Напрашивается вывод, который будет тем более очевиден, чем далее мы углубимся в рассмотрение фактов этого дела, разве не так?

По крайней мере 6 из 19 «террористов-смертников», погибших во время атаки 11 сентября, оказывается, живы. ФБР до сих пор, несмотря на всплывшие несостыковки в данных, не пересмотрело свой список. Никаких доказательств связи так называемых угонщиков с Усамой бен Ладеном нет.

Если эти видео доказывают, что на Пентагон упал Боинг 757, логичным бы было, на месте правительства, опубликовать их.

Следующий миф – 19-ть упомянутых в официальном отчете угонщиков. Так называемое «следствие» установило, что они покупали билеты на авиарейсы, по 4-5 угонщиков на каждый угнанный самолет. Но в опубликованных посадочных листах нет ни одного имени из списка этих 19-ти. У предполагаемых угонщиков были машины, жилье, кредитные карточки, оплаченные правительством США. На самом деле это были агенты. В реальности все улики были подброшены. Считается, что паспорт одного из угонщиков рейса 11 был найден в руинах. Он прошел сквозь пламя, сквозь фюзеляж самолета и упал на землю невредимым – без единого повреждения и царапины, как новенький! Шесть месяцев правительственная комиссия по расследованию твердила об этом паспорте. А потом оказалось, что парень чудом жив и здоров и был весьма шокирован, когда услышал, что он, оказывается, полгода назад вместе с другими террористами угонял самолет и якобы вместе с остальными пассажирами погиб во время столкновения самолета с башней ВТЦ.. Или вот этот молодой человек, тоже внесенный в список 19-ти:

Абдулазис ал Омари: «Я не поверил, когда ФБР внесло меня в свой список. У них было мое имя, мой день рождения, но я не камикадзе. Я здесь, я живой, я даже не умею управлять самолетом!»

Однако, существуют известные связи между семьей Бен Ладенов и семейством Буш. Судите сами:

Дэн Брайгди, автор книги «Повестка дня Холибэртона»: «Мы посмотрели, какие компании выиграли от событий 11 сентября, и обнаружили «Карлайл Груп» - транснациональный конгломерат, вкладывающий деньги в крупные отрасли, подконтрольные правительству, такие, как телекоммуникации, здравоохранение и, в частности, оборона. Оба Буша – отец и сын, работали на «Карлайл», в которую так же инвестировали Бен Ладены. Утром 11 сентября в гостинице «Риц Харглтон» компания «Карлайл» проводила свою ежегодную конференцию инвесторов. На встрече были обычные лица «Карлайла»: Джэймс Бэйкер; скорее всего Джон Мэйджер; совершенно точно – Буш старший, хотя он уехал утром 11 сентября; Шафик Бен Ладен – сводный брат Усамы бен Ладена, приехавший присмотреть за семейными вложениями в «Карлайл»… И все они сидели в комнате и смотрели, как самолеты врезаются в башни. Средства Бен Ладенов были вложены в один из оборонных фондов «Карлайла», а это значит, что увеличение оборонного бюджета США приносит прибыли семье Бен Ладенов через группу «Карлайл»…»

Существовало еще несколько крупных компаний, которым намечающиеся войны в Афганистане и в Ираке были экономически выгодны. Семья Буш имела отношение к каждой из них. К тому же очевидна связь между вторжением в Ирак и интересами саудовских нефтяных магнатов, которые так же были связаны с Бушами, особенно с Бушем старшим. Об этом весьма детально и аргументировано рассказано в фильме «Фаренгейт 9\11».

Глава 3. Бесланская трагедия.

Данная глава – это, в основном, сокращенный вариант статьи Руслана Тотрова «Беслан. В поисках правды (опыт исследования опубликованных материалов)».

ДВА ДОКЛАДА. «В декабре 2005 года были обнародованы два парламентских доклада о бесланской трагедии. Первый во Владикавказе (комиссия Кесаева, парламент Северной Осетии), второй в Москве (комиссия Торшина, Совет Федерации и Государственная Дума). Впрочем, доклад Торшина представлял собой не итоговый документ, а лишь «информацию по состоянию на 28 декабря», как заявил заместитель председателя комиссии Дятленко. Правильней, наверное, было бы назвать это декларацией о намерениях, точнее, о намерении стойко держаться в русле официального следствия (которое не вызывает, скажем мягко, одобрения в Беслане) и в основном повторять его версии и выводы.

