Единое королевство 17 страница

— Поешьте немного, и снова в путь.

Элиз подошла и устроилась рядом с ним. Она не привыкла к такой простой еде, но ее желудок совсем не протестовал — чем удивил свою хозяйку.

— Мне кажется, вы уже можете сказать мне, как вас зовут, — проговорила она. — Я чувствую себя довольно глупо, называя вас Гвиденом Дором.

Ее спаситель сидел, прислонившись затылком к стволу дерева, но, услышав слова Элиз, открыл глаза и посмотрел на нее.

— Это очень хорошее имя, и я польщен, что вы меня им окрестили.

Элиз наградила его намеренно сердитым взглядом.

— Можете называть меня Алаан, — сказал он.

— Полагаю, это тоже не ваше настоящее…

Он снова прислонился к стволу.

— Как ни странно, настоящее. Точно так же звали и моего отца.

— А куда мы направляемся, Алаан?

Он открыл глаза и неожиданно поднялся на ноги.

— Лично я попаду в очень тесную камеру, где меня ждет страшная судьба, если мы посидим здесь еще немного.

Он собрал остатки еды, и они снова отправились в путь.

Стоял теплый, солнечный день.

Некоторое время они ехали вдоль ручья, под деревьями с белыми стволами, кроны которых нависали над водой. Ветку украшали удивительные желтые цветы, похожие на удлиненные колокольчики. Сквозь листья пробивались солнечные лучи и раскрашивали поверхность воды яркими пятнами.

Элиз догнала Алаана и спросила:

— Что это за деревья?

— Утренний рожок, — взглянув на берег, ответил Алаан.

— Я никогда раньше таких не видела.

— Здесь они встречаются довольно часто, — проговорил он и, пришпорив коня, поскакал вперед.

Беглецы несколько часов держались ручья, однако леса не покидали, хотя, если бы Элиз спросили, как такое возможно, она не нашлась бы что ответить. Девушка попыталась вспомнить дорогу, по которой они сюда попали: они пересекли мост и направились на запад вдоль северного берега озера, затем повернули на север и стали подниматься по склону холма Холберта, перевалили через его вершину и, спустившись, должны были оказаться в Пустоши Клоффен. Но почему-то они скачут через лес, снова на запад. Беглецы непременно должны были выехать на открытые поля, потому что именно они окружают холм Холберта. Поля с трех сторон, с четвертой — озеро. Однако вокруг деревья — да еще какие! Почему она никогда не слышала про «утренний рожок»?

— Где мы? — спросила Элиз, снова догнав Алаана.

— На тропе, которая мало кому известна, — ответил он. — Не бойтесь, мы не заблудились.

— А где поля? Я множество раз бывала в этих местах — здесь должны быть поля.

— Не совсем так. — Он оглянулся на нее, заставив себя улыбнуться, чтобы она не видела, как сильно он встревожен. — Если бы мы выбрали всем известную дорогу, нас бы поймали. Вы со мной не согласны?

— Да, но…

— Поэтому я выбрал другую. — Он показал на ручей. — Там река.

Алаан остановился на несколько минут, чтобы дать лошадям напиться, и они начали подниматься по голому каменистому склону. Тропинка снова сузилась, и Элиз пришлось немного отстать, чтобы пропустить Алаана вперед. Он так и не ответил на ее вопрос.

Ближе к вечеру Алаан взял лук и подстрелил куропатку, соскочив с седла лишь затем, чтобы поднять птицу с земли. В сумерках они добрались до вершины холма и, спустившись со склона, развели костер у его подножия, укрывшись под естественным каменным козырьком. К изумлению Элиз, Алаан достал мешок, который висел на дереве, привязанный за веревку, и вытащил оттуда еду для них и зерно для лошадей.

Алаан поручил Элиз ощипывать куропатку. До сих пор ей ничего подобного делать не приходилось, и девушка не ожидала, что нужно затратить столько сил, чтобы вытащить все перья. Алаан занимался устройством лагеря, и Элиз заметила, что это получается у него на удивление ловко — для менестреля.

