Ларри Бейнхарт Американский герой 17 страница

Глава 40

Ни одна слежка не может осуществляться безупречно. Особенно когда она ведется в пассивном режиме. Поэтому нет ничего удивительного и постыдного в том, что «Юниверсал секьюрити» пропустила первый звонок Тедди Броуди Джо Брозу.
Он прошел незамеченным. По определенным причинам, которые были согласованы с вышестоящим руководством, офис Джо не прослушивался. Все были уверены, что любые контакты с ним можно будет отследить с другой стороны, как это произошло с Китти Пржизевски. В конце концов, и Кинемат, и квартира Тедди прослушивались регулярно. Из соображений этикета он позвонил в рабочее время, воспользовавшись платным таксофоном, и они его упустили.
Тедди был приятно удивлен тем радушием, с которым отозвался на его звонок мистер Броз.
Конечно, он и представить себе не мог, что только что заглотил наживку, предусмотрительно заготовленную для него Джо Брозом. А жаль, потому что это наверняка бы ему польстило. Тедди переживал тот этап своей жизни, когда ему бы не помешала лесть. Или любая другая форма признания. Именно поэтому он и поспешил позвонить. Ему нужны были перемены. Любые.
Он стремился всего лишь к двум вещам. Он хотел снять кино и обрести любовника. При этом последнее отнюдь не предполагало, что он будет ходить с ним взявшись за руки, целоваться, заниматься сексом, готовить пищу и разделять кров. Хотя на самом деле он стремился к чему-то в этом роде. Он хотел, чтобы любящее его существо поклялось ему в вечной верности, и тогда они вместе пошли бы в клинику и сдали анализы на ВИЧ-инфекцию, а потом, убедившись в том, что они чисты и здоровы, отдались друг другу, слившись физически и эмоционально; они бы беспрепятственно делились своей телесной влагой, что и является сутью секса, они бы ощущали свое естество, вкус и радость. Радость и любовь, отсутствие которых терзали его по ночам. Его будили сумбурные сны и безумные голоса, от которых от вскакивал в слезах и с дрожащими губами.
Он родился слишком поздно. Или слишком рано; Короче – слишком. Человечество на протяжении многих веков занималось сексом, не опасаясь смерти. Его постоянно преследовал один ночной кошмар. Он занимается любовью с очаровательным, нежным мальчиком с прекрасными глазами, длинными белокурыми волосами и пухлыми губами. И в тот самый момент, когда он кончает в его рот, тот вцепляется в него зубами, раздирая кожу его пениса, так что кровь, семя и слюна смешиваются воедино. Лицо его любовника расплывается в скабрезной улыбке и становится уродливым и отвратительным, как у вампира из дешевого ужастика. Образ настолько яркий и отчетливый, что от него никак не отделаться.
Поэтому он мечтал всего лишь о настоящей любви. Пусть даже не навсегда, а так, на время.
Перспектива съемок собственного фильма тоже никак не приближалась. Работа у Бигла не способствовала ни заключению контрактов, ни подъему по служебной лестнице, ни вероятности того, что его заявка будет прочитана. Он по-прежнему проводил время в хранилище, перебегая от видика к видику и от стеллажа к стеллажу.
И вдруг ему звонит его приятель Дон Буркхольц, который тоже заканчивал Йель. И вот этот самый Буркхольц, который работает агентом в «Ай-си-эм», водит «лексус» и имеет дома в Малибу и Аспене, говорит: «Этот Джо Броз, который трахается с Мэгги Лазло – везет же некоторым, – он теперь возглавил студию по производству фильмов с ее участием. И как я слышал, он ищет помощников, рецензентов, операторов и прочий персонал. Предпочитает выпускников Иеля. Приличных людей. Поскольку сам он, судя по всему, университетов не кончал. Поэтому такие ребята, как мы, производят на него самое благоприятное впечатление. Он вообще не знает, как снимаются фильмы. Поэтому ищет человека с энциклопедическими познаниями в этой области. Думаю, это как раз ты. Так что, если тебе надоел Кинемат, можешь звякнуть этому чуваку.
