От бессознательного творца к сознательному труженику

Ранее мы обсуждали период в развитии ребенка, который, как мы считаем, имеет много общего с его внутриутробной жизнью. Такой вид развития продолжается до трехлетнего воз­раста, и в течение этого периода, в высшей степени творче­ского, происходит много важных изменений. И все же, не­смотря на это, нам приходится считать этот период той частью жизни, которая легко забывается. Как будто природа провела разграничительную линию: с одной стороны события, кото­рых мы больше не можем помнить, с другой — зачатки памя­ти. Забытую часть мы называем психоэмбриональной, по ана­логии с физическим эмбрионом, или внутриутробной, жизнью, которую никто помнить не может.

В этот психоэмбриональный период разные способности развиваются самостоятельно и независимо друг от друга, на­пример: язык, движения рук и движения ног. Также форми­руются некоторые сенсорные способности. Именно в этом мы видим сходство с внутриутробным периодом, когда физиче­ские органы развиваются каждый сам по себе, независимо от других. Кроме того, мы видим, что в этот психоэмбриональ­ный период руководящие ментальные силы появляются по отдельности. И нет ничего удивительного в том, что мы не можем вспомнить происходящее, потому что в этот период в личности отсутствует целостность,, которая может появиться только по завершении, формирования всех частей.

Когда это происходит в трехлетнем возрасте, жизнь, ка­жется, начинается заново, ибо теперь сознание сияет во всей своей полноте и величии. Между этими двумя периодами — бессознательным и следующим за ним периодом сознательно­го развития, — похоже, проходит четкая граница. В первом периоде нет сознательной памяти. Только лишь с формирова­нием сознания появляются у нас единство личности и в связи с этим — способность помнить.

До трех лет функции формируются, после трех — разви­ваются. Разграничительная линия" между этими двумя перио­дами напоминает воды Леты — реки забвения в греческой мифологии. Нам очень трудно вспомнить что-то из того, что происходило с нами до трех лет. И еще труднее — до двух лет. Психоаналитики всеми средствами стараются вытянуть старые воспоминания, но обычным образом никому не под силу вспомнить то, что было до третьего года жизни. Можно ли представить себе более драматичную ситуацию: о времени своего формирования из ничего не может рассказать даже тот, с кем это происходило?!

Бессознательный творец, это забытое существо, оказыва­ется стертым из человеческой памяти, и ребенок, который приходит приветствовать нас в возрасте трех лет, оказывается человеком, которого мы не можем понять. Связывавшие нас с ним узы обрезаны природой. Вот почему существует такая большая опасность того, что взрослый разрушит то, что ста­рается сделать природа. Поэтому мы должны помнить, что в этой первой части жизни ребенок целиком зависит от нас. Он не может позаботиться о себе, и если мы, взрослые, не имеем интуитивного или научного представления о том, как разви­вается его разум, то есть вероятность, что мы станем самой большой помехой его прогрессу.

Но к концу этого периода ребенок приобретает способно­сти, которые позволяют ему защищать себя. Если он чувствует притеснение со стороны взрослого, он может выразить свой протест словами, убежать или напроказничать. Но не это его настоящая цель. Он хочет овладеть окружающей средой, на­ходя в ней средства для своего развития. И что же именно он должен развивать? Все те силы, которые он до сих пор созда­вал. Таким образом, в возрасте с 3 до 6 лет ребенок, способ­ный намеренно и сознательно разбираться в окружающей среде, начинает период настоящего творчества. Скрытые силы, созданные им ранее, могут теперь проявиться благодаря возможностям сознательного опыта, которые он находит в ок­ружающем мире. Такой опыт — не просто игра или серия случайных действий, а работа, которую он должен сделать, чтобы вырасти. Его рука, направляемая интеллектом, начина­ет выполнять работу безусловно человеческую. Если вначале ребенок был существом почти созерцательным, смотрящим на мир с кажущейся пассивностью и использующим его для со­здания основы своего разума, то в этом новом мире он уп­ражняет свою волю. Вначале его вела безликая сила, которая, кажется, скрыта внутри него, теперь им руководит его созна­тельное «я», его собственное личное эго, и мы видим, что руки его заняты. Как будто ребенок, впитавший мир бессознатель­ным разумом, теперь «берет его в свои руки».

Другой вид развития, который начинается только сейчас, заключается в совершенствовании уже сделанных приобрете­ний. Владение языком является тому ярким примером, потому что спонтанное развитие языка продолжается примерно до 5 лет. Когда ребенку было два с половиной года, он уже владел речью — ребенок мог не только произносить слова, но и ис­пользовать грамматически правильные предложения. Однако по-прежнему наблюдается особая чувствительность для разви­тия языка (сенситивный период языка, как мы это называем), которая продолжает побуждать ребенка более четко произно­сить звуки и главным образом — обогащать речь все большим репертуаром слов.

Отсюда две тенденции: одна — расширение сознания через деятельность в окружающей среде и вторая — совершенство­вание и обогащение уже сформированных способностей. Эти тенденции показывают нам, что период с 3 до 6 лет является периодом «конструктивного совершенствования» посредством деятельности.

