Гребенщики, токари и другие

Наименования резчиков по кости отражали их специализацию или инструментарий, которыми они пользовались. Работа костореза — сложная и длительная, идет ли речь об утилитарных предметах массового спроса или художественных произведениях. Кость прочнее древесины, ее обработка требует большей затраты труда. Мастера костяных дел изготовляли и мелкие поделки из дерева: ведь инструменты были одни и те же. Это — пила и сверло, нож и резец, струг, токарный станок. Об устройстве токарного станка, на котором вытачивали круглые объемные вещи, например, шашки, пуговицы, ничего сказать нельзя. Остальные инструменты косторезов хорошо известны по раскопкам в Рязани.

В 1978 г. нами почти полностью исследована усадьба ремесленника, хозяин которой специализировался на изготовлении костяных гребней. Его небольшая, слегка заглубленная в землю мастерская и все пространство вокруг были насыщены сотнями заготовок из кости и рога, отходами и бракованными предметами.

Поделочным материалом служили кости крупного и мелкого рогатого скота, лошади, рога лося. Резчик особенно ценил рог из-за его пластичности, мягкости и размеров, позволявших вытачивать вещи разной величины и формы. Рога не требовалось обезжиривать.

После тщательного отбора образцов следовало обезжиривание и размягчение кости посредством варки и неоднократного кипячения в воде со щелоком. Для этого служила расчищенная в углу мастерской глинобитная печь с сохранившимся подом. После длительного вываривания берцовых, пястных и плюсневых костей с помощью клиновых зажимов гребенщик расправлял их в плоские пластины и расчленял лучковой пилой. У двусторонних гребней одна сторона нарезана толстыми редкими зубьями, а {158} другая представляет собой частый гребень гигиенического назначения. В ход шла миниатюрная пилка, подобная той, которая вместе с ножичком и каким-то третьим инструментом была найдена нанизанной на кольцо в мастерской костореза на Северном городище. Широкие плоскости гребня мастер обрабатывал ножом, плоским стругом с лопаткообразным лезвием и зачищал напильником. Тем же напильником он затачивал и округлял зубья. К инструментам костореза относятся сверло с заостренным ложковидным пером и крючковидный резец.

Кроме неорнаментированных, мастер делал наборные гребни с украшенными накладками. Узор наносился маленьким циркульным резцом, одна ножка которого ставилась неподвижно, а другая описывала вокруг нее кружок.

Циркулярный орнамент характерен и для рукоятей ножей из расщепленных на пластины трубчатых костей или распрямленных ребер. Из роговых отростков вырезали овальные пластинки-затыльники, крепившиеся на торце деревянной рукоятки ножа. Многочисленны костяные орудия для изготовления одежды: иглы для сшивания грубых материалов, вязальные иглы из полых птичьих косточек со срезанным под углом концом и отверстием в нем, проколки, кочедыки, употреблявшиеся для плетения изделий из луба и бересты. Трубчатые косточки с парой просверленных друг против друга отверстий употребляли для ссучивания нитей; полые цилиндрики с несколькими расположенными в ряд отверстиями использовали при подготовке для тканья на горизонтальном ткацком стане. При помощи этих цилиндриков-юрков соединяли продольные разноцветные нити основы, идущие параллельно вдоль ткани.

Найденные в Рязани костяные предметы боевого и охотничьего снаряжения отражают влияние культуры степных кочевников, особенно принадлежности воина-всадника и его коня. По своей форме псалии — подвижные прищечные ограничители в удилах, застежки от конских пут, петли для подвешивания колчанов, шаровидные навершия плетей с клювовидным выступом схожи с кочевническими древностями. Обнаружено много втульчатых и черешковых наконечников стрел — пулевидных, применявшихся при охоте на пушного зверя и в бою, а также «томáров стрельных» — тоже охотничьих, но с тупым концом, чтобы не повредить драгоценной шкурки. Многие костяные наконечники, например ромбовидные, подража-{159}ли железным. Для нанесения внезапного удара в гуще конной схватки были незаменимы кистени. Их удлиненно-яйцевидные гирьки вырезали из рога лося и снабжали отверстием для металлического стержня с петлей на конце.

Из рук рязанских косторезов выходили принадлежности одежды и украшения: круглые пуговицы, стержневые застежки, фигурные нательные крестики. О популярности детской игры в бабки мы можем судить по находкам астрагалов домашнего скота, утяжеленных металлическими штырями. При азартной игре в кости — «зернь» — метали кубики с нанесенными циркулем очками на гранях от 1 до 6. Долгие вечера коротали за игрой в «шашки-шахматы», как то описано в одной из былин:

Сидят молодцы во белом шатре,

Во белом шатре белополотняном,

Сидят молодцы, забавляются,

Играют в шашки-шахматы,

В тыи велеи залоченыя.

