Хоромное строение

Так на Руси называли все жилые и хозяйственные постройки внутри двора-усадьбы, принадлежавшей одному владельцу. Простыми хоромами мог владеть любой свободный человек, это не обязательно храм или дворец. {86}

Благодаря многолетним раскопкам большими площадями (самый крупный раскоп достиг 3340 кв. м) мы можем представить общий вид Рязани и ее застройки к моменту монгольского нашествия. Сведения о градостроительстве в летописях и письменных источниках слишком отрывочны: археологические материалы, данные по истории деревянного зодчества Московского государства, этнографические аналогии позволяют реконструировать архитектурные ансамбли Рязани — цветущего людного города.

При воссоздании его облика встают трудности, обусловленные плохой сохранностью дерева и других органических остатков. Воздух, легко проникая в сухой и довольно тонкий культурный слой, способствует гниению деревянных сооружений, от которых в лучшем случае остаются бурые слои тлена, куски обгорелых бревен и плах. Дождь, ветер, плуг смели последние следы наземных домов, разрушили их печи. Такая ситуация определила необходимость тщательной, «ювелирной» методики раскопок.

После снятия верхнего слоя, поврежденного пахотой, начинали зачистки грунта горизонтальными пластами по 3—5 см толщиной. И тогда на фоне желтоватого материкового суглинка явственно проступали следы углубленных построек, исчезнувших с лица земли. Пересекающиеся под прямыми углами серые полосы расшифровываются как остатки нижних венцов наземных домов, большие прямоугольные пятна с включениями угля, золы, обожженной глины и огромного количества черепков посуды — как подполья домов или погреба. Пятна с округлыми очертаниями — хозяйственные ямы, отпечатки столбов относились к каркасным конструкциям, легким навесам или оградам. При выемке углублений на смену лопате приходили совки, кисти, ножи — так расчищали развалы печей, остатки деревянных конструкций, ямки от столбов и жердей. Чтобы не пропустить самой мелкой вещи, землекопы работали попарно: один копал, другой перебирал руками каждый комочек земли. По составу вещей определяли назначение помещений. Для точной фиксации находок на полевых чертежах раскоп с самого начала разбивали сеткой квадратов 2х2 м, на углах которых забивали колышки. Но это еще не все. При выемке заполнения сооружения посередине его обязательно оставляли бровку, то есть аккуратно зачищенную вертикальную стенку. Чередование слоев в профиле бровки (для каждого из них существуют условные обозначения) помогало понять устройство полов, перекрытий, кровель. {87}

При графических реконструкциях конкретных построек Рязани неизбежны разные варианты. Если нижние части сооружений мы восстанавливаем на основе точных фактов, то воссоздание их архитектуры в целом значительно сложнее. Тем не менее развитой градостроительный ансамбль Рязани, возведенный на живописном сочетании разнообразнейших построек, предстает перед нами во всей неповторимой былинной красоте.

С 1945 г., когда экспедиция под руководством А. Л. Монгайта начала раскопки на городище, археологами изучено 120 построек разного назначения. Среди них преобладают наземные жилища, иногда слегка углубленные в материк. Большинство жилищ ориентировано по сторонам света — древняя традиция домостроительства, объясняемая не только практическими соображениями освещенности.

В рязанских «избах», «истопках», как в Древней Руси называли отапливаемое помещение, преобладал архаический южнорусский тип планировки: печь, устьем обращенная ко входу, стояла в дальнем от него углу. Осью ориентации служила диагональ: красный угол — печь.

Печь, источник тепла и уюта, — это «языческий» центр жилища. В ней готовили не только обыденную, но и обрядовую пищу («печь в дому — то же, что алтарь в церкви: в ней печется хлеб»), использовали при лечении заболеваний благодаря поверьям об очистительных свойствах освоенного огня: одинокий добрый дух жилья — домовой ютился не только в подполье или на чердаке, но и под печью, и потому его ласково называли «запечным дедушкой». Угол с печью указывал на тьму, на заход, а противоположный ему красный, наиболее почетный, с полкой-божницей, где стояли иконы, — на полдень, на свет, восход. Так своеобразно русское двоеверие нашло воплощение и в структуре жилища.