Способность разума без устали впитывать мир все еще присутствует, но теперь активный опыт помогает впитыванию и обогащает его. Теперь это касается не только чувств, рука тоже принимает в этом участие. И эта рука становится «хва­тательным органом разума». Если раньше ребенок впитывал мир, наблюдая его, когда взрослые носили его, то теперь у него появилось неукротимое желание все потрогать и задер­жаться на отдельных вещах. Он постоянно занят, счастлив, все время что-то делает руками. Его интеллект не развивается более лишь благодаря существованию: ему нужен целый мир всего, что дает ему стимулы к действию, потому что в этот формирующий период происходит дальнейшее психологиче­ское развитие, которое по-прежнему имеет место.

Называется это «благословенный возраст игры», о котором людям всегда было известно, но который лишь недавно стал предметом научного исследования.

В Европе и Америке, где скорость цивилизованной жизни все больше отдаляет человека от природы, люди стараются удовлетворить эту потребность, предлагая детям огромное ко­личество игрушек, тогда как на самом деле им нужны стимулы совсем другого рода. В этом возрасте детям все надо потрогать и взять в руки, но едва ли к ним попадают какие-то настоящие вещи, а если они их и видят, то трогать их им, скорее всего, запрещают. Есть только одно вещество, с которым современ­ному ребенку достаточно спокойно разрешают манипулиро­вать, — это песок. Детям во всем мире разрешают играть с песком. Иногда дозволена также вода, но не слишком много, потому что ребенок промокнет, а вода, смешанная с песком, образует грязь. Взрослым доставляет мало удовольствия ис­правление последствий!

Но в тех странах, где не столь развито производство игру­шек, вы найдете совершенно другие вкусы у детей. Также они более спокойны, более разумны и счастливы. У них только одна идея — принять участие в происходящем вокруг. Они больше похожи на обычных людей, потому что пользуются и орудуют теми же предметами, что и взрослые. Когда мать стирает или печет хлеб и пирожки, к ней присоединяется ребенок. Хоть его действия подражательны, это избирательное и разумное подражание, посредством которого ребенок гото­вит себя к своей роли в мире. Нет никакого сомнения в том, что ребенок должен это делать для своих целей, внутренних целей, связанных с саморазвитием. В своих школах мы даем все необходимое, чтобы ребенок мог подражать тем действи­ям, которые он видит у себя дома или в той стране, где он живет. Но наши материалы сделаны специально для него, нуж­ного размера, подходящего для его миниатюрных пропорций и силы. Ему отведена комната, и он может ходить там как захочет, разговаривать и заниматься разумными и созидатель­ными видами работы.

Сегодня все это кажется совершенно очевидным, но когда я впервые предложила эту идею, люди были сильно удивлены. Когда мы с помощниками приготовили для детей от 3 до 6 лет специальную среду с мебелью в соответствии с их пропорция­ми, чтобы они могли пребывать в ней как у себя дома, это посчитали совершенно удивительным. Маленькие стулья и сто­лы, крохотные тарелки и чаши для мытья посуды, занятия «настоящей жизни» — накрыть стол для еды, почистить ка­мин, подмести и вытереть пыль, а также специальный мате­риал, помогающий ребенку научиться одеваться самому, — были восприняты как удивительные инновации в области об­разовательных идей.

Та социальная жизнь, которая стала окружать этих детей, выявила в них неожиданные склонности и вкусы. Сами дети продемонстрировали, что они предпочитают общество друг друга куклам, а маленькие «настоящие» принадлежности — игрушкам.

Профессор Джон Дьюи (John Dewey), хорошо известный американский педагог, рассказывает о своей идее купить в Нью-Йорке, этом великом центре американской жизни, ме­бель и посуду, сделанные специально для детей. Он лично обошел все магазины в поисках маленьких метел, табуреток, тарелок и т. д. и не смог найти ничего подобного — отсутст­вовала сама идея их производства. А вот что было в изоби­лии — так это всевозможные игрушки. В изумлении он вос­кликнул: «А ведь про детей забыли!»

Увы, это не единственный случай, когда ребенок забыт. Он — Забытый Гражданин, живущий в мире, где есть много всего для всех и ничего для него. Он бесцельно бродит в этом пустом мире, постоянно попадая в беду, ломая свои игрушки, тщетно ища удовлетворения для своего духа, пока взрослые не могут понять, каковы же его настоящие потребности.

В своих школах мы убрали этот барьер и разорвали завесу, скрывающую истину, дали ребенку реальные вещи в реальном мире, и мы ожидали увидеть детскую радость и удовольствие от пользования ими. Но на самом деле мы увидели гораздо боль­шее. Изменилась вся личность ребенка, и первым признаком этого было утверждение независимости. Он как бы говорил: «Я хочу все делать сам. Пожалуйста, не помогайте мне».

Он стал вдруг человеком, ищущим самодостаточности, презирающим всякую помощь. Кто бы мог ждать от него та­кой реакции и того, что взрослому придется ограничиться ролью наблюдателя? Не успел ребенок оказаться в мире его пропорций и размера, как стал его обладателем. За этим авто­матически последовали социальная жизнь и формирование ха­рактера.

Так что в результате ребенок не только стал счастлив, но и начал свою деятельность по формированию в себе чело­века. Однако счастье не является единственной целью обра­зования. Человек должен обладать независимым характером и способностями, быть готовым к работе и совершенствова­нию во всем, что от него зависит. Именно в таком свете предстает перед нами детство с момента, когда зарождается сознание и начинает все контролировать.

Дата добавления: 2015-06-27