле:

– Да вот, понимаешь, мне надо о них написать статью.

Он помолчал, как бы смутившись, и уже через две секунды они на это клюнули. Раздались свистки, крики «Ну и фигня!» и возгласы «А на фиг это надо!». Дав им поглумиться вволю, Бен прервал дружный хор юных пофигистов:

– Да вот. Хотелось бы все-таки.

– Никак, блин, ты из газеты? – спросил толстый.

– Или с телевидения? – вставил другой.

– Ой, не могу! С телевидения! – зашелся в издевке хор.

– Ладно, ребята, будет вам! Я бы мог поступить в газету, но шеф сказал, чтобы сперва я представил очерк. Как пробную работу. А иначе мне ничего не светит.

«Вы только гляньте на него! Карьерист фиговый!» и «Чушь собачья!» – только и разобрал Бен в поднявшемся гаме. Всем видом он изобразил неудачника, понимающего свое поражение. Для этого он вынул руки из карманов и помахал ими перед собой, как бы защищаясь от нападения.

– Ладно, ладно! Я все понял, – сказал он и повернул назад.

Удаляясь по дороге и раскидывая на ходу попадающиеся под ноги камешки, он в душе опасался, что сблефовал неудачно (ребята оказались слишком ушлыми, из него получился плохой актер, он слишком стар для того, чтобы они им заинтересовались, – можно было назвать тысячу причин), как вдруг сзади его окликнул толстый:

– С чего ты выбрал этих, блин, из благотворительного фонда?

Бен обернулся. Кроме толстяка, за ним последовал долговязый рыжий парень с футбольным мячом. Бен опустил глаза, вычерчивая носком ботинка круги по земле:

– Подумалось, что это подойдет…

– Сколько дашь, если мы поможем тебе? – спросил толстый.

Его рыжий приятель подтолкнул его локтем:

– Слышь, Джейми, ему же нечем платить. Он сам сказал.

Хорошо, если бедняге еще предстоит ломка голоса.

Джейми бросил на Бена вызывающий взгляд:

– Знаешь, старик, чтобы получить что-то, надо вкладываться. Если мы согласимся тебе помочь, то за это по справедливости полагается оплатить.

– Заплатить, – рыжий парень поправил ошибку еле слышным шепотом, так что его дружок ничего не уловил.

Бен весь перекосился, погладил себя ладонью по подбородку:

– Уф, деньги… И сколько же за это, по-твоему, надо?

– Двадцать!

Толстяк Джейми бросил на приятеля торжествующий взгляд.

– Двадцать!

– По двадцать на нос.

– Не получится.

– Тогда скажи, что получится.

Поторговавшись, Бен сбил цену до десятки на нос. Он боялся, что они дернут от него, как только получат в руки деньги, но они остались и никуда не сбежали.

– Гм, а не пойти ли нам куда-нибудь в другое место? – спросил Бен.

– А как же! Давай, мужик, пошли! Там через дорогу как раз стоит пятизвездочный отель. Может, там снять номерок? – с издевкой предложил Джейми.

– Я в том смысле, что как-то глупо торчать посреди улицы.

Приятель Джейми первый смекнул, что имел в виду Бен, и двинулся вперед. По дороге они решили, что на сухое горло разговаривать не годится и с Бена причитается выпивка. Бен купил «Айрон Брю», колу и пять банок пива, из которых Джейми с довольным видом заграбастал сразу три. Первую он осушил на ходу и после нее несколько раз смачно рыгнул. Они нашли пристанище на втором этаже в пустующей квартире уже готового для сноса, но еще не окончательно покинутого жильцами дома. На полу лежали куски картона от разорванных коробок, на которых можно было сидеть. Повсюду валялись окурки сигарет, косяков, пустые пластиковые и стеклянные бутылки. На стенах красовались граффити, девушки с третьей полосы Фотографии обнаженных или полуобнаженных женщин, размещаемые обыкновенно на третьей полосе английских бульварных газет. и несколько постеров из порноподборок старших братьев. «Уютно устроились!» – подумал Бен, но вслух не сказал ничего.