Входной проем — источник дневного света — находился с южной или восточной стороны. Там же, в толще двух смежных бревен, прорубали и окна. Их называли «волоковыми», так как закрывали изнутри доской, «волочившейся» по специальным пазам. Во время холодов, чтобы в помещение проходил свет, доску отодвигали, а снаружи в оконный проем вставляли «оконницу» — деревянную раму с натянутым прозрачным материалом, например бычьим пузырем.

Схема устройства волокового окна

Если сруб для жилья устанавливали прямо «на пошве», то есть на земле, дверные проемы делали ниже человеческого роста, с высоким порогом для сохранения тепла в избе. {88} Естественно, археологически они не прослеживаются. В других случаях, чтобы сберечь тепло, пол жилища слегка углубляли.

Как показали раскопки в древнем Берестье (современный Брест), рядовая срубная изба имела от 12 до 14 венцов, при средней толщине венца 15 см, что дает высоту стен 1,8—2,1 м. Хоромы бояр, представителей княжеской администрации могли быть двухэтажными или стоять на подклете. Одно из таких зданий представляло собой в нижнем ярусе сруб — пятистенку, углубленный в землю на половину этажа. Он состоял из избы с печью и клети-кладовой. Простой геометрический расчет показал, что существовал второй этаж, куда поднимались по крыльцу, пристроенному над входом в нижние помещения. Второй этаж был трехкамерным с сенями и горницей, печь которой при пожаре рухнула в нижнюю клеть.

Рядом с этим домом исследовано особенно сложное живописное сооружение, условно названное теремом, теремным строением. Нижняя часть здания состояла из трех помещений, из которых восточное, с печью, и промежуточное заглублены в материк на половину этажа, а западное, квадратное в плане, — на целый этаж. К терему примыкала галерея на столбах. Тщательный анализ конструктивных особенностей этого уникального здания позволяет воссоздать его в виде жилого дома с горницей на избе и объединенной с ним башни-вежи. Башня с внутренним каркасом и системой лестниц между ярусами была увенчана теремцом-смотрильней, служившей дозорной вышкой. О крупных «косящатых» окнах здания говорят находки {89}

Реконструкция интерьера терема с башней-вежей. Здание воссоздано по расположению ям от несущих столбов, рассчитанных на высотную конструкцию, разному уровню полов в нижнем этаже, кирпичам от упавшей печи, находившейся в горнице. В помещениях терема показана меблировка — лавки, полки, столы: плотники называли это «нарядить нутро» {90}

стеклянных оконниц, которые вставляли в деревянные рамы с прорезными круглыми отверстиями. Былины сохранили известия о стеклянных окнах в домах зажиточных хозяев: мать Добрыни «глядела в околенку стекольчату».

Находки вокруг хором подтверждают богатство их владельцев: обломки поливной и стеклянной посуды, привезенной из Ирана, Сирии, Византии, серебряный перстень со знаком в виде кисти руки и, наконец, костяная печать в форме шахматной пешки. На ее круглом основании вырезано вглубь изображение св. Георгия-воина, может быть, небесного покровителя рязанского князя Юрия (Георгия) Ингваревича, павшего в битве с Батыем.

