Чувство собственности у детей и его трансформация

После обзора всех фактов, выявленных в ходе наших экс­периментов, давайте теперь проанализируем и прокомменти­руем их по отдельности. Возраст детей и продемонстрирован­ный ими глубокий интерес дали нам важный материал, тем более ценный, что действия детей имеют столько общего с наивысшими положительными чертами человечества.

Во всех этих явлениях прослеживается процесс созидания. Это похоже на работу гусениц, когда они достигают опреде­ленного этапа в своем развитии. Вместо того чтобы ползать по листьям, как они это до сих пор делали, они останавлива­ются у соединения двух стебельков и начинают таинственную деятельность, свойственную лишь им одним, а немного позд­нее можно увидеть крохотное облачко из очень тонких про­зрачных нитей. Это начало кокона. Так и в случае с детьми, первое, что поражает нас, — это феномен концентрации на чем-то одном. У маленькой девочки трех с половиной лет, которая ходила в нашу первую школу, интенсивность такой концентрации была поразительна. Окруженная со всех сторон множеством интересных вещей, она не могла отвлечься от своей работы. Редко встретишь такую глубину концентрации, только у взрослых, и то лишь у исключительных личностей. Обычно глубокую концентрацию принимают за признак ге­ниальности. Естественно, что у такого маленького ребенка она не может быть выражена в такой же степени, как у взрослого, однако, наблюдая концентрацию у разных детей, мы были вынуждены признать ее чем-то фундаментальным. Чтобы на­чертить круг циркулем, мы должны зафиксировать точку, также и с ребенком — фиксирование его внимания является основой для всего того, что последует за этим. Никто не го­ворит, что оно должно фиксироваться всегда одинаково или на одних и тех же предметах, но если оно не фиксируется, то формирование не может начаться. Без концентрации не ребе­нок владеет предметами, а они владеют им. Он чувствует зов каждой и переходит от одной вещи к другой. Но как только его внимание фокусируется, он становится хозяином самому себе и может осуществлять контроль над своим миром.

Мы знаем, в нашем мире взрослых, что человек, который все время меняет свою профессию, никогда не подойдет для работы на ответственный пост. Между тем человек с четко вы­раженной целеустремленностью, знающий, как организовать свою работу, безусловно добьется успеха. Мы придаем этому весьма важное значение, поэтому не устаем повторять даже университетским студентам, как приятно нам было бы видеть их сосредоточенными. Но это почти ничего не меняет, одного лишь хорошего совета явно не достаточно. И если так происхо­дит со взрослыми людьми, то каким же образом учитель может надеяться вызвать концентрацию у ребенка возраста трех с по­ловиной лет? Можно с уверенностью сказать только одно — ни один ребенок не сосредоточивается через усилия воли.

Так что концентрация, которую демонстрируют малыши, проливает свет на нечто новое в психологии ребенка. Она по­казывает, как природа приступает к формированию характера. И ее метод заключается в том, чтобы предоставить ребенку осо­бые возможности для проявления интереса, исключительного интереса, направленного на выполнение творческой работы, необходимой для развития всех сторон личности.

За концентрацией следует настойчивость. Это еще одна черта характера, которой пришла очередь раскрыться. По сути, я уже говорила о том, как дети повторяют упражнения, которые не имеют проявленной внешней цели, поэтому, разумеется, долж­ны иметь цель внутреннюю. Это повторение, которое начинает­ся после первой концентрации, производит своего рода укрепле­ние. Оно отмечает начало еще одного этапа формирования ха­рактера человека. Здесь тоже действует не воля ребенка, а воля природы. Своими средствами она создает силу, которая позволя­ет людям выполнять те проекты, за которые они берутся. В дей­ствительности, повторяя упражнения, ребенок демонстрирует кое-что еще — способность доводить начатое до конца. Дети в наших школах выбирают себе работу без принуждения и без­ошибочно демонстрируют эту способность выбора. Они годами практикуют ее день за днем. Если мы в мире взрослых оказыва­емся в окружении людей, которые никогда не знают, что они хотят, то мы говорим, что у них нет силы воли. А о тех людях, которые знают, что они хотят, и ясно видят путь для достижения цели, мы говорим, что у них сильная воля и они способные.

Ребенку его действия подсказывают законы природы. Взрос­лые принимают решения о своих действиях подумав. Если ребе­нок должен упражнять эту способность, то очевидно необходи­мо, чтобы им не управляли каждую секунду его жизни, говоря, что ему делать. На его выбор влияют внутренние силы, и если кто-то узурпирует функции этого проводника, ребенку не дают развить или волю, или концентрацию. Так что если мы хотим, чтобы он обрел эти черты, то первое, что мы должны, — это сде­лать его независимым от взрослого. Помимо этого, и у самого ребенка есть очень сильный инстинкт освободиться от контроля взрослых, и это очень логично, если посмотреть, ради каких целей это требуется. Но ребенок действует, опираясь не на логи­ку, а на природу. Именно природа размечает путь, которым он должен идти. Посмотрите, какая странная параллель существует между развитием человека и жизнью животных, потому что и у них тоже есть тропа, проложенная для них, и они следуют по ней, освобождая себя от зависимости от взрослых особей. Суще­ствуют естественные законы, управляющие ростом и формиро­ванием, и индивидуум обязан следовать этим законам, если он должен построить свой характер, свое внутреннее эго.

