ОНА: Это ты к чему? 2 страница

ОНА: Костя, ты серьезно?

ОН: Звони Олегу, говори, чтобы собирал вещи. И из дома – ни ногой!!! Ни к каким друзьям! Я сегодня созвонюсь со своим человеком в Москве, он возьмет билеты на самолет, завтра утром заедет за Олегом, и — сюда.

(Капает валерьянку в стакан, стоящий на столе перед Верой. Она залпом выпивает, хватается за горло, потом машет руками.)

ОН: Что? Это же просто валерьянка.

Вера выбегает в ванную, оттуда возвращается в комнату, хватает графин и пьет прямо из горлышка.

ОНА (отдышавшись): Ты же мне валерьянку накапал в эту, “Стопку”! Такая гадость получилась! (Начинает хохотать, но смех быстро переходит в слезы. Костя садится рядом, обнимает ее.)

ОН: Вера, ты согласна?

ОНА: Конечно, согласна. (уставшим голосом) На твоих Канарах жило когда-то племя… У них был обычай: если находили виновного в преступлении, наказывали не его, а самого близкого ему человека…

ОН: Вер, кто не падал, тот не поднимался. Мальчишка еще…

Успокаивая Веру, Костя обнимает ее, прижимает к себе, целует. Постепенно поцелуй становится другим… Вдруг Вера отталкивает Костю и встает.

ОН (нежно): Ну что ты?

ОНА: Костя, не надо. Ты извини меня… Тебе, наверное, пора? Тебя же искали, опять будут звонить…

ОН: Нет, я останусь.

ОНА: Не надо.

Вдруг гаснет свет, и в темноте слышно журчание воды.

ОНА (испуганно): Что это?

ОН: Я же предупреждал: свет выключили. А воду дали.

Костя, чиркая зажигалкой, уходит в ванную, закрывает кран, потом возвращается, достает из тумбочки свечку, зажигает ее и устанавливает в пепельнице.

ОН: Ужинать будем при свечах.

Подходит к Вере, снова пытается ее обнять, но она отстраняется и подталкивает его к двери. Смеясь, пытается все обратить в шутку.

ОНА: Нет, Костя, ты иди, иди… Я что-то устала, у меня критические дни… В прямом и переносном смысле.

ОН: Может, все-таки, поужинаем?

ОНА: Японцы в таких ситуациях предлагают вместе позавтракать. Нет, правда, приходи завтра часов в десять. Я отдохну, приду в себя… Ладно?

ОН (не проявляя излишней настойчивости): Хорошо. А потом я съезжу в аэропорт, встречу Олега и привезу его сюда.

ОНА: Договорились. Иди.

Костя целует ее и уходит. Вера провожает его до двери со свечой. Потом берет телефон и набирает номер.

ОНА: Алло! Олег? (говорит холодно и жестко) Это я. Тебе надо будет уехать. (Пауза.) В Одессу. Нет, к следователю идти уже не надо. Я утром буду дома и все тебе объясню. (Пауза.) Собирай вещи. За тобой завтра заедут. Из дома не выходи, на телефонные звонки не отвечай. И никому не звони! (Пауза.) Почему таким тоном? Объясню при встрече. (Пауза.) Олег, все завтра!!! Я вылетаю в семь пятнадцать. (срывающимися голосом.) Нет, не встречай меня. Еще раз заклинаю тебя: из дома не выходи, трубку не снимай. Все!

Снова набирает номер.

ОНА: Алло! Добрый вечер. Девушка, мне нужен билет на завтра, на Москву, на семичасовой. (Пауза.) Нет? На лист ожидания? (Ровным и настойчивым тоном.) Девушка, мне очень нужно улететь этим рейсом. Я вас прошу. Я отблагодарю. (пауза.) Тригорина Вера Васильевна. (Ждет.) В какую кассу? К Свете? Спасибо.

Кладет трубку, берет свечу и ходит по номеру, собирая вещи. Вдруг зажигается свет. Вера задувает свечу, включает радио и продолжает собираться под песню группы “Любэ”:

Атас! Эй, веселей, рабочий класс!

Гуляйте, мальчики, любите девочек!

Атас! Пускай запомнят нынче нас.

Малина-ягода, атас!

АКТ 7-й.

1998 год.