Особый интерес представляет так называемый двор воеводы с монументальным дворцового типа зданием, одновременно жилым и хорошо приспособленным для обороны. Оно раскопано на самом краю высокого окского берега и, примыкая к западной оборонительной стене, {91} сильно возвышалось над ней. Постройка сгорела дотла, так что ее размеры и план определили только по границам пожарища — слою золы, угля, обгоревших бревен. Тем не менее удалось восстановить этот сложный архитектурный ансамбль. Нижний этаж большого до-

Реконструкция того же терема. Слева — поперечный разрез с восточной стороны, справа — вид с севера. Важным мотивом композиции терема была галерея. Арочные галереи неизменно повторяются в произведениях прикладного искусства, книжной миниатюре, палатном письме икон и фресок

На одном из вариантов реконструкции «дом воеводы» напоминает массивную оборонительную башню с тремя рядами боя, обламами, шатровой кровлей и башенкой-смотрильней — «теремом златоверхим». Конструктивно связанное со стеной и имевшее выход на «заборола градские», здание органично входило в общую систему фортификации. Внизу реконструкция житного двора {92}

ма состоял из двух изб с кирпичными основаниями печей (2х2 м), с узкими сенями между отапливаемыми помещениями. К тыльной части дома примыкала маленькая клеть-кладовая с углубленным в стенку очажком. Мы обнаружили в клети два десятка замков и ключей к ним, множество гвоздей, бересту для обертки железных вещей, чтобы они не ржавели.

С юга к зданию прирубили срубную, более низкую, постройку, конюшню или хлев для зимнего содержания скота.

Во дворе возле хором расчищены амбары-«житницы», где в ящиках-сусеках и больших красноглиняных сосудах-амфорах хранили зерновой хлеб и другие сельскохозяйственные продукты. Зерна ржи, овса, пшеницы обуглены. Здесь же обнаружены железные косы-горбуши для сенокошения, замок с ключом: как и другие помещения, амбары обязательно запирали. Небольшие срубы житниц имели дощатые полы, чтобы хлеб не отсырел и был защищен от мышей.

Здание дворцового типа, самое богатое из раскопанных в Старой Рязани, вплотную примыкало к заборолам — рубленому брустверу наверху крепостной стены — и, следовательно, имело надстройку в виде «златоверхого терема», «вежи», «стражища». Открывавшаяся отсюда ширь захватывала дух: селения над крутыми береговыми склонами, бескрайние заокские просторы и голубые лесные дали, замыкавшие горизонт. А необъятный небесный свод, к которому человек средневековья постоянно обращал взоры, жил собственной, богатой знамениями жизнью: в погожие летние дни его голубизна навевала умиротворение, а в ненастье, когда клубящиеся облака вступали в свой извечный бой, вселял смутное чувство тревоги.

Судя по характеру находок в сгоревшей усадьбе, ею владел княжий муж — старший дружинник, боярин. Стеклянная вставка от перстня-печати с углубленной фигурой святого Георгия-воина указывает на его принадлежность к военной администрации города, «лучшим» людям. Об этом же свидетельствуют находки оружия и предметов снаряжения всадника: бронзовая булава — не только оружие, но и эмблема военной власти, наконечник сулицы — метательного копья, железные наконечники стрел, в том числе {93} арбалетный, шпоры. Хозяин дома, «ратному делу искусный», мог быть в родстве с княжеской семьей: на днище глиняного сосуда оттиснут трезубец — фамильный «знак Рюриковичей». Витязь с мечом и щитом, вырезанный на круглой костяной пластине, представлен в княжеской шапке. О богатстве семьи, проживавшей в хоромах, говорят и обнаруженные при расчистке пепелища четыре клада драгоценных женских украшений, каплевидная золотая привеска и серьга с жемчужинами, эмалевая пластинка с изображением грифона. Во время торжественных трапез на стол ставили высоко ценимую стеклянную посуду, исполненную в мастерских Царьграда и Коринфа, Кипра и египетской Александрии.

