Пелоп и Эномай

Тантал

Род Атридов

О родителях и происхождении Тантала ведутся споры. Его матерью была Плуто, дочь Крона и Реи или, как считают некоторые, дочь Океана и Тефиды¹. Его отцом называют Зевса или Тмола — увенчанное дубовым венком божество горы Тмол; вместе со своей женой Омфалой он правил Лидийским царством, а однажды судил соревнование между Паном и Аполлоном². Одни называют Тантала царем Аргоса или Коринфа, другие говорят, что он отправился на север, из Сипила в Лидию, и стал царем Пафлагонии; там он навлек гнев богов и был изгнан Илом Фригийцем, у которого похитил младшего брата Ганимеда и склонил его к сожительству³.

b. От дочери речного бога Пактола Эврианассы или от дочери речного бога Ксанфа Эвритемисты, а может быть, от дочери Амфидаманта Клитии или одной из плеяд по имени Диона у Тантала родились дети: Пелоп, Ниоба и Бротей⁴. Некоторые, правда, называют Пелопа незаконнорожденным или сыном Атланта и нимфы Линос⁵.

c. Тантал был закадычным другом Зевса, который приглашал его на Олимпийские пиры, где боги пили нектар и амбросию. Так продолжалось до тех пор, пока удача не отвернулась от Тантала и он не разгласил тайны Зевса и не украл божественную пищу, чтобы поделиться ею со своими смертными друзьями. Еще никто не успел узнать об этом преступлении, как он совершил новое, еще более тяжкое. Пригласив олимпийских богов на пир, который должен был состояться на горе Сипил, а может быть, в Коринфе, Тантал обнаружил, что в его кладовых еды на всех не хватит, и то ли для того, чтобы проверить, насколько Зевс всеведущ, то ли для того, чтобы выказать свою добрую волю, он разрубил своего сына Пелопа на куски и подложил его мясо под видом прекрасного блюда, приготовленного для богов, как до этого поступили сыновья Ликаона со своим братом Никтимом, когда угощали у себя в Аркадии Зевса⁶. Все боги тотчас постигли, каким блюдом их угощают, и отвернулись в ужасе. Лишь богиня Деметра, полная скорби по похищенной у нее дочери Персефоне и ничего не замечавшая вокруг, съела плечо юного Пелопа⁷.

d. За эти два преступления Тантала царство его было разрушено, а сам он был низвергнут Зевсом в царство Аида и осужден на вечные муки, как Иксион, Сисиф, Титий, данаиды и другие. С тех пор он стоит в прозрачной воде, вечно томимый жаждой и голодом. Волны озера плещутся у его пояса, иногда даже достают подбородка, но стоит ему наклониться, чтобы утолить жажду, как вода бесследно исчезает, и только черная грязь остается у его ног. Даже если ему удается зачерпнуть пригоршню воды, она сбегает у него между пальцев, и он лишь смачивает потрескавшиеся губы, от чего жажда начинает напоминать о себе еще сильней, чем прежде. Над головой Тантала склоняются наливные яблоки, сладкие финики, спелые оливы и гранаты, но, как только он протягивает руку к лакомому плоду, налетает ветер, ветви отклоняются и плод становится недосягаемым⁸.

e. В дополнение к этому огромный камень — настоящий утес с горы Сипил — свисает над деревом и постоянно угрожает размозжить Танталу голову⁹. Так он наказан за третье преступление — кражу, отягощенную лжесвидетельством. Однажды, когда Зевс еще совсем ребенком находился на Крите и его вскармливала коза Амалфея, Гефест сделал для Реи золотого пса, который должен был сторожить ребенка. Впоследствии он стал сторожить храм Зевса в Дикте. Но сын Меропа Пандарей, бывший родом из Лидии, или критянин Милет, а может быть, даже Эфес решился украсть пса и отдать его Танталу, чтобы тот спрятал его на горе Сипил. Когда шум по поводу кражи стих, Пандарей потребовал у Тантала вернуть пса, но Тантал стал клясться Зевсом, что отродясь не только не видел, но и не слышал ничего о золотом псе. Эту клятву услышал Зевс и распорядился, чтобы Гермес узнал, как было дело. И хотя Тантал продолжал клясться, Гермес силой или хитростью обнаружил пса, и Зевс бросил Тантала под один из утесов горы Сипил. Это место до сих пор показывают; оно расположено неподалеку от Танталова озера, и там гнездится много белых орлов. После этого Пандарей и его жена Гармотея бежали в Афины, а оттуда на Сицилию, где и кончили бесславно свою жизнь¹⁰.

f. Другие утверждают, что золотого пса украл Тантал и доверил его сторожить Пандарею. За ложную клятву в том, что он никогда не видел золотого пса, разъяренные боги убили Пандарея и его жену или превратили их в камень. Осиротевших дочерей Пандарея по имени Меропа и Клеотера (которую некоторые называют Камиро или Клития) вскормила Афродита творогом, медом и сладким вином. Гера наделила их красотой и сверхчеловеческой мудростью. Артемида сделала их высокими и сильными, а Афина научила всем известным ремеслам. Остается лишь догадываться, почему эти богини проявили такую заботу, послав от своего имени Афродиту, чтобы та смягчила сердце Зевса к этим сироткам и нашла хороших суженых для них (если, конечно, эти богини сами не подтолкнули Пандарея на кражу). Зевс, должно быть, что-то заподозрил, потому что, пока Афродита уединилась с ним на Олимпе, гарпии с его согласия выкрали трех девушек и передали их эриниям, которые заставили их жестоко страдать за отцовские прегрешения¹¹.