Джейми с напускным превосходством заявил, что фонд, вообще-то, фигня фигней. Правда, при нем есть молодежный клуб, где можно за пару пенсов прибарахлиться одежонкой и всякой другой ерундой. Раз в неделю для всех желающих устраивается горячий обед. Там есть социальные работники, которые всегда тебя выслушают. Кроме того, по средам у них принимает врач, а раз в месяц бывает дантист.

– На фига нужен этот фиговый дантист, – ворчал Джейми. – На что мне зубы, когда у меня все равно не будет работы. Плевать я хотел, есть у меня зубы или нет. Ты меня понимаешь?

– С зубами-то все же красивее. Бабы от этого тащатся, – вмешался в разговор его друг, который назвался Сандером.

– Подумаешь, бабы! – сказал Джейми, изображая из себя опытного мужчину. – Бабе только одно нужно. Хоть с зубами, хоть без зубов. – И он захохотал преувеличенно громко.

– А с домашними заданиями там тоже помогают? – переменил тему Бен.

– Они, блин, говорят, что с вопросами по домашним заданиям можно подойти к любому из них. Да только кому это нужно – подходить с вопросами по домашним заданиям! Зато у них там есть Интернет, а в Интернете я и сам разберусь, что мне делать. – Джейми, ухмыляясь, указал на одну из черно-белых фотографий на стене, которые Бен сначала принял за газетные вырезки. Сейчас он понял, что эти снимки распечатаны на принтере. – Вот что отыскал. В Интернете.

– Хорошая штука, – кивнул Бен и перехватил взгляд Сандера.

Тут он понял, что Сандер все сечет. Но парень замолчал и ничего не говорил. Сидел рядом, иногда кидал мяч об стенку и не произносил больше ни слова. Зато Джейми разглагольствовал вовсю о фиговом фонде, какая там все фигня, какой там сплошной отстой и что ребята ходят только потому, что все ходят. Он прикончил третью банку пива, взгляд его остекленел. Непрестанно рыгая, он, шатаясь, поднялся с пола и с пафосным возгласом «Ну, ребя, что-то мы припозднились» побрел прочь из заброшенной квартиры.

– Пошел блевать, – оскалился Сандер. – Всегда делает вид, будто ему все нипочем, а сам и пить-то не умеет.

– А ты умеешь? – Бен указал на банку пива, которую Сандер открыл, но после этого к ней не притронулся.

Сандер пожал плечами:

– Не знаю. Мне оно не нравится.

Бен кинул ему «Айрон Брю».

– Это лучше?

– Гораздо. Спасибо! – Они открыли свои банки и чокнулись. – А ты вовсе не такой недотепа, каким притворяешься. Верно?

Бен прикинул, какие остаются возможности, и решил рискнуть:

– Ты наблюдателен.

– Вот и не пью пива. Хочу сохранять ясность ума.

Изменился даже акцент Сандера. Вульгарные интонации, типичные для социальных низов, теперь стали почти не слышны. Выходит, Сандер точно так же, как Бен в его возрасте, приспосабливался и подыгрывал окружающим. Потому что хотел, чтобы его считали своим, или потому что иногда, безопасности ради, лучше было не выделяться.

– Ну а как ты справляешься в школе? – спросил Бен.

Сандер усмехнулся:

– Умнее ли я, чем другие? Да. Стараюсь ли это показать? Нет. Знаешь что, я никогда не показываю другим свои тетради и табели, чтобы ко мне не приставали.

– Учителя поддерживают твою игру?

Сандер кивнул:

– Они знают, как тут заведено. И я каждое утро радуюсь и думаю: слава богу, что Джейми считает себя гораздо умнее меня.

– А тебе не жаль, что с лучшим другом ты не можешь говорить обо всем?