Номер в венецианской гостинице, много зеркал и бархата на стенах. В вазе, как обычно, 25 роз. Ваза стоит возле зеркала, и кажется, что цветов в два раза больше. В номер входят смеющиеся Вера и Костя в вечерних костюмах. В руках у них карнавальные маски.

ОНА: Какой забавный этот гондольер. Я, правда, кроме слов “синьора” и “аривидерчи” ничего не поняла. Что он там говорил?

ОН: Сказал, что никогда не видел такой красивой женщины. Сегодня же скажет обо всем жене и уйдет к тебе с тремя детьми. Заведете еще одну гондолу и будете жить долго и счастливо.

ОНА: Я бы с радостью, но он же – мужская версия Дюймовочки.

ОН: Знаешь, почему среди итальянцев так много людей маленького роста? Они боятся, что если вырастут, их заставят работать.

Вера смеется. За окном раздается грохот фейерверка.

ОНА: Ой, смотри, салют! Какой сегодня праздник?

ОН: Финита ля феста, габата ля санте.

ОНА: В каком смысле?

ОН: Праздник закончился, и черт с этим святым. У них тут столько праздников! Почти как у нас…

Стук в дверь. Костя уходит и возвращается с сервировочным столиком, на котором стоит ведерко с бутылкой шампанского, бокалы и блюдо с устрицами, обложенными льдом.

ОН (цитирует, перевирая Пушкина):

“Что устрицы? Пришли! О радость!

Давай, смеющаяся младость

Глотать из раковин морских

Затворниц жирных и живых, (пауза)

Слегка обрызгнутых лимоном”.

Лягушек ты не любишь, но моллюски могут на что-то надеяться?

ОНА: Ты знаешь, сколько раз мне их предлагали, начиная с Америки, – я всегда отказывалась. Они же живые! (брезгливо морщится)

ОН (смеется): Как дед Щукарь бабам объяснял? “Дуры! Лягушка – пакость, а в вустрице – благородные кровя!” (Садятся за стол.) Не бойся! Пищать не будут!

ОНА (с опаской рассматривая раковину): А жемчужины в них не попадаются?

ОН: Это в смысле проглотить? Жемчужницы – другой вид, их не едят.

ОНА: Жаль…

ОН: Тебе нравится жемчуг?

ОНА: Да. Настоящие жемчужины – теплые и нежные.

ОН: А искусственные?

ОНА: У женщины моего возраста зубы уже могут быть искусственными, а драгоценности – только настоящими.

Костя смотрит на часы. Вера не замечает этого, потому что рассматривает раковину, отливающую перламутром.

ОНА: Какая красивая… Неужели их потом выбрасывают?

ОН (серьезно): Нет, конечно. Сдают, как у нас – бутылки. Тут на каждом углу – пункты приема устричных раковин. Ты что, не заметила?

Вера смотрит на него озадаченно, потом смеется. Костя наливает шампанское, они чокаются, выпивают. Костя начинает инструктаж.

ОН: В левую руку берешь раковину, поливаешь ее лимоном. В правую руку берешь бокал и отпиваешь шампанское. Глотаешь содержимое раковины и быстро запиваешь оставшимся шампанским.

Проделывает это все. Вера нерешительно повторяет действия Кости. Проглотив устрицу, хватает ртом воздух, вспоминает о шампанском, выпивает бокал до дна и громко произносит:

ОНА: Вкусно! Сколько нас помню, мы всегда получали удовольствие от кухни.

ОН: Но не больше, чем от спальни.

Костя поглядывает на часы. Вера перехватывает его взгляд.

ОНА (шутливо): Нет, спать еще рано. (дальше – серьезно): У тебя дела? Надо звонить?

ОН: Нет, не обращай внимания.

ОНА: Я поняла, что ты что-то заказываешь в номер, а что именно – не разобрала.

ОН: Немного учу итальянский, но есть проблемы. Бизнес – это тот же ребенок, которого ни на минуту нельзя оставить. А древние греки предупреждали – или дети, или книги.

ОНА: Поэтому ты теперь так мало читаешь?

ОН: В основном считаю… Спрягаю глаголы, а мобильник разрывается, и хоть бы раз что-то хорошее сказали.

ОНА: А отключать не пробовал?

ОН: Пробовал, тогда занятия дорого обходятся. Подчиненные принимают решения, а я потом расплачиваюсь.

