Погружаясь в глубину 9 страница

– На следующей неделе, малыш. Я собираюсь отыметь тебя во всех мыслимых и немыслимых позах.

– Да… да… – Стоны Ноа становились всё более протяжными и хриплыми, время от времени они срывались на поскуливание. Кэмерон знал, что в такие моменты Ноа сжимает головку слишком сильно.

Кэмерон ускорил темп.

– Я выебу тебя так, что ты забудешь как дышать, затрахаю до звёздочек перед глазами, до полной невменяемости. – В ответ только тихое завывание.

– Малыш. Ты ведь где-то рядом смазку припас?

– Уг-гу.

– Ты знаешь, чего я хочу. Сделай это. – Образ Ноа, трахающего себя пальцами, казалось, выжигает внутреннюю поверхность век. Длинные пальцы, исчезающие в заднице... Кэмерон задохнулся, с трудом подавляя стон.

– Кэм…

Он дождался нужной интонации. Его имя, произнесённое хриплым умоляющим голосом.

– Кончай, малыш. – Подстёгиваемый отрывистыми криками, долетающими из трубки, Кэмерон дрочил жёстко, быстро. Зашкалившее возбуждение шипящим обжигающим маслянистым огнём прокатилось по нервам, вскипело, вырвалось долгим придушенным стоном.

– Ноа. Дружок. Ты едешь со мной на Гавайи. Это не обсуждается. Иначе я разорюсь на счетах за роуминг.

Ноа рассмеялся.

***

Он качнулся вперёд, вошёл в него плавно, помедлил, изучая лицо Ноа. Тело под ним расслабилось, рот приоткрылся. Кэмерон решительно толкнулся до конца, крепко прижал бёдра Ноа к матрасу и начал вколачиваться в него, вбиваться на полную, не сдерживая себя, наблюдая, как меняется выражение Ноа, реагируя на малейшее изменение скорости или угла проникновения. Кэмерон хорошо изучил это тело, знал, как задеть нужную точку внутри и что заставит Ноа протяжно вздохнуть, а от чего он начнёт задыхаться и закатывать глаза, судорожно хватая ртом воздух. Знал, когда Ноа уже на грани.

Ноа вцепился в его запястья, впиваясь пальцами в кожу, сжимая их до синяков.

Кэмерон закрыл глаза и начал наращивать темп.

Ноа приехал к нему в отель в Орландо два часа назад. За это время они уже дважды успели заняться сексом. Невероятно, необъяснимо, но Кэмерон мог поклясться, что во второй раз Ноа стал ещё у же, ещё жарче внутри. Больше всего на свете ему хотелось сейчас почувствовать этот жар, это давление без резинки, без барьера из латекса, разделяющего их тела. Кэмерон никогда не трахался без презервативов. Ему предлагали не единожды, но он всегда отказывался, считал, раз парень хочет рискнуть с ним, значит, он может представлять риск для него. Но Ноа Кэмерон доверял. Обычно он проверялся в декабре, когда проходил ежегодный профосмотр, но он готов ещё раз сдать анализы в следующий свой приезд домой, и если Ноа тоже сдаст, то через шесть месяцев…

Да, это именно то, чего Кэмерону хотелось больше всего. Чувствовать Ноа – обнажённого, открытого – каждой клеточкой, каждым сантиметром своего тела. Как в те минуты, когда влажные узкие бархатистые стенки горла Ноа, пульсируя, сжимаются вокруг его члена. Это наверняка так же потрясно. Не сдержав стон, Кэмерон выгнулся, резко проникая на полную длину, глубоко, очень глубоко. Ноа отчаянно заскулил.

Кэмерон открыл глаза и увидел, что Ноа наблюдает за ним. Рот приоткрыт, грудь влажно блестит. Ноа облизал сухие потрескавшиеся губы.

– Ты куда улетел?

– Никуда. – Кэмерон наклонился и прижался к его губам своими, проглатывая звуки, которые Ноа начал издавать, после того, как он сделал несколько коротких частых фрикций, медленно вращая бёдрами.