Неудивительно, что это описание отражало собственные представления Тедди о самом себе. Оно и было почерпнуто из его телефонного разговора с одним из друзей, который был записан Рэем Матусовым, а потом скопирован Джо Брозом. С этой минуты каждый раз, когда Джо встречал кого-нибудь из выпускников Йеля, он тут же начинал выражать восхищение уровнем их образования и описывать качества Тедди, как идеально соответствующие качествам необходимого ему персонального помощника. Помощника в несуществующем деле, потому что вся эта затея была устроена лишь для того, чтобы выманить кого-нибудь» вроде Тедди Броуди – человека, который мог бы пролить свет на тайну Джона Линкольна Бигла. Или, по крайней мере, на истоки этой тайны. Однако с течением времени создатели этой иллюзии, подобно герою Марка Твена, распространившему слух о том, что в аду есть золото, начали сами верить в собственную выдумку, что часто случается с людьми, переживающими бурный роман.
И вот Анита Геспер Бэрроу, бывший аналитик ВВС США, а ныне сотрудник аналитического отдела «Юниверсал секьюрити», натыкается на запись разговора Тедди с его приятелем Сэмом, работающим фитнес-инструктором в компании «Бест Бодз», в котором он сообщает о предстоящем ему интервью с любовником Магдалины Лазло. Она тут же пересылает расшифровку разговора начальнику отдела, а тот передает ее Мелу Тейлору. Тейлор ставит в известность Чикаго, но найти Дэвида Хартмана ему не удается. Тот в это время встречается с президентом Соединенных Штатов.
На Тейлора эта информация производит очень сильное впечатление. Не будь он прирожденным воякой, возможно, она даже поставила бы его в тупик. Но он знал, что нужно делать, когда невозможно связаться со старшим офицером: надо действовать по уставу и прикрывать свою задницу каждым его параграфом. Именно к этому он и приступает. Он усиливает слежку за Броуди, хотя ему достоверно известно, что встреча с Брозом назначена на двенадцать часов следующего дня.

Офис пуст, так как по городу распространяются слухи о предстоящей забастовке Гильдии сценаристов и продюсеры обращаются к «Юниверсал секьюрити» с просьбой следить за возможными зачинщиками акции и их действиями. Необходимо выяснить, каковы реальные требования профсоюза, нет ли среди его членов внутренних разногласий и кто в группе переговорщиков испытывает особенно сильные финансовые проблемы. А это означает прослушивание домов и телефонов, опрос друзей и соседей и проверку счетов.
Так что в распоряжении Тейлора остаются только два агента – Чез Отис и Бо Перкинс. Но и этих вполне довольно. Если потребуется перехват, а судя по истории с Пржизевски, речь пойдет именно об этом, Отис и Перкинс подойдут для этого идеально. Конечно, если бы дело требовало большей щепетильности, Тейлор вряд ли стал бы их назначать. Он посылает запрос с просьбой предоставить ему большее количество сотрудников, чтобы его потом никто не обвинял, если что-нибудь сорвется.

Реализация проекта совершенно определенно переходит в следующую стадию. У него даже появляется рабочее название – «Американский герой» – и индекс ВВП – внутрислужебный видеопроект.
Бигл настаивает на кастинге генералов. Если от него требуется BMB-II, то ему нужен талант, сравнимый с Джорджем Маршаллом или Дуайтом Дэвидом Эйзенхауэром.
Президент в восторге от предложения объединить союзников. Он чувствовал, что сможет привлечь к этому и японцев, и китайцев. И это было замечательно. И ООН. Это действительно превращалось в проект, осуществить который мог только он, Джордж Буш.
Президент уже искренне желал этой войны, которая могла принести пользу всей стране. Доказать американцам и всему остальному миру, что прежняя Америка жива. И тогда Джордж Буш сможет войти в историю как президент, с честью выполнивший свой долг. И все было бы хорошо, если бы не одно «но». Очень голливудское «но»: без необходимой звезды – в данном случае «Гитлера» со всей его армией – они не могли запустить картину.