g. Этот Пандарей был также отцом Аэдоны, вышедшей замуж за Зета, которому она родила Итила^[195]. Аэдона изошла завистью к своей сестре Ниобе, имевшей шестерых сыновей и шестерых дочерей. Пытаясь убить старшего из них, Сипила, Аэдона по ошибке убила Итила. За это Зевс превратил ее в соловьиху, которая в начале лета всегда оплакивает свое убитое дитя¹².

h. Наказав Тантала, Зевс с радостью оживил Пелопа, для чего приказал Гермесу собрать все части его тела и снова сварить в том же котле, над которым Зевс произнес заклинание. Богиня судьбы Клото вернула всем частям прежний вид, Деметра дала ему прочную лопатку из слоновой кости вместо той, что она обглодала, Рея вдохнула в него жизнь, а козлоногий Пан стал танцевать вокруг него от радости¹³.

i. Пелоп возник из волшебного котла таким красивым, что Посейдон тут же влюбился в него и унес с собой на Олимп в колеснице, запряженной золотыми лошадьми. Там он назначил Пелопа своим виночерпием и постельничим и стал кормить его амбросией. Позднее так же Зевс поступит с Ганимедом. Пелоп впервые обратил внимание на то, что его левое плечо сделано из слоновой кости, когда обнажил свою грудь в знак траура по своей сестре Ниобе. Все истинные потомки Пелопа имеют такую отметину. После его смерти лопатка из слоновой кости хранилась в Писе¹⁴.

j. Мать Пелопа Эврианасса тем временем всюду искала своего сына, не зная, что он вознесся на Олимп. От поваров она узнала, что ее сына сварили и подали богам в качестве блюда и те, похоже, съели все до последнего кусочка. Так рассказывают эту историю повсюду в Лидии, причем многие считают, что Пелоп, которого Тантал сварил в котле, и Пелоп, который наследовал Танталу, — это разные люди¹⁵.

k. Танталов сын-уродец Бротей вырезал самое древнее изваяние Матери богов, которое до сих пор стоит на утесе Коддина к северу от горы Сипил. Он был знаменитым охотником, но отказался воздать почести Артемиде, и та лишила его разума. Вскричав, что ему не страшно никакое пламя, он бросился в горящий погребальный костер и дал пламени истребить свою плоть. Некоторые, правда, говорят, что он совершил самоубийство из-за того, что все сторонились его безобразного облика. Сын и наследник Бротея был назван Танталом в честь своего деда¹⁶.

¹Павсаний II.22.4; Схолии к «Олимпийским одам» Пиндара III.41; Гесиод. Теогония и схолии, 355.

²Павсаний. Цит. соч.; Схолии к «Оресту» Еврипида 5; Плиний. Естественная история V. 30; Аполлодор II.6.3.

³Гигин. Мифы 124; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI.603; Диодор Сицилийский IV.74.

⁴Цец.Схолии к Ликофрону 52; Ферекид. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 11; Гигин. Цит. соч. 83; Павсаний III.22.4.

⁵Лактанций Плацид. Истории из «Метаморфоз» Овидия VI.6; Сервий. Цит. соч. VIII.130 и сл.

⁶Гигин. Цит. соч. 82; Пиндар. Олимпийские оды I.38 и 60; Сервий. Цит. соч. VI.603 и сл.; Лактанций Плацид. Цит. соч.; Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия III.7; Цец. Цит. соч. 152.

⁷Гигин. Цит. соч. 83; Цец. Цит. соч.; Овидий. Метаморфозы VI.406.

⁸Диодор Сицилийский IV.74; Платон. Кратил 295е; Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 17; Гомер. Одиссея XI.582—592: Овидий. Метаморфозы IV.456; Пиндар. Цит. соч. I.60; Аполлодор. Эпитома II.1; Гигин. Цит. соч. 82.

⁹Павсаний X.31.4; Архилох. Цит. по: Плутарх. Политические наставления 6; Еврипид. Орест 7.

¹⁰Антонин Либерал. Превращения 36 и 11; Павсаний X.30.1.

¹¹Павсаний X.30.1; Гомер. Цит. соч. XX.66 и сл.; Антонин Либерал. Цит. соч. 36.

¹²Гомер. Цит. соч. XIX. 518 и сл.; Аполлодор III.5.6; Ферекид. Фрагмент 138.

¹³Сервий. Цит. соч. VI.603: Пиндар. Цит. соч. I.26: Гигин. Цит. соч. 83.

