Ларри Бейнхарт Американский герой 23 страница

Глава 59

С чего бы начать, когда мы уже совсем подошли к концу?
Для меня все началось одним исключительно темным вечером. Я живу в самом конце тупика. На грязной улице без названия и каких-либо опознавательных знаков в пригороде Нью-Йорка. Небо затянуто плотными тучами, из которых непрерывно идет мелкий дождь. В Нью-Йорке, где я жил раньше, никогда не темнело. Но за городом, когда луна и звезды скрываются за тучами, наступает настоящая кромешная тьма.
Я работал.
И еще у меня студия в лесу, в деревянной хижине, расположенной в пятистах ярдах от дома. Обычно ее невозможно заметить, и видна она лишь зимой, когда листья на деревьях облетают, а снег вычерчивает на крыше слишком правильный для природы геометрический рисунок. Поэтому я жутко пугаюсь, когда в дверь кто-то стучит. У меня есть семья, хотя она и не приезжает сюда. На стене у меня висит предостережение: «Женщины и лица ниже четырех футов не допускаются». Это семейная шутка с серьезной подоплекой – никто не должен мешать писателю, зарабатывающему на хлеб. И все к этому относятся с должным уважением. Если им надо поговорить со мной, они звонят по телефону. Дети, конечно, иногда приезжают, но не по вечерам. И в это время суток еще никто не стучал мне в дверь.
Я открываю и вижу перед собой незнакомца.
– Вы Ларри Бейнхарт, – говорит он.
– Да.
– Меня зовут Джо Броз. Мы как-то говорили с вами по телефону.
Я замечаю, что в руках у него сумка. Я бросаю взгляд через его плечо на дом, где находится моя семья.
– Я их не беспокоил, – говорит он. – Я хочу поговорить с вами.
– Надеюсь, вы ничего не продаете?
– Только историю. Вы ведь занимаетесь историями? И вполне успешно. Неужели не помните? Я как-то звонил вам по поводу одной из ваших книг.
– Да-да, – отвечаю я. Хотя обычно я стараюсь выкидывать из памяти имена людей, делающих мне предложения, которым не суждено осуществиться. Они просто погружаются для меня в небытие. – Проходите, – говорю я, потому что не знаю, что еще сказать. Хотя на самом деле во мне уже начинает закипать раздражение.
К этому времени у меня уже было написано три детектива с одними и теми же персонажами. И, хотя критика считала их удачными – где вы видели писателя, который удержался бы от такого замечания? – они не пользовались той популярностью, на которую я рассчитывал. Поэтому я был одержим поисками формулы коммерческого успеха. Проблема заключалась в том, что, по сравнению с моими более успешными в финансовом отношении творениями, содержание этих книг было более размытым. Поэтому я решил отказаться от серий и писать более компактные сюжеты. Менее смешные. Менее циничные. Менее интеллектуальные. Наше самомнение всегда стремится объяснять неудачи тем, что «мы слишком хороши для читателя».
Как бы там ни было, я решил написать книгу о том месте, где теперь живу, – о сельском округе всего с одним маленьким городком, большинство населения которого составляют белые американцы, живущие здесь уже в течение нескольких поколений. Для того чтобы проникнуться местной культурой и познакомиться с ее преступными элементами, я предложил свои услуги местному еженедельнику, решив, что он непременно ими воспользуется, так как предлагаемая им зарплата была слишком мала для любого уважающего себя журналиста. Так я стал журналистом, и, несмотря на качество моих публикаций, местная полиция приняла меня с распростертыми объятиями. Я в основном писал о деятельности правоохранительных органов, что было удобнее и выгоднее. Я прикладывал массу усилий, чтобы собрать нужные персонажи и найти сюжет, который можно было бы раздуть до полноценного романа, чтобы оплатить закладную, медицинскую страховку и все остальное.
Дело продвигалось медленно. Очень медленно. И чем медленнее оно шло, тем больше я прилагал усилий. А моя семья, как и все семьи, в которых 50 % членов еще не достигли четырехлетнего возраста, тоже требовала внимания. В моей предшествующей богемной жизни я даже не представлял себе, насколько ценной может быть каждая минута.
Поэтому на самом деле я совершенно не хотел беседовать с этим парнем. И тем не менее я позволяю ему пройти в дом. И он усаживается в отвратительное зеленое кресло-качалку, которое моя жена купила на распродаже за пять долларов.
– Секундочку, – говорю я и снимаю трубку телефона. Мне отвечает жена. – Я просто хотел узнать, как у вас дела, – говорю я. Я не объясняю, что хочу узнать, живы ли они и не совершил ли этот чертов незнакомец с ними что-нибудь ужасное. Судя по всему, не совершил и все в порядке.
К этому времени Броз уже вынимает бутылку. Виски.
– У меня есть для вас история, – говорит он.
– У меня уже есть две истории для газеты и книга, которую я пытаюсь написать, – отвечаю я.
У него есть с собой даже бумажные стаканчики, один из которых он протягивает мне. Я переворачиваю его вверх дном. Я не пью и даже не понимаю, почему люди испытывают в этом потребность. Это является одной из моих творческих проблем, тем паче что большинство моих текстов посвящено людям пьющим.
– Вы должны меня выслушать. Это хорошая история, – повторяет он.
– Это короткая история? – спрашиваю я, пытаясь выдавить из себя улыбку. Чтобы придать всему оттенок легкомысленности.
Он делает глоток и неторопливо приступает к рассказу, как это делают пьющие люди.
– Я – настоящий американский герой, – произносит он. – Начнем с того, что я человек невысокого роста. Это не означает, что у меня есть какие-то физические недостатки, просто я обычный человек…
Он напоминает мне героя О'Нила или Сарояна, который рассказывает в баре историю своей жизни. Я не умею долго сидеть в баре, потому что я не пью, и от этого у меня всегда было ощущение, что я упускаю что-то очень значительное.
– Обычный парень, который совершенно не рвется изменять мир. И не собирается становиться какой-нибудь знаменитостью. У меня нет никаких честолюбивых помыслов. Я просто работаю и стараюсь выполнять свою работу как можно лучше. Что это за работа, это уже другой вопрос. Я полицейский. Сыщик. Занимаюсь расследованиями. Тем, из чего ткутся сновидения. Книги, кино, телевидение. Тем, что продается. Вы меня понимаете?
Я слушаю. Для краткости скажу, что я слушал в течение трех дней. Честно говоря, отчасти это было вызвано страхом. Он производил впечатление физически очень сильного человека. Есть такие парни, к которым прикасаешься и ощущаешь внутри них дерево. Помню, я как-то работал осветителем на съемках фильма «Властители Флэтбуша» – дни напролет таскал аппаратуру и накачал вполне приличные мышцы. Но когда мимо проходил Силвестер Сталлоне и без всякого злого умысла отодвигал меня в сторону, я понимал, что обычный человек тягаться с ним не может. В каком-то смысле Джо был таким же. Поэтому я боялся вышвырнуть из дома этого здоровенного алкоголика, вооруженного двумя пистолетами – один был в кобуре, другой в сумке, – и продолжал слушать его бесконечный рассказ. Это если говорить начистоту.
Он рассказал мне то, что вы уже прочитали. Причем все было рассказано от первого лица и с его точки зрения. И должен сказать, он очень педантично указывал, что было ему известно, о чем он догадывался и что он лишь предполагал. Он производил впечатление «профессионального наблюдателя». Он был крайне подробен в описании оружия, боевых искусств и различных приборов, так что я даже не все понимал. Однако он довольно быстро об этом догадался – вне зависимости от степени опьянения он умел быстро схватывать – и внес в свой рассказ необходимые поправки.
Учитывая его столь долгое пребывание в моей хижине, нетрудно догадаться, что он познакомился с моей семьей. Обычно люди, у которых есть маленькие дети, судят о человеке потому, как он ведет себя с детьми. Думаю, расхожее мнение о том, что о человеке говорит отношение к нему собак, основано на литературном вымысле. По крайней мере, я не встречал ни одного пса, который обладал бы врожденной способностью определять ценность человеческой личности. А вот моя трехлетняя дочь ею совершенно определенно обладала. Мой годовалый сын, только начинавший тогда говорить, интересовался личностными свойствами в гораздо меньшей степени. Джо терпеливо играл с ними, не проявляя ни в интонациях, ни в жестах признаков того, что является нимфоманом, чего так боятся все американские родители, которых средства массовой информации убедили в том, что каждый седьмой взрослый мужчина – насильник, способный растлить за свою жизнь до четырехсот детей.
А когда он смотрел на них, в его взгляде выражались тоска и неудовлетворенная страсть.
– Вам повезло, что вы можете наблюдать за тем, как подрастают ваши дети, – говорит он. С чем я, естественно, вынужден согласиться. Хотя еще недавно я мечтал о том, чтобы разбогатеть и нанять няньку.
С самого начала он просил о том, чтобы я записывал его рассказ на пленку, но меня это не слишком привлекает, не говоря уж о том, что все пленки довольно быстро бы закончились. Поэтому сначала я просто делаю записи, что является неплохой практикой, и только на следующий день покупаю пленки.
Однако к этому времени у меня сдыхают батарейки. Мой магнитофон работает на батарейках АААА, которые довольно сложно найти в магазинах. Поэтому я продолжаю вести записи и задавать вопросы. Один из первых: почему он обратился именно ко мне? И почему он здесь, а не в Лос-Анджелесе?
– Вы получите ответ на этот вопрос, когда дослушаете мою историю до конца, – говорит он.