– Хорошо, – выдохнул Ноа, вжимаясь в него всем телом, запуская пальцы в его волосы, притягивая к своим губам.

Прохладный поток воздуха из кондиционера чувствительно коснулся мокрой от пота и спермы разгорячённой кожи, когда они наконец оторвались друг от друга. Кэмерон избавился от презерватива, притянул к себе Ноа, крепко обнимая. Наверное, сейчас самое время начать разговор.

Ноа задремал. Кэмерон поцеловал его. Ноа открыл глаза, слегка приподнял голову и улыбнулся устало, лениво.

– Что, опять?

– Обязательно, только отдохнём немного. Как думаешь, сможешь меня заглотнуть, если я буду отсасывать тебе?

Они ещё не пробовали «шестьдесят-девять». Они многого ещё не пробовали.

– Давай проверим.

Сейчас. Надо задать вопрос. Ноа должен его понять. Нет, конечно, если Ноа не готов, он не станет настаивать.

Он поцеловал Ноа ещё раз, нежно провёл кончиками пальцев по его щеке, осторожно убрал волосы с его лба.

– Я ни с кем не трахался после того, как мы в последний раз были вместе на прошлой неделе.

Ноа ощутимо напрягся и оттолкнул его. Не совсем та реакция, на которую рассчитывал Кэмерон.

А к злости и сарказму, услышанным в ответ на своё признание, он вообще не был готов.

– Надо же. Охуеть. Может, ещё на футболке сделаешь надпись: «На прошлой неделе я не перепихнулся, как обычно, с десятью парнями».

– Какого чёрта, Ноа?

Ноа перекатился на край кровати и повернулся к нему спиной.

– Я что-то пропустил? Я случайно забыл о разговоре, в котором мы обещали хранить верность друг другу? – Кэмерон с трудом заставил себя оставаться в постели. Подавить нараставшую волну ярости оказалось непросто.

Ноа лёг на спину и, повернув к нему голову, пристально посмотрел в глаза.

Кэмерон стиснул зубы. Опять этот взгляд обиженного щенка. Ну уж нет, номер не пройдёт. Он не собирается поддаваться.

– Тебе что, нравится, когда я чувствую себя конченым ублюдком?

– Нет. – Ноа зажмурился.

Кэмерон старался, очень старался не сорваться. Дышать глубоко, оставаться спокойным.

– Тогда, может, объяснишь мне, по какому праву ты предъявляешь мне претензии?

Ноа опять посмотрел на Кэмерона.

– Я ни с кем кроме тебя не был с тех пор… с тех пор, как мы встретились в марте.

– Вот как? Но какого хуя ты мне ничего не сказал? Как, чёрт побери, я должен был догадаться об этом?!

Ноа устало провёл рукой по волосам и уставился в потолок.

– Я не хотел, чтобы ты чувствовал, что я в чём-то тебя ограничиваю.

– А теперь, значит, ты злишься за то, что я ни в чём себя не ограничивал?

Ноа снова потянулся к волосам, замер на секунду, посмотрел на свою руку, опустил её.

– Кажется, да, – в голосе удивление и лёгкая ирония, – глупо получается.

Зараза. Опять пытается соскользнуть с темы. На этот раз не выйдет. Он вытрясет из Ноа ответы на все свои вопросы, чего бы это ему не стоило.

Кэмерон сел на пятки рядом с Ноа, совсем близко, его колени упёрлись в рёбра Ноа.

– Почему?

– Что почему?

– Сражайся по-взрослому, Ноа. Почему ты злишься, что я трахаюсь с другими, если ты никогда не просил меня не делать этого?

Ноа тоже сел на колени, нависая над ним. Блядство, он всё время забывает, какой Ноа здоровенный.

– Потому что я ревную. Устраивает причина? Мне неприятно думать о том, что ты трахаешься с какими-то левыми мужиками. И с какой стати ты постоянно обвиняешь меня в том, что я поступаю не по-взрослому, если сам ведёшь жизнь, похожую на бесконечные гребанные каникулы?