ОНА: А сейчас почему отключил? Не боишься?..

ОН: Это – Венеция, здесь хочется быть счастливым, а не думать о проблемах.

ОНА: Ты, действительно, здесь совсем другой.

ОН: “Бык на арене – неврастеник, бык на лугу – здоровый парень”.

ОНА: Говорят, что если человек счастлив больше дня – значит, от него что-то скрывают.

ОН: А это мы проверим. Включим телефоны (смотрит на часы) через пятнадцать минут.

Снова стучат. Костя идет к двери и возвращается с подносом, на котором лежит изящный футляр. Ставит поднос перед Верой.

ОН: Интересно, это от кого? Неужели от гондольера? (смеется) Закрой глаза.

Вера послушно закрывает глаза. Костя достает из футляра жемчужное ожерелье и надевает его Вере на шею, а затем, обнимая ее за плечи, подводит к зеркалу.

ОН: Нравится?

ОНА: Костя!.. Это то самое, которое я заметила в витрине? Когда же ты успел купить?

ОН: За те два часа, пока ты мерила шляпки и пеньюары.

ОНА: Спасибо!

Обнимает и нежно целует Костю. Они возвращаются к столу, Костя наливает шампанское, но Вера, взяв бокал, не садится за стол, а возвращается к зеркалу.

ОН (с иронией): Столик к зеркалу передвинуть?

ОНА: Не надо, я сейчас...

Любуется ожерельем, потом примеряет маску.

ОНА (декламирует): “Она его за муки полюбила, а он ее – за состраданье к ним”. Это, кстати, все здесь происходило.

ОН: А что ты еще помнишь из “Отелло”?

ОНА: “О ужас брачной жизни! Как мы можем

Считать своими эти существа,

Когда желанья их не в нашей воле?”

ОН: Да, я всегда говорил: пьет муж – плохо, не пьет – тоже плохо.

ОНА: Это ты о чем?

ОН: О том же, что и Шекспир – о несовершенстве института брака.

ОНА (снимает свою маску и примеряет Костину): …Знаешь, я иногда жалею, что так и не стала артисткой. Когда-то казалось, что эта мечта ЕЩЕ может осуществиться, и муж был не против, но потом появился Олег, карьера, командировки… И стало ясно, что этого УЖЕ никогда не будет…

ОН: Кстати, никогда тебя не спрашивал – как ты познакомилась со своим мужем?

ОНА: А я тебе рассказывала: на пограничной станции. Он был тем руководителем группы, который на свой страх и риск провез меня “нелегально” через границу. Еще пошутил: “Ну, раз Вы – Заречная, то я как Тригорин не имею права оставить Вас на перроне”. (возвращаясь к столу): Какие планы на завтра?

ОН: Если хотите рассмешить Бога, поделитесь планами на следующий день… Дел – масса. (задумчиво). Надо мрамор посмотреть, маме на памятник…

ОНА (оторопев): Костя?… Когда?.. Я же ничего не знала!

ОН: Что ты не знала?.. Да нет, слава Богу, мама жива-здорова. Она меня давно просит мрамор купить и памятник сделать - “От скорбящих детей и внуков”. Я испугался, решил, что она уже… того… Пошел к врачу знакомому. А тот смеется: ты от моды отстал. Сейчас многие так делают. “МММ” всяких боятся, вот и нашли, во что средства вкладывать.

ОНА: Да, любит их поколение проснуться среди запасов... Ты бы видел, как они крутят бутыли с помидорами и огурцами каждое лето!.. А весной не знают, кому их раздать. Но памятник – это, по-моему, слишком!..

ОН: Меньше будет переживать, как мы ее на тот свет проводим — дольше на этом задержится. Еще надо по галереям пройтись. Посмотрю живопись местных художников…

ОНА: Тоже маме?

ОН: Нет, себе. В офис. Может, “Данаю” Тициана возьму – ту, что с золотым дождем. Копия, конечно, на оригинал мы еще не наработали.