Глава 60

Мы отправляемся в дом Мэгги, и я получаю ее обратно.

Вы, вероятно, хотите знать, почему она кричала. Потому что под ногти ей загнали проволоку. Но никаких существенных повреждений и шрамов я на ней не замечаю, и сама Мэгги подтверждает это. И, точно как в кино, хорошие парни благополучно удаляются.
Я отдаю Дэвиду записку.
Мы привозим тело Стива Уэстона в Лос-Анджелес. Его тело должно быть обнаружено, чтобы его семья получила пенсию и страховку. И когда копы его находят, они относят его смерть за счет наркоразборок. Черный мужчина, причина смерти – огнестрельное ранение. Мы с Мэгги отправляемся на похороны.
Я должен еще выполнить два обещания: одно, данное Стиву, а второе – его сыну. К чему я и собираюсь приступить через пару минут.
Вы спросите меня, снял ли я копию с записки, прежде чем отдавать ее Хартману. Да, снял. Но она не у меня.
Я звоню К. Г. Банкеру. Он любит секреты и верит всему, что ему говорят, У него есть две любимые военные истории – сражение при Мидвэе и нападение при Тете. Именно поэтому я ему и предлог гаю записку в обмен на мир.
– К. Г., я умею хранить тайны, – повторяю я ему.
Я никогда никому ничего не выдавал. До сегодняшнего дня. И даже сейчас я не рассказываю всего, что мы сделали.
К. Г. пожимает мне руку и одновременно забирает записку.
– Хорошо, сынок, – говорит он.
И какой же первый проект предлагает нам Хартман? «Американский ниндзя». Фильм, в котором должен был сниматься Сакуро Дзюдзо. Но он уже не сможет это сделать, так как умер. Сценарий быстро переписывают и отдают Мэгги главную роль, которую должен был играть Сакуро. Считается, что этот фильм станет началом, сериала. По художественной насыщенности его можно сравнить с «Джеймсом Бондом». Роджер Мур любит шутить, что единственная фраза, которую тот произносит, это: «Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд». Мэгги шутит, что у нее целых две реплики: «Да, есть американские ниндзя» и «Женщина гораздо опаснее мужчины». С другой стороны, фильм и снимается с таким же размахом. Съемки должны быть завершены в течение десяти-двенадцати недель. Торонто, Япония, Мексика. И мне кажется, что уехать из города – не такая уж плохая идея. Пусть все успокоится.
Через две недели мы уже оказываемся на месте съемок.
Я впервые вижу, как снимается большое кино. По своему безумию это зрелище напоминает, войну. И теперь я понимаю, что кинематографисту не составит труда организовать войну. Вероятно, Этуотер, Хартман и Бигл понимали это. Ежегодно на съемках погибают люди – каскадеры пилоты вертолетов, операторы, а иногда и актеры.
Кажется что мы с Мэгги абсолютно счастливы. Мы шутим и смеемся. Она говорит, что забеременеет и заставит меня на себе жениться, Пару раз она предупреждает меня, что она актриса, а следовательно, существо, подверженное эмоциям и руководствующееся моментом.
В июле мы оказываемся в Мексике.

Жара. Но мы живем на берегу Тихого океана и прекрасно проводим время.
Мы регулярно общаемся с дублершей Мэгги Кэтрин Хелд и ее приятелем Томми Томмассино. Они любят друг друга. И мы любим друг друга. Томми служил во Вьетнаме. И мы решаем все вместе поехать в отпуск после окончания съемок, которые должны быть завершены к первому или второму августа. Исчезнуть куда-нибудь на пару недель. Купаться развлекаться и делать вид, что мы не имеем никакого отношения к киноиндустрии.
Все отлично, за исключением того, что пару раз я натыкаюсь на каких-то странных людей. Однако все происходит в Мексике, а я не настолько хорошо знаю эту страну, чтобы разбираться в том, кто есть кто. Да и Мексика неоднородна и в разных местах встречаются разные люди. Мы живем в «Оахаке», курортной гостинице неподалеку от Пуэрто-Ангеля, в трехстах милях от Акапулько.
В последнюю очередь снимается ночная сцена на берегу. У нас остается полчаса до восхода солнца.
Группа устраивается на берегу – открывает ящики с пивом, бутылки с текилой, упаковки печенья кто-то раскуривает косяки. Мы разжигаем костры. Мэгги напивается и находится в состоянии полного улета, И это хорошо, потому что все это время она по-настоящему вкалывала. Все работали как проклятые.
Я трезв. Как шофер, обязанный всех развезти по домам. Как будто я все еще должен выполнять свои обязанности. Не знаю, почему у меня такое ощущение. Вероятно, Вселенная посылает мне какие-то сигналы.
Я уже рассказывал… нет, я еще расскажу, как однажды мы с Мэгги занимались любовью. Только об одном случае. Потому что это было очень кинематографично. Просто если кто-нибудь вдруг захочет снять фильм о нас с Мэгги. Не знаю, поймут ли это зрители. Не знаю, поймете ли вы. И все же я вам расскажу. Мы уезжаем с вечеринки и возвращаемся к себе. Мэгги просит меня чтобы я разделся Она уходит в ванную и возвращается оттуда голая в ковбойских сапогах, ковбойской шляпе и с коробкой в руках.
– Это подарок, – говорит она.
Я беру ящик и открываю его. Внутри лежат два натуральных кольта и портупея столетней давности – смазанная жиром кожа, которую кто-то хранил все эти годы.
– Потрясающе.
– Они заряжены, – говорит она.
Она заставляет меня надеть портупею, и я ложусь на кровать. Я лежу в Мексике, и нам не ничего нет, не считая пары револьверов с рукоятками из орехового дерева, которые были изготовлены в 1873 году. Меня любит обнаженная Магдалина Лазло в ковбойской шляпе и сапогах. И на полную громкость звучит музыка.
Дверь открывается.
Происходит то самое, чего я и ожидал. Мой пистолет девятимиллиметрового калибра лежит у меня под подушкой. Все в порядке. И тяжелый длинный «миротворец» тут же оказывается у меня в руке. Я сажусь и отвожу курок так, словно я делаю это каждый день.
В комнату входит Бо Перкинс.
Я прижимаю Мэгги к себе. Она продолжает обхватывать меня ногами. Дуло пистолета находится прямо напротив лба Бо – того самого места, где, с точки зрения некоторых, расположен третий глаз. Я стреляю, и пуля летит именно туда, куда я и предполагал, словно он ее притягивает. Раздается грохот, эхом отдающийся от стен комнаты.