Можно дождаться формирования каждого отдельного эле­мента психики человека, и всякий раз наблюдение будет под­тверждать, что происходящее вызвано не только обучением, а является ростом больших и сложных процессов, которые на­правляет сама Вселенная. Это воля природы, это не наше дея­ние. Это часть творения, а не обучения, что ясно видно из другого замечательного изменения, которое сопровождает уже рассмотренные нами. Дети, которым не дали полностью раз­виться, часто демонстрируют черты характера, которые исчеза­ют, когда они начинают нормализовываться через работу.

Очень распространенной такой чертой является собственни­чество. У нормализованного ребенка свобода проявления инте­реса ко всякого рода вещам ведет к тому, что он сосредоточивает внимание не на самих вещах, а на знании, которое извлекает из них. Поэтому его стремление обладать подвергается трансфор­мации. Странно бывает видеть ребенка, которому очень хочется чего-то, а стоит это заполучить, как тут же вещь оказывается по­теряна или сломана. Кажется, что жажда обладать сопровождает­ся страстью к разрушению, и все же это можно легко понять, если мы вспомним, что ни один предмет не вызывает постоян­ного интереса. Он привлекает лишь на мгновение, а потом его откладывают в1 сторону. Возьмем, к примеру, часы. Они сделаны, чтобы мы могли узнавать время, и в этом их истинная ценность. Но маленький ребенок, который даже не знает, что такое время, не может этого понять; и поэтому, когда ему случается завладеть часами, он почти всегда их ломает. Ребенок постарше, который знает, для чего нужны часы, может увлечься рассматриванием того, как они устроены. Он осторожно их открывает, чтобы по­смотреть на колесики и рычаги, которые, взаимодействуя, за­ставляют идти часы. Но это значит, что часы его больше не инте­ресуют. Его теперь интересует работа их сложного механизма, ему нужен не предмет, а понимание предмета.

Здесь мы имеем второй тип собственничества: интерес к тому, как вещи работают. Мы можем его видеть во многих фор­мах. Дети, которые собирают цветы просто потому, что им так хочется, вскоре выбрасывают их или рвут на куски. Здесь мания обладать идет рука об руку с манией разрушения. Но если ребе­нок знает части цветка, какие у него листья или тип его стебля, тогда он не будет его рвать или повреждать. Он захочет его изу­чить. Его интерес стал познавательным, а его собственничество принимает форму знания. То же самое и с бабочкой: он может ее убить, чтобы завладеть ею, но если он интересуется жизнью на­секомых и их ролью в природе, его интерес все равно будет со­средоточен на бабочке, но во имя идеи наблюдать за ней, а не поймать или убить. Это познавательное собственничество про­является тогда, когда ребенка настолько сильно привлекает ок­ружающая его среда, что мы можем даже сказать, что ребенок

«влюблен» в нее. Такая любовь к окружающей среде заставляет ребенка относиться к ней весьма бережно и очень осторожно брать что-то в руки.

Если страсть к обладанию продиктована познавательным интересом, то мы можем сказать, что она поднята на более высокий уровень и будет вести ребенка к знанию. Вместо соб­ственничества здесь существует, в этом более высоком интере­се, стремление знать, любить и служить. Точно так же в науч­ном исследовании воплощается любопытство. Любопытство — это импульс к исследованию. Как только ребенок почувствовал очарование одного предмета, он будет ревностно относиться к сохранению всех предметов. Именно изменения, вызванные в детях в нашей первой школе, показали нам, как они переходят от собственничества к чувству любви и заботы ко вверенным им вещам. В их тетрадях для упражнений никогда не было мя­тых листов, чернильных пятен или подчищенных мест. Они были аккуратными, чистыми и часто — украшенными.

Когда мы размышляем о величии истории и эволюции че­ловека, то видим, что стремление к лучшему является частью его природы. Он всеми способами старается понять жизнь, чтобы защитить и улучшить ее, и заканчивает тем, что помогает живому своей интуицией и пониманием. Разве не проводит фермер все свое время, присматривая за растениями и живот­ными, а ученый — занимаясь своими микроскопами и линза­ми? Человечество начинает с захвата и разрушения, а заканчи­вает любовью и служением посредством своего разума. Дети, которые рвали растения в саду, теперь наблюдают за их ростом, считают их листья и измеряют высоту. Они говорят теперь не о своем растении, а об этом растении. Эта возвышенность и лю­бовь вызваны новым сознанием, рожденном в их разуме. Мы никогда не сможем излечить тягу к разрушению проповедями. Если ребенок хочет иметь вещи для себя или чтобы у других их не было, а мы стараемся исправить его поучением или взываем к его лучшим чувствам, он может и остановится на несколько минут, но вскоре начнет снова. Только работа и концентрация, неся знание и любовь, могут вызвать трансформацию, которая обнаруживает духовного человека, ранее скрытого.

Знать, любить и служить — это триада всех религий, но именно ребенок является истинным творцом духовности общества. Он учит нас плану природы - как придать форму нашему поведению и характеру, плану, который полностью прослеживается во всех деталях возраста и работы, с его по­требностью к свободе и интенсивной деятельности согласно законам жизни. Важна не физика или ботаника или плоды работы рук, а воля и компоненты человеческого духа, которые созидают себя работой. Ребенок - духовный строитель чело­вечества, и помехи его свободному развитию - это камни в тюремной стене, в которую попадает душа человека.

Дата добавления: 2015-06-27