Доклад Кесаева

Следует заметить, что деятельность комиссии Торшина, как рассказал корреспонденту «Новой газеты» (№04/1126) другой ее член, Юрий Иванов, изначально была ориентирована на «канализацию» бесланской трагедии. «Вы должны канализировать, канализировать и канализировать», – призывал комиссию глава Совета Федерации Сергей Миронов. «Канализировать», в переводе на русский язык, значит, направлять настроения людей в нужный канал, заговоривая их и успокаивая.

Торшин дает интервью

Деятельность комиссии Кесаева столкнулась с трудностями иного рода: выводы ее не укладывались в прокрустово ложе официального следствия, что вызывало раздражение заместителей Генерального прокурора РФ Шепеля и Колесникова, озвучиваемое в СМИ, а раздражение столь крупных чинов, как известно, имеет свойство переходить в давление…

ЛАГЕРЬ В ИНГУШЕТИИ. НАПРАВЛЕНИЕ – БЕСЛАН. «Из доклада Торшина: «Несмотря на неоднократные предупреждения со стороны федерального центра и правоохранительных ведомств усилить меры безопасности в связи с наличием террористической угрозы, местные власти, по сути, реально не предпринимали необходимых шагов».

Из доклада Кесаева: «Поразительно, но на этом фоне [проведение избирательной кампании президента Чеченской республики] осталась никем не замеченной многодневная подготовка десятков вооруженных террористов, действовавших в густонаселенном равнинном районе Ингушетии и пользовавшихся при этом услугами местных жителей и советами приезжающих из Чечни сообщников».

Лагерь террористов, как известно, посетил даже усиленно разыскиваемый Шамиль Басаев («The Guardian», 16.02.2005).

Из доклада Торшина: «Комиссия выяснила, что банда Хучбарова с 25 августа по 31 августа организовала сбор, причем лагерь бандитов располагался в 70 метрах от дороги и 500 метрах от окраины села [Пседах]. 31 августа план по захвату школы был готов»…

В ходе слушаний комиссия представила видеозапись подготовки теракта, из которой следует, что «бандиты в лагере не маскируются» (www.region15.ru). О том же самом рассказывает на пресс-конференции Колесников: «Вечером 31 августа 2004 года они выдвинулись на автомашине ГАЗ-66 к границе с РСО-А и заночевали у села Инарки. Рано утром 1 сентября банда пересекла административную границу Ингушетии и Северной Осетии».

То есть всю последнюю неделю августа банда Хучбарова совершенно открыто действовала на виду у населения двух ингушских сел, а значит, и их администрации и правоохранительных органов. Возникают закономерные вопросы: ПОЧЕМУ бандиты не боялись быть обнаруженными? ПОЧЕМУ они вели себя так, будто находились на контролируемой ими территории? ПОЧЕМУ лагерь крупного бандформирования, функционировавший в течение недели на виду у множества людей, не был замечен федеральными спецслужбами?…» (Руслан Тотров “Беслан. В поисках правды”)

«В «Заявлении комитета «Матери Беслана» («Пульс Осетии», №33/87) приводится интересный документ, направленный главе МВД Нургалиеву 8 сентября 2004 года: «...Отрабатывается информация о том, что 1 сентября 2004 г. в 5 часов утра в г. Шали был задержан гражданин Арсамиков. В ходе проведенной работы Арсамиков рассказал, что планируется захват школы в г. Беслан. Работа продолжается. Докладывается в порядке информации».

Акцент здесь следует ставить на слове «планируется» (глагол настоящего времени). Значит, сведения были получены, когда бандиты еще не успели добраться до Беслана. Допустим, что эмвэдэшники добились признания от Арсамикова за два часа. До 9 утра, когда будет захвачена школа, остается еще два часа. За это время бандитам можно было подготовить достойную встречу. Но бандитам, как и прежде, нечего волноваться, потому что информация о предстоящем захвате во Владикавказ не передается. ПОЧЕМУ? Передается ли она в Москву?…