Это происходит утром 2 августа, в четверг.
Тогда я еще не понимаю, что это означает. Но позднее я слышу новости. Саддам Хусейн вторгся в Кувейт. Джордж Буш в Аспене с Мэгги Тэтчер. К вечеру он делает заявление: «Мы не исключаем никаких возможностей».
Хартман понял, что не может рисковать и оставлять нас в живых. И те, кого я видел, ничем не отличаются от ребят из эскадрона смерти в Эль-Сальвадоре. Хотя они позаботились о том, чтобы там не оказалось ни одного знакомого мне лица. Наверное, это те самые ребята, которые работали с Бо и Чезом. Не знаю, почему Бо не дождался подкрепления. Ему бы следовало подождать. Он должен был бы знать, что одному ему со мной не справиться Чем бы я ни занимался.
Вы хотите знать, о чем я думал и что собирался делать? Или вас больше интересует, чем это все закончилось?

Глава 61

К этому времени уже третьи сутки начали клониться к вечеру. Я уже мечтал о том, чтобы он поскорее закончил.
– У меня накопились вопросы, – сказал я. – Но они могут подождать. Так что можете спокойно заканчивать.
– Томми и Кэтрин отправились вместе с нами, – продолжил Джо. – Я пытался их остановить и дважды предупреждал их, но потом согласился принять их помощь. Мы уехали через час после прихода Бо и направились в глубь страны. Мы добрались до Веракруса и устроились в дешевой гостинице. В Мексике вообще много дешевых гостиниц. Я говорю по-испански и поэтому отправился на причал, надеясь на то, что нам удастся убраться отсюда по морю. Кэтрин пошла за продуктами. Она тоже хорошо говорит по-испански и меньше известна, чем Мэгги. Но я ошибся. Не конкретно в данном случае, а в глобальном масштабе.
Он умолкает и просто смотрит на меня:
– Скажи мне, где я ошибся. На каком этапе можно было еще остановиться? Ты можешь мне это объяснить?
– Нет, – отвечаю я.
Он снова наливает себе виски. Не разбавляя. И бросает бутылку мне. Так что мне тоже приходится сделать глоток. Я так и не могу ощутить удовольствия. Еще не захмелев, я начинаю испытывать головную боль и тошноту. На меня действует Другое. Наверное, это как-то связано с обменом веществ.
– Что я мог сделать?
– Так что было дальше? – спрашиваю я.
– Это было шестое августа, понедельник. Я нашел судно и все уладил. Договорился и о цене и людей надежных подыскал. Чтобы никто не заподозрил, что я пытаюсь вывезти из Мексики людей незаконным образом.
Джо смотрит на меня налившимися кровью глазами.
– Черт побери. Я вернулся в гостиницу, и оба уже были мертвы – и Томми, и Мэгги. Изрешечены пулями.
Джо делает еще один глоток.
– Что тут еще говорить?
– И что было дальше?
– Я дождался Кэтрин. Я не мог уйти без нее. И мы кинулись к причалу. А на следующее утро я поймал, какую-то техасскую станцию и узнал новости. Накануне вечером, после убийства Мэгги, – можешь это проверить – президент устроил пресс-конференцию. Вероятно, они решили, что с Мэгги был не Томми, а я. Но это я уже только предполагаю. У меня нет возможности удостовериться в собственной правоте. А предполагаю я следующее.
Я не знаю, почему все рухнуло именно второго августа, да меня это и не интересует. Может быть, президент или кто-нибудь другой спросил Хартмана, уверен ли он в том, что тайна известна только им троим или там пятерым. И Хартман сказал: «Давайте я удостоверюсь в этом, пока все не закрутилось. Есть тут одна история, которую я не хотел разглашать».
А может быть, я отнесся к Хартману недостаточно серьезно. Может, у него действительно ум Макиавелли. Может, он еще за три месяца до этого сказал себе: «Ситуация вышла из-под контроля. Придется заключить перемирие и заняться перегруппировкой сил. А пока я сделаю фильм с Мэгги. И можно будет избавиться от нее, когда съемки закончатся. Смерть при таинственных обстоятельствах, последняя картина – это может увеличить сборы раза в три. Сначала смерть Сакуро, потом – она; проклятие ниндзя – да это можно будет эксплуатировать в течение нескольких лет».
А может, посмотрев в глаза реальности, он понял, какую угрозу мы для него представляем. Для него одна мысль об этом была непереносима. Он позвонил Шигану или Банкеру…
– Не Тейлору? – спрашиваю я. – Ведь именно Тейлор мог воспользоваться таким шансом.
– Нет. Тейлор мертв.
– Я этого не понял.
– Я же сказал, – воинственно огрызается он. Но он этого не говорил.
– Нет, вы не говорили.
– Я же сказал Тейлору, что если он тронет Мэгги, то я его убью.
– Да, это вы сказали.
– Ну, вот видишь, – говорит Джо.
– Но люди не всегда выполняют свои угрозы.
Он встает и делает несколько шагов. Подойдя к окну, он смотрит на деревья, покрытые толстыми, темными листьями.
– Здесь всегда так прохладно?
– Да, – отвечаю я, и это соответствует действительности. Коробка осталась от старого дома, построенного где-то в 1916 году. Поэтому здесь высокие потолки, уходящие далеко вниз свесы с крыши и густая тень от высоких старых деревьев.
– Тебе повезло.
– Да.
– Ты веришь в карму?
– Не знаю.
– Расплату? Судьбу? Если бы я позволил Тейлору уйти…
– Что?
– Может, Мэгги осталась бы в живых.
– Знаете, у меня родилась одна странная мысль, – говорю я. – Если, конечно, вы готовы ее выслушать.
– Давай.
– Может быть, вам удастся освободиться от всего этого. Не знаю. Со мной никогда не происходило ничего подобного. Но дальше по дороге есть дзен-буддистский монастырь. Не исцелят ли вас там от этой боли? Возможно, это не к месту…
– Нет, очень хорошо, что ты это сказал.
Я умолкаю и жду. Яне знаю, что можно еще сказать. Как я уже говорил, я его боюсь. Работая репортером местной газеты, я бывал в тюрьме и беседовал с некоторыми ребятами, знаю я и полицейских, которые убивали людей. Но таких, как Джо Броз, я еще никогда не встречал. По правде говоря, больше всего мне хотелось, чтобы все это закончилось и он ушел. Чтобы он оставил меня в покое. Я миролюбивый человек.
И если бы мне удалось помочь ему справиться с горем, я был бы только счастлив. Я человек неверующий, но мне показалось, что он сможет обрести исцеление, лишь обратившись к Христу, например, или к Будде.
Хотя, возможно, я настроен слишком романтично. Существует множество убийц, которые продолжают счастливо жить дальше – пить, есть, любить своих жен, детей, любовниц и друзей. И Джо явно относился к этому разряду.
Лить гораздо позднее я решил написать эту книгу. И когда я взялся за это, для того чтобы понять, что такое война, мне пришлось прочитать труд Джона Кигана «Лик битвы: анализ сражений при Агинкуре, Ватерлоо и Сомме». Именно там я наткнулся на следующий абзац, который не то чтобы потряс меня, но принес облегчение:
«"Я совершенно спокойно убивал людей", – сказал мне как-то один седовласый офицер, объясняя, как ему удалось получить три военных креста во время Второй мировой войны. Это звучит ошеломляюще, если подходить ко всему с позиций черного и белого, однако тональность, в которой это было произнесено, явно намекала на то, что он понимает не только то, как это может шокировать слушателя, но и то, насколько его самого это удручает. Он словно признавался, что его неспособность страдать и переживать из-за этого свидетельствует о несовершенстве его личности и человеческой природы в целом. Он был готов обсуждать и то, и другое, и впоследствии мы неоднократно это делали. Он был необычным человеком, но я бы не сказал, что такие люди – редкость. Множество романтических произведений посвящено именно таким героям – людям, способным совершить насилие и одновременно сострадательным. умным, выдержанным и дальновидным. Несомненно, такие люди существуют и в реальной жизни, особенно в армии, что доказывают многочисленные мемуары профессиональных военных».