Оборудование плотниками интерьера избы лавками, полатями, полками называлось «нарядить нутро». «Наряжай избу и клеть» — таков заказ древоделам в новгородской грамоте на бересте. Археология Новгорода позволяет нам представить, какова была внутренняя обстановка и рязанских изб, искусство декоративного убранства дома. Русский человек, потомственный древодел и резчик, украшал витиеватыми узорами спинки кресел и стоявших вдоль стен скамей, на которых сидели и спали, вытачивал фигурные балясины для мебели — низких столов, лавок, расписывал стенки коробей — берестяных поделок для хранения белья, одежды и другой домашней утвари. На полках-полавочниках красовались резные из липы, березы, клена чаши, ковши с ручками в виде драконов, шкатулки с бронзовыми накладками, орнаментированными плетенкой. В углу напротив печного устья — «бабьем куту» — женщины пряли: при раскопках в Новгороде найдены резные прялки и юрки — приспособления для снования нити в форме небольшого круглого стержня. Для освещения чаще всего служила лучина, пучки которой вставляли в кованые фигурные светцы, вбитые в стену. Но в богатом доме, о котором идет рассказ, могли употреблять и сальные, а то и восковые свечи: бронзовый литой подсвечник обнаружен на Северном городище. Огнива-кресала для высекания огня — обычная находка в рязанских жилищах.

Как и другие исследованные экспедицией усадьбы, боярские хоромы окружала заплотная ограда из отдельных прясел: в пазы врытых в землю столбов вставляли концы заплотин — горизонтально положенных бревен или плах.

В одном из открытых нами наземных жилищ рядового горожанина удалось определить конструкцию крыши. Размеры сруба 4х4 м типичны для русской крестьянской {94} избы. Вообще размеры рязанских срубных построек довольно постоянны, так как модулем служила длина бревен, обычно от 4 до 5 м и реже 6—7 м в больших домах. При двухкамерной планировке длина дома достигала 8— 12 м. В жилище, кроме остатков крыши, расчищен дощатый пол, настланный на лаги-переводины. Половицы лежали «по ходу», то есть от двери, чтобы входящий двигался вдоль, а не поперек настила: Это связывали с ритуальной идеей пути, дороги: «Полы во сне мыть — к перемене житья, местожительства». В русских деревнях покойников, которым предстояло путешествие в иной мир, всегда клали вдоль половиц. В свадебных песнях половица-мостовиночка означала изменение жизненного пути молодоженов.

Напротив глинобитной печи выявлены ножки от стола, стоявшего вдоль половиц, как до сих пор в северорусских деревнях. В восточнославянском жилище стол всегда расположен в красном углу. От печи вдоль всей стены дома тянулись полати для сна — помост на столбиках. Тесная изба служила всей семье для работы и отдыха, приготовления пищи и еды. В ней обнаружены обломки гончарной посуды, стеклянные бусины, костяная проколка, бронзовый перстень с орнаментированным щитком, просверленный кабаний клык-амулет, ножи. На сгоревшем полу удалось различить следы двух круглых лукошек, решета, большого деревянного гребня для чесания льна.

Типы оград и постройки каркасной конструкции по материалам раскопок в Рязани. 1 — забор-оплот: бревна-заплотины забирались в пазы вертикальных столбов; 2— частокол; 3 — частокол с подпорками-раскосами; 4 — ограда из парных столбиков с горизонтальными жердями; 5 — плетень; б—7 — мазанки с плетневой основой стен; 8 — изба каркасной конструкции с плетневой выгородкой запечного пространства; 9 — изба с пандусом у дверного проема для удобства затаскивания громоздких грузов; 10 — мазанка с печью в полукруглом закруглении стены {96}