– Это не гребанные каникулы. Это моя работа. Мне она нравится. Я всегда мечтал о ней и приложил хуеву тучу усилий и труда, чтобы получить её. – Кэмерон слегка приподнялся, стараясь уменьшить разницу в росте между ними. Ноа ревновал его. Странно, почему он едва сдерживает глупую улыбку? – Ты, правда, ревнуешь?

Ноа вздохнул, его чёлка взметнулась вверх.

Стал бы он ревновать, если бы узнал что Ноа трахается со своим симпатяжкой бывшим? Вряд ли. А если бы это был тот другой парень с вечеринки? Громила с чёрной бородой. Кэмерон представил, как огромные, покрытые татуировками лапищи нагибают Ноа над перилами… Руки Кэмерона сами собой сжались в кулаки. Да, он взбесился бы. По-любому.

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Не хотел, чтобы ты чувствовал себя обязанным подчиняться каким-то правилам.

Понятно. Что ж, он заценил проницательность умника. Кэмерон действительно терпеть не мог принуждения в любом виде.

– Ладно, проехали. Я всё равно начал этот разговор не для того, чтобы задеть тебя. Просто хотел узнать, не возражаешь ли ты в принципе против того, чтобы мы перешли на эксклюзивные отношения.

– Почему?

– В смысле почему?

– Тебе можно требовать объяснений, а мне нет?

– Мне никто больше не нужен. Хочу трахаться только с тобой.

Он притянул Ноа, обнимая, укладывая его рядом с собой на постель. На улице пошёл дождь. В комнате стало холодно от влажного воздуха, проникающего через открытое окно.

Ноа прижался к нему, переплёл их ноги вместе. Упругие мускулы и тёплая кожа. Кэмерон провёл ступнёй по голени Ноа, наслаждаясь чувством натяжения в потянувшихся икроножных мышцах.

– Почему? – Кэмерон, наконец, нарушил молчание. – Ну, в смысле… почему ты ни с кем не трахался?

Ноа опять напрягся. Блядь, какого хрена происходит? Он ни за что не поверит, что за всё это время Ноа не получал предложений. Кэмерон видел, как смотрели на Ноа парни на вечеринке. Значит, тот просто ни разу не воспользовался подвернувшимся случаем.

– Ноа?

А может, он вообще обманул? Может, Ноа был с другими? Глупости. Какой смысл ему врать?

– Давай не будем об этом.

Если бы Кэмерон не предложил минуту назад сделать качественно новый шаг в их отношениях, то, возможно, он бы смирился, принял нежелание Ноа обсуждать какие-то вопросы. Но сейчас любые недомолвки между ними казались Кэмерону по крайней мере странными.

– Нет, я хочу знать.

Ноа отодвинулся от него на край кровати.

Кэмерон не на шутку встревожился. Неприятный холодок под ложечкой, сосущее, грызущее, царапающее внутренности беспокойство… Кэмерон ненавидел это чувство полной беспомощности перед неопределённостью.

Ноа поднялся с постели и подошёл к окну, уставившись на него так, словно пытался найти ответ на заданный Кэмероном вопрос в узоре больших маслянистых капель дождя, сверкающих серебром на темном стекле.

– Что происходит? – Кэмерон уже не просил, а требовал ответа.

Ноа слегка откинул голову назад, но лица его по-прежнему не было видно. Кэмерон больше не злился. Теперь он отчаянно нервничал. Казалось, напряжение, повисшее в воздухе, можно пощупать руками. В голову лезли какие-то дикие мысли. И Кэмерон уже почти настроился на то, что Ноа сейчас сообщит ему о чём-то ужасном, например, о неизлечимой болезни.

– А ты не знаешь? Господи. Мне казалось, это очевидно. Я всё время рядом с тобой веду себя как полнейший кретин, так что догадаться... – голос его дрогнул.

Кэмерон соскочил с кровати и быстро прошёл к окну. Восприятие настолько обострились, что даже грубая поверхность подошв стала очень чувствительной, и каждый узелок, каждая петелька на ковре больно впивалась в ноги. А мерное гудение кондиционера, на которое он раньше вообще внимания не обращал, сейчас казалось ему диким рёвом, соперничающим по децибелам с шумом от взлетающего самолёта. Кожа на плечах Ноа под руками Кэмерона была ледяной на ощупь.