Итак, «рано утром 1 сентября, – как повествует Колесников, – банда пересекла административную границу Ингушетии и Северной Осетии». Вот как характеризует это «пересечение» известная журналистка Юлия Латынина: «Граница между Осетией и Ингушетией является границей между республикой, являющейся форпостом России на Северном Кавказе, и республикой, которая, по сути, является неконтролируемой территорией». И далее: «В 1999 году эту границу пыталось охранять вооруженное осетинское ополчение. В 2001 году этих людей разогнали, потому что, во-первых, они препятствовали трафику наркотиков, а во-вторых, насколько я понимаю, препятствовали воровству людей» («Эхо Москвы», 15.01.2006). К этому можно добавить контрабанду нефтепродуктов – тоже незаконный и весьма прибыльный бизнес, в котором могли быть заинтересованы и некоторые из власть имущих. Как известно из прессы, в Правобережном районе РСО-А функционировали в это время 12 подпольных нефтеперегонных заводов. Просто так, без отчислений наверх, они не продержались бы и недели. Латынина называет эту границу взрывоопасной. Кто-то скажет: мало ли чего наговорит журналистка. Однако вольготное пребывание подразделения боевиков на виду у ингушских сел в какой-то мере подтверждает ее слова. Да и Шамиль Басаев дает свои интервью тоже не где-нибудь, а на территории Ингушетии. (Кстати, вскоре после Беслана президент Ингушетии Зязиков был награжден российским орденом. За особые заслуги, наверное).

Приходится признать, что и на территории Осетии бандиты не очень-то беспокоились о своей безопасности. По версии Генпрокуратуры они, 32 боевика, погрузили в автомашину ГАЗ-66 оружие и боеприпасы, которых им хватило потом на несколько часов ожесточенного боя, взрывчатку для минирования помещения, где содержались заложники, противогазы и прочую амуницию (а также, наверное, и продовольствие), после чего загрузились сами, набившись в тентованный кузов небольшого грузовика под самую завязку. Как утверждают очевидцы эксперимента, повторяющего загрузку автомашины ГАЗ-66, «в кузове было теснее, чем в вагоне московского метро в утренний час пик» («Новая газета», №76/1101).

Если бы по пути в Беслан они встретили сопротивление, в такой тесноте им даже оружие не удалось бы взять в руки, их расстреляли бы на месте. Следовательно, эти обученные, обстрелянные, многоопытные боевики не предполагали каких-либо неприятностей по дороге. Впрочем, некоторые из бывших заложников утверждают, что бандитов было гораздо больше 32-х (об этом позже), значит, и продвигались они к Беслану иначе, поскольку и 32 человека могут поместиться в кузове ГАЗ-66 скорее теоретически, чем на деле. Однако следствие (как и во многом другом) утвердилось в своем выводе, похоже, раз и навсегда – 32 боевика, ГАЗ-66…

ШТАБ ФОРМАЛЬНЫЙ И ШТАБ ТЕНЕВОЙ. Бандиты ехали не вслепую. Они знали (от кого?), что 1 сентября 2004 года торжественная линейка, посвященная Дню Знаний, будет проводиться в бесланской школе №1 не в 10 часов утра, как многие годы до этого, а в 9. Они прибывают вовремя. В 9.03 начинается захват, в 9.20 детей, учителей и родителей загоняют в помещение школы. Обратите внимание, боевики, которых официоз потом усиленно выдавал за наркоманов, уложились в 17 минут, включая перестрелку с милиционерами, дежурившими в школе. 2 человека убито, 7 – ранено. 1127 заложников загнаны в спортзал школы. Начинается минирование здания. В 10.30 создан республиканский штаб под управлением А.С. Дзасохова. Ключевое слово в последнем предложении – республиканский, которое можно трактовать как не федеральный, то есть ограниченный в возможностях и полномочиях. В 11.40 состоялся первый разговор Дзасохова с президентом РФ Путиным. В 12.00 по указанию Путина распоряжением Председателя правительства РФ начальник УФСБ РФ по РСО-А генерал-майор В.А. Андреев назначен руководителем оперативного штаба по освобождению заложников. (Все эти сведения и цифры взяты из доклада Кесаева). А вот цитата из интервью Торшина, опровергающая эту информацию: «Чем объяснить, что в течение первых полутора суток у контртеррористической операции не было единого командования? Не было приказа конкретному человеку: ты отвечаешь за все и можешь действовать по своему усмотрению... В конце концов, приказ все-таки поступил – около 2 часов дня 2 сентября» («МК», 22.12.2004). О том же самом сообщали едва ли не все известные российские и зарубежные СМИ.