Естественно, кроме прочего был затронут и вопрос безопасности. Пока что все в полной мере было известно только им четверым. Персонаж под кодовым названием «Гитлер» должен был стать пятым. Следовало ли ставить в известность еще кого-нибудь? К счастью, нет. Потому что, если что-нибудь просочится наружу, Уотергейт покажется всем детской игрушкой.
Когда Хартман и Бигл уходят, президент берет телефонную трубку. У него есть безопасная наземная линия связи и шифратор. Он звонит в Совет национальной безопасности Роберту Гейтсу.
– Боб, не окажешь ли мне одну услугу? Позвони старине Банкеру и скажи ему, чтобы он считал дело, которым занимается с голливудским ребятами, сверхсекретным вопросом, имеющим отношение к национальной безопасности. Более того, вопросом жизни и смерти. Это, конечно, не соответствует действительности, но все-таки скажи ему это.

И спроси, как поживает его внучка Марта. [97 - Буш славился тем, что помнил имена всех окружных председателей и спонсоров. Это считалось одним из главных его достоинств, пока он не начал этим хвастаться, и тогда это было сочтено его существенным недостатком.] У нее была свинка. Скажи ему, что Барбара просила его не беспокоиться, – свинка, как и шишки, способствует формированию характера. Спасибо, Боб.

Лимузин быстро уносит Хартмана и Бигла от дома Хоупа. Хартман испытывает невероятный душевный подъем и считает, что его режиссер должен чувствовать то же самое. Однако Бигл сидит, уставившись в окно, и смотрит в пустьгнную тьму; повернувшись, Хартман замечает, что по щеке Джона Линкольна катится слеза.
– В чем дело, Джон?
Бигл печально смотрит на него полными слез карими глазами. И это выглядело бы смешно на лице человека, исполнявшего роль Гуфи в Диснейленде, если бы печаль его не была столь искренней и всепоглощающей.
– В чем дело, Джон?
– Джекки подала на развод. – Он поднимает руку, словно желая сказать: «Но дело не в этом». – Наверное, это правильно. Все равно это не было настоящим браком. Она – красавица, я – талантлив, поэтому она хотела, чтобы я сделал с ней картину. Конечно, она красива, но она настоящая стерва. Это не имеет никакого отношения к ее способностям, потому что стервы тоже бывают хорошими актрисами. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Понимаешь, Дэвид?
Он утирает слезы рукой, одновременно размазывая сопли по лицу. Он не отдает себе отчета в том, что делает. А если и отдает, то сейчас его это совершенно не волнует. Хартман передает ему носовой платок. Бигл берет его, вытирает слезы и сжимает в кулаке.
– Она хочет забрать мальчика, Дэвид, она хочет забрать у меня сына. Это ужасно. И не важно, чьи адвокаты окажутся сильнее, все это дерьмо выльется в залах судах, на телевидении и в газетах. Мы начнем обвинять друг друга. Как это может повлиять на мальчика? Боже милостивый! Я вообще не понимаю, любит ли она своего сына. Хочет ли она ему добра? И люблю ли его я? Хочу ли я ему добра? Как бы я хотел быть хорошим отцом! Да, она полное дерьмо, она негодная мать. А я хороший отец. Я готов положить свою жизнь, только чтобы спасти его от нее. Но мне это не удастся, черт побери, мне это не удастся.
Какая глупость эти браки, правда, Дэвид? Все эти семейные разборки. Когда это все, к черту, закончится? Вот я занимаюсь этим сверхсекретным реалити-шоу, которое станет вершиной моего творчества и которое отнимает у меня все время. Так и должно быть. Именно для этого я родился и работал всю свою жизнь. Это вершина, которой мне удалось достичь. И она будет стоить мне сына.
– Ты же знаешь, что уже сделал львиную долю этого дела. И вот наступает пауза. По крайней мере для тебя. Пока мы не поймем, куца мы будем двигаться дальше. «Внутрислужебный видеопроект» – мне это нравится. «Американский герой». Ты здорово умеешь выдумывать названия, Джон. Действительно здорово. А теперь ты можешь отдохнуть. По крайней мере неделю. Тебе хватит этого времени, чтобы все уладить. Если захочешь.