– Ноа. Скажи. Что с тобой происходит? – Кэмерон развернул его к себе.

Ноа закрыл глаза и сглотнул.

– Я люблю тебя.

– О!

«Sur La Table»* – американская компания, сеть магазинов, торгующая кухонной посудой, принадлежностями, предметами сервировки стола, продуктами питания.

Кистевой туннельный синдром * – болезненное ощущение в запястье, возникающее после долгой работы на клавиатуре, на пишущей машинке.

Глава 8

Ну и что ему ответить? Попытаться отшутиться? «Ещё бы, ведь я беру тебя с собой на Гавайи». Нет, как-то совсем по-идиотски получается. Может, так: «Может, тебе показалось, может, это не любовь, а влюблённость]»? Но ведь Ноа ждёт от него других слов. Он хочет услышать «Я тебя тоже люблю». Не то чтобы Кэмерон совсем не любил Ноа – он дорожил им, нуждался в нём. Вот только парень вкладывал в своё «люблю» совершенно иной смысл.

Ноа ждал. А Кэмерон растерялся настолько, что впервые в жизни не мог собраться с мыслями и дать ответ.

Ноа не сводил глаз с лица Кэмерона, а он кроме этого нелепого «о» так и не сумел выдавить из себя ни слова.

Ноа сделал шаг назад и хрипло рассмеялся. Кэмерону не понравился этот смех – короткий, дрожащий.

– Да. Пожалуй, мне лучше одеться.

– Ты мне больше обнажённым нравишься.

– А мне не нравится чувствовать себя… голым. – Ноа схватил свою футболку, комком валяющуюся на полу у двери. Кэмерон вспомнил, как дрожащими от желания руками, горя нетерпением, стянул её с Ноа, стоило тому перешагнуть порог его номера.

– Ноа.

– Ну что Ноа! Почему ты постоянно повторяешь моё имя? Слушай, давай забудем о том, что я сказал?

– Забыть о том, что ты меня любишь?

– Блядь, Кэм, ты издеваешься?!

Ноа заметался по комнате в поисках остальной одежды. Его джинсовые шорты невнятного крысиного оттенка лежали на полу за дальней спинкой кровати. Ноа нагнулся, чтобы поднять их. Вид обожаемой задницы произвёл на Кэмерона привычный эффект, вызвав возбуждение и готовность к действию. И в голове, как ни странно, немного прояснилось.

– Нет. Я не издеваюсь над тобой.

Он стремительно пересёк комнату и схватил Ноа за руку, прерывая попытку надеть найденные шорты.

– Я… – Что? Кэмерон по-прежнему понятия не имел, что сказать, но, слава богу, волна тошнотворной неконтролируемой паники уже схлынула. – Знаешь, мне кажется, я счастлив.

– Счастлив? – Ноа замер, прикрывшись одеждой.

– Сногсшибательно красивый парень только что признался мне в любви. Разве я не должен быть счастливым?

– Дело не в этом, я не понимаю...

Преувеличенно внимательный взгляд, которым Кэмерон окинул Ноа с ног до головы, заставил парня покраснеть и… занервничать ещё больше. Черт! Ноа дёрнулся, вырываясь из его хватки, и занёс ногу над штаниной.

– Глупо одеваться, если через пару минут нам опять придётся тебя раздевать. Причём в страшной спешке. Ты ведь секунды лишней потерпеть не можешь, когда дело доходит до секса.

– Кто бы говорил. У самого-то с терпением всё в порядке? – Ноа демонстративно помотал перед носом у Кэмерона шортами, пуговица на ширинке которых болталась на ниточке.

– Нужно было снимать их побыстрее, сразу, как только я тебе дверь открыл. – Ноа позволил ему отобрать у себя шорты, и Кэмерон тут же отшвырнул их подальше.

– Так ты счастлив?

– Это плохо?

– Нет.