Он вел себя спокойно и уверенно, так, словно ночевал на открытом воздухе тысячу раз. Элиз исподтишка наблюдала за ним, любуясь его силой и ловкостью — и удивив себя собственной реакцией.

Она видела, что Алаан считает ее совсем девчонкой — но в другом смысле, нежели напыщенный осел принц Иннесский, который явно придерживается точно такого же мнения, — и Элиз опасалась, что Алаан прав. По крайней мере до определенной степени. Она заметила, что боится сказать какую-нибудь глупость, хотя, с какой стати ей следует беспокоиться по поводу того, что подумает о ней какой-то менестрель, не понимала. Алаан же со своей стороны не слишком стремился поддерживать разговор с существом столь юным и лишенным житейской мудрости.

Когда они встретились впервые, Элиз отнеслась к нему как к бродяге и мошеннику, но вот они оказались вдвоем, в лесу, а он совсем даже не обращает внимания на тот факт, что рядом с ним молодая женщина без надлежащего эскорта. Элиз видела, что он полностью сосредоточен на других проблемах.

Алаан занялся ужином с такой же неспешной уверенностью и ловкостью, как и в остальном. Когда еда была готова, уже стемнело и темное небо усыпали крошечные яркие огоньки звезд. Они сидели около догорающего костра, глядя в тлеющие угли и думая каждый о своем. Неожиданно где-то в ветвях заухала сова, и Алаан встревоженно вскинул голову.

— Люди, отправившиеся за нами в погоню, смогут найти секретную тропинку, по которой мы проехали? — спросила Элиз, не привыкшая находиться рядом с людьми, предпочитающими молчать, — сдержанность Алаана вдруг показалась ей невыносимой.

В мешке, который был спрятан на дереве, оказалось несколько бутылок вина, и Алаан пил, по мнению Элиз, чересчур много.

— Если они близко, они ее найдут, если нет… нет.

— Мне кажется, вы не слишком боитесь, что они нас здесь отыщут. — Элиз кивком показала на костер.

— Не боюсь, наши враги еще довольно далеко. Чтобы подготовить и отправить в погоню отряд из двадцати или тридцати человек, нужно время. Кроме того, два путника, хорошо знающих дорогу, передвигаются по ней быстрее, чем большая группа, оказавшаяся на ней впервые. В нескольких местах они потеряют наш след — там, где мы перебрались через скалы и прошли вдоль реки, им придется потратить некоторое время на поиски, чтобы продолжить преследование. К тому же они не настолько глупы, чтобы отправиться в лес ночью. Можете спать спокойно, как в собственной постели.

— Дома у меня пуховая постель, — заявила Элиз, пытаясь поудобнее устроиться на земле. — У вас, случайно, такой не найдется?

— А вы разве выбросили перья от куропатки? — рассмеявшись, поинтересовался Алаан. — Я сделаю постель из веток, и пух вам покажется жестким, как камень.

Он налил себе еще вина, Элиз отрицательно покачала головой, когда он предложил наполнить и ее простую кружку. Ей показалось, что рука Алаана дрожит, да и смотрел он на нее как-то странно — после целой выпитой бутылки.

— Скажите мне, Алаан… — начала смущенно Элиз. — Вы колдун?

Он улыбнулся и поднес кружку к губам.

— Женщины, как правило, спрашивают меня об этом только утром.

— Я не шучу. Не настолько я неопытна и глупа, как вы, кажется, думаете. От холма Холберта нет тропинки, которая шла бы через лес. Сегодня мы скакали вдоль ручьев, которые текут в сторону холмов, а не от них. Я видела деревья и цветы, которых никогда не встречала в одном дне пути от замка Брэйдон. Куда вы меня привезли?

Алаан открыл было рот, чтобы ей ответить, но тут из темноты вдруг появилась маленькая птичка, которая уселась в нескольких футах от его ноги.

— Жак! — вскричал он и радостно ухмыльнулся.