Сандер помедлил:

– Он мне не лучший друг. Он только считает себя лучшим другом.

– Одно другого не лучше.

Мальчик снова принялся кидать об стенку мяч.

– Уже подал заявление на стипендию в частной школе?

Сандер смерил Бена подозрительным взглядом:

– А вот об этом никто не мог тебе сказать. Ты спросил наугад.

Бен кивнул:

– Со мной было то же самое. Или нет, не так. Я вырос в убогой деревушке. С двумя старшими братьями. Если бы я пошел в частную школу, они били бы меня смертным боем.

– Но в университет ты попал?

– Да. И сейчас я журналист.

– Не полицейский?

– Вот еще глупости!

– И не работаешь под прикрытием?

– Нет.

Сандер задумался:

– Я тоже хочу стать журналистом. Но мои кореши не должны этого знать.

– Постарайся поскорей выбраться отсюда, – сказал Бен, не особо акцентируя свой совет. Он знал, что Сандер и сам повторяет себе то же самое сто раз на дню.

– Учителя в школе говорят, что на будущий год меня уже точно примут.

– А что родители?

Сандер пожал плечами:

– Мама? Будет смотреть как баран на новые ворота. Она хоть и подписала все, что надо, но не думаю, что поняла, какие бумаги подписывает. Я ей объяснял. Но когда она чего-то не понимает, она всегда смотрит таким странным взглядом, что я сразу вижу – объяснять бесполезно. – Он еще минуту повертел мяч и затем сказал так тихо, что Бен с трудом расслышал: – Читать-то она все равно не умеет.

– Существуют специальные программы для обучения взрослых. Спроси в фонде «We help», они тебе расскажут.

Сандер откликнулся на это сухим смешком:

– Для моей мамы? Забудь об этом! Она скорее готова убить себя, чем признается, что неграмотна. – При этих словах он хлопнул себя по губам. – О черт! Насчет убить себя – это у меня нечаянно выскочило!

Бен почувствовал, что наконец напал на нужный след. Только бы не ляпнуть что-нибудь некстати, иначе конец откровенным разговорам.

– Да ладно. Ну, вылетело слово, и что тут такого? Ты же не нарочно.

– Тебе хорошо говорить! А это не шутки. С тобой было когда-нибудь, чтобы человек, которого ты знал, покончил с собой?

Бен кивнул:

– Один бывший одноклассник. К двадцати четырем наделал столько долгов на скачках, что за три жизни не выплатить.

«Хорошо, что хоть врать не пришлось», – подумал Бен.

Внимательно выслушав ответ, Сандер подумал и сказал:

– Он хотя бы до двадцати четырех дотянул. Кэмерону было на девять лет меньше.

– Покончил с собой в пятнадцать лет? – покачал головой Бен. – Он еще и жить-то не начинал.

Сандер саркастически засмеялся:

– Это у вас в деревне, может быть, и так, а тут у нас к пятнадцати всего успеешь навидаться, кому как выпадет.

С улицы донесся голос Джейми:

– Сандер! Мотай сюда, засранец!

Сандер подбежал к окну, посмотреть, где там Джейми.

– Ну чего тебе? – крикнул он приятелю. – Я думал, ты вроде домой пошел?

– Не! Я себе все ботинки облевал. Сходи мне за другими, – крикнул тот в ответ.

Мальчик взъерошил свою рыжую шевелюру и, взглянув на Бена, пожал плечами. Затем он стремглав помчался на улицу. Прежде чем скрыться за порогом, он обернулся и смущенно сказал:

– Прости! Хорошо было с тобой поговорить.

Бен на прощание успел сунуть ему в руку свою визитку.

– Позвони как-нибудь! – крикнул он в пустоту лестничной клетки.

Должно быть, до Джейми донеслось что-то из сказанного. Бен услышал, как он облаял Сандера:

– Чего вы там шушукались с этим типом? Он что – пидор, что ли?