¹⁴Аполлодор. Цит. соч. II.3; Пиндар. Цит. соч. I.37 и сл.; Лукиан. Харидем 7; Овидий. Цит. соч. VI.406; Цец. Цит. соч. 152; Павсаний V.13.3.

¹⁵Пиндар. Цит. соч.; Еврипид. Ифигения в Тавриде 387.

¹⁶Павсаний III.22.4; Аполлодор. Цит. соч. II.2; Овидий. Ибис 517 и схолии.

* * *

1. Как указывает Страбон (XII.8.21), Тантал, Пелоп и Ниоба были фригийцами. Кроме того, он приводит слова Деметрия Скепсийского и Каллисфена (XIV.5.28) о том, что это семейство обязано своим богатством копям Фригии и горы Сипил. Более того, в «Ниобе» Эсхила (цит. по: Страбон XII.8.21) говорится, что у Танталидов «на холме Идейском» имелся алтарь Зевса и что Сипил расположен «в земле Идейской». Демокл, которого Страбон цитирует с чужих слов, рационализирует миф о Тантале, утверждая, что его царствование было отмечено сильными землетрясениями в Лидии и Ионии, вплоть до Троады: исчезали целые деревни, гора Сипил разрушилась, болота превратились в озера, а Троя оказалась под водой (Страбон I.3.17). Павсаний также сообщает, что город на горе Сипил исчез в разверзшейся бездне, которая впоследствии заполнилась водой и стала озером Салое или Танталида. Развалины города виднелись на дне озера до тех пор, пока их не скрыли наносы из горного ручья (Павсаний VII. 24. 7). Плиний согласен с тем, что Танталида была разрушена землетрясением, но указывает, что на этом месте сменили друг друга три города, пока оно окончательно не скрылось под водой («Естественная история» V. 31).

2. Однако изложение Страбона, сколь бы археологически обоснованно оно ни звучало, не объясняет связи между Танталом и Аргосом, Коринфом и критским Милетом. Скала, висевшая над Танталом в Аиде и в любой миг готовая упасть, роднит его с коринфским Сисифом, вечное наказание которого было навеяно священным изображением, на котором солнце-титан в поте лица толкало перед собой солнечный диск, пытаясь затащить его вверх по склону небес в точку зенита (см. 67. 2). Отголоски такого отождествления заметны в схолиях к Пиндару, однако в них наказание Тантала объясняется рационалистически: утверждается, что некоторые понимают камень как представляющий солнце, а Тантал — физик, отбывающий наказание за убеждение, будто солнце — это масса раскаленного добела металла (схолии к «Олимпийским одам» Пиндара I.97 и сл.). Ошибочно это священное изображение солнца-титана объединили с другим, на котором человек, стоящий по горло в воде, с мукой во взоре смотрел на переплетение ветвей, согнувшихся под тяжестью плодов; такое наказание риторы использовали как аллегорию судьбы, выпадающей на долю богатых и жадных (Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI. 603; Фульгенций. Мифологический компендиум II.18). Яблоки, груши, финики и другие плоды, висевшие у плеч Тантала, Фульгенций называет «плодами Мертвого моря», о которых Тертуллиан писал, что яблоко тут же превращается в тлен, если до него дотронуться пальцем.

3. Чтобы вся сцена обрела смысл, следует вспомнить, что отец Тантала Тмол был увенчан дубовым венком, а его сын Пелоп, одного из внуков которого также звали Тантал (см. 112. c), почитался как герой в Олимпии, где в обрядах участвовал «лесник Зевса». Поскольку — как это сейчас признается всеми — преступниками в Аиде были боги и герои доолимпийской эпохи, Тантал, очевидно, представлял собой царя-жреца, украшенного ветвями с висевшими на них плодами наподобие тех, что носили во время Осхофории (см. 98. w); этого царя затем сбрасывали в реку как фармака. Такой обычай сохранился в балканских деревнях в обряде Зеленого Георгия, описанном Фрэзером. Возникший на основе этого мифа глагол tantalizein (мучить кого-либо, показывая что-нибудь желанное, но не давая) помешал ученым понять, что муки Тантала вызваны не жаждой, а страхом перед тем, что его могут утопить или сжечь на костре, как это случилось с его безобразным сыном Бротеем.

4. Платон (Кратил 395е), возможно, прав, произведя имя Тантал от talantatos («самый бесталанный»), образованного от того же корня tla («страдающий» или «стойкий»), что и имена Атлант и Теламон, причем оба эти персонажа были героями культа дуба. Однако talanteyein означает «отвешивать деньги» и может служить указанием на его богатства. Похоже, что Тантал — одновременно и солнце-титан и лесной царь, культ которого из Греции через Крит (поскольку Пандарея называют критянином) достиг Малой Азии в середине второго тысячелетия до н.э., а в конце этого тысячелетия вновь появился в Греции, когда крушение хеттской империи вынудило многих богатых греков-колонистов покинуть свои города в Малой Азии.

5. Когда мифографы свидетельствуют о том, что Тантал был частым гостем на Олимпе, они тем самым признают, что некогда его культ доминировал на всем Пелопоннесе. Хотя пиры, на которые боги приглашали Тантала, никогда не смешивались с пиром, на который он сам пригласил богов, в каждом случае главным блюдом оказывался тот же суп из потрохов, который аркадские пастухи-каннибалы, поклонявшиеся культу дуба, готовили для Волчьего Зевса (см. 38. b).