— Я его знаю! — сказала Элиз. — Он пытался украсть мое кольцо — прямо с пальца!

— Жак обожает все яркое.

Алаан достал из мешка несколько орехов и рассыпал их по земле, птица тут же жадно на них набросилась, впрочем, не забывая опасливо поглядывать на Элиз.

— Значит, это ваш ручной дружок, какого полагается иметь каждому колдуну?

Алаан весело расхохотался:

— Жак думает, что это я его ручной дружок. Нет, он всего лишь мой спутник. Сопровождает меня — иногда — в моих странствиях, поскольку нас кое-что объединяет. Например, мы оба любим каштаны. И оба бродим по стране, предупреждая людей о грядущих неприятностях. Однако никто нас не слушает — ни его, ни меня.

— Вы не ответили на мой вопрос… Вы колдун, Алаан?

Жак снова скрылся в ночи — шорох крыльев, и вот его уже нет. Алаан даже не посмотрел в его сторону. Он поставил свою кружку на колено и с некоторым вызовом взглянул на Элиз.

— Нет, леди Элиз, я не колдун. У меня нет никаких противоестественных способностей, кроме тех, свидетелем которых вы стали: я умею находить тропинки, невидимые другим людям. Вам это может показаться необычным, но туг нет ничего особенного. Вас же не удивляет талант вашего отца как музыканта — дар, полученный от рождения, и не более того.

— Ваша способность мне представляется несколько более удивительной. А где мы все-таки находимся?

— Откуда я знаю? Мы на дороге, которая уводит нас от холма Холберта к… у нее несколько ответвлений, так что мы можем оказаться в разных местах.

— Как вы это делаете? Как находите тропинки?

Алаан пожал плечами и осушил свою кружку, потом снова ее наполнил — слишком быстро, подумала Элиз.

— Вы можете поднять руку и дотронуться до носа пальцем?

— Гораздо увереннее, чем вы, — ответила Элиз, выразительно посмотрев на бутылку.

— Давайте, — сказал Алаан. — Я серьезно.

Элиз подняла руку и прикоснулась к кончику носа.

— Как вы это сделали? — спросил он.

— Ну, я не знаю…

— То же самое и с тропинками, которые не могут найти другие.

— Вы все равно не ответили на мой вопрос.

— Я дал вам единственно возможный ответ.

Элиз задумчиво сделала несколько глотков вина. После целого дня молчания Алаан вел себя даже слишком откровенно, и она не знала, как к этому относиться. Девушке вдруг показалось, что она заключила с ним негласный договор — он будет отвечать на ее вопросы, а она… Однако она продолжала спрашивать:

— Почему вы вмешиваетесь в дела Уиллсов и Реннэ?

— О, я вовсе в них не вмешиваюсь. Меня абсолютно не волнует, кто из них кого прикончит. И совершенно не огорчит, если Реннэ и Уиллсы вообще друг друга перебьют. Иногда мне даже кажется, что без них мир станет лучше. Я встречался и разговаривал с разными представителями обеих семей. Их главное отличие состоит в предмете ненависти — в остальном все то же самое.

Элиз сделала еще глоток вина, удивленная тем, что его слова вызвали у нее возмущение — пусть и не слишком сильное.

— В таком случае зачем вы меня спасли?

— Я должен с сожалением вам сообщить, леди Элиз, что вы тут почти ни при чем. Погибнет множество ни в чем не повинных людей, если ваши семьи снова начнут воевать друг с другом. Но главное — Хафидд.

— Кто?

— Хафидд, — повторил он слегка заплетающимся языком. — Да, конечно, вам он известен как советник принца Иннесского Эремон.

— Рыцарь в черном плаще?

— Именно.

— Отец предупреждал, что мне следует его опасаться.

— И правильно сделал. Я помог вам бежать, чтобы нарушить планы Хафидда и поставить его в неловкое положение перед союзниками — принцем Иннесским и вашим дядей, — лордом Мэнвином. Я хочу посеять в их душах зерна сомнения.