– А что произошло с Мартином? – спрашиваю я.
– Мы нашли Ястреба. С помощью Кима. И мы с Мартином отправились туда, где его видели, и некоторое время за ним следили. Это было еще до того, как мы уехали на съемки. На самом деле его звали Говард Фернес Дадли. На следующий день поздно вечером он отправился в торговый центр. Припарковал машину и пошел в аптеку. Купил себе туалетную бумагу и жвачку…
– Откуда вы знаете, что он купил?
– Л потом посмотрел в сумку.
– Ладно.
– Мы подождали, а потом вышли. Мартин встал прямо перед ним, я чуть сзади. Я ждал, пока он увидит Мартина. Потом Мартин выстрелил, и я сделал то же самое.
– Серьезно?
– Пацан должен был убедиться в том, что может это сделать. С другой стороны, я знал, чего хотел бы Стив. И я сказал Мартину об этом. Мне убить еще одного – ничего не стоит, а вот для Мартина это могло оказаться трудно. Полагаю, Стив думал бы именно так. А потом я вывез их из Лос-Анджелеса, что обошлось мне в кругленькую сумму.
– Это были ваши деньги или Мэгги?
– Мои. Как ни странно, когда остаешься в одиночестве, почти ничего не тратишь. На самом деле я неплохо зарабатывал в «Юниверсал секьюрити» и сумел довольно много накопить. Так что я воспользовался своими деньгами. Я ведь многим был обязан Стиву. Итак, шестое августа. А сегодня у нас какое число?
– Двенадцатое.
– Значит, шесть дней тому назад они убили Мэгги и парня, которого приняли за меня. И отрапортовали двумя словами: «Дело сделано». И уже следующая пресс-конференция выглядела совершенно иначе. Ты ее слышал? Ее должны были передавать в вечерних новостях.
– Нет.
– Они, журналисты, спросили Буша о войне – о возможности военного вмешательства, как они выразились. И он ответил, что у него большой выбор возможностей. Так оно и есть. Потому что теперь никто не скажет, что это всего лишь кино. Его спросили, что он собирается предпринять. «Ждать. Наблюдать. И учиться. Агрессия против Кувейта не пройдет». Я дословно передаю то, чего он сказал. Я слышал по радио. Когда мы плыли на судне, Кэтрин все время плакала. Страдала из-за Томми и Мэгги.
– А вы плакали?
– Я пил.
– Вы же сказали, что никогда не были алкоголиком. В отличие от отца.
– Я им и не был. Но всему свое время.
– Видимо, да.
– Ты бы сказал, что я сейчас пьян?
– Да нет. Но, с другой стороны, я еще не видел вас трезвым.
– Это верно.
– Вы мне так и не сказали, что вы здесь делаете.
– Мы проплыли несколько тысяч миль по заливу и высадились в Матагорде.
– Где это?
– В Техасе. Я украл машину; мы доехали до Корпус Кристи и совершенно спокойно зарегистрировались в мотеле. Машину поставили сзади. Я сделал несколько телефонных звонков и сказал Кэтрин, чтобы она возвращалась в Лос-Анджелес и снова приступала к работе, словно ничего и не было. В самолет мы сели отдельно друг от друга, сделав вид, что мы не знакомы. Это было правильным решением, потому что в Атланте я увидел, как на меня внимательно смотрит какой-то парень.
Я зашел в туалет. Надел шляпу и другой пиджак. И запихал за щеки специальные прокладки, как Брандо в «Крестном отце». Потом вышел и направился к соседнему терминалу Ближайший рейс направлялся в Ньюарк. Меня это вполне устраивало, и я сел в самолет. Главное было убраться из Лос-Анджелеса. Но к этому времени у меня начал нарывать зуб. Больно было чертовски. Я глотал аспирин и запивал его спиртным. Однако я понимал, что, прежде чем приступать ко всему остальному, надо с ним разобраться.
Я спросил сидящего рядом парня, не знает ли он хорошего дантиста в Нью-Йорке или Ньюарке. И ой дал мне адрес врача, Брюса Милнера. Он сказал, чтобы я назвал его имя, объяснил, что дело не терпит отлагательств, и Брюс все сделает.
Я позвонил этому Милнеру, и он сказал, чтобы я заходил. И пока я сидел в приемной, тут появился ты с новым изданием своей последней книги. Ты говорил, что собираешься написать еще одну книгу. Потом начал рассказывать Милнеру о том, что работаешь в газете и пишешь статьи о преступности. И я расспросил Милнера о тебе, когда он закончил меня осматривать. Выяснилось, что у него есть летний домик неподалеку от тебя. И я решил, что неплохо было бы исчезнуть на пару дней. А может, и рассказать кому-нибудь все, что со мной произошло. Я умею хранить тайны, но они ведь не сдержали своего слова.
– Да.
– Тейлор и Ястреб Говард Дадли – первые люди, которых я убил.
– Как это?
– Я имею в виду из личных соображений. Не как солдат.
– И ниндзя.
– Покончив с Тейлором и Дадли, я завершил это дело. Даже во время войны наступает перемирие. Но я был не прав. Допей со мной эту бутылку, иначе она меня доконает. – Это была уже вторая за день.
– Нет, спасибо.
– По мне просто незаметно, насколько я пьян.
– Да, незаметно.
– Хочешь знать, насколько я пьян?
– Конечно, – отвечаю я. Я со всем соглашаюсь. Он уже убедил меня в том, насколько он опасен.
– Я тебе кое-что скажу… кое-что… я однажды солгал Мэгги. Всего один раз. Когда она меня спросила… я сказал ей, что мой отец сломал себе руку о мой лоб. И я так сказал… как будто на этом все закончилось. Но это был еще не конец… он был так пьян, что не почувствовал боли. Он озверел еще больше и снова на меня набросился. Побежал за мной к лестнице, хотел ударить, но промахнулся и… Лестница была за мной, и я увернулся… А он скатился вниз. По лестнице. И сломал шею… Говорят Господь хранит дураков и пьяниц, но на этот раз все вышло иначе… Он стал первым человеком, которого я убил.
В углу у меня стоит кровать. Джо подходит к ней, падает и засыпает. Я накрываю его одеялом, несмотря на то что стоит лето, и отправляюсь к жене объяснять, почему все эти дни я не разделял с ней заботу о детях. Я обещаю ей, что завтра же избавлюсь от этого безумца.
Он поднимается на рассвете, что меня очень удивляет, и отращивает, бегаю ли я. Я говорю «да». Он спрашивает, насколько далеко. Я говорю – пару-тройку миль. Он интересуется, можно ли добежать до вершины горы, возвышающейся над моим домом. Я объясняю ему, что, если он свернет по дороге Камелота, а потом на Мид-роуд, он окажется на еще одной грунтовой дороге, которая ведет к вершине Обзорной горы. Он спрашивает, бегал ли я когда-нибудь туда. Я говорю, что у меня была такая мысль, но мне объяснили, что это четыре с четвертью мили вверх и столько же вниз – всего восемь с половиной, и лишь десять ярдов из них идут по ровной местности.
Он говорит – давай попробуем. И я позволяю ему себя уговорить. На улице жарко, и мы довольно быстро покрываемся потом. Я чувствую запах выходящего из него алкоголя. На полпути он сворачивает в лес и его выворачивает наизнанку.
– Так-то лучше, – замечает он, нагоняя меня.
Я еще никогда не бегал так далеко. Может быть, в этом u нет ничего особенного, но его соседство подгоняло меня, и мне казалось, что это какой-то дар свыше. В каком-то смысле я стал после этого сильнее и теперь уже сам время от времени пробегаю эту дистанцию.
Когда мы спускаемся, он начинает отжиматься и делать приседания, а потом я показываю ему где душ и все остальное.
– Я приехал в краденой машине, – говорит он. – Думаю, ее надо куда-нибудь отогнать, а потом я попрошу тебя подкинуть меня до автобусной станции.
– Ну ты и нахал!
– Что есть, то есть.
И мы делаем именно то, что он сказал.
– Ты веришь тому, что я рассказал? – спрашивает он на автобусной станции.
– Хорошая история. Одна из лучших, что я вообще слышал.
– Подумай о ней.
– И куда ты теперь?
– Я обещал ему, что сделаю это.
– Даже не знаю, желать тебе удачи или нет, – говорю я.
– Я любил ее, – отвечает он. – Я любил ее больше жизни.