6. Древний миф разочаровал позднейших мифографов. Они не только сняли с Деметры обвинение в сознательном поедании человеческого мяса и с возмущением отвергли возможность того, что все боги съели все до последнего кусочка на поставленном перед ними блюде, но и предложили сверхрационалистическое объяснение мифа. Тантал, писали они, был жрецом, открывшим непосвященным тайны Зевса. За это боги лишили его жреческого сана и наслали на его сына ужасную болезнь, но хирурги сделали ему множество костных протезов, причем от операций остались шрамы и создавалось такое впечатление, будто его сначала разрезали на куски, а потом вновь собрали в одно целое (Цец. Схолии к Ликофрону 152).

7. Кражу Пандареем золотого пса следует воспринимать так же, как и кражу Гераклом Кербера, что говорит о том, что ахейцы не боялись грозящего смертью проклятия, символом которого был пес, и захватили культовый объект, который был посвящен земле-богине Рее (бабке Тантала) и владелец которого обретал царскую власть. Олимпийские богини, судя по всему, отнеслись в краже Пандареем пса благосклонно, и, хотя пес принадлежал Рее, он сторожил святилище ежегодно умирающего критского Зевса. Поэтому миф указывает не на первоначальное осквернение святилища Реи ахейцами, а на временный возврат предмета поклонения приверженцами Реи.

8. Природа украденного культового объекта неопределенна. Им мог быть золотой ягненок — символ царской власти Пелопидов, скипетр с навершием в виде кукушки, который, как известно, Зевс похитил у, Геры, палладий или эгида. Мало вероятно, чтобы это был золотой пес, поскольку пес был не предметом культа, но его хранителем, если, конечно, мы не имеем дело с вариантом уэльского мифа об Амафаон-ап-Доне, который похитил пса у Арауна («красноречие»), царя Аннума (Аида), благодаря чему ему удалось узнать тайное имя бога Брана («Белая богиня», с. 30 и 48—53).

9. Три дочери Пандарея, одна из которых, Камиро, носит то же имя, что и младшая из родосских богинь судьбы (см. 60.2), являют собой триаду богинь, которую унижает Зевс в наказание за бунт их поклонников. О верности триаде Тантала говорят рассказы о его сыне Бротее, изваявшем богиню на горе Сипил, а также рассказы о дочери Тантала Ниобе — жрице Белой богини, не признававшей олимпийских богов и имевшей в качестве священной птицы орла-лебедятника с озера Танталида. Омфала, как звали мать Тантала, говорит о наличии профетического святилища — «Пупа земли» — наподобие существовавшего в Дельфах.

10. Ежегодного фармака выбирали из числа самых некрасивых людей, что объясняется некрасивостью Бротея. Есть свидетельства того, что в Малой Азии фармака сначала хлестали морским луком по гениталиям (см. 26.3) под звуки лидийских флейт — следует отметить, что и Тантал (Павсаний IX.5.4), и его отец Тмол в легендах ассоциируются с лидийскими флейтами, — а затем сжигали на костре, сложенном из хвороста, и пепел бросали в море (Цец. Хилиады XXIII.726—756, цитирующий Гиппонакта, VI в. до н.э.). В Европе, очевидно, порядок был иной: фармака в обряде Зеленого Георгия сначала опускали в воду, затем избивали и лишь потом сжигали.

Пелоп унаследовал пафлагонский трон от своего отца Тантала: некоторое время он жил в Энете, что на берегу Понта Эвксинского, откуда правил лидийцами и фригийцами. Однако из Пафлагонии его изгнали варвары, и он обосновался на лидийской горе Сипил, своем родовом владении. Когда по требованию царя Трои Ила Пелоп был вынужден перебраться в другое место, он забрал с собой сказочные богатства и отправился через Эгейское море. Он был полон решимости найти для себя (и большого количества бежавших с ним людей¹) новый дом, но лишь после того, как добьется руки Гипподамии, дочери царя Эномая, который правил Писой, что в Элиде².

b. Одни говорят, что Эномай родился от Ареса и Гарпины, дочери речного бога Асопа, или от Ареса и плеяды Астерии, Астеропы или дочери Даная Эврифои. Другие называют его сыном Алксиона или Гипероха³.

c. Жена Эномая Стеропа, или Эварета, дочь Акрисия, родила ему Левкиппа, Гипподама и Диспонтея, основателя Диспонтия, а также единственную дочь Гипподамию⁴. Эномай славился своей любовью к лошадям и под страхом проклятия запретил своим подданным скрещивать кобыл с ослами. До сих пор, если элейцам нужны мулы, они вынуждены отправлять своих кобыл за пределы страны и держать их там, пока те не произведут потомство от ослов⁶.