От бревен рухнувшей крыши сохранились лишь полосы, заполненные мелкими угольками. Крытые тесом кровли рязанских жилищ были двускатными и достаточно отвесными, чтобы не дать удержаться на них обильно выпадающим снегам. Для средневековых изб характерна самцовая конструкция: в самцы — бревна фронтона, замыкающие треугольником чело избы, врубали длинные продольные бревна-слеги. Они образовывали каркас крыши — решетину, на который настилали тесовый накат кровли. В последний венец с длинных сторон дома врубали курицы — крючья из комлевых частей стволов, служившие для поддержания водосточных желобов — потоков. Крюкам придавали форму птичьих голов. Гребень крыши венчала князевая слега — кнес, уподобляемая головному убору воина. По древнему названию крыши «охлоп» эту деталь называли еще охлупнем. Нередко для охлупня дерево выкапывали с корнем и комлевую часть обрабатывали в виде скульптурной головы коня. Вознесшийся над домом священный конь, связанный с почитанием благодатного солнца, даровал счастье и благополучие обитателям усадь-{95}бы, отпугивал от нее духов зла. Торцы слег со стороны фронтона прикрывали досками-причелинами, украшенными резьбой. В возведении кровли плотники обходились без единой металлической детали.

Все печи в жилищах были беструбными. Чтобы выпустить дым, открывали дверь и волоковые оконца. «Горечи дымные не претерпев, тепла не видати» — гласило древнее изречение. Курная изба считалась более теплой и долговечной, в ней сохранялся сухой воздух, при топке расходовали меньше дров. Выходящий в помещение дым дезинфицировал его.

Неопытные археологи иногда принимают за жилые землянки обширные подполья глубиной до 1,5—2 м, расположенные под всей площадью наземной избы, а иногда и под сенями. Но в подпольях (подвал, подызбица, подклет, погреб) — помещениях для хранения репы, капусты, бобов, хмеля, лука, чеснока, а также яблок и ягод вишни — не было печного отопления. В Новгороде открыт погреб XII в. — как показывает само слово, «погребенное» в землю сооружение, который сохранил 14 венцов и пол из гладко отесанных досок. Во дворах усадеб выкапывали и отдельно стоявшие погреба для хранения снеди, вина, «медов господьскых», разных запасов. Поверх подземной части закрепленного срубом погреба ставили двускатную крышу на самцах, присыпанную для утепления землей. В заполнении подызбиц, куда вели лазы в полу, обычны кости животных и рыб, обломки толстостенной тарной керамики — амфор (на Руси их называли корчагами), косточки вишни. Здесь хранили овощи, мясные и молочные продукты.

Типы наземных изб без подполий. 1 — двухкамерная постройка с хозяйственными ямами; 2 — изба с земляными лавками по периметру стен, стратиграфические наблюдения позволяют реконструировать потолки («подволок», «подволока»), которые старались утеплить; 3 — жилище с заглубленной центральной частью; 4—5 — избы с полатями и нарами под ними, по столбовым ямкам воссоздаются лавки вдоль стен и столы; жилища имеют глинобитные или дощатые полы; 6 — изба с тамбуром у входа. Рязанские «полуземлянки» представляют собой одноэтажную клеть, заглубленную в материк на глубину промерзания, то есть практически наземные постройки {98}

В Рязани были распространены и обширные хлебные ямы для длительного хранения зерна и муки. Они обычно имели грушевидную форму, а их расширяющиеся книзу стенки обмазаны глиной и обожжены. После заполнения зерном яму закрывали плотно пригнанной дощатой крышкой {97} и сверху засыпали землей. Зерно в такой яме сохранялось десятки лет.