Желание вернуть Ноа душевное равновесие, дать ему то, в чем Ноа действительно нуждается, разрывало Кэмерона на части. Но он не мог заставить себя произнести несчастные три слова. Просто Кэмерон не верил в то, что любовь реально существует. Люди подменяют этим понятием влечение, страсть, секс. Секс, да, с этим как раз всё ясно. Такого запредельно нереально фантастического секса, как с Ноа, у Кэмерона никогда и ни с кем не было.

– Пошли обратно в постель. Тут холодно. И я устал гоняться за тобой по всей комнате.

– Если тебе холодно, выключи кондиционер.

– Значит, ты не вернёшься в постель?

Ноа посмотрел на него. Опять этот взгляд обиженного щенка. Нет, на этот раз скорее взгляд ребёнка, которого незаслуженно отшлёпали и у которого к тому же отобрали все игрушки. Блядь, как же паршиво на душе.

Кэмерон присел на краешек кровати.

– Счастлив – всё, что я могу тебе сейчас сказать. В этом я уверен. Хотя нет. Ещё я уверен в том, что очень сильно хочу тебя. – Кэмерон откинулся назад, лёг, опираясь на локти, и посмотрел на Ноа. Тот застыл, вцепившись в свою футболку, словно в спасательный трос. – Ноа. Ты единственный парень, которого я хочу видеть в своей постели. Этого тебе пока достаточно?

Ноа кивнул. Его футболка улетела вслед за шортами.

***

Просыпаться от ощущения горячего влажного рта Кэма, ритмично насаживающегося на его член, было приятно. Даже чересчур приятно. Ноа кончил, не успев толком продрать глаза, стоило горлу Кэма сжаться вокруг головки. Наверное, он слишком устал из-за долгой поездки за рулём от Таллахасси до Орландо. А ещё эти выматывающие душу разборки, последовавшие за его признанием. Кэм, по всей видимости, решил, что секс – лучший способ загладить неловкость и принести извинения. Минет из жалости, так сказать. Но члену Ноа было решительно наплевать на тонкие эмоциональные нюансы, ведь рот Кэма не стал от этого менее умелым, жарким и влажным.

Какое-то время Ноа лежал неподвижно, прикрывая рукой глаза, пытаясь убедить себя, что разговор с Кэмом и признание в любви ему просто приснились. Не получилось. И почему всё так хреново?

Хотя, с другой стороны, могло быть гораздо хуже. Кэм мог просто сбежать, поджав хвост, после того, как Ноа неосторожно выболтал свой секрет. Да, Кэм не опустился на одно колено и не признался в ответной любви, но ведь Ноа на это и не рассчитывал.

Всё равно рано радоваться. Возможно, Кэм ещё попытается сбежать, осмыслив произошедшее. И то, что Кэм сейчас, смешно тычась носом, вылизывает, выцеловывает его, трётся лицом о чувствительную кожу в паху, щекотно покалывая её щетиной... Стоп. Кэм ластится и подлизывается?! Это совершенно не в духе Кэмерона Льюиса. Бля-я-ядь, но это так похоже на утешительный секс.

Кэм продолжал ласкать его. Губами и языком, влажными, чувственными, до боли нежными поцелуями поднимаясь всё выше, пока не упёрся подбородком ему в грудину. Ноа так и не убрал руку со своего лица – боялся посмотреть Кэму в глаза.

– Доброе утро, – горячее дыхание Кэма коснулось шеи Ноа.

Ноа повернул голову и кинул взгляд из-под руки на будильник.

– Утро? Сейчас пять тридцать. Практически середина ночи.

– Я спущусь в тренажёрный зал. Позанимаюсь немного.

Ноа не хотел, чтобы Кэм уходил. Боялся свихнуться от невесёлых мыслей в одиночестве.

– Ты же не кончил?

Кэм слегка повернулся и потёрся горячим возбуждённым членом о бедро Ноа.

– Решил не беспокоить тебя своими проблемами. Тебе ведь спать охота.

Ноа наконец убрал руку со своего лица. Пожалуй, в комнате было слишком темно, чтобы различать отдельные детали, но желание в глазах Кэма было слишком явным, чтобы его не заметить.

– Поднимайся повыше и засовывай свой член мне в рот. Проверим, что победит: моя охота поспать или охота заняться чем-то более интересным.