Через неделю я получил посылку. В ней оказались коробка с дисками и довольно объемная рукопись. Это был сценарий, озаглавленный «Величайший обман» и принадлежавший перу некоего Эда Пандара. Все диски, за исключением одного, подходили для моего «Макинтоша» и принадлежали человеку по имени Тедди Броуди.
Я еще всерьез не рассматривал идею о том, чтобы записать историю, рассказанную мне Джо Брозом. Как я уже говорил, я собирался поменьше заниматься политикой, сгладить все углы и записать какой-нибудь обычный детектив для читателей среднего класса. С участием адвокатов. Это хорошо продается. Скотт Туроу. Джон Гришем.
Но потом произошло несколько событий.
Во-первых, наблюдал по телевизору за военными действиями, я понял, что смотрю то, что было названо Тедди в письме к матери «Загадкой-2», что я расшифровал как ВМВ-2. Это было странное ощущение, учитывая, что Джо мне рассказал обо всем заранее.
Но я все еще продолжал медлить.
Во-вторых, я отдал диск с юниксом своим друзьям с «Титаун-видео» на Манхэттене. Я уже почек полностью о нем забыл, когда вдруг через три месяца мне позвонил их главный инженер. Он сделал распечатку и, насколько я понял, на нем оказался какой-то этап работы Джона Линкольна Вигла, свидетельствовавший о том, как развивалась его мысль и как он собирал различные образы войны.
В-третьих, разразился скандал, связанный с Управлением разведки ВМС, когда выяснилось, как через американский филиал итальянского банка переправлялись деньги Хусейну. Это точно соответствовало сценарию Эда Пандара.
И наконец, у меня кончились деньги, а я так и не продвинулся в деле создания второго Туроу.
И вот тут-то я решил написать историю, рассказанную мне Джо Брозом.
Как я уже говорил, он все рассказывал от первого лица и со своей точки зрения. Благодаря заметкам и магнитофонным записям мне удалось в общих чертах сложить историю. Потом я домыслил, что могли бы сделать Бигл, Хартман, Буш, Бейкер и Этуотер, если допустить, что все рассказанное Джо является правдой. Содержание записки он мне процитировал, утверждая при этом, что запомнил ее наизусть. Она действительно звучит крайне убедительно. Естественно, для изложения истории Тедди Броуди и того, что делал Бигл, мне очень помогли полученные диски. Имена агента, режиссера и кинозвезды, а также многие другие являются вымышленными. Что касается Джо Броза, то этого человека действительно звали Джо, а фамилию я позаимствовал у маршала Тито, так как предки Джо были из Хорватии, а Тито был героем партизанской войны, в течение тридцати пяти лет удерживающий Югославию от распада.
Иными словами, этот текст является художественным произведением.
//-- Заговор --//
Научный метод стал основой практически всей современной мысли, им пользуются даже не слишком образованные обыватели. И прежде всего его популярность объясняется его действенностью, в чем может убедиться любой. Одна известная женщина-экстрасенс как-то сказала мне, что просто думать о ней – недостаточно: «Хотите быть уверены, что находитесь в контакте со мной, наберите мой номер телефона».
Научный подход начинается с объективного наблюдения за теми или иными явлениями. Не с предположений о том, что должно было бы произойти, или могло бы, или на что мы надеялись, но с действительных событий, которые мы видим и в реальности которых можем убедиться. После чего мы можем выдвигать гипотезы, объясняющие, почему и как это произошло.
Мы можем придумать множество объяснений для того или иного явления. Как же мы выясняем, которое из них верно?
Наука не говорит нам, какая теория является верной, она просто указывает, какой из теорий надо воспользоваться в предлагающемся контексте, для того чтобы она сработала.
Предпочтительнее всего эксперимент, результаты которого могут быть повторены.