— Ну, я рада слышать, что вас так сильно волнует моя судьба.

— Да, я уверен, члену семейства Уиллсов почти невыносимо слышать, что он не является центром вселенной.

— Я подобных иллюзий не питаю и так же здраво смотрю на деятельность Уиллсов, как и многие другие, возможно даже, как и вы. Да, я родилась в семье, где учат ненависти, Алаан, но я не испытываю к Реннэ ничего похожего на ненависть, несмотря на все, что они нам сделали.

— И что вы сделали им, — проговорил Алаан. — В ненависти Реннэ к Уиллсам, и наоборот, нет ничего особенного. Она лишь эхо той вражды, что раздирала ваши кланы много веков назад? — Он немного наклонился вперед. — Вы никогда не замечали, что менестрели и собиратели преданий разъезжают по стране и рассказывают о страшных событиях прошлого. Они приходят в замок Брэйдон и распевают о преступлениях Реннэ, а затем отправляются во владения Реннэ и поют там о злодеяниях Уиллсов. Вы не обращали внимания на то, как на них реагируют слушатели? Менестрели похожи на переносчиков болезни, они бывают в разных местах, приносят с собой чуму ненависти, заражают ею одну деревню за другой до тех пор, пока не заболеет вся страна.

Алаан уверенно поднес кружку к губам, а когда опустил руку, Элиз заметила у него в бороде несколько ярких капель вина.

— Но вы ведь тоже менестрель или выдаете себя за такового.

— Иногда, но я не пою о ненависти. Только о любви и разных загадочных событиях. Иногда мои баллады рассказывают истории со странным концом или диковинными поворотами. Но я никогда не напоминаю людям о зле, которое творят — или творили — другие люди.

— А как же насчет несправедливости в любви?

Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

— Должен заметить, что вы на удивление разумны для своего возраста. Кстати, сколько вам лет?

— Двадцать.

— А рассуждаете так, словно вам тридцать семь.

Его замысловатый комплимент неожиданно смутил Элиз.

— А почему тот человек называет себя Эремоном, — быстро спросила она, — если его настоящее имя Хафидд?

— Потому что он возрожден или так считает. — Алаан поставил пустую кружку на землю и встал гораздо увереннее, чем могла бы подумать Элиз. — Пора спать. Мы встанем с восходом солнца, завтра нас ждет очень трудный день.

ГЛАВА 25

Мэнвин пребывал в ярости. Каррал это понял по тому, как его брат открыл дверь. Он всегда радовался, когда Мэнвин злился, потому что тот лишь отчаянно ругался — и больше ничего. В отличие от Хафидда, Мэнвин никогда не ударит слепца — он наделен неким извращенным чувством чести, или просто дело в хорошем воспитании, от которого не так-то легко избавиться.

— Куда она подевалась, Каррал? — тихо, очень серьезно и холодно спросил Мэнвин. — Принц и его мерзкий советник, Эремон, желают с тобой поговорить. Так что лучше скажи мне.

Каррал с трудом сглотнул. Затем дотронулся рукой до синяка на щеке.

— Я не знаю. Эремон, которого на самом деле зовут Хафидд, может еще раз меня ударить, если это доставит ему удовольствие, но я и в самом деле не знаю.

Мэнвин замер на месте.

— Он не бил тебя, — твердым голосом проговорил он. — Ты упал. Ты сам всем сказал, что упал.

— Сказал. Но именно рука Хафидда толкнула меня на колени.

— Я тебе не верю, Каррал. Нет, не верю.

— Твое право. Я сказал правду. Хафидд сильно ударил меня — ты сам видишь след, — потому что я осмелился возражать против брака моей дочери и сына его господина — хотя кто у них там господин, вопрос открытый, я полагаю. Правда и то, что я не знаю, куда уехала Элиз, к счастью. Потому что, если бы Хафидд повел себя, как в тот раз, я бы все ему открыл. Но мне ничего не известно. Так что можешь снова спустить на меня своих собак. Даже если они растерзают меня на куски, я все равно ничем не смогу им помочь.