Бен только возвел глаза к потолку и проверил свой телефон. Из редакции никто не звонил, зато в «сообщениях» набралось несколько эсэмэсок: «Где ты?» Весточки от Нины. Подумав, отвечать или не отвечать, он решил, что не будет: «Сначала схожу к родителям Кэмерона».

Проснувшись, Кэтлин не сразу поняла, где находится. За окном светало. Обыкновенно она просыпалась еще затемно, а светать начинало, когда она уже ехала на машине к тому месту на берегу озера Лох-Катрин, с которого начинала утреннюю пробежку. Ни комната, ни вид из окна не были ей знакомы. Вот уже месяц она любовалась из окна на церковь Святого Кессога Святой Кессог – ирландский миссионер, живший в V в. и проповедовавший христианство в Шотландии. Считается покровителем Шотландии., сейчас она посмотрела и не увидела знакомой колокольни. Потребовалось некоторое время, прежде чем она сориентировалась в обстановке.

Калландер – маленький, вытянувшийся узкой полосой городишко с тремя тысячами жителей. Его еще называют преддверием к нагорной части Шотландии. Располагается он на восточных подступах к национальному парку «Троссакс» и озеру Лох-Ломонд. В бывшей церкви Святого Кессога теперь разместилось туристическое бюро, носящее имя Роб Роя. Роб Роя, произведенного в шотландского Робин Гуда, прославленного Даниэлем Дефо, сэром Вальтером Скоттом, Уильямом Вордсвортом, а спустя двести с лишним лет еще и киноиндустрией. Кэтлин подумала: «Интересно, сколько лет должно пройти, чтобы возвышенная цель стала оправданием преступления, совершаемого ради ее достижения? И начиная с какого времени тебя могут возвести за это в ранг национального героя?»

Она приподнялась на цыпочки и запрокинула голову, чтобы разглядеть побольше. Очевидно, она находилась на другом конце городка и все время оставалась в пабе «Мертл Инн» с тех пор, как пришла сюда вчера вечером. По крайней мере, она была все в той же одежде. Туфли она сняла (или кто-то сделал это за нее), так как они стояли под кроватью.

Там же она обнаружила свою сумочку и мобильный телефон. Она заглянула в «памятки»: вечером встреча с Беном Эдвардсом из «Скоттиш индепендент». А который час? Уже половина восьмого. Если поспешить, она еще успеет вовремя на работу. Только пробежку она пропустила в первый раз за все время, но это не такая беда – ведь ей больше не от кого убегать.

Бегать она начала после первой беременности.

– Тебе не хватает здоровья, – сказал ей тогда Томас. – Тренированности. Нужно хоть немного заниматься спортом, без этого нельзя. Если бы ты следила за своим физическим состоянием, то не потеряла бы ребенка.

Он пристал к ней, чтобы она записалась в фитнес-центр. Но одна лишь мысль об этом так испугала ее, что она чуть не заплакала. Она быстро повернулась к нему спиной, чтобы он не увидел ее мокрых глаз.

– С этой же недели ты начнешь тренировки. Тебе это пойдет на пользу. Я сейчас же договорюсь по телефону.

Она покачала головой:

– Лучше вот что: я займусь бегом! Тогда я буду дышать свежим воздухом.

Конечно, это как сказать – есть ли вообще в Лондоне свежий воздух? Впрочем, Кью все-таки расположен в западной части города, где дышится легче. От их дома до Ботанического сада всего несколько минут пешком. Она выберет маршрут вдоль Темзы. Томас вроде бы не возражает.

– Ладно, как хочешь, – сказал он. – Главное, не отступаться. И не надейся, что я не замечу, если ты вздумаешь меня обмануть.

