Вот два примера техники записывания

I

Как-то раз, когда я ехала по оживленной улице, прямо на меня из бокового переулка неожиданно вылетели два велосипеда с подростками. Они что-то оживленно обсуж­дали и ехали вплотную друг с другом, так что я не поняла, заметили ли они, на каком опасно близком расстоянии находятся к моей машине, поэтому решила посигналить им. В ответ на это они оглянулись и насмешливо крикну­ли: «Да заткнись ты!»

На секунду я ощутила, как меня захлестнула горячая вол­на ярости. Но я тут же подавила это чувство и продолжала спокойно ехать своей дорогой. Спустя десять минут, когда я подъехала к месту назначения, происшествие полностью выветрилось из моей головы. Осталась только ноющая боль в зубах — хорошо знакомое мне напряжение, предупреж­дающее о надвигающемся приступе головной боли. Я зада­ла себе вопрос: «Что меня так обеспокоило? Что я боюсь почувствовать?» — ответа не было. Потом, спросив у себя: «Что случилось?», я вспомнила мальчишек с их велосипе­дами и тот факт, что в какой-то момент я испытала сильный гнев, но он быстро прошел. Теперь я просто чувствовала это невыносимое напряжение. Я извлекла из сумочки ма­ленький блокнот, который специально ношу для подобных случаев, и начала быстро писать в надежде, что смогу изба­виться от боли в зубах вовремя, чтобы избежать головной боли (обычно продолжающейся по три дня кряду). Вот как это выглядело на бумаге:

«Зубы ноют. Мальчишки вылетели из-за угла, наверно, не заметили машину. Посигналила, хотела предупредить, испугалась за них. Страх своей враждебности? [Очевид­но, на заданный вопрос не было эмоциональной реакции, так как я от него отказалась.] Да заткнись ты! Чувствовала беспомощную ярость, хотела бы встретиться с их родите­лями. Пусть бы им стало плохо. Вернуться и наехать на них. [Эти слова привели меня в изумление.] Научить их ценить предупреждение. Мое. Пусть бы помучились. Чувствую право на справедливость. Как будто я сам Господь Бог. А еще так глупо, беспомощно. Стыдно получать неблаго­дарность и враждебность? Приходится прикусить язык? [Объяснение ноющей боли в зубах.] Сержусь на каких-то беззащитных велосипедистов, детишек, перебегающих дорогу, — не на взрослых водителей. [Появление совершен­но новой мысли.] Отождествляю себя с беззащитными детьми, которые не знают о своей беззащитности? Как я сама раньше?..»

Ненавижу неблагодарных. Чувствую свое благородство. Ненавижу, когда люди не видят того, что... Внезапно я по­чувствовала глубокую печаль, и боль в зубах прекратилась. Внешнее чувство, гнев, тоже рассеялось. Я убрала блокнот на место.

Что же это было? Как только я записала: «Отождеств­ляю себя с беззащитными детьми, которые не знают о сво­ей беззащитности? Как я сама раньше?..», в моей памяти всплыли два кошмарных года, проведенных с жестокой приемной матерью/ Несколько лет назад, когда я исполь­зовала самотерапию, исследуя другое внешнее чувство, я запоздало осмелилась почувствовать печаль, которую была вынуждена стоически глушить в себе два года, с семи до девяти лет: мучительный опыт, о котором я старалась не думать все последующие годы. В тот раз в присутствии хо­рошего слушателя я, сдавшись наконец, расплакалась как беспомощный ребенок. А теперь описания случая с маль­чишками оказалось достаточно, чтобы вспомнить ту сес­сию самотерапии и на какой-то момент снова пережить печаль. Этого момента хватило, чтобы избавиться от боли в зубах и избежать приступа мигрени. Психолог прибег бы к объяснению, что я обратила свой детский гнев к приемной матери внутрь себя, и теперь спроецировала его наружу на этих мальчишек. Сама же я ни о чем подобном и не поду­мала. Не будучи психоаналитиком себе, я не искала объяс­нения своим реакциям. Все, что мне было нужно, — почув­ствовать свое скрытое чувство.