– Не знаю, чего я хочу. Я ее ненавижу, Дэвид. Вот только не знаю, какое чувство сильнее – ненависть к ней или любовь к нему.
– Так всегда бывает во время развода, когда в семье есть дети, – замечает Хартман. – Всегда. Это классическое уравнение. Дети минус супруга, разделенные на стоимость имущества, плюс сумма дохода равняется боли.
– Ого! Это на редкость удачная метафора, особенно из твоих уст, Дэвид.
– Что ты хочешь этим сказать? Что агенты не способны на художественную метафору?
– Хорошо, я воспользуюсь этой неделей. И попытаюсь что-нибудь сделать.
– Прекрасная мысль.
– По крайней мере тогда я смогу себе сказать, что сделал все от меня зависящее.
– Очень хорошо.
– Но если я проведу с женой целую неделю…
– Да.
– С кем я буду заниматься сексом?

На следующий день Хартман просыпается очень рано и тут же отправляется в спортивный зал, где проводит почти два часа. В девять он отправляется в парилку и на массаж. Он ощущает себя чистым и опустошенным. Он чувствует себя мифическим воином, вступившим на путь кинематографического дао.
Вернувшись в офис, он застает сообщение от Мела Тейлора о том, что архивариус Кинемата Теодор Броуди собирается в полдень встретиться с Джо Брозом по поводу работы. То есть через два часа. Хартман снимает трубку телефона.
– Что происходит?
Тейлор сразу понимает, к чему относится этот вопрос.
– Мы узнали об этом только вчера. Я сообщал вам…
– А вы знаете, где я был?
– Да, сэр, именно поэтому я предпочел не мешать вам.
– Кретин.
И тут дают себя знать офицерское воспитание и военный опыт Тейлора. Его можно было обзывать какими угодно словами – он умел сохранять при этом полное спокойствие. Поэтому он невозмутимо продолжает свой отчет:
– Сейчас два моих агента следят за квартирой Броуди, и мы предпримем любые действия, которые сочтем необходимыми.
– Ах, они следят за квартирой! А сам Броуди дома? И кстати, что ему известно? Давно ли он поддерживает отношения с Брозом? Ну давайте отвечайте.
– Да, сэр. Мы видели, как Броуди вошел в дом. И с тех пор он не выходил. Я разговаривал со своими агентами около двадцати минут тому назад. Насколько он осведомлен, я не знаю. Я не владею информацией, чтобы судить об этом. И не сочтите, что я жалуюсь. Просто я констатирую факт. Совершенно очевидно, что однажды они уже общались. Броуди позвонил Брозу и попросил его об интервью. И Броз ответил согласием. Поэтому я думаю, если Броз хочет что-то выудить, почему бы нам не позволить ему это сделать, а потом застать их врасплох и взять обоих.
– А если Броз успеет кому-нибудь об этом сообщить? Например, Мэгги. А она позвонит своим подружкам. Или своему пресс-агенту. Тогда риск начнет возрастать в геометрической пропорции. И неприятности начнут расходиться концентрическими кругами. Я предпочитаю, чтобы этого не произошло. Поэтому найдите способ предотвратить это. Я категорически на этом настаиваю.
– Простите, сэр, – произносит Тейлор, – я вынужден вас попросить, чтобы вы немного подождали.
– Что?! – кричит Хартман. Еще никто не заставлял его ждать, это была его прерогатива – заставлять ждать других. Что этот идиот возомнил о себе?
Но у идиота уже возникли свои трудности – по другой линии ему звонил Банкер, единственный человек на свете, которого Тейлор был вынужден предпочесть самому могущественному деятелю Голливуда. Что, впрочем, его отнюдь не радовало.
Банкер звонил по защищенной линии.