Вырезанный роговой кружок из раскопок в Рязани с изображением пешего воина мог относиться к богатому набору для игры типа шашек или служить привеской. Массивная фигура воина в рост выполнена в высоком рельефе. Резчик точно передал детали костюма и оружия. Ратник одет в длинный подпоясанный кафтан из тяжелой ткани с оторочкой по подолу. Высокая шапка с узкой опушкой напоминает княжескую. Правой рукой дружинник сжимает меч с круглым навершием рукояти и широким, заостренным клинком. Левая рука воина покоится на миндалевидном щите. Длинное верхнее платье, мягкая шапка с меховой опушкой, меч как символ власти позволяют признать в воине знатного дружинника или князя.

Костяная рукоятка ножа с резными изображениями птиц. Сверху и снизу — прорисовки орнамента на гранях рукоятки

К образцам объемной резьбы относится печать в форме современной шахматной пешки, выточенная на токарном станке. На ее круглом основании вырезано вглубь изображение святого Георгия — воина со щитом, копьем и мечом. Можно предположить, что на печати представлен небесный покровитель рязанского князя Юрия Ингваревича, погибшего при нашествии Батыя.

К редким поделкам относится рукоятка ножа с тонким гравированным рисунком. Композиция на гранях включает трех птиц, идущих друг за другом. Параллельно им вьется растительный побег. Интересно, что тождественная фигурка птицы вырезана на костяной пластине, найденной на киевском Подоле, у берега Днепра. Сходство настолько ве-{160}лико, что в обоих изделиях усматривается рука одного мастера.

Из тонкой пластины исполнена выразительная по своему динамизму фигурка хищника семейства кошачьих. Острые зубы зверя обнажены, гибкая спина угрожающе выгнута. Как воплощение силы и ловкости, изображение барса в агрессивной позе могло украшать какой-то предмет вооружения.

Без археологии о простом трудящемся люде Древней Руси мы знали бы ничтожно мало. А ведь на этих безвестных работниках держалась набирающая силы экономическая жизнь городов. Из маленьких мастерских с главным мастером и одним-двумя учениками выходили произведения подлинного искусства. Только раскопки дают представление о многообразных эмпирических знаниях и высокой квалификации народных умельцев, об условиях их работы и быта. Язык немых вещей становится красноречивее письменных документов. Микромир вещи с исчерпывающей полнотой рисует творческую деятельность человека, часто владевшего несколькими специальностями по принципу «ремесло за плечами не виснет».

Археологические находки, будь то бытовые предметы или уникальные ювелирные украшения, свидетельствуют, что древние рязанцы великолепно знали свойства прос-{161}тых и драгоценных металлов, температурные режимы плавления (до 1000—1200 градусов!). Их кузнецы владели техникой цементации — насыщения поверхности стальных орудий углеродом для повышения их твердости, износостойкости. Яркие, насыщенные цвета эмалевых и стеклянных изделий, поливной керамики подтверждают знакомство с химическими особенностями минералов и растений. Каждая вещь несет ценную информацию об основанных на опыте познаниях людей той эпохи.

В открываемом нами вещном мире прослеживаются и такие явления, как пополнение рязанского населения пришлыми «рукодельными людьми» — выходцами из Киева или Чернигова. Растущему городу требовались ремесленники всех специальностей. Из «простой чади» — опоры княжеской власти — рекрутировалось войско. Недаром за убийство ремесленника, как и за убийство княжеского сельского старосты, «Русская Правда» устанавливает пеню в 12 гривен — в два с лишним раза больше, чем за убийство смерда и холопа.

...Тихим солнечным вечером, когда ползущие по раскопу тени все удлиняются, хорошо посидеть на земляных ступеньках, ведущих в расчищенное древнее жилище или мастерскую. На время забываешь об усталости, куда-то отступают мысли о повседневных делах и тогда возникает ни с чем не сравнимое умиротворяющее чувство сопричастности к бытию людей, навсегда затерянных в сумерках средневековья, что некогда жили и трудились здесь. Их смутные тени как будто облекаются в плоть, становится ощутимее связь поколений, таких близких и далеких одновременно. И невольно приходят на память строки Валерия Брюсова, тонко чувствовавшего старину поэта:

А древние пращуры зорко

Следят за работой сынов,

Ветлой наклоняясь с пригорка,

Туманом вставая с лугов.

И дальше тропой неизбежной,

Сквозь годы и бедствий и смут,

Влечется суровый, прилежный,

Веками завещанный труд.

«Век за веком». {162}

ГЛАВА 5

Дата добавления: 2015-06-27