Он велел, чтобы она бегала не меньше двух раз в неделю, но скоро пробежка вошла у нее в привычку и стала ежедневным ритуалом. Сразу после того, как он уходил на работу в Сити, она одевалась и отправлялась бегать. Сперва это была получасовая пробежка, затем часовая. И вскоре она стала бегать все дальше и дальше, сама не замечая, что удлиняет свой маршрут. В ее каждодневном распорядке это был единственный промежуток времени, когда она принадлежала самой себе и которого никто не мог у нее отнять.

Начав бегать, она бросила пить. А это было единственное, что еще как-то объединяло ее с Томасом и что они делали вместе. У нее случилось еще два выкидыша, а Томас с тех пор стал пить еще больше, словно взялся пить не только за себя, но и за нее.

После развода она продолжала бегать, потому что к Томасу это не имело никакого отношения. Она стала бегать по собственной инициативе, он иногда начинал подозревать ее в обмане и думал, что она пропустила пробежку, но на самом деле обман заключался лишь в том, что она быстренько простирывала и прятала спортивный костюм, чтобы муж не догадался, какое удовольствие ей доставляет это занятие и как она им увлеклась. Она боялась, как бы он ей не запретил бегать просто потому, что ей это понравилось. После развода она переехала в северо-восточную часть Лондона, в район, где Томас не мог ее найти. Новый маршрут целиком пролегал по асфальту. А теперь вот она бегает среди такой красоты, какой никогда еще не встречала. В последние четыре недели перед ней каждое утро разворачивалась панорама Троссаксских холмов, нереально прекрасных в студеном утреннем воздухе.

Говорят, от собственного прошлого не убежишь. Кэтлин была уверена, что ей это удастся. Теперь, когда Томас умер, с прошлым, казалось бы, покончено навсегда. Но нет! Этот чертов Томас даже после смерти умудрялся все испортить, не оставив ей ничего хорошего. Теперь полиция полезет в ее жизнь, начнет копаться и вытащит на свет все без остатка. Стоит ли вообще продолжать борьбу за эту шотландскую жизнь? Или лучше сразу собрать вещи и начать все заново где-нибудь еще? Бороться или бежать? У нее не было ответа.

В крошечной ванной Кэтлин нашла нераспечатанную зубную щетку и все необходимое, чтобы помыться и привести себя в порядок. Затем она собрала свои вещи и вышла из комнаты. В прихожей не было видно ни души, но откуда-то доносился запах свежесваренного кофе и запеченной фасоли. Запах привел ее в кухню «Мертл Инна». Дженна в кухонном фартуке жарила на плите яичницу.

– Садитесь, – распорядилась Дженна.

Кэтлин села и стала ждать, когда хозяйка обратит на нее внимание.

– Это завтрак для вас. Я как догадалась, что вы сейчас встанете.

Она поставила перед Кэтлин громадную тарелку с тостами, печеной фасолью, жареными шампиньонами и глазуньей из двух яиц со шкварками.

– Это входит в счет, – заявила Дженна, усаживаясь напротив.

Кэтлин налила себе кофе и принялась за еду.

– Ну как вы – получше? – спросила Дженна без особой озабоченности в голосе. – Вам надо первым долгом зайти в полицию, – добавила она, не дожидаясь ответа Кэтлин.

Кэтлин подняла на нее глаза:

– Почему это? Мне надо на работу. У меня назначено несколько встреч.

Дженна встала и, гремя посудой, начала загружать посудомоечную машину:

– Я тут ни при чем. Я только говорю то, что мне велели передать.

Что там сказал Берни вчера вечером? Что Дженна, мол, такая добрая душа, какой еще поискать. Только не любит это показывать. Кэтлин решила попробовать, что получится.

– Мне нужен адвокат? Могли бы вы мне в этом помочь?

Посуда перестала греметь. Дженна посмотрела на нее и коротко бросила:

– Я переговорю с одной женщиной. Она тогда встретится с вами прямо в полиции.

Больше она ничего не сказала и продолжила молча загружать посуду в моечную машину.