ОНА (с сарказмом): А может, пока “Бурлаки на Волге”? Знаешь любимый анекдот моей мамы? 70-й год, диктор на радио говорит: бригадир колхоза “Заря” Иван Бойко просит, чтобы в эфире прозвучала песня “Валенки” в исполнении Лидии Руслановой. Год 75-й, Иван Бойко – уже председатель колхоза – просит поставить для него “Валенки” в исполнении Лидии Руслановой. 80-й: первый секретарь обкома партии Иван Иванович Бойко просит, чтобы в эфире прозвучала си-бемольная фуга Баха. Не выеживайтесь, товарищ Бойко, для вас прозвучит песня “Валенки”…

Костя снова наполняет бокалы шампанским.

ОНА: За что пьем?

ОН: В Париже была куртизанка, брала за визит миллион франков. Однажды в ворота ее особняка постучал молодой человек в потертых джинсах, с рваным портфелем. Служанка долго не впускала, но он открыл портфель, в котором был аккуратно уложен миллион. Утром хозяйка обратилась к нему: Жан, я без ума от тебя, но ты не похож ни на нефтяного магната, ни на сына мультимиллионера. Ты права, Жаклин, – отвечал он, – я бедный студент, член ассоциации студентов, в которой – миллион человек. Мы скинулись по одному франку и разыграли визит к тебе в лотерею. И я выиграл. Жан, сказала Жаклин, я не хочу, чтобы наши отношения носили корыстный характер. И вернула ему один его франк. Так выпьем же за бескорыстных женщин!

ОНА: Ты на что, буржуйская морда, намекаешь? Чтобы я тебе вернула одну жемчужину? Не дождешься!

ОН: Ни на что не намекаю, просто мщу за “Валенки”.

ОНА (шутливо): Да-а... Такого я от тебя не ожидала. Но… (с особым ударением) за успех женщина может ПРОСТИТЬ многое. А ты – человек удачи. В тебе это было всегда. Только не все видели.

ОН: А что так торжественно, как на гражданской панихиде? Или мы прощаемся? Я против. Ты заметила? – мы с тобой за три дня ни разу не поссорились! Это наш личный рекорд. (Протягивает бокал и напевает.) “Дети разных народов, мы мечтою о мире живем”… Давай – за мир во всем мире и в каждой квартире!

Чокаются, выпивают.

ОНА: Кстати, ты так и не показал последние фотографии моей тезки.

Костя достает из сумки пакет с фотографиями, протягивает Вере. Пока она смотрит снимки, говорит:

ОН: Когда Верочке было года четыре, остался я с ней в воскресенье один на один, что бывало крайне редко. Стал сказку читать. Дочитали одну книжку, беру другую, а Верочка мне с таким сомнением: “А ты и другую читать умеешь?”…

ОНА (рассматривает снимки, улыбается): Хорошенькая. Ты будешь смеяться, но мне кажется, что она похожа на меня.

ОН: И не сомневайся. Хочу их с Ниной сейчас в Швейцарию отправить. Отдохнут, а потом, может, Верочку там в частную школу отдадим.

ОНА: А Нина? С ней останется?

ОН: Наверное.

ОНА: А ты? Останешься в Одессе один?

ОН: Буду к ним летать. Мне нужно дописать роман “Как продавалась сталь”. А потом можно и в Альпы переселиться, “где горный воздух и сплошные французы”.

ОНА: И чем же закончится твой роман?

ОН: Мы сейчас практически все движимое и недвижимое вложили в одну операцию с ценными бумагами. Если получится – буду писать второй том: “Как продавалась нефть”. А Верочка будет расти в семье бедного нефтеторговца.

(Пока он говорит, Вера подходит к зеркалу и примеряет шляпку.)

ОНА: Как тебе?

ОН: К пеньюару очень пойдет.

ОНА: Да ну тебя…

(Костя разливает шампанское, подает бокал Вере.)

ОНА: Несмотря на то, что ты такой противный, хочу выпить за тебя. Поблагодарить за сына. Ты его спас. Спасибо тебе.

ОН: Дорогая, это тебе спасибо за сына. Он быстро все схватывает. Из формулы “Товар-Деньги-Товар-Деньги-штрих” иногда убирает товар, что дает поразительный эффект. Так что, неизвестно, кто кому большее одолжение сделал – я тебе, или мне… следователь Паршивцев. Давай за детей, внуков и родителей.

ОНА: Не хочу списком. Давай за детей отдельно. (Выпивают.) А как у твоей Иры дела?