Кэм задумчиво улыбнулся, покачал головой и уселся на Ноа, оседлав его бёдра. Ноа слегка напряг ягодичные мышцы, сжимая анус. Задница немного побаливала после вчерашнего, но не настолько, чтобы отказывать себе и Кэму в удовольствии.

– Хочешь так? Я не против.

Кэм опять покачал головой.

– Не стоит, Ноа. Я знаю, что в это время суток ты ещё не способен к активным действиям. – Кэм улыбнулся, сверкнув в темноте белыми зубами. – У меня другие планы.

Кэм потёрся об него бёдрами, прижав одной рукой свой член к животу Ноа. С закрытыми глазами, закусив нижнюю губу, он поднимался и опускался, ёрзал из стороны в сторону, ласкал себя рукой, скользил влажной головкой по выступающим мышцам брюшного пресса, рисовал смазкой по груди Ноа.

Ноа облизал губы в предвкушении.

– Дай его мне.

Кэм открыл глаза.

– Отдыхай, – он поднёс руку к своему рту и подчёркнуто медленно провёл языком по ладони и пальцам.

– Господи, неужели тебе не надоело рукой себя ублажать?

– Когда ты рядом, подо мной, такой расслабленный и удовлетворённый – это ни с чем не сравнимо. С ума сойти, какая у тебя кожа горячая.

Ноа схватился за его бёдра, прижимая к себе. Кэм слегка подался вперёд оглаживая подушечкой большого пальца головку, быстро пробегая пальцами по стволу сверху вниз и обратно. Губы приоткрылись, с них сорвался тихий стон.

– Ты сейчас кончишь? Так быстро?

– Я дрочил, пока отсасывал тебе, малыш.

Перед глазами Ноа тут же всплыл соблазнительный образ, приправленный звуковыми эффектами от скольжения руки Кэма и пряным запахом секса, пропитавшим воздух вокруг них. Ноа почувствовал, что его член опять проявляет признаки жизни. Правда, как-то вяленько. Ощущения были похожи на то, как восстанавливается кровоток в отлёжанной конечности, только более приятные и безболезненные. Сотни маленьких иголочек щекотно впивались в его плоть, которую попеременно омывали волны жара и холода. Но этого всё равно было недостаточно, чтобы полностью возбудиться. Кажется, Кэм высосал из него всё до последней капли.

Ноа провёл руками по спине Кэма, осторожно разминая пальцами мышцы. Кэм опять застонал и чуть приоткрыл глаза. Их оттенок Ноа разобрать не мог из-за царящего в комнате полумрака, но выражение, с которым Кэм смотрел на него… его глаза лучились теплом и счастьем. Выходит, Кэм не соврал? Он действительно чувствует себя счастливым?

Уголок губ Кэма слегка дёрнулся в лукавой полуулыбке.

– Так это правда?

Ноа отчаянно хотелось сделать вид, что он не понимает, о чём его спрашивает Кэм.

– Правда.

– Скажи ещё раз, – Кэм шлёпнул напряжённым членом по животу Ноа, а затем, как бы извиняясь, нежно потёрся шелковистой влажной головкой о впадину пупка.

– Нет.

– Ну же, давай.

– И ты от этого кончишь и отстанешь?

– Да.

Кэм произнёс это так уверенно, словно ни секунды не сомневался, что так и будет. Словно только дурак может не кончить от этого. Смешной.

Всё-таки здорово, что Кэм не испугался и не сбежал. Но значит ли это, что он тоже испытывает определённые чувства к нему? Вполне возможно. Иначе, зачем ему было предлагать не встречаться с другими парнями?

Кэм двигал рукой по стволу в рваном стремительном смазанном темпе. Ноа взял в ладонь яйца Кэма, бережно сжал их.

– Ноа. Пожалуйста.

– Я тебя люблю.

Кэм зажмурился и громко застонал. Он всегда так гортанно всхлипывал, перед тем как кончить. Неужели действительно завёлся до такой степени от этого признания?