Из протокола допроса А.С. Дзасохова: «На второй день, 02.09.04, примерно в 12 часов, я узнал о том, в том числе из текста, который мне показал Проничев, что руководителем оперативного штаба по проведению контртеррористической операции назначен Андреев В.А. Распоряжение правительства РФ об этом подписал Фрадков М.Е.»

Из протокола допроса В.А. Андреева: «В 14 часов 45минут 02.09.04 года я был назначен руководителем оперативного штаба по руководству контртеррористической операцией на основании указания, изложенного ШТ НР 629 от 02.09.2004 года, поступившего из ФСБ России» («Новая газета», 14.04.2005).

Я не знаю, что такое «ШТ НР» и не знаю, почему А.С. Дзасохов указывает на распоряжение Фрадкова, а В.А. Андреев ссылается на указание, поступившее из ФСБ России. Еще труднее понять, почему между распоряжением Фрадкова и этим самым «ШТ НР» прошло почти три часа, в течение которых оперативным штабом по-прежнему никто не руководил (?). Какая безумная разноголосица! Свидетельствуя на процессе Кулаева, Дзасохов вопреки своим предыдущим показаниям заявил, что ОШ с 1 сентября возглавлял Андреев. Что касается Андреева, то он говорил об этом и раньше, на слушаниях в республиканском парламенте 8 сентября 2004 года, но потом, на предварительном следствии, назвал другую дату своего назначения – 2 сентября, 14 часов 45 минут, а еще позже, на процессе по делу Кулаева, вернулся к прежней – 1 сентября. На том же процессе министр РСО-А по чрезвычайным ситуациям показал, что до 2 сентября штабом руководил А.С. Дзасохов («Новая газета», №95/1120).

Как же было на самом деле? Штаб вроде бы имел место быть, но никто не может с уверенностью сказать, кто и когда им руководил. Когда во время беседы с президентом РФ В. Путиным Азамат Сабанов спросил, кто же все-таки руководил штабом в первый день, Путин ответил: «Формально – Дзасохов» («Новая газета», №69/1094). Что означает понятие формально в данном контексте? Казалось бы, оно вообще неприемлемо, когда дело касается руководства оперативным штабом по освобождению заложников. На самом же деле, именно оно, это слово, наиболее полно проясняет ситуацию: кто и когда возглавлял ОШ, Дзасохов или Андреев, с первого сентября или со второго, не имеет ровным счетом никакого значения, потому что само это руководство было формальным.

Вы помните, конечно, что распоряжение о назначении Андреева, подписанное Фрадковым, «показал» А.С. Дзасохову Проничев. Почему именно он и какова его роль в бесланских событиях? Обращаемся к докладу Кесаева, к хронологии 1 сентября: «14.27. Появляется информация о пребывании в Беслане В. Проничева и В. Анисимова – заместителей директора ФСБ РФ...» Далее из доклада Кесаева следует, что оперативных штабов в Беслане было несколько – каждое ведомство расстаралось, – но «самой закрытой и загадочной была структура, тщательно хранившая детали своей работы даже от членов вышеупомянутых штабов. Там находились так и не вошедшие ни в одну официальную штабную структуру заместители Патрушева – В. Проничев и В. Анисимов, а также М. Паньков, Т. Калоев и другие».

Интересно, что в протоколе допроса В.А. Андреева нет ни слова о Проничеве и Анисимове, в то время как в протоколе допроса А.С. Дзасохова нет ни слова об Андрееве. Странно, не правда ли, что президент республики никак не взаимодействует с руководителем ОШ. Информацию о том, что прилетает Аушев, Дзасохов также получает от Проничева. «Сразу же по прибытии Аушева, – рассказывает Александр Сергеевич, – я, Проничев и Анисимов встретились с ним. Тот подтвердил готовность войти в школу». Решение о том, что Аушев войдет в захваченную террористами школу, принималось, как видите, без участия руководителя ОШ В.А. Андреева. Его мнение, попросту говоря, никого не интересовало. Но и сам А.С. Дзасохов не был персоной для чиновных фээсбэшников. В отличие от других, он имел право доступа в штаб Проничева, но как только он входил туда, «все разговоры немедленно прерывались» («Новая газета», 14.04.05). Мне рассказали: один высокопоставленный (в прошлом) федеральный чиновник, прочитав это, воскликнул: «Молодец, Дзасохов, здорово им врезал!» Я тоже читал показания А.С. Дзасохова, но, сознаюсь, не понял, что могло вызвать такую реакцию. Мне объяснили: в переводе с политкорректного на русский эта фраза – «все разговоры немедленно прерывались» – означает, что вся полнота власти по управлению и проведению антитеррористической операции была сосредоточена в «загадочной структуре» Проничева-Анисимова…