Однако, когда речь идет о людях или исторических событиях, это часто бывает невозможно. В таких случаях применяются другие критерии. Если существуют две теории или более, необходимо установить, которая из них наилучшим образом объясняет имеющиеся факты, которая лучше всего согласуется с другими сведениями и общими представлениями о Вселенной. Не говоря уж о том, которая из них проще.
Вот известный пример: Солнце вращается вокруг Земли или Земля вокруг Солнца? Вполне возможна – и когда-то существовала – модель Вселенной, в которой Солнце вращается вокруг Земли, как это нам и представляется, если согласиться с утверждением, что Земля – это шар. Проблема заключается лишь в том, что, если мы продолжим наблюдать за различными явлениями, например спутниками Юпитера, эту модель придется настолько усложнить, что она станет непригодной. А кроме этого, она войдет в противоречия с другими действующими понятиями, такими как инерция, сила тяжести и т. д.
То, что Хусейн вторгся в Кувейт и завоевал его, является объективной реальностью, данной нам в ощущениях. Такой же реальностью является и то, что Соединенные Штаты и их союзники направили в Кувейт войска и изгнали его из Кувейта. И так далее.
Но будет вполне закономерно рассмотреть официальную версию этих событий и их причин как гипотезу, недоказанную теорию – точно так же многие рассматривают официальную версию убийства Джона Кеннеди. Если принять, что Саддам просто решил аннексировать Кувейт; а мы решили, что бездействие приведет к очередному Мюнхенскому сговору, последствием которого будет мировая катастрофа, то множество спутников Юпитера так и останутся необъясненными.
Вот список, насчитывающий по меньшей мере тридцать девять несоответствий. Хотя их гораздо больше. Не сомневаюсь в том, что любители теорий заговоров рассмотрят их во всех подробностях. Если же вы, подобно мне, засыпаете на фильмах Оливера Стоуна, то можете пропустить эту часть и просто согласиться с тем, что эта война в том виде, в каком ее нам представляли, была абсолютно бессмысленной.