Ноа заворожено наблюдал, как из красивой блестящей от смазки головки вылетает белёсая струйка, тут же ощущая тёплую влагу на своей шее. Ещё один хриплый вздох, и Кэм оросил его живот вязкими горячими каплями. Пока Кэм содрогался в последних спазмах оргазма, Ноа переплёл их пальцы вместе и сжал его ладони. Кэм обессилено рухнул на него, целуя, скользя телом по мокрой от пота и спермы груди Ноа.

– Засыпай, малыш. Я разбужу тебя, когда принесут завтрак, – язык Кэма нежно вылизал рот Ноа.

Неудовлетворённое желание зудело под кожей, пульс беспокойно трепетал в висках. А Кэм собрался уходить?

– Не хочу спать.

– Правда? А почему у тебя глаза слипаются?

– Не слипаются. – Ноа широко зевнул.

– Спи. Я вернусь через час.

***

– Чем будешь сегодня заниматься?

Ноа уплетал за обе щёки яичницу-болтунью. Завтрак доставили в номер ровно в семь тридцать пять, как они и заказывали накануне. К такой жизни легко привыкнуть. Неудивительно, что Кэму настолько нравится его работа.

– Два аквапарка. На каждый уйдёт приблизительно по три часа, – Кэм наклонился к кофейному столику, чтобы взять малюсенькую стеклянную перечницу. Его нога потёрлась о колено Ноа.

– Развлекись там, как следует.

– Я не иду туда развлекаться. Это моя работа, и она совсем не похожа на гребаный отпуск, как кажется некоторым.

Ноа опустил взгляд на стол, на тарелки, накрытые серебряными крышками, а затем вновь посмотрел на Кэма. Его шорты и футболка даже с логотипами Хавьерс всё равно оставались пляжной одеждой. Ноа в бассейне тоже не щеголял в офисных костюмах, но тем не менее, отработав положенные часы, он возвращался домой, в свою квартиру, в обычную жизнь обычного человека, а не в очередную гостиницу с её комфортом, обслуживанием в номерах и ненавязчивым сервисом, обеспечивающим существование без лишних проблем и забот.

– Что? – Довольно резко переспросил Кэм.

– Ты постоянно живёшь в отелях и околачиваешься возле бассейнов. Большинство людей называют такое времяпрепровождение отпуском.

– Правда? Почему же тогда, несмотря на столь скептическое отношение к моему роду занятий, ты согласился поехать на Гавайи? Гавайи ведь тоже «издержки» моей работы.

– Блядь. Я согласился поехать с тобой, потому что ты попросил меня об этом. – Ноа отодвинул от себя свою тарелку. – Я уже купил билеты до Лос-Анджелеса, но, несмотря на это, можем сделать вид, что никакой совместной поездки мы вообще не планировали.

– Я не хочу делать вид, что мы ничего не планировали. Я хочу знать, с чего вдруг моя работа встала тебе поперёк горла.

– Ничего мне поперёк горла не вставало! – Ноа задохнулся от нахлынувшей обиды и разочарования. Почему они с Кэмом постоянно ссорятся? В перерывах между занятиями сексом они всё время выясняют отношения. Неужели теперь так будет всегда?

– Ты попрекал меня моей работой прошлой ночью, сегодня опять завёл о ней разговор.

– Если помнишь, мы с тобой ругались прошлой ночью. Разве ты во время ссоры никогда в сердцах не говорил чего-нибудь, не подумав?

– Не говорил. Я никогда ни с кем раньше не ссорился. Если меня что-нибудь не устраивало, я просто уходил. Ты первый человек в моей жизни, с кем я спорю, кому пытаюсь что-то доказать, единственный, чьё мнение для меня действительно имеет значение, с тех пор как я уехал от родителей.

Кэм надел очки. В них он всегда выглядел намного сексуальнее, чем в контактных линзах. Но сейчас в его ярко-зёлёных широко открытых глазах плескалась детская беззащитность. Куда девалась обычная самоуверенность?

Ноа сделал глубокий вдох, пытаясь утихомирить разбушевавшиеся эмоции. Он уже высказал Кэму всё, что думает по поводу его постоянных разъездов. Какой смысл продолжать спорить?