В былине о Дюке Степановиче герой говорит князю Владимиру: «Печи у тебя биты глиняны, а подики кирпичные». Среди разнообразных печей в Рязани открыты и прямоугольные глинобитные, на опечке каркасно-столбового или срубного устройства. Под нижний венец опечка подкладывали гидроизоляционный слой бересты для предохранения дерева от загнивания, а сверху перекрывали настилом из плах с часто подновляемой толстой глиняной обмазкой — подом печи. Попутно отметим, что берестой оборачивали нижние венцы срубов зданий. Края пода печи в одном из больших домов выложены древнерусским кирпичом-плинфой, в других боярских покоях основание большой печи целиком кирпичное. И по размерам, и по устройству — поскромнее печи в жилищах рядовых горожан. Они глинобитные, иногда с примесью мелкого известняка, установленные иногда на уровне пола, но чаще для удобства хозяйки — на возвышениях-опечках: глиняной подушке поверх пола, помосте из досок на столбиках. В подпечную яму выгребали золу, ее использовали и для хранения кухонного инвентаря. Если устье печи располагалось низко, то перед ним выкапывали предпечную яму, куда спускалась стряпуха. Своды печей в форме полуцилиндра или округлые диаметром от 1 до 1,5 м и высотой до 90 см изредка имеют следы каркаса из переплетенных прутьев. Расчищены печи, вырезанные подбоем в материковых стенках подполий или погребов. Интересны печи с круглыми отверстиями в верхней части для установки горшка. В стороне от строений раскопаны остатки летних печей: стряпали и на открытом воздухе.

Как показали археологические исследования, лицо города определяли наземные срубные дома из одной избы или с примыкавшей к ней холодной комнатой-клетью. От наземных не слишком отличались жилища, заглубленные для сохранения в них тепла в суглинистую почву. Из-за заборов усадеб, со стороны улиц и площадей, виднелись высокие двускатные кровли. {99}

Для жилищ Рязани характерны обширные подполья-подызбицы. 1 — в подполья спускались по земляным, облицованным деревом ступеням или приставным лестницам; 2 — припечная яма; 3—4 — иногда подполья достигают 2 м глубиной, в них устраивали полки для хранения имущества и продуктов: 5 — иногда ниже подполий выкапывали ледники, прикрытые откидными крышками; 6 — подпольные помещения облицовывали вертикальными жердями; 7 — двухкамерные дома также имели подполья {100}

Погреба в виде землянки с двускатной крышей-напогребницей до сих пор можно встретить в деревнях Рязанщины {101}

Постоянное жилье со всеми чадами и домочадцами, связанными родственными узами, с нераздельным хозяйством и общим имуществом-«имением», на Руси называли «домом». Это родной кров, достаточно замкнутый в родовом обществе, в условиях жизни большого города уже не изолирован от мира соседей. За светом в своем окошке средневековый горожанин ощущал необъятный божий мир, раскинувшийся за пределами ближайшей округи. Но необычайно живуче и осознание дома как «своего мира», дарующего защиту и благоденствие. Отсюда магические обычаи при закладке дома: под углы нижнего венца клали деньги или хлеб (может быть, глиняные «хлебцы», найденные при раскопках), чтобы в семье не переводился доста-{101}ток. При установке матицы потолочного перекрытия специально варили пиво и во время застолья гости высказывали пожелания благополучия: «Хозяину добро здоровье, а дому доле стоять. На месте сгнить и стоять» — то есть не сгореть от пожара, а стоять, пока не сгниет.

Повседневная жизнь рязанцев проходила под стук топора: плотницких дел мастер поистине вездесущ. Для русского человека строительство новой избы — торжественный, исполненный глубокого смысла обряд.

«БЕ БО МЕСТО ВЕЛМИ ПРЕКРАСНО»

В легенде о граде Китеже записано: «Повеле благоверный князь Георгий Всеволодович строити на берегу того Светлояра град именем Болший Китеж, бе бо место велми прекрасно». Словно сказочный град гляделась в воды Оки и Рязань с ее рублеными стенами и вежами, над которыми возвышались позолоченные главы храмов и терема боярских палат. Со стороны реки панорама города развертывалась с захватывающим богатырским размахом. Обращенный к главной водной магистрали фасад города с его церквами-маяками рисовал в воображении плывших по Оке некую землю обетованную, где властвует ласковый князь с блестящим двором и куда стремятся все достойные люди, чтобы найти применение своим лучшим качествам — силе, отваге, преданности родине. Иначе выглядел город с противоположной стороны, напольной, — уже не как гостеприимно распахнутый во внешний мир, а как могучая крепость, недоступная для врагов. Приречный ансамбль и вид со стороны «дикого поля» при общей выразительности силуэта воздействовали на зрителя совершенно по-разному.