В коридоре послышались шаги, остановились возле двери.

— Принц Нейт, сэр Хафидд, — сказал Каррал и поклонился гостям, не поднимаясь с кресла.

— Вы ударили моего брата? — спросил Мэнвин, в голосе которого прозвучала холодная ярость.

— Вы хотите сказать, что я могу ударить слепого человека? — поинтересовался Хафидд.

— Ваши слова звучат так, будто у вас есть честь и вам можно нанести оскорбление, — заметил Каррал, у которого от страха пересохло во рту.

— Осторожнее, менестрель, — быстро ответил Хафидд. — Есть пределы того, что я готов простить, даже слепцу.

— А что вы мне сказали в тот день, когда разукрасили мое лицо? — Каррал прикоснулся к щеке. — Что вам плевать на честь и манеры, или так называемые правила хорошего тона. «Я не похож ни на кого из тех, с кем вы до сих пор встречались» — так, кажется, прозвучали ваши слова. Я не знаю, куда уехала моя дочь, сэр Хафидд. Можете оторвать мне ноги и руки, я вам ничего не скажу. Потому что не знаю.

Она бежала с человеком, с которым я встречался в башне. Он назвался призраком, но не открыл мне своего имени. Разумеется, я ему не поверил. Но, с другой стороны, помните, вчера вы заявились в башню и слышали, как я с кем-то разговаривал? Я беседовал тогда именно с ним, но когда ваши люди ворвались ко мне в комнату… его там не оказалось. — Каррал помолчал немного, все еще потрясенный случившимся. — Естественно, вы мне не поверите, но так часто бывает с правдой.

Его слова были встречены молчанием. Каррал ожидал, что ему сейчас заявят, что он зря считает их всех дураками.

— Наш уист, мы его знаем, — проговорил Хафидд очень тихо. — Ему уже дважды удалось сбежать от нас, больше не получится.

В наступившей тишине гости Каррала начали выходить из комнаты. Хафидд остановился на пороге, Каррал слышал, как он повернулся, словно хотел что-то сказать, но потом быстро шагнул в коридор, оставив дверь открытой.

ГЛАВА 26

Когда они спустились в долину, начались разговоры. Принц Майкл не понимал, что происходит, и решил разыскать лорда Мэнвина Уиллса, чьи тяжеловооруженные всадники явились главным источником беспокойства.

Мэнвин, маленький, холодный человек, смотрел на мир с таким страдальческим отвращением, что невольно возникало ощущение, будто он презирает всех. Очевидно, это качество передавалось в семье Уиллсов по наследству. Только лорд Каррал и его дочь отличались от всех остальных.

— Ваших всадников что-то встревожило, — сказал принц.

Мэнвин посмотрел на принца так, словно пытался припомнить его имя, возможно, надеялся, что Майкл поймет: человеку столь низкого положения не следует задавать вопросы.

— Мы спустились в Пустошь Клоффен, — медленно проговорил он, показывая на деревья. — Иными словами, вокруг должны быть открытые пространства, а не лес. В Пустоши Клоффен не найдешь ни одной рощицы, над которой не пролетела бы стрела. — Он с сомнением посмотрел на Майкла, как будто тот мог объяснить ему происходящее.

— Может быть, поля начинаются сразу за рекой.

Мэнвин принялся подтягивать перчатки, которые не снимал, несмотря на теплую погоду.

— Я отправил всадников во все стороны. Они вернулись и утверждают, что мы находимся в лесной долине, рядом нет никаких полей — чего, как я уже говорил, попросту не может быть. Я как свои пять пальцев знаю земли вокруг замка Брэйдон. Каким-то непостижимым образом мы попали совсем в другое место. — Лорд Уиллс направил свою лошадь вперед, чтобы она могла напиться, предоставив принцу Майклу самостоятельно обдумать положение, в котором они оказались.

Очевидно, они отклонились в сторону.