ОН: Внуку уже два года. Но что-то у них там не ладится. По-моему, они хотят вернуться.

ОНА: Как – вернуться?

ОН: Совсем. “Гуд бай, Америка!”

ОНА: Нет, такого не бывает! Из Штатов – к нам?! Зачем же тогда ехали?

ОН: “Все побежали – и я побежал”… В то время Штаты казались раем! Не то, что она, – взрослые люди не понимали, кому нужно ехать, а кому там делать нечего.

ОНА: Жаль. А мне в свое время в Америке понравилось.

ОН: Не надо путать туризм с эмиграцией.

ОНА: Я же не с тургруппой была, а работала.

ОН: Женой у мужа.

ОНА (после паузы): Сколько дней мы уже не ссорились?

ОН: А тебя скандал только освежает. (примирительно): Все равно. Ира посмотрела. Не понравилось – так не понравилось. “Хау а ю тудей?”, “Веа а ю фром?”, “Смайл шире”… Устрою к себе на фирму. Мне как раз нужен программист.

ОНА (наливает себе шампанское и поднимает бокал): За твою компанию и за наших детей в ней.

Налюбовавшись, Вера пытается снять ожерелье. Костя подходит и пытается ей помочь. От неловкого движения нитка разрывается, и жемчужины падают на пол. Вера вскрикивает.

ОН: Ничего страшного! Время разбрасывать и время собирать жемчуг…

Они продолжают прерванный разговор, собирая жемчуг, и принимают при этом самые неожиданные позы…

ОНА (стоя, Костя в этот момент на коленях, достает жемчужины из-под стола): Костя, я что хотела предложить… У мужа сейчас дела пошли в гору. Он может для тебя… ну, в смысле, для фирмы, где работает Олег, устроить несколько выгодных контрактов. Давай я его попрошу…

ОН (поднимается.После некоторой паузы, задумчиво): Помню, как бабушка вареники в миске перетряхивала. Так и с номенклатурой: тряхнули – и он на дне, еще разок – и он наверху. Главное – из миски не вылететь… Хотя твой в варениках с комсомола, такие не вылетают.

ОНА (из-под стола): В 93-м чуть не вылетел. Но сейчас-то снова наверху…

ОН: И в теннис играет?

ОНА (улыбается): Да, ну и что?

ОН (немного раздраженно): А если следующий президент будет с шестом прыгать, твой тоже научится? (снова опускается на колени, чтобы достать закатившуюся в угол жемчужину.) Жаль, очень жаль, что Дракон умер, а дело его живет.

ОНА (будто не расслышав): Кто умер?

ОН: А может, и не умер, просто показалось...

ОНА (начинает нервничать): В данном случае я не уверена, что надо ревность смешивать с рентабельностью. Нет – так нет. Мне просто хотелось как-то отблагодарить тебя за Олега, чем-то помочь…

ОН (тоном боярина): Не пристало Хозяевам принимать подарки от Слуг… даже народа. Не сподоблюсь я этой благости… (переходит на нормальный тон) Мне не нужна помощь. Мне надо, чтобы мне не мешали! (Встает, помогает подняться Вере. Смотрит на часы.) Ну что? 21.00, пора включаться.

Вера чмокает его в щеку.

ОНА: Не сердись. Пойду мерить пеньюар.

Включают мобильники. В этот момент почти одновременно звучат две разных мелодии (Моцарт и Бетховен) – звонки телефонов. Вера и Костя берут мобильные и почти одновременно произносят: Не может быть!

ОН: Он же там руку, голову или еще что-то на рельсы клал. Говорил – девальвации не будет. (пауза.) Как они это называют? Дефолт? Ну, понятно, после этого можно и в отставку. Да, нашли кому верить… (отключает телефон).

ОНА: Костя, что такое дефолт?

ОН: Это когда прощают тем, кому должны.

ОНА: Костя, может, не надо было отключаться?

ОН: А что бы это изменило? “Киндер-сюрприз” еще букву “Т” в слове “дефолт” не произнес, а к акциям уже никто не прикасался. (Достает из бара коньяк, наливает полный фужер, выпивает залпом). Поймал новый русский золотую рыбку. Она ему – загадай желание. Он: хочу, чтобы у меня все было! Рыбка хвостиком махнула и говорит: у тебя все было… Все придется начинать заново. Олигарха из меня не вышло. Может, кому-то понадобится специалист по сбору выбитых зубов поломанными пальцами? (Наливает еще один фужер коньяка. Вера становится рядом, он наливает и ей.) Тициан отменяется, золотой дождь прошел стороной… Купим репродукцию Репина – “Не ждали”. Самое время идти за мрамором. Может, он мне раньше, чем маме, пригодится. И хоронить меня будут по третьему разряду.