d. То ли оракул предупредил Эномая, что его должен убить зять, то ли он сам влюбился в Гипподамию, но, как бы то ни было, он придумал неслыханный доселе способ, как воспрепятствовать замужеству Гипподамии. Всех женихов Гипподамии он приглашал принять участие в гонках колесниц, для чего даже проложил длинную дорогу, которая начиналась от Писы, что на берегу реки Алфей, напротив Олимпии, и заканчивалась у жертвенника Посейдона на Коринфском перешейке. Одни говорят, что колесницы были запряжены четверкой лошадей⁶, другие — что двойкой. Эномай настаивал на том, чтобы в каждом случае в колеснице была Гипподамия, чтобы отвлекать внимание женихов. При этом жених получал право начинать гонки на полчаса раньше, а Эномай в это время приносил в жертву барана на алтаре Зевса Воителя в Олимпии. Обе колесницы должны были следовать в сторону Истма. Если жених приходил вторым, он погибал, в случае победы он брал в жены Гипподамию, а умереть должен был Эномай⁷. Поскольку, однако, зачатые от ветра кобылы Псилла и Гарпинна, врученные Эномаю отцом Пелопа Аресом, намного превосходили по быстроте всех остальных лошадей Греции и могли мчаться быстрее северного ветра Борея⁸, а также поскольку его колесница, умело управляемая Миртилом, была сделана специально для соревнований, он ни разу не дал сопернику обойти его, а после гонок соперник падал, пораженный копьем, также подаренным Аресом⁹.

e. Таким способом Эномай расправился с двенадцатью (а некоторые утверждают, что с тринадцатью) царевичами, головы и конечности которых он повесил над воротами своего дворца, а изуродованные тела оставил незахороненными. После убийства первого жениха, по имени Мармакс, он зарезал также и его кобыл — Парфению и Эрифу — и захоронил их у реки Парфения; эту могилу показывают до сих пор. Некоторые говорят, что второй жених, по имени Алкафой, погребен у места под названием «Ужас коней»^[196] на ипподроме в Олимпии и что именно его злобный дух мешает возничим¹⁰.

f. Возничий Эномая Миртил был сыном Гермеса и Теобулы, или Клеобулы, или даже данаиды Фетусы. Другие говорят, что он был сыном Зевса и Клемены. Он тоже влюбился в Гипподамию, но не решался участвовать в соревновании¹¹. Тем временем олимпийские боги решили вмешаться и прекратить эти убийства, поскольку Эномай стал хвастаться, что в один прекрасный день он построит храм из черепов, как до него это сделали Эвен, Диомед и Антей¹². Поэтому, когда высадившийся в Элиде Пелоп стал просить благоволящего к нему Посейдона (предварительно принеся ему жертву на морском берегу), чтобы тот подарил ему самую быструю в мире колесницу либо остановил полет бронзового копья Эномая, Посейдон с радостью согласился помочь. Вскоре Пелоп стал владельцем золотой колесницы, которая могла промчаться по морю, даже не касаясь волн, а впряжена в нее была упряжка не знающих устали крылатых бессмертных коней¹³.

g. Посетив гору Сипил и посвятив там Темнийской Афродите изваяние, вырезанное из зеленого мирта, Пелоп испытал свою колесницу, направив ее прямо в Эгейское море. Не успел он и глазом моргнуть, как оказался на Лесбосе, где его возничий Килл, Келл или Киллант скончался от быстрой езды. Пелоп заночевал там и во сне увидел, как дух Килла оплакивал свою судьбу и умолял похоронить его с почестями, подобающими герою. На рассвете Пелоп сжег тело покойного, насыпал над пеплом курган и основал поблизости святилище Аполлона Киллейского. После этого он вновь отправился в путь и правил колесницей самостоятельно¹⁴.

h. Прибыв в Пису, Пелоп встревожился при виде голов, прибитых к воротам дворца, и пожалел о своей затее. Поэтому он пообещал Миртилу, что если тот предаст своего хозяина, то получит половину царства и право провести брачную ночь с Гипподамией, когда ее рука будет завоевана¹⁵.

i. Перед началом состязания, сцена из которого изображена на фронтоне храма Зевса в Олимпии, Пелоп принес жертву Кидонской Афине. Одни говорят, что ему явился дух Килла и пообещал свою помощь; другие утверждают, что его возничим был Сфер, однако наиболее распространено мнение, согласно которому он сам правил лошадьми, а подле него в колеснице стояла Гипподамия¹⁶.

j. К тому времени Гипподамия уже влюбилась в Пелопа и решила не только не мешать ему править лошадьми, но и щедро наградить Миртила, если отец по какой-либо причине не сможет настигнуть жениха. Миртил заменил металлическую чеку в колеснице Эномая на восковую. Когда колесницы достигли самого узкого места Истма и Эномай в пылу погони уже замахнулся копьем, с тем чтобы поразить Пелопа в спину, колеса его колесницы соскочили и он упал, разбившись насмерть. Его дух до сих пор бродит около Тараксиппа («Ужас коней») в Олимпии¹⁷. Некоторые, правда, говорят, что колесница и крылатые кони Посейдона легко позволили Пелопу обогнать Эномая и первым достичь Истма, после чего Эномай либо сам в отчаянии покончил с собой, либо был убит Пелопом. По словам других, соревнование состоялось на ипподроме в Олимпии и Амфион подарил Пелопу некий волшебный предмет, который тот закопал около Тараксиппа, отчего лошади Эномая понесли и колесница разбилась. Однако все сходятся на том, что Эномай перед смертью проклял Миртила, обещав ему скорую смерть от руки Пелопа¹⁸.