Майкл посмотрел на берег реки, где кружили тридцать всадников, которые явно не знали, что делать дальше. Егеря поскакали вверх и вниз по течению, пытаясь обнаружить следы Элиз и ее «похитителей» — хотя принц Майкл не сомневался, что никто не верил в версию похищения. Егеря еще не вернулись. Хафидд, окруженный полудюжиной телохранителей, сидел на лошади чуть в стороне от остальных — никто не осмеливался приблизиться к нему.

Принц слышал, как всадники обсуждают, куда могли скрыться беглецы и как они оказались в этом диковинном месте с невиданными деревьями. Но Хафидд молчал и чего-то ждал; возможно, он размышлял. Несомненно, в нем медленно кипела холодная ярость, которую, казалось, ощущали все.

«Почему он вселяет в окружающих его людей такой ужас? — задавал себе вопрос Майкл. — Хафидд весьма немолодой человек, еще довольно крепкий, но где ему соперничать с молодыми, полными сил рыцарями. Он не принадлежит к могущественной семье, и у него нет союзников, кроме моего отца. Однако все его боятся. Я его боюсь».

Чепуха какая-то, но принц Майкл обнаружил, что понемногу отодвигается от Хафидда, стараясь, чтобы между ним и одетым в черное рыцарем оказалось побольше других всадников.

Когда прошел час, а егеря все еще не вернулись, терпение Хафидда лопнуло, и он разразился проклятиями. Телохранители бросились вперед, чтобы подхватить уздечку лошади, — Хафидд, соскочив с седла, вошел по колено в воду. Он вытащил меч, и танцующий, мерцающий свет отразился от лезвия, когда Хафидд ударил плоской стороной клинка о торчащий из воды камень. Меч задрожал и зазве-нел. Хафидд поднял звенящий клинок и закрыл глаза. Звук медленно стихал, но не прекращался.

Хафидд, не открывая глаз, продолжал держать клинок высоко над головой. Неожиданно Майкл обнаружил, что стоит ближе всех к Хафидду, поскольку остальные как-то незаметно отступили. Клинок в руке Хафидда повернулся — теперь он показывал вверх по течению.

Черный рыцарь открыл глаза.

— Он пошел туда, мой уист, — сказал Хафидд и знаком приказал подвести ему коня.

Затем убрал меч в ножны, и лезвие смолкло, хотя в ушах принца продолжал раздаваться легкий звон. Хафидд вскочил на коня и послал вперед трех телохранителей в черных плащах, которые поскакали перед ним, разбрызгивая воду.

Остальные всадники замерли на месте. Лошади, навострив уши, застыли в неподвижности, словно были готовы в любой момент сорваться с места. На лицах всадников появилась растерянность, но в следующее мгновение отец принца Майкла направил в реку своего скакуна, который неуверенно двинулся по скользкому руслу, остальные неохотно последовали за ним.

Они встали до восхода солнца и, стараясь не терять времени, позавтракали. Алаан не стал разводить костер, Элиз вымылась в холодной воде и надела ту же одежду, в которой бежала из замка. Казалось, за ночь седло стало неудобным, но через час неприятные ощущения исчезли. Они пробирались по склону, под высокими соснами и елями, но, к счастью, подлесок был довольно редким. Среди густой зеленой травы тут и там проглядывали маленькие голубые цветы. Иногда попадались заросли папоротника, у основания широких листьев мерцали алые пятна. Элиз еще не доводилось видеть таких растений.

Впрочем, если не считать незнакомых деревьев и растений, а также отсутствия полей и знакомых ориентиров, местность удивительным образом напоминала земли вокруг замка Брэйдон: постоянное чередование холмов, разделенных долинами, по которым текли веселые ручьи.

Беглецы пересекли речушку у подножия холма, очень похожую на ту, где они остановились вчера. Ветер раскачивал над водой такие же деревья с белой корой и тяжелыми ветвями.

Девушка соскочила со своей кобылы, и та ткнулась носом в ее ладонь, рассчитывая получить лакомство, но у Элиз не нашлось никакого угощения.