ОНА: Это как?

ОН: Когда покойный несёт венки за гробом сам.

ОНА: Костя, не нервничай, обойдется. Ну, не в первый же раз!..

ОН: Боюсь, что ТАК – сразу два: в первый и в последний.

Выпивают. Закусывают лимоном. Снова раздается мелодия мобильного.

ОН (расстроенным голосом): Да. Да, Олег, я не в Милане. В Венеции. (пауза.) Не успел сообщить. Да, уже знаю. Только что узнал. (пауза.) Почему не было связи? Мобильный упал в канал. Пока ныряли, прошли сутки… А что бы это изменило? (пауза) Что? Продал?!! (пауза.) Сколько-сколько? Когда? (пауза. Тон меняется.) А почему ты меня не спросил? Надо было, конечно, все. Но всё равно, ты – умница. Титан. Каупервуд, мать твою… (осекается, смотрит на Веру)...на пьедестал поставить. (пауза.) Завтра начнем скупать. (Настроение и тон меняются с минорного на мажорный.) Ранней птичке – червячок, второй мышке – сыр. Я думаю, что через год эти бумаги поднимутся (пауза.) Ещё неизвестно, на чей нос муха сядет. Ты против? Обсудим с утра на свежую голову. Все равно сегодня уже делать ничего не будем. (пауза.) Ничего, продуемся, всплывем. Ва бене, чао. (Кладет мобильный на стол. Вера с нетерпением ждет расшифровки разговора.) Торпеда мимо прошла. Нет, конечно, потеряли много, но по сравнению с тем, что могло быть, не продай Олег вчера контрольный пакет… Сам! На свой страх и риск. Чутье у него!.. Были у вас в роду, все-таки, бурые медведи! Недаром он “Боже, царя храни” в седьмом классе распевал.

Наливает шампанское в бокалы, протягивает один Вере.

ОНА: А как шампанское после коньяка?

ОН: Так же, как и до. Включи телевизор, у них тут спутниковое, значит, должны быть российские каналы.

Вера включает телевизор, щелкает пультом.

ОНА: За детей!

ОН: За таких можно и два раза. Знаешь, я подумал, что Репин – это здорово, но и Тициана купим. Пусть рядом висят.

Обнимает Веру. Они целуются. Свет постепенно гаснет. Слышна популярная песенка “Мальчик хочет в Тамбов…”.

АКТ 8-й.

2001 год.

Половина сцены затемнена. На второй половине – гостиничный номер. Вера сидит в легком халатике, на голове у нее – чалма из махрового полотенца, на лице – темная косметическая маска. Она листает журнал, посматривая на настольные часы. Звонит телефон.