1. Почему в этой войне не был заинтересован, никто, кроме Джорджа Буша? Ее не поддерживал Госдепартамент, против нее выступал Пентагон, и даже в Конгрессе не нашлось «ястребов», как это было во времена Кореи и Вьетнама. Изначально даже арабы были настроены против нее. [107 - «…Судя по первоначальным откликам. Вашингтон не испытывал особого беспокойства, и никто не собирался давать отпор Ираку… Буш провел совещание с Скоукрофтом, Чейни, Пауэллом, Джаджем Уильямом Убстером из ЦРУ, главой штата Белого дома Джоном Сунуну и другими членами Совета национальной безопасности. Согласно утверждению одного из участников, общее мнение было таким: „Жалко Кувейт, но это всего лишь бензозаправка. Какая разница, что на ней написано – Синклер или Эксон?"…И король Хусейн, и король Фахд совершенно определенно возлагали вину на Кувейт, который проявлял исключительное упрямство во время переговоров с Ираном… "Во всем виноват Кувейт", – заявил король Фахд королю Хусейну на следующее утро после вторжения. – Не надо было проявлять такое упорство. Они сами накликали на себя эту беду"» (Жан Эдвард Смит «Война Буша». Хольт, 1992).]
2. Почему Ирак в мгновение ока превратился из друга во врага? [108 - Насколько дружественными были наши отношения? «„В марте 1982 года Ирак был исключен из списка стран, поддерживающих терроризм, и тем самым получил право на получение экономической помощи от Соединенных Штатов, – заявил Ноэль Кок, глава подразделения по борьбе с терроризмом в Пентагоне. – Мы помогали им, для того чтобы они одержали победу в войне с Ираном. Позднее в том же году департамент сельского хозяйства выдал гарантию на триста миллионов кредита для покупки американских сельскохозяйственных продуктов. И к 1990 году Ирак получил различных займов на сумму около трех миллиардов долларов".Соединенные Штаты несколько изменили свою позицию, когда иракский самолет выпустил по ошибке ракету, попавшую в военный корабль „Старк" и лишившую жизни 37 десантников…Когда война с Ираном была завершена… Вашингтон продолжил оказывать поддержку Багдаду, и когда Саддам обратил внимание на курдское меньшинство и даже подверг курдов газовой атаке… Соединенные Штаты не придали этому никакого значения. Администрация Буша… пересмотрела проиракскую ориентацию Америки, но решила, что вносить в эту политику коррективы нет никаких оснований. Соответствующая директива Совета национальной безопасности была выпущена в октябре 1989 года… А 17 января 1990 года президент Буш подписал распоряжение, в котором говорилось, что прекращение предоставления Ираку гарантийных займов Экспортно-импортным банком не входит "в национальные интересы Соединенных Штатов"» (Смит «Война Джорджа Буша»).]
3. Почему Соединенные Штаты предпочли поддерживать Кувейт? Это невозможно объяснить лишь тем, что Ирак являлся агрессором. В конце концов, и Рейган, и Буш в разной степени, и в основном тайно, поддерживали Саддама, когда он вторгся в Иран. Следовательно, хотя бы в проекте существовали и иные возможности, и иные веские доводы. [109 - В отличие от многих других авторов, Жан Эдвард Смит указывает на это: «У Ирака были вполне законные претензии к Кувейту… Ирак, будучи современным светским государством, противостоял исламскому фундаментализму в духе Хомейни… Ситуация была довольно сложной, учитывая, что выбор нужно было сделать между политикой социального прогресса в Ираке и непримиримым феодализмом Кувейта».]
4. Почему вдруг Буша возмутили нарушения гражданских прав в Ираке, хотя за несколько месяцев до этого он не обращал на них никакого внимания, уже не говоря о том, что нарушения эти были невелики и ненамного серьезнее, чем в других странах, которые Соединенные Штаты считают своими друзьями?
5. Зачем Соединенные Штаты финансировали Ирак и поставляли ему вооружение?
6. Почему это осуществлялось с помощью сельскохозяйственных займов, финансируемых каким-то неизвестным банком?
7. Почему департамент юстиции в дальнейшем воспрепятствовал проведению расследования этих финансовых махинаций?
8. Почему мы «поощряли Кувейт придерживаться жесткой линии на переговорах с Ираком? С другой стороны, Ираку всячески намекали, что Соединенные Штаты не станут вмешиваться, если он нападет на Кувейт. Посол Эйприл Глэспи лишь озвучила официальный курс, когда сообщила Саддаму, что у Вашингтона нет „определенного мнения относительно внутриарабских конфликтов, каковыми являются ваши разногласия с Кувейтом"». [110 - Смит «Война Джорджа Буша»; не путать с книгой Стивена Граубарда «Война мистера Буша» (Хилл и Вэнг, 1992). «Война Джорджа Буша» является более взвешенной книгой, в традиционном смысле слова основанной на фактическом материале. «Война мистера Буша»– полемическое приведение, в котором война рассматривается, как подлая политическая уловка, а Буш – как наследник Рейгана, усвоивший тактику лжи и искажения фактов.]
9. Почему из города были своевременно вывезены все высокопоставленные лица, которые могли оказаться заложниками? Эйприл Глэспи покинула Багдад за два дня до вторжения. В тот же день уехал и советский посол. Английский посол Гарольд Уокер был в отпуске. А глава израильской разведки – в Тель-Авиве.
10. Нет ли доли правды в рассказе о том, что президент, прочитав книгу о Черчилле, решил во всем брать с него пример? Слышал ли кто-нибудь о том, чтобы президент читал что-нибудь еще и принимал политические решения под влиянием книг?
11. Почему Советский Союз так быстро отреагировал на сложившуюся ситуацию?
12. Доводилось ли когда-нибудь союзникам Соединенных Штатов самостоятельно оплачивать собственные военные расходы? Вся история Америки является доказательством обратного.
13. Зачем Саддам начал брать заложников и демонстрировать их по телевидению, тем самым обозлив Запад? «Лучшим союзником Буша был сам Саддам Хусейн, который обладал безошибочной способностью вызывать к себе ненависть у обычных американцев». [111 - Эти сведения запоминаются в огромном количестве источников. Для удобства читателя и автора все цитаты (за исключением специально оговоренных), приведенные в этом разделе, взяты из книги «Триумф без победы: неизвестная история войны в Персидском заливе» (Таймс Букс, 1992).]
14. Саддам грозился воспользоваться заложниками как живым щитом. Это могло оказаться действенной тактикой. Отдал бы Буш приказ убивать американцев, для того чтобы уничтожить находящиеся за ними военные позиции? Стали бы американские пилоты выполнять эти распоряжения? Саддам навлек на себя всеобщее осуждение, а. потом отказался воспользоваться явными преимуществами своего плана. Почему?
15. Позднее Саддам освободил заложников, причем сделал это еще до начала военных действий, хотя Запад дал ему понять, что этот поступок не предотвратит войну.
16. В военной среде многие недолюбливали генерала Шварцкопфа. Ему поручили командование, вероятно, из-за того, что он «считался бесперспективным человеком, к которому не были привязаны войска и который собирался уйти в отставку при первом же удобном случае». Стать главнокомандующим во время войны – мечта любого военного. Только вспомните, как это повлияло на судьбу Эндрю Джэксона, Улисса Гранта, Дуайта Дейвида Эйзенхауэра. Почему же на эту роль был выбран, мягко говоря никому не нужный Норман? Или он просто оказался в нужное время в ну окном месте? Или, как было доказано позднее, все это являлось результатом блестяще проведенного кастинга?
17. Почему, согласно утверждениям генерала Шварцкопфа и других лиц, до начала войны в заливе большинство арабских лидеров полагало, что им нечего опасаться Ирака?
18. Почему центральное командование, никогда не разрабатывавшее планов по отражению иракской угрозы, вдруг начало заниматься этим за несколько месяцев до начала военных действий?
19. Почему Саддам захватил весь Кувейт? Если бы он ограничился нефтеносным районом Румайлы, который решил бы его финансовые проблемы, и доступом к заливу, ему бы удалось «малой кровью удержать эти завоевания, и в худшем случае он бы подвергся лишь непродолжительной критике со стороны международного сообщества».
20. Почему, захватив Кувейт, Саддам остановился?
21. Почему Саддам стал дожидаться прибытия американских войск, находясь при этом в самом уязвимом положении?
22. Изначально развертывание американских войск в заливе объяснялось необходимостью защитить от нападения Ирака Саудовскую Аравию. Но Саудовская Аравия не ощущала никакой угрозы со стороны Саддама, и, несмотря на изощренные усилия Вашингтона, никаких доказательств этой угрозы не существует. [112 - Возможно, кто-то со мной не согласится. Однако общеизвестен факт, что американцы предъявили саудовцам аэрофотосъемку, заявив при этом, что их страна падет следующей жертвой агрессии. А король Фахд ответил что-то вроде: «Ой, тогда защитите нас скорей». Но аэрофотосъемка – это не домашние снимки, в которые любой может ткнуть пальцем и сказать: «А вот твоя мама». Скорее она напоминает иероглифы, в которых разобраться могут только специалисты. И именно такой специалист был предоставлен Соединенными Штатами. Не существовало веских доказательств того, что Саддам угрожает Саудовской Аравии. Напротив, Революционный совет Ирака заявил о своем намерении уйти из Кувейта. Однако принцу были предъявлены сделанные со спутника снимки иракских войск, размещенных в нейтральной зоне, отделяющей Кувейт от Саудовской Аравии… трудно объяснить, куда могли направляться иракские танки. Но они были не нужны в Эль-Кувейте, и генералы Саддама поступили точно так же, как президент Эйзенхауэр с десантниками в Ливане в 1958 году; отправили их за пределы города» («Война Джорджа Буша»).]
23. Почему Саддам отослал свои элитные войска – республиканскую гвардию – в безопасное место, и почему он так же поступил с большей частью своих воздушных сил?
24. Почему передовые силы Ирака «почти целиком состояли из плохо обученных солдат, завербованных из самого необразованного слоя сельского населения? Эти „бросовые" дивизии на 70 % состояли из шиитов и на 20 % из курдов».
25. Почему мы остановились и не вошли в Багдад?
26. Почему союзники не оказали поддержки курдам? В августе лидер курдов Джалал Талабани посетил Вашингтон. И хотя все понимали, что курдское восстание ослабило бы. иракские силы и заставило бы Саддама отвести войска из залива, с ним никто не захотел разговаривать. «Мы были встревожены нарушением гражданских прав курдов, – заявил позднее старший советник Буша, – но мы не хотели участвовать в создании нового курдского государства».
27. Почему Шварцкопф разрешил Саддаму воспользоваться вертолетами, предоставив ему достаточные силы для подавления курдского и шиитского восстаний?
28. Почему была предпринята попытка назначить главой ЦРУ Роберта Гейтса, когда уже однажды его кандидатура была отвергнута, когда аналитики ЦРУ выразили энергичнейший протест против его назначения и он уже успел проявить себя как человек, допустивший немыслимое количество ошибок в анализе важных политических событий? Разве что это назначение было наградой за то, что нам так и осталось неизвестным.
29. Почему руководство прессой осуществлялось на самом высоком уровне – в отличие от того, что мы наблюдали в Гренаде, Панаме и Вьетнаме? [113 - Огромное количество жалоб было высказано журналистами в связи с тем, как во время этой войны обращались с прессой. Однако эта точка зрения разделялась меньшинством журналистов, да и то эти жалобы были высказаны постфактум и имели спорный характер.На самом же деле средства массовой информации сообщали об этой войне только то, что хотели военные и правительство, вследствие чего и те и другие выглядели не просто хорошо, а изумительно. Это было блестяще срежиссировано, и нигде не раздавалось ни одного голоса, высказывавшего иную точку зрения. Включая Саддама, который служил идеальным стимулом.Образчиком выдающейся проправительственной лжи являлась искусно создаваемая иллюзия, что мы осуществляем только ювелирно точные бомбардировки, уничтожая лишь раковые клетки. Кроме того, средства массовой информации активно участвовали и в подготовке военных действий: «…администрация начала проводить хорошо согласованную кампанию в прессе. И „Нью-Йорк таймс", и „Вашингтон пост" сообщили на первых страницах о том, что Ирак сосредоточивает свои войска на границе и готовится к вторжению… Информация и той, и другой газетой была получена из администрации. Это должно было помочь объяснить вступление в войну Америки… Эта информация была умышленно искажена, несмотря на то что ни ЦРУ, ни разведывательное управление министерства обороны ни на секунду не сомневались в том, что Ирак никогда не нападет на Саудовскую Аравию. Как только президент решил вмешаться в этот конфликт, изощренный механизм правительственного аппарата по связям с общественностью начал подготавливать для него необходимый плацдарм» («Война Джорджа Буша»).«Информационные программы еще больше запутывали происходящее, рассказывая или то, что было навязано Белым домом, или то, что было придумано ими самостоятельно. Комментаторы, затаив дыхание, штампованными фразами рассказывали о том, что было предопределено предшествующим опытом Америки во Вьетнаме и даже в подметки не годилось войне Тэтчер на Фолклендских островах. Постоянно ссылаясь на Линдона Джонсона, вместо того чтобы говорить о Рональде Рейгане и его верном последователе Джордже Буше, они пропустили самое главное» («Война мистера Буша»).]
30. «Скорее всего, размер иракской армии, действовавшей в Кувейте, был гораздо меньше, чем утверждал Пентагон. Накануне войны Ирак обладал всего лишь тремястами тысячами солдат, что составляло менее половины того количества, которое указывал генерал Шварцкопф».
31. «Потери Ирака, вероятно, были гораздо меньше цифры, названной разведывательным управлением министерства обороны США и составлявшей сто тысяч человек. Скорее всего, Ирак потерял убитыми не более восьми тысяч человек».
32. В Пентагоне была компьютерная игра, в которой разыгрывались события иракского вторжения. «У нее было кодовое название „Взгляд изнутри"… И в чем-то она напоминала „Сумеречную зону", – рассказывал майор Джон Фили. – Закончив игру, я разворачивался и занимался анализом реальной ситуации. И иногда они начинали смешиваться в моем сознании. Поэтому я все время должен был проверять, компьютер это или реальные события».
33. Пентагон, Пауэлл, Скоукрофт, Гейтс и Джон Сунуну всячески противодействовали ООН, понимая, что ее вмешательство затруднит действия президента. Буш. и Бейкер поддерживали их деятельность в этом направлении. Особенно большие заслуги в этом деле принадлежат Бейкеру – впрочем, как и во всех остальных делах, когда он чувствовал, что что-то получается.
34. Почему Саддам не выполнил свою угрозу напустить на Запад террористов?
35. Почему Саддам отказался от применения биологического и химического оружия? И не были ли эти угрозы очередным художественным вымыслом?
36. Зачем была выдумана вся история со «Скадами» и «Патриотами»? И те, и другие не имели никакого военного значения, зато сыграли, огромную политическую роль.
37. Почему Саддаму предоставили возможность подавить курдское и шиитское восстания, вдохновленные и поддержанные Бушем?
38. Боб Вудворд в «Командирах» рассказывает о следующем эпизоде: «Однажды Буш, Квейл, Скоукрофт и Супуну собрались в небольшой, комнате рядом с Овальным кабинетом, чтобы посмотреть телевизор. И когда голоса репортеров, сидящих в своих багдадских гостиницах, были заглушены звуками падающих бомб, Буш. с видимым облегчением заметил: „Все идет по плану"».
39. И самое главное. Если Саддам был новым Гитлером, почему же мы позволили ему остаться у власти?