– Тейлор, – произносит Банкер своим неизменно низким, раскатистым голосом. – Мальчик мой, эта твоя вахта – довольно ответственное дело. Она обладает такими подтекстами, которые ты и представить себе не можешь. Поэтому в случае необходимости можешь спускать псов войны. Ты меня понял, Тейлор?
– Так точно, сэр.
– Тогда давай отмашку, – и Банкер вешает трубку.
– Боже милостивый, – произносит Тейлор, не в силах понять, не пригрезилось ли ему все это. Он только что получил пароль 007, означавший лицензию на убийство. На территории Соединенных Штатов. Не в Никарагуа и не в Чили, где обычно для таких заданий использовалось местное население. Не в Азии. А здесь, в стране белых людей. И все из-за какого-то голливудского дерьма? Нет, лично его это вполне устраивало. Но что за всем этим таилось?
Не успевает он повесить трубку, как начинает звонить другой аппарат и вспыхивает интерком.
– Какого черта, Бемби?
– Вам перезванивает мистер Хартман, – отвечает секретарша, несколько обескураженная грубостью шефа.
– Ты разъединилась?
– Нет, сэр. Я переключила его на ваш аппарат.
Тейлор хватает трубку.
– Да, сэр. Прошу прощения. Так на чем мы остановились?
– Вы уверены, что он все еще в своей квартире?
– Сейчас я проверю, сэр.
– А вы это умеете делать?
– Да, сэр, умеем.
– Если вы его упустите, то останетесь без работы. И больше никогда ее не найдете в этом городе. И уж я постараюсь, чтобы вы не нашли ее нигде больше. Вы хоть знаете, кто я такой?
– Да, сэр. Думаю, знаю, – отвечает Тейлор; когда Хартман отключается, он уже не может сдерживаться, и слова начинают срываться с его языка с резким треском жарящегося попкорна: – Вы очередной голливудский болван, сэр! – И тем не менее он берет трубку и звонит Тедди Броуди, справедливо полагая, что если тот дома, то подойдет к телефону.
Гудки в телефонной трубке кажутся бесконечными. Тейлор молится о том, чтобы Броуди принимал душ или сидел в клозете. Надо же ему было подготовиться к предстоящему интервью. Телефон продолжает звонить. И душа у Тейлора уходит в пятки.
И наконец с противоположной стороны линии раздается ответ: «Привет, Тедди Броуди слушает».
Тейлор вздыхает с огромным облегчением и уже собирается повесить трубку. И тут рефлекс заставляет его остановиться. Он снова подносит трубку к уху и слышит: «…Оставьте сообщение после сигнала. Спасибо. Я обязательно вам перезвоню».
У Тедди начал барахлить принтер. Не то чтобы он все оставил на последнюю минуту. Он занимался распечаткой весь вечер накануне. И все шло как по маслу.
А утром, приняв душ и побрившись, он начал раскладывать все по папкам. Он собирался представить Джо Брозу практически все: свое резюме, заметки о военных фильмах, так как теперь он считал себя крупнейшим специалистом в этой области, обзор пропаганды, рекомендательные письма и переписанную заявку на сценарий, в котором он специально сочинил главную роль для Магдалины Лазло. Всю последнюю неделю он занимался шлифовкой этого текста, сократив его до трех страниц. Более того, он закончил работу над ним только накануне, и именно поэтому ему понадобился принтер. И он бы все успел, если бы, раскладывая страницы, не обратил внимание на то, что все страницы начиная с третьей имели посередине изгибающийся пробел, который шел сверху до самого низа.
Он не впал в панику – просто заменил картридж и снова загрузил компьютер. Он открыл файл и включил распечатку. И уставился на пробную страницу, которая медленно и бесшумно выползала из лазерного принтера ценой в тысячу двести восемьдесят девять долларов. Но сколько бы ни было вложено долларов в металлическую конструкцию, программное обеспечение, производство и инженерную мысль, все это оказывалось никуда не годным в тот самый момент, когда Тедди нуждался в них больше всего. Кривой белесый оскал продолжал уничтожать этот продуманный текст, созданный им, мудрым выпускником Йеля. Таким образом, говоря словами поэта, он оказывался в глубокой заднице.