— Разве здесь не живут люди? — спросила она у Алаана, наполнявшего мехи водой.

— Совсем немного. Большинство из тех, кто попадает в эти края, довольно скоро вновь оказывается в знакомом месте — впрочем, совсем не в том, которое ожидали. Потом, сколько бы они ни старались, им не удается сюда вернуться. Но даже и такие случаи редки. Дальше к северу, среди пустошей, дорогу отыскать легче — особенно по реке Уиннд.

— Замечательное место для воров — лучше не спрячешься, — заметила Элиз.

Она дала возможность своей лошади напиться, стараясь не промочить сапожки.

— Еще лучше для тех, кто скрывается от правосудия. — Алаан улыбнулся — возможно, пытался пошутить. Наконец он пристегнул мехи к седлу. — Мы отправляемся дальше. В некоторых местах склон будет очень крутым, так что нам придется спешиваться. Вы боитесь высоты?

— Не больше, чем многие другие, — ответила Элиз, крепче сжимая поводья.

Она наклонилась вперед, чтобы заглянуть в просвет между деревьями. На фоне неба вырисовались склоны горного кряжа. Она точно знала, что рядом с замком Брэйдон нет таких скал.

— Не бойтесь, — попытался успокоить ее Алаан. — Предстоящий нам путь только кажется опасным.

Элиз покачала головой, заставив свою кобылу двигаться вперед.

— Я не боюсь. Меня беспокоит то, что я вообще сюда попала… Один дневной переход — и мы оказались в местах, где никто не бывал раньше.

— Я бывал, — ответил Алаан. — И разве вам не нравится окрестный пейзаж?

— Здесь очень красиво. Но как-то странно. Что, если мы заблудимся и не сможем вернуться? — Кобыла неожиданно поскользнулась, и Элиз едва не упала.

— Мы не заблудимся, я легко могу найти дорогу назад. Даже если бы я вас бросил, уже через несколько часов, или даже быстрее, вы бы оказались в знакомых вам местах. — Алаан соскочил с лошади, привязал ее к ветке дерева и уселся в тени. — Мы можем немного отдохнуть.

Элиз оглянулась через плечо:

— А как там наши преследователи? Что делает рыцарь Хафидд?

— Пока я не хочу далеко от них отрываться. Пусть они продолжают нас преследовать. Хафидд еще не успел по-настоящему разозлиться.

— Откуда вы знаете?

— О, я знаком с ним много лет.

Кобыла попыталась наклонить голову, чтобы напиться еще, но Элиз не позволила.

— Вы его боитесь — как все остальные?

— Ну, не так, как остальные, но он вызывает у меня страх. — Алаан отошел на несколько шагов вверх по течению, где его частично скрывала листва, и снял рубашку через голову.

Белое тело являло странный контраст с загорелыми руками и лицом. Оно показалось Элиз мягким, хотя Алаан производил впечатление сильного человека.

Элиз понимала, что ей следует отвернуться, но не могла себя заставить. Когда Алаан наклонился к воде, она заметила у него на спине небольшой шрам — тонкая горизонтальная линия под лопатками. Элиз не знала, что думать о человеке, которому нанесли удар в спину — только клинок меча или кинжала мог оставить такой след.

Когда Алаан выпрямился и повернулся, чтобы снять рубашку с ветки, она увидела точно такой же шрам над сердцем. Элиз успела отвернуться, когда ее спутник вышел из-за кустов.

Выжить после такого страшного удара невозможно, подумала она, значит, кто-то пытался дважды убить Алаана — сзади и спереди.

Элиз привязала свою кобылу, которую назвала, когда ей ее подарили, Зорькой, к дереву, и они принялись готовить еду. Мимо, что-то тихонько бормоча, пробегала вода, мерцающий золотой свет проникал сквозь густую листву, окутывая путников призрачным покрывалом. Зорька взмахнула хвостом, отгоняя мух, и тут тишину нарушил негромкий птичий крик.