Сегодня можно с полной уверенностью заключить, что 1-3 сентября 2004 года в Беслане располагались два оперативных штаба: формальный – Андреева и теневой –Проничева [за которым, если помните, стоял Патрушев и Федеральная Служба Безопасности – М.Ж. ]. Действовал теневой, а отвечать за содеянное было предписано руководителю формального. (Не зря же после трагедии Беслана Андреев был не разжалован, как ожидалось многими, а повышен в звании). Нормальный же штаб, способный мыслить, находить точные решения и сознавать свою ответственность перед обществом, так и не был создан. Не потому ли по первому и, как принято считать, самому верному впечатлению, Р. Аушев охарактеризовал то, что происходило в Беслане, как хаос.

ТРИСТА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ. Еще одна – неофициальная, вроде бы – структура располагалась в том же здании АМС.

Из доклада Кесаева: «Это был своего рода идеологический штаб, где, как теперь становится ясно, готовилась (редактировалась, цензурировалась и т.д.) информация перед ее обнародованием. Именно здесь, скорее всего, родилась пресловутая цифра о числе заложников – 354... Именно туда вызывали 2 сентября 2004 года “на проработку” С. Кесаева... где один господин, представившийся членом штаба, пытался внушить ему, что называть следует цифру заложников, установленную в штабе».

Эта цифра так же недоступна для понимания, как непонятно и то, почему за нее так упорно, до конца держались представители вышеупомянутых штабов… Пытаясь задним числом оправдать эту цифру, нам рассказывают, нимало не смущаясь, что она отражала то число заложников, которое было официально заявлено в штабе их родственниками и родителями. Но это, мягко говоря, неправда. Уже 1 сентября 2004 года Асланбек Аслаханов знал, что захвачено «не 350 человек, как сообщалось, а более 1200, и более 70% из них дети» («Channel 4», 14.10.04). Он сообщил корреспонденту «Channel 4», что информировал о количестве заложников главу президентской администрации. Не знаю, как «формальный штаб», но «теневой» не мог не иметь связи с администрацией президента РФ. Однако с упорством, достойным лучшего применения, продолжал озвучивать все ту же цифру – 354.

Ложь как универсальное средство сопровождала, а то и предваряла едва ли не каждый акт бесланской трагедии. Из первых сообщений мы узнали, что террористы не выходят на связь, не предъявляют никаких требований, а кассета, которую они передали в оперативный штаб, пустая. Однако утром 1 сентября журналистка Анна Политковская связывается с боевиками, насколько я понимаю, без особых проблем («Новая газета», №90/1115). В тот же день с ними дважды связывается Асланбек Аслаханов («Channel 4», 14.10.2004). Как помощник президента РФ он не мог не поинтересоваться и не доложить по инстанции об их требованиях. Что касается кассеты, то ее наверняка просмотрели в ОШ (теневом, вероятнее всего), а затем, «пустая», она попала на зарубежные телеканалы и позже – на отечественное телевидение. Кстати, просмотрев ее, можно было без труда определить реальное количество заложников… …цифра 354 – это преднамеренная ложь.

В докладе Кесаева говорится о том, какую зловещую роль эта цифра сыграла или могла сыграть в дальнейшем. При планировании операции по освобождению заложников их плотность, то есть количество людей на единицу площади, является одним из определяющих факторов. Если плотность неожиданно оказывается значительно больше предполагаемой, спецоперация может сорваться…

... Есть одна важная частность, которая все время остается как бы в тени общей бесланской трагедии.

Из доклада Кесаева: «(1 сентября, 16.30). После радиовыпуска новостей расстреляны и выброшены из окна второго этажа 7 мужчин». Заместитель Генпрокурора РФ Колесников тоже называет количество расстрелянных – «не менее 16» («Владикавказ», №80/344). В прессе встречались и другие числа – 20 и 21. У меня нет сведений, позволяющих уточнить эти сообщения, но вопрос сейчас в другом: ПОЧЕМУ они были расстреляны? Мелькали сообщения о том, что кто-то из них отказался помогать террористам монтировать взрывные устройства, кто-то оказал сопротивление. Я не сомневаюсь в мужестве бесланских заложников, но речь-то идет не об одном-двух, а о 16, 20 или 21-ом. Действия такого количества мужчин – это уже не просто сопротивление, а восстание, которое в принципе было невозможно: один из бандитов, как известно, сидел в зале и держал ногу на педали, замыкавшей детонаторы целого арсенала взрывчатки. Любое его движение повлекло бы за собой гибель сотен детей. Следовательно, массового сопротивления быть не могло по определению, причина крылась в чем-то другом.

