По Руси гуляли скоморохи

Произведения мастеров по металлу позволяют нам заглянуть в затерянный мир языческой старины. Тесно связанные с народным творчеством, златокузнецы чувствовали себя свободнее от жестоких канонических предписаний, чем создатели фресок и мозаик. Преображая мир в духе древних преданий, включая в него образы странных существ — сирен, грифонов, кентавров, объединяя неживое и живое по законам мифа и сказки, где люди, звери и растения действуют заодно, мастера вносили в свои произведения мотивы, чуждые аскетическому христианскому мировоззрению.

...В 1966 г. на краю береговой возвышенности в западной части городища мы вели исследование погибшей в огне богатой боярской усадьбы. Для выяснения границ здания, прослеженных по мощному угольному слою, от раскопа заложили пробную траншею. И когда у самого ее конца лопата одного из рабочих звякнула о металл и в ход пошли ножи и кисти, мы поняли, что этот начавшийся так буднично день подарил нам редкую удачу.

Клад был зарыт на глубине всего 25 см. Сложенные компактно вещи завернули в полотняную ткань. Внутри двух широких браслетов-обручей лежали серебряные денежные слитки-гривны. В состав сокровища входили еще два браслета, витых из толстой серебряной проволоки.

Оба серебряных обруча из двух полукруглых створок на шарнирах оказались необычайно интересны. Изображения обрамлены позолоченной рубчатой проволокой, образующей арочки и прямоугольные клейма. Фигуры гравированы мелкозубчатыми линиями и оставлены в серебре, фон покрыт чернью.

На одном из обручей в средней арочке представлен гусляр в платье скомороха: колпаке, вышитой рубахе и щегольских сапожках. Он сидит на узорчатой лавке из цельного куска дерева, ее ножки — естественные сучки. Музыкант играет на крыловидных пятиструнных гуслях — былинных «гуселках яровчатых», излюбленном инструменте древнерусских сказителей. «Гусельныя словеса» — желанное развлечение в домашнем и придворном быту. Со {181} «звончатыми» гуслями ходили от села к селу «веселые молодцы» скоморохи — «гудцы» и «игрецы», «гусленые гласы испущающие», как о том повествует русская былина:

Веселые скоморохи

Садилися на лавочки,

Заиграли во гусельцы,

Запели оне песенку.

При раскопках в Новгороде в жилых домах XI—XIV вв. обнаружены целые корпуса и детали таких же, как на браслете, гуслей. Самые ранние имеют пять струн: музыковеды считают пятиструнность соответствующей пятитоновому ладу русской народной песни.

Под арочкой справа от гусляра сидит игрец с другим «гудебным сосудом» — прямой дудкой-свирелью в руке, отхлебывающий из чаши хмельное питье. Во время празднеств пиршественная утварь получала обрядовое осмысление, а священные напитки в архаичных поверьях даровали мудрость и поэтическое вдохновение. На рязанском обруче инструментальная музыка скоморохов («гудьба», «бряцание», «сопение») неотделима от «песен бесовских» и «плясовой игры».

По левую сторону от гусляра представлена девушка-плясунья, пьющая из сосуда с пьянящим ритуальным зельем. На танцовщице нарядная рубаха с покрытыми вышивкой воротом и подолом. Очень широкие и длинные, распущенные для пляски рукава свисают почти до земли. Взмахивая ими, как крыльями, в такт мелодии, танцовщицы учащали «говорящие» движения рук в самые экстатические моменты пляски. Как и хоровод, «многовертимое плясание» — танец обрядовый. Плясунья простоволоса, в косу вплетена лента-косник. Наши предки верили, что распущенные непокрытые волосы придавали танцовщицам чародейную силу, — девушки распускали их при ворожбе и гаданиях. На Руси замужняя женщина тщательно закрывала волосы. «Простоволосая баба» могла якобы как-то вредить окружающим, «светя волосом». Отсутствие головного убора у «вещих женок», «чаровниц», волхвиц — одна из примет нечистой силы — русалок, кикимор. Поскольку длинные рукава и понева танцовщицы украшены волнистыми линиями и орнаментом «гусиные лапки» — знаками водной стихии, можно думать, что сценка изображает магическое моление о дожде.