Кроме этого, есть еще несколько существенных соображений, которые не вполне умещаются в формат данного произведения и имеют очень отдаленное отношение к рассказанной здесь истории.
Прежде всего, договоры. Для того чтобы преобразовать весь мир в соответствии с собственным замыслом, Соединенным Штатам пришлось нарушить целый ряд договоров. И дело не в том, что США допустили серьезную ошибку, просто это говорит о качестве этих договоров, которые являются такой же фикцией, как и республиканский президент-консерватор. Египту был прощен военный долг в семь миллиардов долларов. Колумбия, являвшаяся до этого основным противником в нарковойне, незаметно отказалась от своих обязательств выдать Соединенным Штатам главных наркодилеров, что являлось единственной действенной тактикой в этой войне и вызвало серьезное раздражение у одного из главных членов кокаинового картеля. Малайзия, являвшаяся в то время членом Совета безопасности ООН, лишилась квоты на импорт текстиля. Сирия была исключена из списка стран, поддерживающих терроризм, и получила несколько миллиардов долларов от Саудовской Аравии. Даже Турции, которая могла и раньше войти в Европейское сообщество, удалось кое-что урвать вследствие этой войны. Она получила долгожданное разрешение перепродавать Египту за миллионы долларов американские истребители Ф-16.
И во-вторых, мы получили целый сериал, посвященный этой войне, – как если бы какой-то режиссер специально снимал историю Второй мировой войны. Об этом прекрасно сказано в статье, опубликованной в «Нэйшн» (5/11/1992) и озаглавленной «СМИ Пентагона представляют: Война в заливе как тотальное телевидение». В ней сказано:
«Похоже, администрация Буша в связи с войной в заливе решила предложить за вполне умеренную цену американской публике то, что могло бы быть снято хорошей кинокомпанией.
С более чем миллионом статистов, одетых в униформу, роскошными декорациями… достопримечательностями… потрясающей графикой в духе „Звездных войн", музыкальными темами, лозунгами и демонстрацией всего этого в прайм-тайм (диснеевский фейерверк над Багдадом)».
Стивен Граубард в своей книге «Война мистера Буша: приключения в политике иллюзий» говорит следующее:
«Война началась с аэрофотосъемки бомбардировок Багдада, а закончилась кадрами американского солдата, убеждающего иракского военнопленного в том, что с ним ничего не случится. Все было прекрасно. С самого начала до самого конца вся эта война была сфабрикована для телевидения».
То же пишут Джеймс Данниган и Остин Бей в своей книге «От Щита к Буре»:
«С чисто телевизионной точки зрения, Саддам для „ястребов" был идеальной мишенью… вся операция „Буря в пустыне" была блистательным телевизионным шоу… хитроумным и стремительным, благодаря прямым трансляциям атак на Багдад… эта операция стала первой настоящей видеовойной».

Но все это обретает смысл лишь в том случае, если мы допустим, что Ли Этуотер действительно написал свою докладную записку. Вряд ли он был единственным человеком, размышлявшим о том, как изменила судьбу Тэтчер война на Фолклендах. В каком-то смысле эта книга может быть посвящена Дэну Квейлу, который однажды сказал перед камерой следующее: «Я напомнил миссис Тэтчер о том, что было время, когда избиратели от нее отвернулись, но потом ее рейтинг вновь взлетел вверх. И я спросил ее, не может ли она мне чего-нибудь посоветовать. Но она мне не ответила. Так что теперь мне остается самостоятельно придумать, как напасть на Фолклендские острова». Неоспоримым фактом является и то, что ее успех пытались повторить с помощью Гренады и Панамы, однако безуспешно.
Но в данном случае все получилось. Угрозы Саддама были тщательно срежиссированы западной медиа-разведкой для того, чтобы вывести Запад из себя, но в то же время не довести мир до той стадии истерии, когда западные державы свергли бы его, лишили свободы, а то и жизни.
Но ярче всего свидетельствует о руке Голливуда финансирование этой войны. Именно так финансируется съемка картин. И еще никогда так не финансировались войны. По крайней мере в Америке. Более того, в XX столетии все происходило с точностью до наоборот, когда Соединенные Штаты платили своим союзникам за участие в войне. Трудно представить, что в Вашингтоне произошел настолько радикальный переворот в области вопросов финансирования.
И главным доводом в пользу официальной версии является лишь наша вера в то, что президент Соединенных Штатов не может совершить того, о чем здесь рассказано. Президент не стал бы нанимать кинорежиссера и объяснять ему, что и как должно быть сделано. Президенты не занимаются изобретением поводов для того, чтобы ввязаться в войну. Президенты не строят свою политику в зависимости от своего переизбрания и не рискуют жизнью своих сограждан. Для наших лидеров честь гораздо важнее, чем сиюсекундные нужды!

Дата добавления: 2015-06-27