k. По прошествии времени Пелоп, Гипподамия и Миртил отправились как-то вечером на морскую прогулку. «Ах! — воскликнула Гипподамия. — Я целый день ничего не пила. Меня мучит жажда». Солнце уже садилось, и Пелоп приказал причалить к пустынному острову Елене, расположенному неподалеку от острова Эвбея, и отправился на поиски воды. Когда он вернулся с наполненным водой шлемом, Гипподамия с плачем бросилась ему навстречу и пожаловалась, что в его отсутствие Миртил пытался овладеть ею. Пелоп строго выговорил Миртилу и ударил его по лицу, однако тот возмутился: «Это та самая брачная ночь, в которую, как ты поклялся, я смогу насладиться Гипподамией. Неужели ты нарушишь свою клятву?» Пелоп ничего не ответил, молча взял вожжи из рук Миртила и поехал дальше¹⁹. Когда они приближались к Герестскому мысу на южной оконечности Эвбеи (теперь там высится прекрасный храм Посейдона), Пелоп столкнул Миртила прямо в море. Падая, Миртил проклял Пелопа и весь его род²⁰.

l. Гермес поместил образ Миртила среди звезд в виде созвездия Возничего, а его труп, выброшенный волнами на берег Эвбеи, был похоронен в аркадском Фенее позади храма Гермеса. Раз в год ему приносят ночные жертвы как герою. Миртойское море, простирающееся от Эвбеи к острову Елене и дальше к Эгейскому морю, по всеобщему убеждению, получило свое имя от Миртила, а не от нимфы Мирто, как на этом настаивают эвбейцы²¹.

m. Пелоп мчался все дальше, пока не достиг западного потока Океана, где Гефест очистил его от пролитой крови. Затем он вернулся в Пису и унаследовал трон Эномая. Вскоре он подчинил себе всю землю, называвшуюся в то время Апией или Пеласгиотидой, назвав ее в свою честь Пелопоннесом, что значит «остров Пелопа». Его отвага, мудрость, богатство и многочисленное потомство снискали по всей Греции зависть и уважение²².

n. Отобрав у царя Эпея Олимпию, Пелоп присоединил ее к своему царству со столицей в Писе. А царя Аркадии Стимфала он пригласил на «дружескую беседу» и сам разрубил его на куски и разбросал их. За это преступление всю Грецию постиг голод. Однако Олимпийские игры, установленные им в честь Зевса, спустя целое поколение после Эндимиона были пышнее, чем когда-либо.

о. Чтобы загладить свою вину за смерть Миртила, который приходился сыном Гермесу, Пелоп построил первый на Пелопоннесе храм Гермесу. Он также пытался умилостивить дух Миртила, построив ему кенотаф^[197] на ипподроме в Олимпии и воздавая ему почести как герою. Говорят, что ни Эномай, ни злобный Алкафой, ни даже волшебный предмет, закопанный Пелопом, а дух Миртила является настоящим «ужасом коней»²³.

p. Над могилой женихов-неудачников Гипподамии на противоположном берегу реки Алфей Пелоп воздвиг высокий курган и воздал им геройские почести. На расстоянии стадия от этого места стоит святилище Артемиды Кордак, названной так потому, что люди Пелопа праздновали здесь свои победы, танцуя танец кордакс^[198], который они заимствовали из Лидии²⁴.

q. Святилище Пелопа, где в бронзовом ларце сохраняются его останки, было посвящено Тиринфскому Гераклу, его внуку, когда тот принял участие в Олимпийских играх. Элейские правители до сих пор ежегодно приносят Пелопу в жертву черного барана, поджаренного на костре, сложенном из белого тополя. Вкусившим этой жертвы запрещалось входить в храм Зевса до тех пор, пока они не совершат омовения. Шея жертвенного барана традиционно принадлежала леснику Зевса. Каждый год в святилище стекались толпы народа, юноши бичевали себя перед жертвенником Пелопа, принося в жертву свою кровь. Его колесница была выставлена на крыше святилища, называемого Анактор, в Флиасии^[199]. У сикионцев хранится его меч с золотым эфесом, находящийся в сокровищнице в Олимпии. Копьеподобный скипетр Пелопа в Херонее, вероятно, является единственной сохранившейся работой самого Гефеста. Зевс передал его Пелопу через Гермеса, а Пелоп завещал его царю Атрею²⁵.

r. Пелопа также называют Кронидом, или Укротителем лошадей, а ахейцы считают его своим предком²⁶.

¹Аполлоний Родосский, Аргонавтика II.358 и 790; Софокл. Аякс 1328; Павсаний VI.22. 1; Пиндар. Олимпийские оды I.24.

²Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия III.7; Лукиан. Харидем 19; Аполлодор. Эпитома II.4.

³Диодор Сицилийский IV.73; Гигин. Мифы 250; Поэтическая астрономия II.21; Схолии к Аполлонию Родосскому I.752; Павсаний V.1.5. Цец. Схолии к Ликофрону 149.

⁴Гигин. Поэтическая астрономия II.21.; Мифы 84; Павсаний VIII.20.2 и VI.22.2; Лактанций Плацид о «Фиваиде» Стация II.186.195; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

⁵Плутарх. Греческие вопросы 52; Павсаний V.5.2 и 9.2.

⁶Аполлодор. Цит. соч. II.4; Лукиан. Харидем 19; Павсаний V.10.2, V.17. 4 и VI.21.6; Диодор Сицилийский IV.73.

⁷Аполлодор. Цит. соч. II. 5; Лукиан. Цит. соч.; Павсаний V.14.5; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

⁸Сервий. Цит. соч. III.7; Цец. Цит. соч. 166; Лукиан. Цит. соч.; Гигин. Мифы 84; Аполлодор. Цит. соч.

⁹Павсаний VIII.14.7; Аполлоний Родосский I.756; Аполлодор. Цит. соч.

¹⁰Аполлодор. Цит. соч.; Пиндар. Цит. соч. I.79 и сл.; Овидий. Ибис 365; Гигин. Цит. соч. 84; Павсаний VI.21.6—7 и 20.8.

¹¹Гигин. Цит. соч. 224; Цец. Схолии к Ликофрону 156 и 162; Схолии к Аполлонию Родосскому I.752; Схолии к «Оресту» Еврипида 998; Павсаний VIII.14.7.

¹²Лукиан. Харидем 19; Цец. Цит. соч. 159.

¹³Пиндар. Цит. соч. I.65 и сл. и I.79: Аполлодор. Эпитома II.3; Павсаний V.17.4.

¹⁴Павсаний V.17.4 и 10.2; Теон Александрийский. Схолии к Арату, с. 21^[200]; Схолии к «Илиаде» Гомера I.38.

¹⁵Гигин. Цит. соч. 84; Схолии к «Одам» Горация I.14; Павсаний VIII.14.7.

¹⁶Павсаний VI.21.5 и V.10.2; Схолии к «Илиаде» Гомера. Там же; Аполлоний Родосский I.753.

¹⁷Аполлодор. Цит. соч. II.7; Цец. Схолии к Ликофрону 156; Аполлоний Родосский I.752 и сл.; Павсаний VI. 20. 8.

¹⁸Пиндар. Цит. соч. I.87; Лукиан. Харидем 19; Диодор Сицилийский IV.73; Аполлодор. Цит. соч.

¹⁹Аполлодор. Эпитома II.8; Схолии к «Илиаде» Гомера II.104; Павсаний VIII.14.8: Гигин. Цит. соч. 84.

²⁰Страбон X. 1. 7; Софокл. Электра 508 и сл.; Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний VIII. 14. 7.

²¹Гигин. Поэтическая астрономия ІІ.13; Павсаний. Цит. соч. и VIII.14.8; Аполлодор. Цит. соч.

²²Аполлодор. Цит. соч. II.9; Диодор Сицилийский IV.73; Фукидид І.9; Плутарх. Тесей 3.

²³Павсаний V.1.5, V.8.1 и VI.20.8; Аполлодор III.12.6.

²⁴Павсаний VI.21.7 и 22.1.

²⁵Павсаний V.13.1—2, VI.22.1, II.14.3, VI.19.3 и IX.41.1; Аполлодор II.7.2; Пиндар. Цит. соч. I.90 и сл.; Схолии к «Олимпийским одам» Пиндара I.146; Гомер. Илиада II.100 и сл.

²⁶Пиндар. Цит. соч. III.23; Гомер. Цит. соч. II.104.

* * *

1. Согласно Павсанию и Аполлодору, Тантал никогда не покидал Малой Азии, однако другие мифографы называют его и Пелопа царями — уроженцами Греции. Это позволяет сделать предположение, что их имена были династическими титулами, которые пришли в Малую Азию вместе с первыми греческими колонистами, о чем свидетельствуют святилища героев, а в период нашествия ахейцев на Пелопоннес в XIII в. до н.э. вместе с эмигрантами эти титулы вновь появляются в Греции. Из хеттских надписей известно, что эллинские цари правили в Памфилии и на Лесбосе еще в XIV в. до н.э. Пелопо-Танталиды, вероятно, изгнали связанную с культурой Крита династию Эномая и захватили у нее трон верховного царя Пелопоннеса.