В средневековье основание города и любая другая форма устроения земли мыслились как узнавание «божественного промысла», тех вечных начал, которые роднят людей с окружающим миром. Древнерусские города — неповторимые архитектурные ансамбли, строительство которых вели в органическом единстве с пейзажем. Подчинение сложному рельефу, контраст вертикалей церквей и массовой городской застройки, отсутствие стандартных зданий вели к разнообразию силуэтов Рязани с разных точек, многоплановости и ярусности ее композиции, живописности и пластики архитектурных форм.

С высоты Соколиной горы над устьем Серебрянки от-{102}крывалась панорама всего

Как и в других древнерусских городах, в Рязани господствовала усадебная (дворовая) застройка. Реконструктивный план самого крупного раскопа № 13. Разделявшая дворы неширокая улица выходила к Оковским воротам. К улице примыкают заборы и хозяйственные постройки; жилые дома как правило, располагались в глубине участка. Мастерские связанные с огнем старались ставить поодаль от дома. В Рязани прослежена стабильность частных усадеб: сгоревшие постройки восстанавливали на прежнем месте хотя при этом иногда менялось их назначение {103}

всего города с его крепостными сооружениями, церквами, усадьбами ремесленников, хоромами купцов и бояр. Нижний ярус ансамбля составляли ограды, ворота, дорожные кресты и часовни, строения служб; средний — жилые дома, в зажиточных владениях — с высокими теремами, горницами и домовыми храмами; и, наконец, верхний ярус — церкви, как важнейшие ориентиры, венчающие городской ландшафт.

Реконструкция застройки на том же раскопе. Социальное расслоение не получило отражения в четком топографическом разделении дворов: усадьбы рязанской аристократии и простых ремесленников располагались поблизости друг от друга

Основой планировочной структуры Рязани являлась усадебная застройка. Археологическим признаком усадеб служат следы оград, окружавших комплекс жилых, хозяйственных и производственных помещений. В Древней Руси усадьбу, то есть участок земли с постройками, составлявшими замкнутое хозяйство, называли словом «двор». Город распадался на множество частных дворов, различных по размеру в зависимости от знатности и состоятельности владельцев. В летописях упомянуты как княжеские, боярские и епископские дворы, так и дворы непривилегированных горожан. Дворовое владение как место жительства отдельной семьи служило единицей обложения. «Муж»-дворовладелец нес ответственность перед городской общиной и {104} центральной властью за исправную уплату даней, участие в строительстве укреплений, не мог остаться в стороне и от военных дел.

Двор ремесленника-ювелира на раскопе № 17. В его пределах найден клад женских украшений из серебра. Обращает на себя внимание дом — образец развитой строительной культуры. Он состоит из построек разного назначения, связанных в единый хоромный комплекс. В рязанском домостроительстве впервые встречен крытый хозяйственный двор, окружающий клеть с трех сторон

Обширные боярские дворовладения площадью от 1000 до 2000 кв. м, в отличие от Новгорода, в Рязани пока целиком не раскопаны. За высокими оградами этих усадеб, напоминавших маленькие цитадели, жили должностные лица, занимавшие важные посты в княжеской администрации, связанные с судом, сбором налогов. Господ окружали подневольные люди, челядь. Придворных при князе, входивших в дружину, называли «дворянами». Их награждали земельными пожалованиями, деньгами либо «кормлением» — натурой: продуктами и питьем, оружием и конями.