Он хватает «Желтые страницы», стараясь не разрыдаться. Он пытается найти место, где ему за деньги распечатают текст с его дисков. Главное чтобы это было недалеко и заказ был выполнен мгновенно. И тут он вспоминает, что Сэм, живущие всего в нескольких кварталах от него, как-то говорил, что у него есть компьютер и принтер. Если тот дома и у него стоит «Макинтош» – Тедди молится о том, чтобы программы оказались совместимыми, – он сможет… И Тедди набирает его номер. Да, Сэм дома и будет счастлив, если Тедди воспользуется его компьютером. Когда угодно. У него LC–II с лазерным принтером, не новым, но все же… О чем еще можно было мечтать?
Тедди хватает коробку с дисками, папки и все остальное, запихивает их себе в рюкзак и выскакивает через черный ход, где стоят бачки с мусором, потому что так будет на целый квартал ближе. Таким образом, даже не догадываясь о ведущейся за ним слежке, он ускользает из-под носа у двух громил, ожидающих его у парадного входа.
Слежка никогда не бывает безупречной. А к данной операции можно применить еще и первый закон Ньютона, называемый также законом инерции, который гласит, что движущийся объект имеет тенденцию продолжать свое движение, что в переводе означает; любая операция, начавшаяся с неудачи, обречена на неудачу.

Глава 41

Сэм начинает испытывать к Тедди все более сильные чувства, но не знает, как ему об этом сказать. Может быть, надо сейчас воспользоваться предоставившейся возможностью? Но он еще не готов. Уже не говоря о том, что он не знает, как на это отреагирует Тедди. Сэм считает себя тупым и никчемным красавчиком, хотя и знает, что с такой низкой самооценкой в Калифорнии не проживешь. Для изучения этого феномена была даже создана государственная комиссия. Это было одно из свойств личности, которое накладывало отпечаток на всю жизнь. Он зная десятки глупых и уродливых людей, у которых была высокая самооценка и вся жизнь которых была отмечена удачами. Они находили прекрасных любовников, которых не были достойны, и хорошо оплачиваемые работы, даже если по слогам читали утренние газеты. Сэм мечтает о повышении собственной самооценки. Но приобрести ее не так-то просто. А может быть, отсутствие должной самооценки подобно недостатку витаминов в организме? Или это какое-то заболевание, как, например, алкоголизм. Да, скорее всего именно заболевание – все ведь знают, как повышается самооценка, когда принимаешь наркотики. А если все может быть улажено с помощью наркотиков, это заболевание.
В Тедди его больше всего привлекал ум. Еще бы, при таком образовании! И при таком количестве книг. Даже в клубе здоровья на тренажере или в сауне он постоянно что-нибудь читал. Сэм знал, что и ему бы неплохо было побольше читать. Только что? «Премьер»? «Голубой»? «Космополитен»? «Ньюйоркер»? Он попробовал было читать лос-анджелесскую «Санди таймс». Газета выходила раз в неделю, и он читал ее целую неделю. На самом деле даже две. Поэтому он все время отставал, не говоря уж о том, что все сообщавшееся там представлялось ему сведениями с другой планеты. Ему действительно казалось, что люди, которые там пишут, живут на другой планете. Поэтому у него возникал вопрос, где эта планета находится и как получилось, что он, Сэм, никогда на ней не был. Ему нравился «Спин» и Э. К. Роккер, но и то, и другое найти здесь было довольно сложно.
И вот Тедди, пытаясь разобраться, сидит за компьютером и даже не задает ему вопросов. Он и так уже все понимает. И это хорошо, потому что, если бы он о чем-нибудь спросил, Сэм не смог бы ему ответить. И компьютер, и принтер, и все остальное – все это было подарком приятеля. Но он не хотел объяснять это Тедди. Каким бы тупым Сэм ни был, тут он разбирался. И вообще, такие вещи редко с ним случались. Да и что он мог сказать? «Никаких подарков, это расстроит мой брак»? Он не был продажной шлюхой и извращенцем. Он был обычным парнем, которому нравились другие парни. А что в этом плохого? Правда, жизнь это не упрощало.