2. Лошадь, которая считалась священным животным в пеласгической Греции еще задолго до появления культа солнечной колесницы, принадлежала к малорослой европейской породе, посвященной луне, а не солнцу. Более крупные закаспийские лошади появились в Египте во время нашествия гиксосов в середине XVIII в. до н.э. — примерно в середине второго тысячелетия колесницы, запряженные ослами, были вытеснены колесницами с конскими упряжками — и достигли Крита за столетие до падения Кносса. Введенный Эномаем культовый запрет на мулов следует, пожалуй, связывать со смертью Килла: в Греции, как и в Риме, культ осла был искоренен (см. 83.2), когда солнечная колесница стала символом царской власти. Похожая религиозная реформа произошла в Иерусалиме (4 Цар. 23.1, 11), где даже в эпоху Иосифа существовала традиция, восходящая к древнему культу осла (Иосиф Флавий. Иудейские древности II.7 и 10). Гелиос — ахейское божество солнечной колесницы; в различных городах он стал отождествляться с солнечным Зевсом или солнечным Посейдоном, тогда как осел стал животным Крона, которого свергли Зевс и Посейдон, или животным Пана, Силена и других стародавних пеласгических божков. Существовал также солнечный Аполлон, и, поскольку его ненависть к ослам отмечена Пиндаром, он должен быть Киллейским Аполлоном, которому гипербореи приносили в жертву гекатомбы ослов (Пиндар. Пифийские оды X.30 и сл.).

3. Эномай, который представлял олицетворявшего солнце Зевса, считался сыном Астерии, правившей небесами (см. 88.1), а не сыном одной из плеяд, носившей то же имя. Царица Гипподамия, брак с которой делал Эномая царем, представляла собой Геру, олицетворявшую луну. Родство на Пелопоннесе оставалось матрилинейным, что гарантировало благосклонность консервативного крестьянства. Однако правление царя не могло длиться дольше Великого года, состоявшего из ста месяцев, по истечении которых происходило совпадение лунного и солнечного календарей. В этот день царь был обречен на смерть под копытами лошадей. В качестве уступки более древнему культу, существовавшему в Писе, представителя Зевса убивал танист в день каждого солнцеворота (см. 53.5). Мифографы впадают в ошибку, называя «двенадцать или тринадцать» женихов. Эти числа точно соответствуют количеству лунных месяцев — попеременно то двенадцать, то тринадцать — в солнечном году, а не количеству заместителей царя. Так, в Олимпии во время соревнований колесницы проходили по стадиону двенадцать кругов в честь луны-богини. Пелоп принадлежит к типу удачливого царевича, который избежал крушения колесницы и сумел расправиться с прежним царем с помощью своего скипетра-копья.

4. Ежегодное крушение колесницы устраивалось на ипподроме. Заместитель царя мог безбоязненно править своими лошадьми — которые, судя по мифу о Главке (см. 71. a), находились под влиянием дурмана, — пока ехал по прямой, но на повороте, где стояла белая мраморная статуя, называемая Мармаранакс («мраморный царь»), или «Ужас коней», внешнее колесо^[201] колесницы соскакивало из-за отсутствия чеки, колесница разбивалась, и кони тащили заместителя царя до тех пор, пока тот не умирал. Мирт был деревом смерти, соответствовавшим тринадцатому месяцу, в конце которого устраивалось крушение колесницы (см. 101.1). Вот почему говорится, что Миртил вынул металлическую чеку, заменил ее восковой и проклял весь род Пелопа. Здесь нужно отметить, что расплавившийся воск стал причиной гибели друга заместителя царя-солнца, Икара.

5. Во второй половине мифа Миртила путают с заместителем царя. Как интеррекс заместитель царя получал право править солнечной колесницей, стоя подле царицы, и провести с ней единственную ночь своего правления. Но на рассвете следующего дня прежний царь убивал его и в метафорическом смысле отправлялся на крайний запад, где над ним совершали обряд очищения в потоке Океана. Сюжет с падением Миртила с колесницы в море является результатом слияния мифов: всего в нескольких метрах к востоку от ипподрома, где проходили Истмийские игры (см. 71. b), заместителя царя «Меликерта», в чью честь эти игры проводились, сбрасывали со скалы в море (см. 96.3), Идентичная церемония, вероятно, совершалась у мыса Герест, где умер Миртил. Есть сведения о существовании статуй, пугавших лошадей, в Фивах и Иолке (см. 71. b). Это позволяет говорить о том, что на ипподромах устраивались крушения колесниц. Но поскольку ипподром в Олимпии, посвященный солнечному Зевсу, и ипподром в Истме, посвященный солнечному Посейдону, связываются с легендой о Пелопе, мифографы представляют это соревнование как проходившее между двумя этими городами.

6. Пелоп разрубает Стимфала на куски так же, как с ним самим ранее поступил Тантал. Эта древнейшая форма царского жертвоприношения совершенно определенно существовала в Аркадии. Судя по всему, Пелопиды действительно являлись патронами нескольких местных культов, помимо культа солнечной колесницы, а именно: аркадский пастушеский культ дуба и барана, о котором свидетельствует связь между Пелопом и Танталом, и принесение Пелопом в жертву черного барана в Олимпии; культ куропатки на Крите, в Трое и Палестине, о котором свидетельствует танец «кордакс»; культ титанов, поскольку одним из эпитетов Пелопа был «Кронид»; культ морской свиньи (см. 108.5); культ бога-осла, о чем можно судить по тому, что дух Килла помогал ему во время соревнования колесниц.

Дата добавления: 2015-06-27