На языке террористов демонстративный расстрел заложников означает, как правило, протест против действий властей – отключение электричества, воды, телефона и т.д., либо принуждение к переговорам, если власти отказываются их вести или ведут не на том уровне, которого добиваются террористы, и, наконец, расстрел заложников может быть средством давления на власть, чтобы заставить ее выполнить предъявленные требования.

Косвенно ответ на этот вопрос прочитывается в докладе Кесаева: семеро мужчин были расстреляны «после радиовыпуска новостей». Каких новостей и что в них говорилось? Может быть, по радио еще раз повторили, что террористы не выходят на связь, не выдвигают никаких требований, а заложников всего лишь 354? Так или иначе, но следуя своим правилам, выработанным историей терроризма, боевики должны были сообщать в оперативный штаб о причине демонстративных расстрелов, либо предупреждать о них заранее.

Из доклада Кесаева: «(1 сентября, 11.05). Через заложницу Л. Мамитову боевики потребовали вызвать на переговоры президента Северной Осетии А. Дзасохова, главу Ингушетии М. Зязикова, помощника президента РФ А. Аслаханова и доктора Л.Рошаля... На уточняющий вопрос Л. Мамитовой об их требованиях, боевики заявили ей, что требования хорошо всем известны, а главное из них – вывод войск из Чечни... Также был передан номер контактного телефона»… Из доклада же следует, что во время разговора с захватчиками «у Мамитовой сложилось впечатление, что боевики поддерживают связь с окружающими школу людьми, в том числе не только с сообщниками». То же самое рассказывает и бывшая заложница Тамара Цкаева, которая в первые часы захвата «в самом спортзале насчитала 7 боевиков, один их которых постоянно разговаривал по сотовому телефону. Он говорил о выводе войск из Чечни, об освобождении из тюрьмы каких-то людей и о том, чтобы в школу пришли Дзасохов, Аслаханов, Зязиков и Рошаль» («Северная Осетия», 19.10.05). Здесь все как будто бы сходится. Однако штатный переговорщик, офицер ФСБ Виталий Зангионов, в своих показаниях на процессе по делу Кулаева рисует иную картину: «Мы обращались к ним через громкоговорители... но в ответ захватчики только стреляли. Во второй половине дня из школы вышла женщина (это был повторный выход Мамитовой, в 16.05 – Р.Т.) и передала записку с номером телефона». В записке сообщалось: «Наше терпение на пределе, если не свяжетесь с нами, мы расстреляем 20 человек»…»

Зангионов подтвердил тем самым, что террористы действовали по своим изуверским, но правилам: они предупредили о предстоящем расстреле – это известно. Чем же ответил Оперативный штаб или штабы? Они объявили террористов наркоманами и отморозками, не желающими выходить на связь, и сняв, таким образом, с себя ответственность, безучастно наблюдали за происходящим. 20 человек стали первыми жертвами бесланской трагедии. Говорить о жестокости террористов не имеет смысла. Террор по определению не бывает гуманным. Но то, что сделали явившиеся в Беслан чудовища, не случалось еще нигде и никогда: они подвергли пытке детей, лишив их пищи и воды и заявляя с цинизмом садистов, что дети объявили сухую голодовку. В докладе Кесаева эта акция прямо связывается с качеством переговорного процесса: «К исходу второго дня на переговоры с террористами не вышел ни один из значимых федеральных чиновников, в компетенцию которого хотя бы отчасти входило обсуждение выдвинутых боевиками требований». И так же прямо говорится, что именно это стало причиной «ужесточения режима содержания заложников». Кто-то из иностранных журналистов спросил президента Путина, имея в виду Беслан: «Почему не велись переговоры?» Путин ответил: «А разве вы ведете переговоры с Бен Ладеном?» (Руслан Тотров)

Дата добавления: 2015-06-27