Алаан вскинул голову. Птичий крик повторился: уист, уист.

Алаан мгновенно вскочил на ноги, одним движением подхватив остатки незаконченной трапезы.

— Они ближе, чем я рассчитывал, — заявил он, помогая Элиз подняться.

Подтянув подпругу ее кобылы, Алаан помог Элиз сесть в седло. В следующее мгновение он уже сидел на своем коне, и они быстро поскакали вдоль русла ручья.

Лошади фыркали, копыта скользили, вскоре их бока покрылись потом, однако Алаан не останавливался. Вскоре они выбрались по крутому берегу наверх и поскакали дальше между деревьями. Прошло еще немного времени, и беглецы оказались на склоне холма, теперь Алаану пришлось перевести лошадей на шаг, выбирая дорогу среди скал, выступающих из мягкой земли. Они были не такими уж громадными — не больше пятидесяти футов в высоту и ста футов в ширину, но постепенно их количество увеличивалось.

После того как они обогнули очередной здоровенный валун, Алаан решил подняться на него, чтобы посмотреть назад, туда, где раскачивались кроны деревьев.

— Вон там, — сказал он, показывая вниз.

— Я не вижу…

— В просвете между деревьями. Видите, как сверкает на солнце вода?

— Да!

Колонна всадников переходила ручей, солнце блестело на гладких шлемах. Вскоре они исчезли за деревьями, точно муравьи в траве. Элиз еще несколько мгновений пыталась рассмотреть отряд.

«Они не причинят мне зла, — подумала Элиз. — Только Алаану следует их бояться. Они вернут меня домой. Домой».

Наконец Элиз повернулась к Алаану.

— Нам лучше поторопиться, — заявила она.

Теперь они поднимались вверх по диагонали, поскольку склон стал слишком крутым. Алаан обладал удивительным талантом находить звериные тропы, ведущие в нужном направлении, — а может быть, просто следовал за одному ему известными дорогами, Элиз не знала.

Несчастным лошадям пришлось нелегко, но и самой Элиз изрядно досталось. Мучительно ныла спина, у девушки несколько раз сводило мышцы живота и ног. Хотя Элиз часто каталась верхом, ей еще никогда не приходилась скакать по такой пересеченной местности, к тому же почти без отдыха. Она уже начала жалеть, что заявила о своей готовности просидеть в седле целые сутки.

Они выехали из рощи и оказались перед крутым склоном, заваленным громадными камнями. Впереди вздымалась такая крутая скала, что Элиз показалось, будто она угрожающе нависает над ними.

— Куда теперь? — воскликнула она.

Алаан спрыгнул на землю и перебросил поводья через голову своего скакуна.

— Вверх, — ответил он, — часть расстояния придется пройти пешком.

Элиз соскользнула с седла и последовала примеру Алаана, перекинув поводья на спину Зорьки. Закинув голову, Элиз вновь посмотрела на каменистую осыпь, вздохнула и, подобрав юбку, приготовилась к трудному подъему.

Мелкие камни осыпались под ногами, но хуже всего приходилось несчастным лошадям, и Элиз понимала, что Зорька не пошла бы вслед за ней, если бы впереди не шагал гнедой жеребец Алаана. Вскоре им пришлось остановиться, чтобы перевести дух.

Элиз обернулась назад и подумала, что если бы бедная Зорька оступилась, то соскользнула бы к самому подножию скалы.

— Куда вы меня ведете? — спросила Элиз, вновь бросив взгляд вперед. — Если они поднимутся вслед за нами, мы окажемся в ловушке.

— Там есть тропа, — ответил Алаан. — Довольно узкая и высокая, но вполне проходимая. Ваша кобыла наделена весьма спокойным нравом, а Брисс уже однажды прошел по ней; к тому же он побывал со мной во многих опасных передрягах. Он не дрогнет. — Алаан погладил голову жеребца, который сделал первый шаг вперед, что привело к маленькому обвалу.

Дата добавления: 2015-06-27