Нашей экспедицией полностью исследованы усадьбы свободных ремесленников плавильщика железа и ювелира-бронзолитейщика. Они занимали площадь около 400 кв. м, как и дворы рядовых горожан древнего Новгорода. В глубине прямоугольного в плане участка возле за-{105}бора стояли жилые дома, а мастерские и хозяйственные помещения размещались по периметру ограды. Центральная часть усадьбы оставалась свободной от застройки. На улицу и в проулки выходили глухие стены хозяйственных служб, заборы и ворота. Такая планировка дворового строения с несвязанно расположенными постройками называется свободной.

Знать участвовала в военных походах и дипломатических миссиях, купечество разъезжало по торговым делам, в то время как преобладавший в Рязани относительно оседлый слой ремесленников и переселившихся в город крестьян ориентировался на свой дом и собственное дело. Поэтому, если жилище погибало в огне, новое строили на том же месте, и границы усадьбы оставались постоянными. Согласно древнерусскому градостроительному законодательству, лицу, обновлявшему ветхий двор, запрещалось изменять его первоначальный вид, расширять и надстраивать старый дом, чтобы не отнять света и лишить вида-«прозора» соседей. Категорически возбранялись прирезки к частным усадьбам земли, отведенной под улицы и площади.

Дворы отделялись друг от друга проходами в 3—4 м шириной. Удалось проследить следы вымосток в проулках: на толстый нивелировочный слой глины клали продольные бревна-лаги, поверх лаг — плоско затесанные плахи.

Как показали раскопки, в Рязани не существовало обособленных аристократических кварталов: боярские гнезда располагались бок о бок с усадьбами ремесленников. Да и сами «кузнецы железу, меди и серебру» были достаточно зажиточными людьми. Большой клад женских украшений из серебра найден поблизости от железоплавильных мастерских, два клада ювелирных изделий обнаружены на полу ничем не примечательного земляночного жилища.

Где-то в прибрежной части городища, вблизи одного из храмов, возвышался до сих пор не отысканный археологами княжеский дворец. Возможно, его остатки разрушены оврагами и оползнями. Обнаружение княжьего дворца, как центра политической и административной жизни, было бы редкой удачей. Здесь разбирались тяжбы между горожанами, вели на расправу преступников, перед выступлением в поход сюда сходилось городское ополчение, тут же хранилась княжеская казна.

Пожары — бич городской жизни. Для борьбы с огнем жители располагали только лестницами, крючьями да деревянными ведрами. В Рязани между крепостными стенами и {106} усадебными участками оставили 20-метровую незастроенную полосу, чтобы при возникновении пожара в городе пламя не перекинулось на укрепления.

Попробуем приблизительно подсчитать количество жителей в Рязани периода расцвета — к началу XIII в. Территория города вместе с подолом и предместьями достигла к этому времени около 100 га. Коэффициент плотности застройки составлял примерно 60 проц., так как следует исключить площади, улицы, «задворные строения» — все постройки вне усадеб. К ним относятся скотные дворы и конюшни, риги и овины, а также церковные владения, огражденные заборами. Много места занимали земельные угодья в черте города — фруктовые сады и огороды. Слишком большую укрепленную площадь Южного городища, рассчитанную на дальнейший рост Рязани, ко времени монгольского нашествия не успели полностью застроить.

Таким образом, если занятое усадьбами пространство составляло 60 га при средней площади усадьбы 400 кв. м с численностью семьи 5 человек, то можно считать, что в стольном граде проживало около 8 тыс. обитателей. По летописным известиям, в Рязани имелись тысяцкие (тысяча — войсковое подразделение), и, стало быть, число ратников превышало тысячу, а население в целом превосходило 5 тыс. По подсчетам историков, сельская округа могла прокормить население города от 5 до 10 тыс. человек.

По средневековым меркам Рязань — большой город. Достаточно сказать, что в XII в. Париж насчитывал около 25 тыс. жителей, а крупнейшие города Германии: Регенсбург — около 25 тыс., Кельн — около 20 тыс., Страсбург — около 15 тыс. жителей.

Дата добавления: 2015-06-27