Он предлагает Тедди кофе, и Тедди соглашается. Сэм идет молоть кофе. Ничего особенного – просто в меру прожаренный, стопроцентный колумбийский кофе. Оба пьют с молоком и без сахара. Хоть что-то у них есть общее.
Сэм хочет сказать: «Позвони мне после интервью и приходи после работы в любое время».
Тедди успокаивается и благодарит Сэма. Тот предлагает проводить его, но, когда Тедди отказывается, не выражает особого разочарования. На самом деле Сэм так красив и у него такое великолепное тело, что это не то чтобы пугает Тедди, просто он приходит к выводу, что это не его тип. Слитком хорош собой. И у него всегда масса ухажеров. Богатых и влиятельных деловых парней. Наверняка начнет закатывать ему сцены, а Тедди не готов к таким стрессам. Ему нужно другое. Совсем другое. Возможно, они смогут остаться с Сэмом просто друзьями. Но разве в этом чертовом городе можно было иметь друзей? Разве эта жизнь предполагала дружеские отношения? Вот разве что если ему все удастся с этим Брозом и он начнет снимать собственные фильмы, станет знаменитым и влиятельным человеком – вот, может быть, тогда с таким парнем, как Сэм, что-нибудь и получится.

Меж тем закон инерции продолжал действовать: в машине Отиса и Перкинса телефон испортился и не принимал звонков.
Хорошо еще, что они вовремя об этом догадались и получили инструкцию звонить самим, как только появится объект или через каждый час. И в соответствии с информацией, полученной ими полчаса тому назад, Броуди все еще находился в доме. А теперь его там уже не было. Оставались две вероятности: что он вышел и Отис с Перкинсом следуют за ним – или что он улизнул, а они его не заметили. А узнать об этом Тейлор мог только через двадцать минут. Он взглянул на часы, но стрелки на них словно замерли. Как такое могло быть если его сердце мчалось вперед во весь опор? А в это время клиент сидел и ждал, когда он отзвонится и подтвердит, что все в порядке. И даже если ничего не случилось, каждая лишняя минута, которую Хартман проводил в ожидании его звонка, могла обернуться против Тейлора. Хартман был из тех, кто никому не прощал даже мгновения собственного беспокойства. Он требовал, чтобы ему не только отвечали то, что он хотел услышать, но и чтобы это осуществлялось мгновенно.
Чем дольше тянулось время, тем больше Тейлор убеждался в том, что Броуди ускользнул от своих преследователей. Эти кретины позволили ему улизнуть. Чем они там занимались? Разгадывали кроссворд? Завтракали? Отсасывали друг у друга? Что они там могли делать, черт побери? А главное, что Тейлор даже не мог снять трубку телефона и накричать на них. Ему оставалось только ждать, когда они позвонят сами и все расскажут.
«Ладно, – говорит себе Тейлор, – в конце концов, я офицер. Я стоял на линии неприятельского огня и не боялся. Я умею строить планы и менять их в зависимости от обстоятельств». Он выпрямляет спину и начинает набрасывать новый план. Где Броуди? Неизвестно. Надо выяснить. Как? Что им известно? Что на полдень у него назначена встреча с Джо Брозом. Им известно время и место. Значит, если мы не знаем, откуда он направляется, надо перехватить его у пункта назначения.
Теперь у Тейлора есть новый план, состоящий из трех пунктов. Первое: обыскать квартиру. Подняться наверх, постучать в дверь и, если ответа не будет – а Тейлор был уверен, что не будет, – вложиться внутрь и убедиться в его отсутствии. Если же он окажется дома, выдать все за грабеж. Бессмысленно сейчас заниматься его поисками, так как у них нет ни малейшего представления, где он может находиться. Поэтому это надо попросту выбросить из головы. Одновременно послать кого-то, чтобы перехватить Броуди у места встречи. Для этого надо попытаться раздобыть еще каких-нибудь агентов, хотя он и знал, что ему это вряд ли удастся. В офисе не было ни одного человека. Для взлома, кроме Отиса и Перкинса, использовать ему было некого. Но даже и этого он не мог начать, пока те не отзвонились. Поэтому он просто сидел и прислушивался к тому, как с каждой секундой рушится его карьера, а телефон продолжает настырно молчать. И третье, самое неприятное: ему предстояло позвонить клиенту и поставить его в известность о том, что происходит.