– У меня нет никаких претензий к твоей работе, – Ноа старался говорить как можно спокойнее, – я просто хотел бы чаще видеться с тобой.

Кэм улыбнулся и былая уверенность, выражение я-знаю-что-тебе-надо-и-это-у-меня-есть вернулось в его глаза.

– Зимой мне не обязательно столько путешествовать. Когда у тебя каникулы между семестрами? Ты мог бы приехать и провести это время со мной.

– В январе, – хмуро буркнул Ноа. Он совершенно не разделял энтузиазма Кэма, но тот, по всей видимости, просто не прислушивался к интонациям его голоса.

– Замечательно. Я буду иметь это в виду, составляя своё расписание.

Ноа едва сдержался, чтобы не схватить Кэма за плечи и прижать к спинке дивана, заставляя себя выслушать. Какой же ты идиот! Я люблю тебя, и мне не хочется, чтобы мы жили в двух разных штатах! Почему до Кэма не доходит простая истина? Ведь он сам предложил Ноа… быть вместе… встречаться?.. Какая разница, если Кэм упорно продолжает игнорировать тот очевидный факт, что видятся они в лучшем случае один раз в месяц. Как он себе представляет такие отношения? У них ничего не получится. Это никогда не сработает.

Кэм залпом допил свой кофе и, притянув к себе Ноа, чмокнул его в губы.

– Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь вечером? Я вернусь к трём. Если хочешь, можешь ещё поспать, только поднос за дверь выставь.

Кэм поднялся с дивана и после короткого раздумья наклонился и поцеловал Ноа снова, на этот раз достаточно глубоко, чтобы Ноа почувствовал вкус кофе у него на языке. Лёгким прикосновением Кэм откинул волосы со лба Ноа, а затем хитро прищурился:

– Это правда?

Ноа закатил глаза и вздохнул.

– Правда.

Кэм подмигнул.

– Хорошо.

Ноа оставалось только с сожалением проводить его взглядом и настоятельно напомнить своему члену, что за последние двенадцать часов он кончал достаточное количество раз, и не стоит так бурно реагировать на какое-то дурацкое подмигивание.

***

Кэмерону доводилось часто бывать в Орландо по работе, так что в этом баре он, можно сказать, был завсегдатаем. В субботний вечер заведение было предсказуемо переполнено. От самого входа им пришлось проталкиваться сквозь разгорячённую танцами и выпивкой толпу. От запаха пота и густого сигаретного дыма тут же защипало в глазах. Кэмерон сам себе удивился, когда собственническим жестом приобнял Ноа за талию, притягивая к себе, стоило им войти в помещение бара. Если Ноа и возражал против такого обращения, то Кэм ничего не заметил, зачаровано уставившись на улыбку, появившуюся на лице Ноа впервые за последние сутки.

Кэмерону весь день не давала покоя мысль, почему Ноа перестал улыбаться после того, как признался ему в любви. Кэм, напротив, постоянно ловил себя на том, что скалит зубы по поводу и без. Осознавая, насколько глупо это выглядит со стороны, он всё равно ничего не мог с собой поделать.

А вот Ноа был явно не в духе. Наверняка из-за того, что Кэмерон не признался ему в ответных чувствах. Но он просто не мог солгать Ноа, во всяком случае, не об этом. Он часто думал о Ноа, фантазировал о том, чем Ноа занимается, когда его не было рядом, переживал, если Ноа плохо себя чувствовал или если у того было плохое настроение. Возможно, он любил Ноа, просто не догадывался об этом? Кэмерон всегда считал, что такое чувство как любовь невозможно ни с чем перепутать. Ведь любовь – фейерверк эмоций, буря с громом и молнией, грандиозное событие, которое переворачивает вашу жизнь с ног на голову. Следует ли простые заурядные чувства, которые он испытывает к Ноа, существующие изначально в нём самом, неотделимые от его существа, называть любовью? Ведь это словно… словно, проснувшись однажды утром и проанализировав своё состояние, буднично отметить, что вы влюблены, и ещё вам хочется бекона на завтрак.

Дата добавления: 2015-06-27