II

Еще один пример. Как-то днем я села за стол, чтобы по­работать над этой книгой, собираясь писать главу «Как ос­вободить свои естественные творческие способности». Написала заголовок. Потом остановилась и задумалась. Это

Через некоторое время после развода отец отправил Мюриэл на вос­питание в деревшод к некоей миссис Дж. — Прим. ред.

было совсем не похоже на то, как я обычно работаю. Вооб­ще-то, моя единственная писательская проблема — заста­вить себя сесть и взять карандаш в руки. (Перед этим я го­ворю себе, что сперва надо помыть пол на кухне, погладить рубашки — сделать все что угодно, только чтобы уклонить­ся от работы над книгой.) Но стоит мне начать, и слова из­ливаются так быстро, что я едва успеваю их записывать, особенно с этой книгой, поскольку после девяти лет препо­давания предмета я знаю его, как свои пять пальцев.

Однако на этот раз начать никак не удавалось. Встав со стула, я принялась рыться в книжном шкафу. Я перелисты­вала книги, которые знала наизусть, отыскивая дополнитель­ный материал, теории других авторов о творчестве, пытаясь найти подкрепление собственным идеям. Это был полней­ший абсурд, потому что все необходимые для книги ресурсы имелись у меня в голове. Я годами читала лекции, не прибе­гая к записям. Чем больше я лодырничала, тем труднее мне было начать работать. Я потратила около часа, читая, раз­мышляя и играя со словами, пока в моей голове впервые не проявилась мысль, что я не могу начать писать. Более того, я почувствовала боль в горле. Что это, начало болезни или признак напряжения? Я решила, что раз я не могу начать писать эту главу, видимо, мне следует пописать что-нибудь ради самотерапии и узнать, что же такое со мной творится. Итак, на странице, озаглавленной: «Как освободить свои естественные творческие способности», я записала:

«Горло болит. Почему? Блок на творчестве. Чего я так боюсь? Вдруг понадобилось проверять источники. Не до­веряю себе? Почему? Что случилось? Я сама открыла этот метод [эксперименты с творчеством описаны в указанной главе], и теперь я хочу воспользоваться теориями других людей для объяснения. Что в этом плохого? Чувствую, что неоригинальна, раз мне нужны их объяснения? Творчество подразумевает оригинальность. Я боюсь довериться своей оригинальности? Боюсь, что я неспособна к творчеству? [Пока нет эмоций.] Что означает творческий? [Пробую зай­ти с другой стороны.] Сотворить ребенка. Быть способной к деторождению. Теперь слезы. Боюсь потерять матку. [Врач предупредил, что может понадобиться операция.] Боюсь гистерэктомии. Больше не смогу ничего сотворить. Это меня изменит? Больше не буду способной к творчеству. Да».

К этому моменту я уже была охвачена таким горем, что прекратила писать. Боль в горле прошла.

Как странно: несколько недель назад на медицинском обследовании мне сказали, что, возможно, мне понадобит­ся операция в связи с фиброзной опухолью матки. Тогда я не почувствовала каких-либо эмоций. Весь день испыты­вала напряжение в мышцах, была немного подавлена вече­ром, но понять, что же так тревожит меня, не смогла. Я не знала, что чувствую. Вскоре у меня должна была наступить менопауза, и доктор сказал, что, вполне вероятно, опера­ция не понадобится: подобные опухоли к этому периоду обычно рассасываться. Гистерэктомия — самая обычная распространенная операция («Сколько моих подруг уже...» и т.д.), я не боялась лечь на операционный стол.

И только теперь, прибегнув к самотерапии, чтобы разоб­раться со своим писательским блоком, я краешком глаза увидела, какие чувства скрываю в связи с этой операцией. Острое ощущение горя продолжалось несколько секунд, а затем я почувствовала себя хорошо: все было позади. Я на­бросилась на работу и закончила главу по творчеству в ре­кордный срок и без всяких проблем.

Дата добавления: 2015-06-27