Языческий смысл плясания под «гудение струнное» подчеркнут звериной маской у ног танцовщицы. Машка-{182}ры — атрибут скоморошьих потех — известны из раскопок в Новгороде. Кожаные маски-скураты в виде человеческого лица имеют прорези для глаз, носа и рта, зубы намечены зигзагообразной линией, нос-клапан пришит. Церковные авторитеты осуждали ношение «харь», «личин косматых и зверовидных», утверждали, что ряженые, теряя образ человеческий, совершают вопиющее святотатство. Маскированных побаивались, наделяя магическим даром: в воображении народа — это чаровники, ведуны. Во всей Европе ряженье восходило к аграрным языческим празднествам. «Маскоблудные действа» разыгрывали в периоды солнцестояний, что указывает на связь с солярным культом, на святочных и масленичных карнавалах с их почитанием умирающих и воскресающих божеств плодородия. Цель перевоплощения человека в иное существо — заклинательными приемами обеспечить крестьянскому дому покровительство высших сил.

На рязанском браслете песнопевец-гусляр, дудочник и плясунья-ворожея, творящие «службу идольску», связаны с соседними изображениями. Привлеченные чудными звуками, птицы над гусляром, символы небесной сферы, олицетворяли вдохновение, дар предсказания. Верили, что эти всевидящие посредники между землей и небом провидят будущее. Пророческий грай птиц словно вторит «рокотанию» «живых струн» прорицателя-гусляра. «Вещие» птицы — надежные оракулы, провозвестницы погоды, они служили календарем крестьянам. Гадания по птичьему полету церковь осуждала как демонские.

На второй створке обруча в средней арочке помещен грифон — крылатый лев с орлиной головой, в боковых — фантастические создания, напоминающие сиринов. У них человеческая голова в остроконечном колпаке, как у скоморохов, птичье туловище с двумя звериными лапами и змеевидный хвост. Как известно, с античного времени сирены, как и русалки русской мифологии, — обольстительные существа с божественным голосом, заманивающие смертных в водную пучину (в христианской символике — на путь греха) очарованием музыки и песен. Сирены с лицами скоморохов на браслете олицетворяют стихию запретных «сатанинских игрищ»: они явно привержены «лести дьявольской», а не «божественным словесам».

Таким образом, на рязанском браслете развернута сцена скоморошьих действ, против которых с XI и вплоть до XII в. выступало русское благочестивое духовенство. «Сборища идольские» сопровождались инструментальной музыкой, {183} «песнями пустотными», плясками мужчин и «кощунниц бесовских», играми ряженых в «хари», обильным пиршеством и воинскими ристаниями. На Руси еще долго после принятия христианства продолжали чтить прежних языческих богов или поклоняться новым святым в старой дохристианской форме. Несмотря на обличения моралистов, языческая обрядность, вдохновлявшая мастеров, продолжала сохраняться «по оукраинам», в том числе в Рязанской земле. Сосуществование на украшениях христианских мотивов со сценами «кумирских празднований» свидетельствует о том, что, вопреки богословской ортодоксии, народ не видел в своих увеселениях ничего противоречащего истинному благочестию. Заклинательные обряды и суеверия языческой поры уживались с исполнением приписываемых церковью дел и ритуалов. Христианство и язычество в Древней Руси — разные проявления единого восприятия мира человеком, еще не выделившимся из природы.

Декор на обручах говорит о связи бытового уклада богатого боярского двора, а не только низших сословий, с праздничной культурой Руси, уходящей корнями в языческое прошлое. «Безчинныя» скоморохи участвовали в свадьбах и поминках, в зимних и весенне-летних празднествах аграрного календаря, без них не обходились и пиры знатных людей. В те времена здравица — слово доброго пожелания на пиру — сулила тому, кому высказывалась, довольство, счастье, крепость тела и успех в делах. Дружинные певцы-сказители облекали эти благопожелания в непревзойденную художественную форму. «До господарских потех охочи», «на пирование тщивы» — так писал о рязанских князьях автор похвалы их роду. В русских былинах поэты-певцы и скоморохи — желанные гости на праздничных княжеских застольях. Торжественные трапезы включали театрализованные действа с плясками в масках, игру на гуслях и других инструментах, пение эпических «слав» о воинских подвигах и победах. «Солнышко-князь» Владимир радостно приветствует переодетого скоморохом богатыря Добрыню:

Ай же ты, детина приезжая,

Скоморошная, гусельная!

Для чего ты долго проживаешься,

Проедаешься, пропиваешься,

Нейдешь к нам на почестен пир. {184}

Дата добавления: 2015-06-27