Оставив половину обильного завтрака на тарелке, Кэтлин попрощалась и, не получив ответа, пешком отправилась по делам.

Ее адвоката звали Софи Несбит, она приехала из Калландера и прямо явилась в полицию, где их уже поджидал инспектор уголовного розыска Риз во временно предоставленном ему кабинете. В помятом костюме, в котором она проспала ночь, Кэтлин почувствовала себя рядом с этой дамой жалким чучелом – от Несбит пахло дорогими духами, на ней был сшитый на заказ светло-серый костюм с юбкой, волосы были уложены, лицо накрашено, словно она собралась на фотосессию для журнала «Вог».

Софи Несбит долго не канителилась. Не успела подзащитная и слова сказать, как Несбит уже заявила Ризу:

– У вас нет ничего против моей клиентки.

– Нам… – начал Риз, но Несбит оборвала его на первом же слове:

– Вам повезло, что я не успела повидать судью Уэлша. Но я гарантирую вам, что еще поговорю с ним об этом обыске. Потому что у меня есть обоснованные сомнения насчет того, что все происходило как положено.

Риз побагровел:

– Вы обвиняете меня в том, что я…

– По-моему, мы все обсудили? Мою клиентку я забираю с собой. Она уже ответила на все ваши вопросы. Если настоящий виновник позволяет себе какие-то безобразные шутки с мобильным телефоном своей жертвы, это еще не основание для того, чтобы срывать ее с работы, а потом портить весь вечер. Но вы ведь знакомы с такой вещью, как жалобы на полицейский произвол? В таком случае вы представляете себе, что вас ожидает в ближайшие дни.

– Вы на меня собираетесь…

– Психика моей клиентки на пределе. Это доказывает ее вчерашний обморок. И вина в этом в значительной степени лежит на вас, Риз. Как удачно, что сегодня вечером я встречаюсь с заместителем главного констебля, мы ужинаем в ресторане. Я поговорю с ним об этом деле. Всего хорошего, инспектор!

Она подхватила Кэтлин под локоть и провела ее мимо задохнувшегося от возмущения Риза к выходу. На ходу она кивнула сержанту Керру.

– Передайте привет Дженне! – сказал тот вдогонку.

– С удовольствием передам! – ответили в один голос Софи Несбит и Кэтлин.

Вскоре Кэтлин опять сидела за столиком в «Мертл Инн» с чашкой чая, которую поставила перед ней Дженна, а рядом Софи Несбит разбирала ее бумаги.

– Спасибо, что вы мне… – начала Кэтлин, но адвокат, по-видимому, имела привычку всех прерывать на полуслове: как полицейских, так и своих клиентов.

– Дженна еще вчера мне сообщила. Так что у меня было достаточно времени ознакомиться в общих чертах с вашим делом.

«В общих чертах! Интересно, что же бывает тогда, когда она вникает обстоятельно?» – подумала Кэтлин, но вслух ничего не сказала.

– Между прочим, ваш бывший муж приезжал в Шотландию, чтобы пройти курс лечения от алкоголизма в Центре Харлана Трента. Вам это название что-нибудь говорит?

Кэтлин искренне удивилась:

– Томас собирался лечиться от алкоголизма?

– Именно так, – невозмутимо подтвердила Софи. – Советую вам уволиться из фонда «We help».

Кэтлин удивленно помотала головой:

– Вы хотите сказать – уйти в отпуск. Взять больничный. Уйти временно. Или как?

Софи провела рукой по волосам, проверяя, в порядке ли искусно уложенная прическа:

– Я имела в виду ровно то, что сказала: уволиться. Причем не дожидаясь, пока выяснится, кто вы на самом деле.

– Вы считаете, что я убийца? Зачем тогда было вызволять меня сегодня! – возмутилась Кэтлин, однако она уже смутно почувствовала, что речь совсем не о том.

