В ожидании малыша 50 страница

Виктория любила секс. И он платил ей взаимностью.

.............................................................................................................

Лена с неким пиететом относилась к занятиям любовью.

Считая это - неким 'таинством'.

Что не мешало ей, впрочем, при первом возникновении желания - припадать к члену мужчины (чаще всего - хоть немного знакомого мужчины). Удовлетворяя свою страсть. (Окончательно страсть удовлетворялась - когда мужчины разряжался ей в рот своим содержимым 'желания').

И быть может покажется удивительным, - но Лена нисколько не комплектовала по поводу необходимости удовлетворения собственной страсти. И при этом (вот она - загадка!) -- испытывала настоящее уважение к сексу. Считая его... Ну это для нее всегда делом было важным и возвышенным. Нужным. Конечно же, нужным.

Глава 3

Сергею Аркадиевичу Вышеславцеву по большому счету было наплевать на все, что происходило вокруг.

Вернее - он все время собирался себя приучить - 'привыкнуть' к такому отношению.

Тогда как на самом деле - все было почти с точностью наоборот. И порой несколько лет он мучился, переживал, пытался, быть может, даже 'приспособиться' к внешним обстоятельствам. Неким внешним обстоятельствам. Которые словно бы 'сами по себе' -- 'набрасывались' на него. И он (не в силах 'принять игру') - поддавался им. Сникал, разумеется. И плакал. Плакал от боли - собственного непонимания. Непонимания этого самого окружающего мира.

Который, казалось, был настроен по отношению к нему - исключительно отрицательно. А то и враждебно. Очень даже враждебно.

Сергей Аркадиевич чувствовал это.

Переживал из-за этого.

И, разумеется, ничего не мог с этим поделать. То есть, уже получается, как бы - был неспособен.. Переживая и расстраиваясь, в том числе, и из-за этого. Но что он мог поделать? Действительно, неспособен был что-либо поделать. Ни-че-го.

Но считать так - значит, по сути, ошибаться уже изначально. (И должно быть сознательно).

Ведь где-то в глубине души - видимо даже сам Вышеславцев - считал уже иначе. И словно бы 'подтягивал' то восприятие действительности (будем условно считать - некую проекцию мира внутреннего,-- к миру внешнему), которое было у него внутри (таясь где-нибудь в подсознании),-- к миру... к внешнему миру, в общем. И выходило, что словно бы и уже оправдываясь за то, что это происходит так - Вышеславцев именно этого и желал. Как раз этого и желал. Полагая, что то, что происходит с ним сейчас - ну, как бы только сейчас и происходит. И это не значит, что так будет всегда. Постоянно. Всегда. Хотя?..

Нет. Вышеславцев понял, что запутал сам себя. Ведь такого на самом деле происходить не должно. Просто не могло так все происходить. И уже почти однозначно - требовалось что-то менять. Вносить коррективы. Пытаться, быть может, как-нибудь иначе скомпоновать жизнь. Заставляя событийные моменты этой самой жизни - корректировать... Нет. Наверное даже - втаскивать в узкие рамки (достаточно узкие рамки) действительности. От которой он все время стремился куда-то сбежать. Словно бы уже изначально опасаясь принять на веру происходящее. И словно бы...

--Черт побери,-- выругался Вышеславцев, понимая, что сейчас он себя уже запутал окончательно.

--Ты что-то сказал,-- Анджела слегка приподнялась на локте (так, что пробивающаяся из полуночного окна луна выхватила ее грудь и часть лица, на котором сохранилось умиротворенное выражение присущее Анджеле когда она спала), заспанными глазами всматриваясь в темноту комнаты.

Вышеславцев, было, испугался, что невольно потревожил сон девушки, как вдруг засмотрелся на нее, вероятно, увидев в ней что-то такое, что он раньше и не замечал. Ну, или, просто не обращал внимания.

Чтобы не пускаться в новые раздумья (вызванные неожиданно открывшимся 'видом'), Сергей Аркадиевич нырнул под одеяло к Анджеле, прижав ее обнаженное тело к своему, и тут же почувствовал постепенно 'просыпавшееся' в нем желание.

--Ты хочешь? - осторожно шепнула девушка, но мужчина не дал ей договорить, уже всасывая в себя ее плоть, уткнувшись головой между ее ног, и слегка поддерживая ее бедра руками.

...Дождавшись пока девушка начнет извиваться, то сжимая, то разжимая пальцами его кучерявую голову, Вышеславцев медленно приподнялся на локтях, и вошел в нее. 'Место' уже, как говориться, было 'подготовлено', поэтому, скользнув меж ее раскрывшихся от 'желания' 'губ', орган любви Вышеславцева (хороший такой 'орган'; крупный, длинный и горячий) вошел почти до упора. Девушка, застонав от неожиданности (до этого никогда 'полностью' он в нее не входил), крепко обхватила ягодицы мужчины своими ступнями, словно бы приглашая к дальнейшим действиям.

Но он совсем не собирался 'отступать'. А наоборот, начал медленно набирать обороты. То на миг приостанавливая движение, и словно бы замирая на месте, то пускаясь с новой силой отбивать свой чудовищный ритм внутри жаждущей подобного женщины.

Анджела исходила на крик, кусая губы, подушку, слипшиеся волосы, самого Сережу Вышеславцеву (как она называла его в порыве страсти),-- тогда как в обычной жизни, студентка второго курса Анджела Турина, конечно же, не могла назвать своего преподавателя по имени: Вышеславцев два раза в неделю читал лекции на факультете журналистики), и все не могла и не могла насладиться тем удовольствием, внутри которого давно уже купалась, и которое до сих пор еще - все нарастало и нарастало в ней.

Дата добавления: 2015-06-27