ОНА: Алло! Олежек? Привет. (Пауза.) Да, у меня все отлично. Море, солнце, грязи… Чисто? Ну, не так, как в Бельгии, где лошади по городу в памперсах бегают, но и не Стамбул. Температура 37 в тени. Правда, тени нет… (Пауза.) Нет, что ты, сервис великолепный. С одной стороны — экзотика, с другой — везде русская речь. Я недавно на Украине была, там только один российский телеканал, и то в урезанном виде. А здесь — сразу три, и без купюр! Ну, ладно, увидимся – расскажу подробнее. (Молчит, смотрит в журнал.) Слушай, как будет распространенное психическое расстройство? Шесть букв. (Смеется.) Да, кроссворд разгадываю. Любовь?.. (Пауза.) А, действительно! Может, и любовь. По вертикали? Нет, по горизонтали. (Пауза.) У тебя-то как дела? (Молчит, слушает.) Где шеф? (Пауза.) Из Нью-Йорка? Сюда? (пауза.) Ну, Израиль маленький, но не настолько, вряд ли мы встретимся. Тем более, что через два дня улетаю домой. (Пауза.) Да, папе звонила. Готовится к юбилею. (пауза.) Знаю. Ну, что делать, если в Москве машину, выехавшую на встречную полосу, могут ударить сзади… Кстати, папа мне сказал, что ты собираешься в командировку. (Молчит.) Один? Снова с Ириной? (Молчит.) Олег, мне это не нравится. Во-первых, крутить роман с дочкой начальника – не самая хорошая затея. А во-вторых… (Пауза.) Нет, извини, и сейчас, и по телефону, я тебя не вижу месяцами! Так вот, во-вторых — она замужем. (Молчит. Продолжает на повышенных тонах.) Как это – ну и что? К чему это приведет? Тебе нужны такие отношения? (Пауза.) Какие – такие? Прятаться, придумывать… Счастье? С ложью пополам… Откуда я знаю? Из газет! (Раздраженно.) В общем, мне этот — как там? из восьми букв? адюльтер – и по вертикали, и по горизонтали, – не нравится. (Молчит, слушает.) Олежек, я прошу тебя, не торопись. Зачем тебе это? Ну почему замужняя женщина, которая, кстати, старше тебя на два года?.. (Пауза.) Откуда знаю? Константин Александрович говорил. Когда? (пауза. Вера понимает, что говорит не то, что нужно.) Давно. Уже не помню. (Пауза.) Нет, ты хорошо подумай, переспи с этой мыслью. Уже? (пауза) И что? Остался недоволен? Очень остроумно! Ладно… Если б молодость знала… Все, целую тебя, увидимся в пятницу в Москве. Пока.

Кладет трубку и некоторое время, взволнованная, ходит по номеру. Потом быстро подходит к столу, поворачивает к себе настольные часы и со словами: “Ой, время!”, убегает в ванную. Слышен шум воды. Через несколько секунд раздается телефонный звонок. В номер вбегает Вера, у которой маска смыта только с верхней половины лица. Берет трубку.

ОНА: Алло! Олежка, ты?.. Что? (пауза.) Какой телевизор? Зачем? Что в Нью-Йорке?

Кладет трубку и включает телевизор. Слышен грохот, вой пожарных машин, сирены полиции, диктор говорит на иврите. Через некоторое время Вера бросается к телефону, набирает номер. Еще раз. Кладет трубку, снова берет мобильный, набирает номер, мечется с телефоном по номеру. Потом кладет мобильный на стол, уходит в ванную, но через несколько секунд возвращается в комнату с распущенными волосами, с полотенцем на плече, так толком и не смыв маску. Опять берет телефон, набирает номер и кричит в трубку.

ОНА: Марина?! Ну, слава Богу, хоть ты!.. (говорит тише) Ты видела этот ужас? (Пауза.) Я собиралась Костю встречать, он из Нью-Йорка должен был вылететь час назад. Набираю, а связи нет… Марина, я по этим новостям ничего толком понять не могу. Что там? (Молчит, слушает.) Боже!.. (Пауза.) Еще два самолета пропали? Какие рейсы, внутренние или международные? Не знаешь? Подожди секунду. (Снова набирает номер на мобильном, слушает.) Нет связи. Что же делать, Господи? (Пауза.) Мариша, я буду его набирать, но если ты что-то узнаешь, очень тебя прошу, позвони!

Кладет трубку, минуту сидит, сжав голову руками, потом опять набирает номер. Безрезультатно. Ходит по номеру. Снова садится к телефону.

ОНА: Алло! Олежек? Это я. Олег, ты с Константином Александровичем созванивался? Нет связи? (Зажмуривается. Потом берет себя в руки и продолжает.) Если вы созвонитесь, набери меня, а то я волнуюсь. Хорошо? Спасибо, я буду ждать.

Кладет трубку. В этот момент раздается сигнал мобильного.

ОНА (кричит): Да! Да, Костя! Ты где? (Пауза.) Где? Я тебя почти не слышу! Что? (Пауза.) Да, я жду! Да! Костя!

Кладет мобильник, садится перед зеркалом и начинает вытирать лицо. Медленно стирает маску и слезы… Смотрит на запачканное полотенце и уходит в ванную. Тут же возвращается, берет со стола мобильный и снова скрывается в ванной.

На второй половине сцены зажигается свет. Теперь на сцене – два гостиничных номера, между которыми – двуспальная кровать, которая объединяет и в то же время разделяет комнаты. Во второй номер входит Костя. Он набирает номер на мобильном телефоне.