– Чепуха! Убили вы там кого-то или не убили – это сейчас не важно. Но если вы хотите, чтобы к вам относились как к человеку, заслуживающему доверия, то увольняйтесь, не дожидаясь, пока там начнут проверять ваши личные данные.

– Я сменила имя и фамилию в законном порядке.

– Я говорю о вашей автобиографии. Я спрашиваю себя: есть ли где-то предел человеческой глупости? – Молча посмотрев на Кэтлин, Софи спросила: – Неужели до сих пор никто не удосужился проверить?

Кэтлин пожала плечами:

– Тогда бы меня, наверное, не взяли туда на работу.

– Вы ежедневно имеете дело с журналистами, которые в силу своей профессии привыкли все проверять. Неужели вы не боялись?

В первый раз за долгое время Кэтлин улыбнулась:

– Да нет, вообще-то. Мне просто интересно было, сколько это продлится, а пока пользовалась удачей. О том, как быть дальше, я решила подумать потом, когда придет время.

– Не могу понять, чего в этом больше – наивности или храбрости, – сказала на это Софи Несбит и продолжила уже более мягко: – Почему вы выбрали именно связи с общественностью?

– Да я и не выбирала. Я подавала заявления в разные места: где повезет, там и ладно. В «We help» меня взяли.

Адвокат молча посмотрела на нее. Затем рассмеялась:

– И сколько же этих поддельных, черт бы их побрал, биографий вы нарассылали?

Кэтлин попробовала вспомнить:

– Штук двадцать, наверное.

– И никто не потребовал справок?

Кэтлин помотала головой.

– Чего у вас не отнимешь, так это креативности. А теперь поезжайте-ка на службу и подайте заявление об уходе. Скажите, что в ближайшие дни вы будете на больничном. Ну, как наврать начальству, у вас уже есть опыт. Скажите, что вам нужно вернуться в Лондон, по какой-нибудь там причине. А после мы с вами подумаем, как вести себя дальше. К сожалению, то обстоятельство, что через два часа вы станете человеком без постоянного места работы, вызовет у Риза опасения, как бы вы не скрылись от следствия. Так что вы будете как паинька сидеть в Калландере и не выкидывать никаких фокусов. А я попытаюсь их убедить, что вы не сбежите. Хорошо бы поступить на другую работу. В какой области у вас еще есть опыт?

– Ни в какой.

Такого адвокатесса явно не ожидала.

– Да, не густо! – протянула она. – Интересно, как вы со мной будете расплачиваться.

Затем она покосилась на дверь, за которой скрылась Дженна:

– Я попробую узнать, куда вас можно пристроить. Так вы действительно никогда нигде не работали?

– Разве иначе мне пришлось бы подделывать свою автобиографию? – вопросом на вопрос ответила Кэтлин.

– Для этого бывает тысяча других причин: незаконченное высшее образование, начальник со старого места работы, которого не хотелось бы включать в список тех, кто может дать о тебе отзыв… У вас хотя бы есть какое-нибудь хобби, на которое можно опереться?

– Раньше я пела, – сообщила Кэтлин. – И еще я люблю бегать.

Адвокат безнадежно закатила глаза и поднялась. Для нее беседа на этом кончилась. Она достала из сумочки мобильный телефон, ее мысли уже были заняты другим. Между двумя звонками, во время которых она давала кому-то краткие, четкие указания, она попрощалась с Кэтлин и пошла к своему «мерседесу». На ней были туфли на шпильках, но она ни разу не споткнулась и, несмотря на мороз, несла пальто, перекинув через руку.

Кэтлин проводила ее взглядом, а затем увидела, что Дженна тоже вернулась в зал и, так же как она, провожает глазами Софи. Когда Дженна поймала ее взгляд, Кэтлин сразу же опустила глаза, как будто подсмотрела что-то запретное. Собравшись с мыслями, она сосредоточилась на том, что необходимо сейчас сделать.

Дата добавления: 2015-06-27