Мэгги, чувствуя себя бодрой и свежей после разминки, вдруг обнаруживает, что никаких неотложных дел у нее нет, и решает заглянуть к Джо. На улице стоит молодой человек с пластиковым: ведром, полным роз и свежесрезанных гвоздик, и она покупает своему возлюбленному и то, и другое.
Мэгги нравится офис Джо. У нее в детстве были счастливые минуты – не у всех же этот период жизни ассоциируется с адом, – и самое большое удовольствие она получала, играя в домике для игр. И теперь все напоминало ей эту детскую игру, разве что теперь они играли в Голливуд. Она полюбила и свой дом, после того как в нем появился Джо. Ей стало нравиться заниматься сексом. Она полюбила музыку кантри. И она по-настоящему полюбила Джо.
В костюме от Фьеруджи, который она ему выбрала, рубашке от Унтера, мягких туфлях и белых носках он выглядел настоящим продюсером: ноги на столе, сценарий в руках и полки, уже заполненные бумагами. Когда она входит, он откладывает сценарий и устремляет на нее взгляд, о котором мечтает любая женщина, – такие взгляды изображают на обложках наивных любовных романов. Она протягивает ему цветы, и он ее обнимает. Жизнь – это кино. Кончается тем, что они занимаются любовью прямо на столе. Похоже, их даже не волнует, что время близится к полудню и Броуди может застать их со спущенными штанами.

Тедди заканчивает распечатку, еще раз благодарит Сэма, и между ними наступает неловкая пауза. Это одна из тех странных ситуаций, которая исключает синхронность действий: стоит одному загореться, как другой опускает глаза. А оттого, что желание у обоих слишком велико, они стесняются и конфузятся, опасаясь неудачи. И наконец Тедди уходит, аккуратно разложив отпечатанные материалы по элегантным папкам.

Когда Чез и Бо наконец звонят, Тейлор отправляет Перкинса, отличающегося большим умом, к офису Джо Броза.
– Сделай все возможное, чтобы Броуди не встретился с Брозом, – говорит он. – А если у него с собой окажутся какие-нибудь бумаги, забери их.
Отиса он отправляет в квартиру. После чего он набирает номер клиента. Он знает, что его ждет головомойка, и надеется лишь на то, что репрессии окажутся краткосрочными. Переговорив с Хартманом, он лично устремляется к офису Броза, так как до него рукой подать, с тем чтобы успеть перехватить Броуди, если тот приедет раньше Перкинса.
Особой радости эти известия Хартману не добавляют, так как никто не знает, что может быть известно Броуди и каковы его намерения. Если бы «Юниверсал секьюрити» известила бы его днем раньше – то, что он был вне досягаемости, их не извиняет, Тейлор еще раньше должен был разобраться в ситуации, – то не было бы ничего проще, чем предложить Броуди другую работу и отправить его куда-нибудь в целости и сохранности. Скорее всего, ему просто нужна была другая должность, которая обеспечивала бы ему более быстрый карьерный рост. Вряд ли он намеревался распродать тайны Джона Линкольна Бигла. А чем все это могло закончиться теперь? Вероятно, силовыми методами воздействия.
Хартман не стал сообщать Тейлору, что он не возражает против этих методов, если только они не создают дополнительных проблем: это развязало бы Тейлору руки, а к этому Хартман совершенно не стремился.
Поэтому он просто обозвал Тейлора идиотом и сказал, чтобы тот не вздумал снова облажаться. Ничего нового, но, с другой стороны, этому голливудскому болвану явно благоволил президента: Поэтому Тейлор прыгнул в машину и помчался к офису Джо Броза.

Дата добавления: 2015-06-27