ОН: Верочка! Это я, да. (Пауза.) Солнышко, не плачь. Все хорошо. Со мной все в порядке. Нет, я рядом с этими небоскребами не был, я только по телевизору видел. Людей много погибло, но сколько – сейчас никто не знает. (Пауза.) Вера, ну ты же у меня молодец. Еще раз тебе говорю: все будет в порядке. Не надо больше плакать, хорошо? (Пауза.) Дай маме трубочку. (Пауза.) Нина! Нин, ну хоть ты не плачь. Рейс отменили, я в гостинице. Нет, ничего пока не знаю. (Молчит.) Я тебя тоже. (Пауза.) Нина, у меня мобильник садится, надо зарядить. Не волнуйся, все будет нормально. (пауза.) Конечно. Через пару часов узнаю, когда вылечу, и сразу перезвоню. Целую.

Подходит к телевизору, включает его. Некоторое время смотрит. Доносятся те же звуки полицейских и пожарных сирен, голос диктора на английском… Костя снова набирает номер на мобильном. На второй половине сцены Вера выходит из ванной с телефоном в руке.

ОН: Вера! Я уже в гостинице, все в порядке.

ОНА: Костя, как ты, что происходит?

ОН: Я уже был в самолете, два часа не давали взлета… Потом нас вывели, и тогда мы уже все узнали.

ОНА: Костя, что это, война? С кем? Людей много погибло?

ОН: Вера, тут просто конец света, ничего понять невозможно. Торговый центр разрушен, Пентагон горит, жертв много. Тысячи. Может, десятки тысяч. (молчит.) Вера, я тебя люблю. Родная, я тебе перезвоню, хорошо?

ОНА: Костя, я люблю тебя. Я тебя жду. Я тебя буду ждать...

Костя отключает мобильный и уходит в ванную.

У Веры звонит телефон.

ОНА: Да! Да, Мариша, он только что звонил, мы разговаривали. С ним все в порядке. Рейс, конечно, отменили, он сейчас в гостинице. Сказал, что позвонит попозже. (Плачет.) Я за эти десять минут чуть с ума не сошла. (Пауза.) Да. Мариночка, спасибо тебе, теперь все в порядке, буду ждать его звонка.

На второй половине сцены Костя выходит из ванной. Берет стакан, достает из бара бутылку, наливает себе виски, набирает номер на мобильном. На второй половине сцены у Веры раздается звонок.

ОН: Алло! Это я. Верочка, знаешь, я боюсь, что не смогу вылететь не только сегодня, но и завтра. Тебе нужно менять билет, полетишь в понедельник.

ОНА: Костя! Плохо слышу! В Израиль отменили рейсы?

ОН: Все рейсы отменены. В небе над Штатами – только перехватчики. Сколько это продлится – не знаю.

ОНА: Костя… У мужа через два дня юбилей...

ОН: Вера, я прошу, дождись меня.

ОНА: Костя, я не могу, никак не могу.

ОН: Вера, я никогда тебя не просил, но сейчас… Ты не представляешь, что здесь происходит. Мне очень нужно тебя увидеть.

ОНА: Знаешь, у меня в жизни тоже были ситуации, когда хотелось, чтобы ты был рядом. Но я всегда учитывала и твою семью, и твою работу. Костя, родной, я тебя прекрасно понимаю, но пойми и ты меня — у мужа юбилей, как будет выглядеть, если я не прилечу? Как я это объясню?

ОН: Да, ужасно! Не попасть на мероприятие, где будут такие гости! Вера, ты же только что говорила, что ждешь меня. (Допивает стакан и наливает себе новую порцию.)

ОНА: Да! И, кстати, жду здесь уже несколько дней. Ты же должен был прилететь еще три дня назад, но у тебя нашлись дела поважнее нашей встречи!

ОН: Я задержался всего на один день, а потом не было билетов, меня поставили на лист ожидания…

ОНА: Все наши с тобой отношения – это лист ожиданий. Пока ждали друг друга – жизнь прошла. Почти прошла. И сейчас я сижу и жду тебя. У Мертвого моря… Как чайка.

ОН: Ты? Чайка? Ну и лети тогда к своему Тригорину!

Дата добавления: 2015-06-27